Ольга Озерцова
Свеча на ветру. Повесть об убиении и хождении в рай
Некоторые говорят, что предсказанья лживы и случится они могут, лишь когда начнет свинья на белку лаять, этих бедствий не будет, но я боюсь, что придут времена злые, люди будут терзать друг друга и народы иные , князья бесчестные будут губить землю
Но сказано:
Блуждали люди в поисках то ли рая разноцветного, то ли счастливой ярилиной веси, то ли правды. Может это по пророчеству всех нас и спасет .
С высокого берега реки за еще заснеженными, белыми лугами виднелись леса. Они уже покрылись весенней дымкой: розовеющей, коричневатой, желтоватой. Пахло набухающими почками.
–Хорошо -то как. Разноветный рай – он здесь, поэтому я и приехал в вашу землю. Я слышал , новгородцы бывали там и даже привезли оттуда камень,
–Новгородцы, Кийот, всем известно, красиво сказки выдумывают, еще и приврут, что слышали от своих отцов и дедов. И многим начинает казаться, так оно и было.
Кийот, с которым говорил Гостята , был младше него, человеком лет тридцати, загорелым, как паломники, долго жившие в южных странах. Он прихрамывал , опираясь на палку. Они спустились с крыльца терема и шли вдоль высокого берега Клязьмы.
–Земля полнится легендами, и они спасают.Так говорил мне мой друг Кретьен в городе Труа. И если новгородцы придумали такое , они почти также искусны, как и он. Эти подробости про веревку и камень. Первый раз я услышал о разноцветном рае от пилигрима, по вашему калики, в Иерусалиме. Калика был мал ростом , но мудр в речах.
–Уж не был ли то маленький калика, он горазд сказки сказывать.
– Наверное так вы его называете. От него я услышал историю о том, как корабли новгородцев после бури принес ветер в незнакомое место. Увидели люди разноветные скалы и лазурные , и бордовые, и других ярких цветов. Они светились, как витражи наших соборов или новгородские иконы. За горами слышались веселые, радостные голоса. Посовещавшись, новгородцы решили, что один из них, самый сильный пойдет туда. Но тот, поднявшись на гору, засмеялся, всплеснул руками и побежал от друзей своих. Они удивились, и послали самого смелого, договорившись, что он обязательно вернется и все расскажет. Но тот второй, тоже взобравшись на гору, рассмеялся и побежал от
них. Тогда выбрали самого умного, привязали к его ноге веревку, и третий также побежал, в радости забыв про веревку, новгородцы дернули за нее, притянули к себе и увидели, что он мертв. А в руке держит камень. Тот камень привезли они домой.
И когда приехал я в вашу землю осенью, увидел деревья красные, золотые, а потом долго лежит везде белый снег, и вдруг весна, понял я калику. Быль то или легенда, нашли новгородцы рай или прзидумали, но должен он быть разноцветным. Калика говорил, что храмы и палаты у вас дивно раскрашивают, что бы напомнить о нем.
– Уж не знаю, Кийот, обо всем этом тебе лучше отца Василия расспросить, а вот палаты и мед у князя правда хороши, как райские. Если хочешь все получше рассмотреть и распробовать , пойдем скорее, тут недалеко
Улица, ведущая к княжескому двору, была вымощена деревянным настилом, и даже хромавший Кийот шел быстро, но они все равно опоздали. Отрок провел их в гридницу, поклонился:
– Теперь садитесь, гости дорогие, где вам любо, и где найдете место.
Пир был столь обилен, чаши столь радостно звенели, что казалось ,все сидящие за столом позабыли вдруг свои невзгоды. Полгорода созвал князь Андрей. Кийот шел с Гостятой вдоль длинного дубового стола и с изумлением разглядывал княжью гридницу. Боголюбские и владимирские умельцы отделали ее как какое чудо. Стены расписали травами, цветами, а на потолке яркое голубое небо и солнце. Будто всю красоту поднебесную хотели вместить в палату. И кого только не было за столом: дружинники, бояре, монахи, скоморохи. И все хмельные, у всех развязались языки. Кийот невольно вслушивался в их застольные речи. Вот захмелевший гусляр с седой головой, к нему наклонился молодой дружинник.
– Смотри, наш князь с монахом говорит. Ты скажи мне, у князей в дружине по одному учат, на войны ходи, полон бери, у монахов же – не убий, не стяжай. Как по правде-то жить?
– Наверное, и у вас скоро возникнут ордена воинов и монахов,-тихо прошептал Кийот Гостяте.Тот покачал головой. Гусляр не ответил дружиннику, только проговорил :
– Дай-ка еще меду; хорош у князя мед.
