Ольга Озерцова
Древнерусская тоска и радость трубадуров. Русь и Франция
Обратимся подробнее к описанию внутренних состояний людей.
Итак, в отличие от описаний радости и плача, которые очень устойчивы и традиционны, описания трагических эмоциональных состояний представляют собой гораздо более разнообразную картину, и изучая их, можно наблюдать различные художественные тенденции.
Перечислим интересующие нас сочетания по широте их распространённости. Наиболее часто встречается «печаль».
Быть в печали (скорби, туге и т.д.)
Быть в великой печали.
«в велице печали бяаше Володимир» («Сказание о Борисе и Глебе» Усп., то же «Житие Феодосия» Усп.)
Быть в печали многой
«беша в печали мнозе его ради и моляхуть ся богу за нь». «Житие Феодосия» (Усп.)
Слово печаль употребляется с различными глаголами и в переводных, и в оригинальных памятниках. Приведём некоторые интересные примеры: «И вспечалова печалию великою Епифан» (Усп.); «да печаль нашю отиметь» (Усп.). «бог же услыша молитву их взъваша бо рече правьдьни и господь услыша я и от всех печали их избавить я» (Усп.); «и се сътвори печаль сестрам» (Усп.); «по чьто ся еси печалию утомил» (Усп.); «печалию по вся дни съдрьжим бех» (Усп.) «Житие Феодосия». «И написа ему опистолию печаль ражающю» (Усп.); «на молитву убежить печаль» (Усп.); «и печалию облияна суща зело и расплакаста ся зело» («Сказание о Борисе и Глебе», Усп.). Заметим, «Сказание о Борисе и Глебе» наиболее насыщено разными описаниями печали с удивительно интересным стилистическим варьированием.
Столь же распространена «Скорбь».
Быть в великой скорби
(восходит к Библии, переводной литературе)
«божествьный же уноша в скърби велице бысть» (Усп.).
Быть в скорби
«аще бо видящее нища или убога в скърьби суща и в одежи худе» (Усп.).
Скорбь сердца
«Вижь скьрбь сердца моего» (Усп.), «многу же скьрбь и мьчатание злии дуси творяхуть ему в пещере твои» («Житие Феодосия»), «ту бежить сетование и скьрьбь» (Усп.).
Интересно то, что мы часто встречаем синонимические сочетания «печаль и напасть», «скорбь и мьчатание», «сетование и слезы». Однако более широко распространено сочетание в «скорби и печали бысть»: например, «то же блаженыи его ради в велице печали и скърби будяшо» («Житие Феодосия», Усп.).
Отметим интересную особенность оригинальных древнерусских произведений, помещённых в Успенском сборнике (и датируемых концом XI- началом XII вв.). И в «Сказании о Борисе и Глебе», и в «Житии Феодосия Печерского» описание трагических эмоциональных состояний основано на самых широко распространённых, пришедших из переводной литературы формулах «печали» и «скорби». Но особая концентрация их в обоих памятниках говорит о тенденции к яркой стилистической экспрессии в этот период. Интересное стилистическое варьирование, нетрадиционное сгущение эпитетов создаёт особую яркую эмоциональную выразительность. Итак, уже в пределах таких явно заимствованных формул, как «быть в великой печали», встречаются как и крайне традиционные сочетания, так и в некоторых памятниках они начинают видоизменяться художественно своеобразно («печалию облияна суща» и т.д.).
Остальные описания трагических эмоций встречаются гораздо реже. К ним относятся туга, уныние, горе, беда, нужа, напасть, тоска (крайне редко), особо лихо, люто (Желя, Карна, в таком значении кроме «Слова о полку Игореве» и летописи нигде не встречающиеся). (Можно предположить, что эти обозначения горести в большей мере связаны с устной речью, и даже в переводные произведения попали оттуда).
Перечислим же некоторые наиболее интересные случаи употребления других одиночных существительных.
Туга
«И не мочи видети туги» (Л. 403)4, «и бяше туга велия в граде» (Усп.). «от мъногыя же тугы беждаше цесарю» (Усп.).
