Ольга Кунавина
Наши ожидания
Глава 10 Коробка с деньгами
Кира воспользовалась советом Семена и написала статью, которую, к ее удивлению, Галатрея Марковна неожиданно одобрила.
– Неплохо, неплохо – произнесла главный редактор, ознакомившись с содержанием Кириного черновика. – Какие, однако, в нашем городе замечательные люди живут, не так ли, Кира Игоревна? Значит, еще не все потеряно для нашей страны. Ну, раз мы с вами взялись за такую чрезвычайно важную и полезную для молодого поколения тему, то давайте и дальше действовать в том же направлении. Кстати, скоро в наш город по линии областного департамента культуры приедет известный московский писатель. Он не только сам пишет, но и занимается переводческой деятельностью. Переводит, как мне сказали, детективы с английского языка. Вы обязательно должны сходить на встречу с ним и взять у него интервью. Я вам дам координаты организаторов его поездки. Созвонитесь и договоритесь, когда он сможет пообщаться с вами: до встречи с читателями или после, а пока… пока давайте-ка набросаем те вопросы, которые вы зададите ему… – Галатрея Марковна не успела договорить, как у нее на столе зазвонил телефон.
– Главный редактор, – сказала Галатрея Марковна, поднеся трубку телефона к уху. – Неужели? – через некоторое время воскликнула она. – Всё действительно произошло именно так?
«Может быть, с писателем что-то случилось и его приезд отменяется?» – предположила Кира, но Галатрее Марковне звонили вовсе не по поводу писателя.
– Удивительный случай! – воскликнула она после того, как закончила разговор по телефону. – Железнодорожные обходчики нашли на путях коробку с деньгами и… – Галатрея Марковна сделала паузу, а затем торжественно произнесла: – Принесли ее в полицию! Нет, недаром я не устаю утверждать, что в нашем городе живут замечательные люди! Какой великолепный материал у нас получится! Немедленно ступайте в полицию! В приемной вам дадут всю предварительную информацию, а пока вы будете идти туда, я позвоню начальнику и попрошу его, чтобы он не отпускал этих замечательных людей до тех пор, пока вы не возьмете у них интервью. Так что поторопитесь!
Здание полиции располагалось недалеко от редакции, поэтому через несколько минут Кира уже поднималась по ступенькам крыльца. Секретарша начальника полиции сообщила Кире, что путевые обходчики нашли в десяти километрах от Болотинска жестяную банку из-под печенья. Решив, что это может быть какое-нибудь заминированное устройство, они сообщили в транспортное отделение полиции, а те дали знать сотрудникам МЧС. Но в коробке вместо бомбы оказалось сорок пять тысяч рублей, и теперь в кабинете начальника шло совещание на предмет установления принадлежности этих денег.
Не успела секретарша сообщить все это Кире, как двери кабинета начальника полиции распахнулись, и из него стали выходить люди. В одном из сотрудников Кира узнала своего одноклассника Никиту Алдонина и окликнула его.
– Еду сейчас на железнодорожный вокзал, – сказал Никита, когда Кира спросила его о найденной коробке. – Есть предположение, что эта коробка могла быть выброшена из какого-нибудь вагона-ресторана. Если хочешь, могу взять тебя с собой.
Кира, не раздумывая, согласилась и поехала в полицейском газике на вокзал. Ждать ей пришлось недолго. Предположение, высказанное Никитой, подтвердилось: коробка с деньгами действительно была выброшена из вагона-ресторана поезда «Иркутск-Адлер». Выбросила ее в результате семейной ссоры жена заведующего рестораном, трудившаяся у мужа буфетчицей. Безумно ревнуя супруга к новой разносчице, на третий день она не выдержала и устроила своей второй половине сцену ревности. Пребывая в чрезвычайно возбужденном состоянии, буфетчица выхватила из не запертого мужем сейфа коробку с деньгами и выбросила ее в открытое окно. О случившемся супруги сообщили только через несколько часов, после того, как сначала помирились, а потом осознали последствия своей ссоры. «Это, видимо, на нее так жара подействовала, – предположил начальник болотинского вокзала. – В вагонах сейчас дышать нечем, а в вагоне-ресторане и подавно».