– И тебе тоже неведомо, – дружинник наполнил чашу, – тогда хоть спой, гусляр.
– Головушка-то хмельная. Ну уж ладно.
Разгулялась по Руси непогодушка,
Пригибала к земле дубы могучие,
Взмутила реки-протоки,
Иссушила болота,
Выходили да в чисто поле три молодца,
Ты куда, говорит Илья Муромец,
А я ветер ловить, в болота запирать.
А ты куда, гой еси, добрый молодец,
А я в степь скачу, полон отполонять.
А ты куда, гой еси, третий молодец,
Я на Русь иду, бессчастных спасать,
Обиженным помогать.
Гусляр замолк. Пока он пел, тихо стало в гриднице. Но потом снова послышался громкий смех. Кийот и Гостята, наконец, нашли, где сесть. Отсюда им хорошо было видно Андрея Боголюбского. Князь молчал, он был сосредоточен, будто его гложет какая-то мысль.
– Я хочу построить храм.
– Благое дело, князь, – Думец кивнул головой.
В городах твоих много умельцев, соберем золото, серебро, построим храм пышный, богатый на удивление.
– Но я хочу построить другой храм.
Он обернулся к монаху, сидящему рядом.
– Изяслава убили, мы победили… Ты понимаешь это?
– Такова жизнь, княже… Боль и радость вместе.
– Вот и я говорю княгине: «Ведь победа – радость великая.» А она мне: «Верни мне сына». Я ей: «В его честь храм построю». А она: «Что мне в твоем храме, он Изяслава не заменит.» Вот я и хочу построить храм, чтобы, – он не договорил, задумчиво посмотрел на пирующих. – Эй, братья и дружинники! – голос князя перекрыл шум. – Я хочу построить храм. Такой храм… – Князь мучительно нахмурился. – Как сказать, слов у меня нет.
– Добро, княже.
– Построй, княже, светлый храм. – У молодого дружинника засверкали глаза. – Как вешний ветер.
– Я бы хотел, – гусляр поднял голову от чаши, – чтобы был на Руси такой храм, с горем ли, с радостью придет к нему человек, на душе светло станет.
– Чтобы тянулся он к свету, княже, к свету.
Стоявший у стены человек с почерневшим, сумрачным лицом сделал шаг к столу.
– Построй, княже, такой храм, который мог бы утишить любое горе.
– Чтобы был как облако, отраженное в талой воде, – крикнул чей-то юный голос.
– Ты слышал, – князь обернулся к думцу. – Разошли гонцов. Ищите по всей Руси мастеров. Пусть построят храм такой, как люди сказали.
Тут Гостята и Кийот заметили, что рядом с ними давно идет оживленнейшая беседа. Из-под стола вылез скоморох с безлепым, хмельным лицом и усмехнулся.
– Что ж ты Данилко про церковь-то брешешь. В него-то… ткнул пальцем вверх. – В Бога веруешь? С колдовской девкой крутишь. Али он тебя простит за кощунство? Да и девка-то бросит.
– Пьян ты, не болтай лишнего. – Даниил Заточник, который оказался их соседом за столом, вдруг задумался. – А церковь, слышишь, церковь князь за победу и по сыну ставит, будто свечку… А свечку по ушедшим зажигают, чтобы помнили, за всех нас ставят, чтобы сыны наши, правнуки помнили.И даже за деда Изяслава боярина Кучку, хоть все молчат о том,как его убили,церковь и за него стоять будет. За всю жизнь нашу… И за меня тоже та церковь стоять будет.
– Ой ли, Данилко, неужто за тебя церковь князь ставит?
– Олух ты, Местята, она и за тебя, дурня неразумного, стоять будет. И ты сгинешь и я… А церковь та за нас с тобой… Через многие года стоять будет, как свечка.
Тут только и Даниил, и Кийот с Гостятой заметили, что Местята храпит за столом, а вместо него был и непрошенный слушатель. Княжеский тиун подошел, как всегда, тихо и незаметно.
– Давно ты, смерд, не те речи держишь.и про церковь, и про боярина Кучку. Уж не ты ли был в сговоре на убийство Завида, не любил ты его.Ты-то ведь и мог исхитриться замыслить столь диковинное убийство,-он смотрел на Даниила искоса, и на губах его бродила недобрая усмешка.
Гийом тихо прошептал Гостяте:
– Все у вас тут есть- и палаты дивные, и убийства диковинные.
– Дивные и диковинные – разные слова , Кийот.
– Но почему он сказал « диковиннное»?
– Пока не знаю.