Кире вся эта история показалась чрезвычайно забавной и смешной. Она вернулась в редакцию и, написав заметку, в предвкушении похвалы от главного редактора положила ее перед Галатреей Марковной.
– Что это? – удивленно спросила Енютина, пробежав глазами текст. – Что это? – возмущенно воскликнула она во второй раз. – Разве я вас об этом просила, Кира Игоревна? Я вас просила, чтобы вы написали про порядочных людей, которые не взяли ни копейки из чужих денег, а, наоборот, принесли и сообщили куда следует. А что сделали вы? Вы вместо этого взяли и написали об этой безобразной ссоре! Зачем посвящать читателей в подробности безнравственных отношений супругов? Зачем им рассказывать о таких низменных и постыдных чувствах, как ревность? Ведь своим безответственным поступком буфетчица мужа своего едва под суд не подвела. Если бы не эти благородные обходчики, которые вовремя нашли деньги и вернули их, неизвестно, что с ним, да и с ней, сейчас бы было! Мы о сотрудниках железной дороги должны писать, уважаемая Кира Игоревна, а не про эту семейную пару с их оскорбительным поведением по отношению друг к другу! Я подозреваю, под чье тлетворное влияние вы уже успели попасть! – Галатрея Марковна встала и подняла указательный палец правой руки. – Но нет, наша газета никогда не будет предлагать своим читателям заметки подобного рода! Слышите? Никогда! Иначе мы с вами опустимся до уровня тех субъектов, которые именуют себя журналистами, но на самом деле не имеют никакого отношения к этой профессии. Вы думаете, я и вам позволю задать те провокационные вопросы писателю, что обычно стараются задать все ушлые корреспонденты? Слава богу, у меня, в отличие от них, совесть имеется. Тем более, как утверждает интернет, этот человек не был замечен ни в одной супружеской измене. Он женат уже более двадцати лет и на одной женщине. Весьма достойный мужчина! Так что, пока вы, Кира Игоревна, работаете со мной, я научу вас писать по-настоящему, – завершила свой монолог Галатрея Марковна и вновь села за стол.
Расстроенная Кира вернулась к себе.
– Отчего нос повесила? – спросил крутившийся возле зеркала Петя.
Кира подняла глаза и увидела, что Петя, одетый в светлую рубашку, воротник которой был выпущен поверх джинсовой куртки, пристально вглядывается в свое отражение.
– Ты это куда так нарядился? – поинтересовалась она.
– На свадьбу, – ответил Петя.
– На свою?
– Типун тебе на язык! – рассердился Петя. – Троюродная сестра замуж выходит.
– Желаю тебе хорошо отдохнуть и повеселиться, – сказала Кира.
– Да у них только небольшое застолье будет, – произнес Петя. – Сильно не разгуляешься.
– А танцы? – спросила Анна Антоновна.
– Танцы не предусмотрены, – ответил Петя.
– Почему? – удивилась Кира.
– Потому что родственница моя отнюдь не юная девушка. Ей уже сорок шесть, а жениху пятьдесят три. Они восемь лет шли к этому знаменательному событию.
– Ничего себе! – поразилась Кира.
– А ты как думала? – усмехнулся Петя и подмигнул своему отражению. – Да, восемь лет – немалый срок, – глубокомысленно произнес он, разглядывая свой подбородок. – Все эти годы они встречались только по воскресеньям.
– Отчего же так редко? – удивилась Анна Антоновна.
– Дело в том, что жених не из тех, кто любит торопиться. Ему надо сначала хорошенько присмотреться, приглядеться. К тому же не каждый холостяк со стажем решится на столь ответственный шаг. Тем более, в таком возрасте. Мы, если честно, думали, что он на ней так никогда и не женится, – вдруг произнес, отворачиваясь от зеркала, Петя. – Сами посудите: каждое воскресенье он в восемь вечера у нее на пороге с коробкой конфет и шахматами. И так целых восемь лет!