А тиун, все так же глядя на Даниила , продолжал:
– И так молодой князь баловал тебя за твои не христианские байки. Кто знает, кабы не поганая стрела, не извели бы вы его своими колдовскими речами и зельями. Такой, как ты и на князя дерзнуть замыслить злое может. Знаю, что в городе шепчут, не с твоих ли слов укоряют Юрия Долгорукова, отца нашего князя в убийстве боярина Кучки, хотя известно, что погиб тот на охоте. А еше повторяют дурное злое пророчество Богши про отравление Юрия Долгорукова,и будто бы князь Андрей через то пророчество убит будет?
Даниил пожал плечами
– При чем тут я? У князя и без меня врагов много: новгородцы, да и бояр старших и братьев он изгнал. Мало кто еще?..
Тиун усмехнулся
–Берегись , Даниил. Прошли твои времена, хватит тебе именитых людей хулить, дерзкие да дурные речи на них наговаривать, да церкви за себя вместо Бога ставить. – Сказал и исчез так же внезапно, как и появился.
– Ну что ж, Местятко, чужой я на этом пиру. Спи, хорошо, что ты не слышал, душа у тебя заячья. Донесет пес, да еще и прибавит… А церковь все-таки за нас с тобой стоять будет.
Кийот огляделся и, убедившись, что тиуна уже нет рядом, тихо спросил;
– А кто убил Кучку, почему все о нем вспоминают? И кто убил или убьет князя? Что за пророчество?
Местята поднял голову:
– .Видишь, Кийот нашу княгиню вон там, рядом с братьями?
– Красивая госпожа? Только взгляд у нее какой-то …не для праздника.
– Да, еще хороша. Боярин Кучка был ее отцом.Да нет, Кийот, все это прошлые убийства, кто убил боярина , кто убил князя…Просто некоторые думают, что как створится злое, поднимается на нашей земле черный ветер, а тиун и рад все дурное слушать.
– Так кто же убил боярина Кучку? Неужели Юрий Долгорукий?
– Меня больше интересуют проблемы с финансированием и с раскопками. Нам все время кто-то мешает.
– А если это как-то связано, и началось не сейчас, и не в XII веке, а еще раньше в Кучкове, до того, как оно стало Москвой?
– Ну да, и святой Грааль по-русски…
– Зря иронизируете, друзья мои, – археолог Николай Бугров положил в папку листы с распечаткой текста, который они только что читали, и задумчиво посмотрел на Жана, историка из Франции и филолога Глеба, своих друзей еще со студенческих лет, – во всем этом что-то есть. Кстати, и рукопись таинственно исчезла. А Глеб не успел её всю отсканировать.
Они сидели на высоком крыльце сельской школы, находившейся в деревянном здании бывшей усадьбы XIX века. Сейчас, летом, здесь хранили найденную археологами керамику.
Жан пожал плечами. То, что произошло сегодня ему не очень нравилось.
– Кстати, о том, что я успел отсканировать часть рукописи, я не сказал во вчерашнем разговоре Петру, секретарю нашего спонсора.
– Что ещё за разговор?
– Немного странный. О кладе, после убийства Андрея Боголюбского, будто бы спрятанном где-то здесь Кучковичами, о других тайнах XII века – Граале, граде Китеже, точнее городках, которых, по его мнению, было три… Да мало ли о чем. Мне кажется, что кроме нас лучше пока о том, что мы только что прочитали, никому не говорить. Кстати, я согласен с вашей датировкой этого текста началом ХХ века. Неизвестный автор скорее всего погиб во время Гражданской войны. Может быть он был краеведом, собирал здесь предания, легенды, старинные книги.
– Только зачем ее украли?
– В общем, ребята, у нас проблемы. Давайте-ка лучше подумаем о них завтра, на свежую голову.
Утром Жан вышел на балкон на втором этаже школы. Когда месяц назад его друг археолог позвонил из Москвы и рассказал о краеведе из маленького городка Градонеж, нашедшем в архиве местного музея необычную рукопись исторического романа о ХII веке, и о бизнесмене, предложившем финансировать раскопки там же, Жан сразу решил ехать. Всё складывалось удачно до вчерашнего дня. Он посмотрел вдаль.
Дом стоял на высоком холме. Внизу блестела речка, а справа дальнее озеро. В этом простом пейзаже была странная притягательность. Он смотрел на эти холмы вдоль реки, поросшие такой нежной зеленой травой, которая бывает весной только здесь, в этой стране и думал. Наверное те, кто живут тут с детства, как-то по- особому это ощущают. Нет здесь таких ярких цветов, как на юге, но может быть есть другое. Когда Жан только приехал и впервые вот так же вышел на балкон, то почувствовал, что если не хочет, чтобы это чудное место стало ему потом постоянно сниться, он должен остаться здесь подольше и погрузиться в это дурманящее наваждение запахов трав. . Потом Глеб начал собирать фольклор, и тихая красота этого места стала обрастать легендами, преданиями. Некоторые из них странным образом были похожи на рассказы, которые Жан слышал в детстве от своей бабушки, эмигрантки из России. Да, он не ошибся, приехав сюда. Становилось все интереснее .