– А зачем же с шахматами? – снова удивилась Анна Антоновна.
– Играл он, – ответил Петя.
– С ней? – еще больше поразилась Анна Антоновна.
– Нет, она в шахматы играть не умеет. Сам с собой играл, – вздохнув, произнес Петя и вышел из комнаты.
Глава 11 Встреча с писателем
Несмотря на то, что на составление вопросов для интервью с писателем Кира вместе с Галатреей Марковной потратила не один час, попасть на встречу с ним ей было не суждено, так как именно в тот самый день, когда она должна была находиться во Дворце культуры, где принимали столичную знаменитость, Галатрея Марковна отправила ее в командировку. Администрация города распорядилась срочно дать материал о завершении посевной. Проведя почти весь день в полях, Кира лишь под вечер вернулась в Болотинск. Петя поставил машину в гараж, а затем отправился к себе, чтобы поработать со снимками. Теперь, когда газета лишилась основного добытчика текстового материала, фотографии стали занимать чуть ли половину каждого номера.
Кира тоже зашла в редакцию, чтобы переобуться и вымыть руки. В туалете она столкнулась с Дарьей Степановной Лузиной, подругой Анны Антоновны, а по совместительству редакционной уборщицей. Вообще-то Дарья Степановна уже давно была пенсионеркой, как и Анна Антоновна, но сидеть на пенсии у нее не было никакого желания, поэтому три раза в неделю она мыла пол в редакции.
«Ну и как вам этот писатель?» – сразу же спросила Дарья Степановна у Киры, выжимая в ведре тряпку.
По тому тону, каким был задан вопрос, Кира предположила, что Дарья Степановна не слишком удовлетворена встречей с приезжим гостем. И Дарья Степановна своим обстоятельным рассказом тут же подтвердила Кирино предположение.
Так как о приезде писателя стало известно еще месяц назад, то к его приему в Болотинске решили подойти ответственно и серьезно. Поэтому во всех организациях были отобраны самые достойные люди, способные произвести приятное впечатление на столичную знаменитость и поддержать с ней беседу. Всех кандидатов, прошедших строжайший отбор, тут же направляли в городскую библиотеку, где им выдавались произведения ожидаемого гостя.
С произведениями, правда, сначала возникло небольшое затруднение – их количество оказалось весьма скромным: всего три экземпляра на весь город, но после того, как над этой, казалось бы, сложной задачей поломали лучшие головы Болотинска, проблема была успешно устранена. Решено было все три произведения отсканировать, распечатать и сброшюрировать, а затем раздать читателям, для чего администрацией города были выделены деньги на покупку бумаги и краски. Пока сканировали и печатали, городской отдел культуры дружно придумывал вопросы для поддержания беседы. Нужно было не только не ударить лицом в грязь, но и показать, что провинциальная публика тоже не лыком шита и в современной литературе кое-что да понимает.
В день встречи все места в зрительном зале Дворца культуры были заняты. Кроме этого изрядное количество стульев и скамеек было расставлено вдоль стен, а также в проходах. Тех, кому было доверено задать вопросы известному писателю, усадили неподалеку от микрофонов. В их числе оказалась и пенсионерка Дарья Степановна Лузина.
Со слов Анны Антоновны, Кира знала, что Дарья Степановна являлась одной из самых активных читательниц городской библиотеки, а еще она руководила болотинским клубом, защищавшим права домашних животных. Дарья Степановна была выбрана руководителем клуба не случайно: она была владелицей трех кошек египетской породы, а также покровительствовала всем представителям семейства кошачьих, которые обитали в ее районе.
«Я ему такого жару дала!» – воинственно произнесла Дарья Степановна, начиная свой рассказ, и для пущей убедительности потрясла перед Кириным лицом выжатой половой тряпкой.
Столь боевой настрой Дарьи Степановны объяснялся тем, что в городской библиотеке этой ярой защитнице животных умудрились выдать именно тот роман писателя, в котором одним из двух главных героев являлся кот, трагически погибающий в самом конце произведения по причине попадания под колеса автомобиля. Дарье Степановне до глубины души не понравилось, как автор обошелся в финале со своим персонажем. «Это же, это же просто дискриминация какая-то! – гневно воскликнула, дочитав до конца роман, Дарья Степановна, а потом угрожающе добавила: – Ну я ему покажу!»
И вот после весьма волнительного для болотинцев ожидания в дверях зала появился тот, ради которого город целый месяц трясло и лихорадило – писатель. По залу сразу же прокатилась легкая волна удивления и шепота. Вызвана она была тем, что одет знаменитый творец был, по мнению не только Дарьи Степановны, но и разодевшейся ради такого мероприятия в свое самое лучшее болотинской публики, чрезвычайно просто. Ну, очень просто. В потертые джинсы и такую же джинсовую рубашку. «Очень демократично», – одобрительно шепнул своему заместителю облаченный в строгий костюм и белоснежную рубашку мэр города, который сидел прямо перед Дарьей Степановной. «Надо взять на заметку», – прошептал начальнику в ответ зам, одетый точно так же, как и шеф. (Единственное отличие в их костюмах заключалось в цвете галстука: у мэра он был синий, а у его зама – темно-зеленый.) «Э-эх, «демократично», – с горечью подумала Дарья Степановна и с презрением посмотрела на коротко остриженные затылки молодой поросли. Она-то считала, что столичный гость одет из рук вон плохо, тем более для человека столь высокого ранга и положения.
Писателя торжественно провели на сцену и усадили за журнальный столик, на котором стояли графин с водой и стаканом, а также микрофон.
Дарья Степановна, прищурившись, принялась разглядывать того, кого намеревалась атаковать в самое ближайшее время.
– Добрый вечер, Александр Петрович, – вдруг раздался высокий женский голос. Дарья Степановна от неожиданности даже подпрыгнула в кресле, – Лариса Извольская, болотинское телевидение.
«Эти всегда первыми пролезут», – враждебно подумала Дарья Степановна; она чрезвычайно не любила представительницу местного телевидения, считая ее самой настоящей вертихвосткой.
– Я внимательно ознакомилась с вашим творчеством, – продолжала тем временем Извольская, – и пришла к удивительному для себя выводу…
«Еще бы не прийти, – мысленно усмехнулась Дарья Степановна, – ты только хвостом мести умеешь, а более ничего, так хоть поудивляйся».
– … что ваши книги нельзя отнести к разряду легкого чтива. Их не прочитать в подземке…
«И в какой это она, интересно, подземке книги читает? – тут же удивилась Дарья Степановна. – Сроду у нас в Болотинске никакой подземки не было. Ишь, как закрутила, завертела. Знаем мы вас, телевизионщиков. Ничего умного никогда не скажут, лишь бы только людям головы задурить». Пока Дарья Степановна сердилась на представительницу местного телевидения, та закончила свой вопрос и даже получила на него ответ, но до ушей Дарьи Степановны долетела лишь последняя реплика писателя.
– Ну вот как-то так у меня получается, – смущенно улыбнувшись, произнес писатель.
«Плохо получается, гражданин, издевающийся над животными, – зло подумала Дарья Степановна. – Ну, ничего, я на тебя управу найду!»
Она поднялась, чтобы направиться к микрофону, но ей пришлось снова сесть в кресло, потому что место у микрофона заняла какая-то долговязая девица. «Вот молодежь нынче пошла, – покачала мысленно головой Дарья Степановна. – Никакой воспитанности, никакого уважения к старшим. Могла бы хотя бы из вежливости поинтересоваться, не хочет ли кто из взрослых свой вопрос задать». Девица, не теряя времени, спросила писателя про его детство.
Дарья Степановна, не спускавшая взгляда со сцены, сразу же поняла, что вопрос писателю понравился. «Ишь, как у него все ладно да складно получается, – думала она, слушая довольно подробный рассказ о родителях. – Забалтывает, забалтывает людей, чтобы острых вопросов не задавали».
Пока столичной знаменитости аплодировали за детские воспоминания, микрофоном завладел мужчина, в котором Дарья Степановна признала своего соседа Кочкина.
– Я долго разглагольствовать не собираюсь, я вот что скажу, – грозно произнес Кочкин, являвшийся в городе весьма заметной личностью. Вот уже много лет он слыл сатириком, потому что в свободное от работы время сочинял басни, а также частушки на самые злободневные темы. Но его сатирические произведения в местной газете никогда не публиковались, так как Кочкин, считая себя в душе гением, был твердо уверен в том, что Галатрея Марковна его произведения не возьмет, а если и возьмет, то все рано не напечатает. Поэтому он писал свои басни с помощью копирки, а затем наклеивал их по всему городу на щитах, предназначенных для объявлений. Ровно год назад кочкинская судьба сделала неожиданный поворот: расположенная в соседней области фабрика по изготовлению семечек (один из её сотрудников провел отпуск в Болотинске и познакомился с творчеством местного сатирика), впечатленная кочкинским мастерством по написанию частушек, предложила непризнанному гению сотрудничество. И теперь на всех пакетиках с семечками, выпущенными этой фабрикой, красовались задорные четверостишия, принадлежавшие перу Кочкина. В общем, Кочкин пришел на встречу, будучи уверен в том, что имеет самое непосредственное отношение к литературе, а потому вправе говорить с писателем на равных.
«Молодец!» – мысленно одобрила Дарья Степановна Кочкина, расслышав в голосе соседа недовольные нотки.
– Это что же у нас все люди такие в стране? Все тунеядцы и пьяницы? Нет! Не верю! – гневно выкрикнул в микрофон Кочкин. – Не с такими людьми мы войну выиграли! Не с такими!
«Ой, что же это он так сразу, – начала переживать Дарья Степановна за Кочкина, – аж все лицо пятнами пошло. Если с каждым писателем так ругаться, никакого здоровья не хватит».
– А вы, простите великодушно, какое произведение имеете в виду? – вдруг вежливо спросил Кочкина писатель.
– То, что про войну, – сердито буркнул Кочкин и пояснил: – Из самых последних. Нет, вы все-таки скажите, вы зачем так про наших русских людей написали? Неужели по-другому было нельзя?
– Ну, вот как-то так у меня получилось, – сказал приезжий гость и беспомощно развел руками.
В ответ местный сатирик с досады чуть не плюнул и, чертыхаясь, отошел от микрофона.
«Все, а теперь я в бой пойду», – решила Дарья Степановна, но вновь опоздала, потому что место у микрофона опять было занято.
– Дорогой Александр Петрович! – звонко произнес детский голос, и Дарья Степановна, повернув голову, увидела мальчика лет восьми. – Я хочу прочитать вам стихотворение, которое называется «Имя». Это стихотворение я специально сочинил для встречи с вами.
«Надо же! Хоть и маленький, а какой талантливый, сам сочинил, – умилительно подумала Дарья Степановна, вместе с залом расплываясь в довольной улыбке.
– Есть прекрасное имя Василий, – торжественно начал мальчик. – Я горжусь, что меня так зовут. Я еще маловат для России, я ей верно потом послужу!
– Браво! – крикнул на весь зал Кочкин и яростно зааплодировал. – Браво! Вот как надо писать!
– А теперь я буду говорить! – прервал аплодисменты решительный женский голос.
Весь зал, словно по команде, повернул головы в противоположную от мальчика сторону, где находился второй микрофон. Возле микрофона стояла невысокая женщина, средних лет, в которой весь зал сразу же признал городского депутата Надежду Андреевну Стругачеву. Надежду Андреевну в народе за характер звали не Стругачевой, а Строгачевой. У Надежды Андреевны имелось маленькое хобби, о котором знал весь Болотинск, – она тоже, как и Кочкин, писала, но, в отличие от него, не басни, а стихи, и время от времени печатала их под псевдонимом Ася Тургеневская. Стихи были преимущественно лирического тона.
– Дорогой Александр Петрович! – торжественно произнесла Стругачева. – Вам несказанно повезло! Вы оказались на земле великого русского поэта, – Надежда Андреевна имела в виду одного болотинского поэта, еще в молодости уехавшего в Москву и скончавшегося там лет много лет назад. Но, судя по растерянному лицу писателя, тот ничего об этом собрате по перу не знал. – Я рада за вас! Рада за то, что вам в жизни выпала такая уникальная возможность. Я хочу прочитать вам стихотворение, написанное мною в память этого замечательного русского гения. Таких людей в народе принято называть самородками.
Но прочитать стихотворение собственного сочинения Надежде Андреевне не удалось, так как в сумке, висевшей у нее на руке, неожиданно зазвонил телефон.
– Извините, срочно вызывают на совещание, – произнесла Надежда Андреевна, посмотрев на экран телефона, и, глубоко вздохнув, воскликнула, адресуя свои слова писателю: – И вечный бой! Покой нам только снится!
«Ну все! Больше никого к микрофону не пущу, пока свой вопрос не задам»! – решила Дарья Степановна и рванула из кресла к заветному микрофону.
Но не успела она и рта раскрыть, как писатель неожиданно произнес:
– Я вам, наверное, уже надоел, – и выразительно посмотрел на свои наручные часы.
– И вовсе вы нам не надоели, – чуть ли не с вызовом произнесла Дарья Степановна, крепко вцепившись двумя руками в стойку с микрофоном и оттолкнув в борьбе за микрофон какую-то женщину. «Потом свой вопрос задашь», – грозно прошипела незнакомке Дарья Степановна. – Я вот что хотела сказать, товарищ писатель, – не без издевки в голосе начала Дарья Степановна. – Я очень внимательно прочитала ваш роман «Путь кота». Очень внимательно. Неплохо написано, неплохо. Но только как это у вас рука поднялась на такого замечательного кота? За что вы с ним так поступили? Как вам не стыдно!
– Стыдно! – вдруг произнес писатель. – Мне очень стыдно! Но что делать? Ведь книга уже издана!
– Как это что делать? – возмутилась Дарья Степановна. – Переписать – вот что вам надо сделать! Плохие сочинения ведь в школе переписывают. Учителя после уроков учеников оставляют, и те сидят и переписывают. А как же иначе? Вот Пушкин свои произведения тоже ведь не раз переписывал. Да и не только он один. И Лермонтов, и Гоголь – все переписывали, а что не нравилось, так в печку бросали и сжигали. Я об этом читала.
– Нет! – решительно покачал головой писатель. – Так дело не пойдет!
– Отказываетесь, значит? – подбоченилась Дарья Степановна.
– Они всегда так! Напакостят, а потом в кусты! – послышался одобрительный возглас Кочкина. – Ладно коты, он вот про наших русских людей что написал! Оболгал, можно сказать. При Сталине за такие дела, недолго думая, сразу бы к стенке поставили.
Зал одобрительно загудел.
– И без всякого суда и следствия. Разговор, одним словом, короткий был.
– Не надо суда и следствия, – вдруг робко произнес писатель. – Я… я обещаю, что исправлюсь.
– И напишете так, как надо? – спросила Дарья Степановна.
– Напишу, – пообещал писатель, – обязательно напишу… если, конечно, получится.
«Вот как с ними, голубчиками, надо! Я теперь с него глаз не спущу! Ни один его роман мимо меня не проскочит!» – торжествующе произнесла Дарья Степановна, заканчивая свой рассказ.