Жан еще постоял недолго на балконе , потом спустился и лег в мягкую траву рядом с домом у реки. Здесь было хорошо.
Это разнотравие надежды. Он лежал на берегу, было жарко, и оттого терпкий запах полевых гвоздик, сладковатый клевера и другой зелени казался пьянящим и радостным.
Клад Рюриковичей.
Все преданья о давнем проклятье…
Эти темные тайны Древней Руси сейчас представлялись увлекательной игрой.
Тем, что придает нашей нервной жизни жаркий и солнечный привкус.
Разве не было у них тогда в XII веке войн, разоренных городов, голода, мора, продаж в рабство за долги?
И среди всего этого именно в это время стали рассказывать о Граале и Китеже.
Та история начиналась ярко.
И несколько таинственных нераскрытых древних убийств.
Здесь бродят воспоминанья о какой-то великой тайне. Ею дышат деревья, и их причудливые ветки- это намек о пути к ней, а изгиб реки…эти извилистые реки- это знаки пути…
Так кто же убил Кучку?
Но вот здесь совершилось зло. Как они с этим справлялись?
Может ли красота убивать?
И где спрятаны его убийцами сокровища ?
И ему почему-то казалось, что эти древние истории связаны с тем, что происходит сейчас.
Последние дни Николай пропадал на раскопе и ночевал в школе, а Жан с Глебом жили то здесь, то в гостинице городка Градонеж, находившемся в трех километрах отсюда. Там был неплохой ресторан.
А всё же Жану больше нравилось в школе с археологами. Деревянный дом, запущенный сад, Песни под гитару, и разговоры… Жану иногда думалось, зачем люди создают легенды о поисках таинственных городов, вроде местных преданий о трех Китежах, когда прямо здесь бывает так просто и хорошо. Если бы он и вчера остался тут, всё было бы по-иному, и он не оказался бы втянутым в эту историю с украденной рукописью.
Три дня назад он принес Владимиру ту рукопись. Жан вспомнил, что ему почему-то не хотелось отдавать её даже ненадолго, словно что-то предчувствовал. Но Владимир финансировал их экспедицию. Собственно, выделять деньги на раскопки на месте будущих зданий он и так был обязан по закону. Но ему нужны были не только раскопки. Он хотел построить здесь туристический центр под названием Китежград, и для раскрутки и рекламы своего проекта его интересовало всё, что связано с местными легендами о Третьем Китеже, Кучковичах. При строительстве он обещал сохранить все исторические и археологические памятники, не нарушать ландшафта. Выполнит ли бы он это обещание, тнеизвестно.. Впрочем, его конкурент по бизнесу Игорь Петров собирался строить здесь завод, так что выбора особого не было.
И снова вспомнил тот разговор .
– Неужели вместо того, чтобы отдыхать на Лазурном берегу, Вы приехали сюда только из-за этой рукописи и бабушкиных сказок и семейных преданий про какого-то предка трубадура XII века?
Да уж, как это объяснить? Видно, разглядывая Жана, худощавого, с тонкими чертами лица, с копной волос, находившихся в художественном беспорядке, Петр не заметил в его внешности того «легкого налета бескорыстного авантюризма», который, по словам друзей, чувствовался во взгляде Жана. «Не рассказывать же в самом деле этому серьезному человеку о их легендарном предке, странствующем трубадуре XII века, побывавшем даже и на Руси. Не от него ли и его дед, и дядя, и сам Жан унаследовали этот зов в крови, это чувство, похожее на жаркий ветер, толкавший в путь? Нет, лучше всего рассказать о вполне понятном предложении своего дяди. По крайней мере, кроме всего прочего здесь речь идет и о конкретных деньгах.
– Да нет, Петр, дело в моем дяде Этьене. Он был крупным бизнесменом, и отойдя на покой, решил потратить часть своего немалого состояния на прихоти и хобби. Он вполне может себе это позволить. Но и потом, своих детей у него нет, а племянников еще двое. Вот хочется сделать дяде приятное, да и друзей моих не забыть. У него, как вы выражаетесь, «лёгкий сдвиг» на средневековых сюжетах, связанных с Граалем и с нашими семейными преданиями. Кстати, дядя Этьен считает, что этот интерес передался ему от нашего предка XII века, по имени то ли Гийом, то ли Гильом. Если бы удалось найти хоть косвенные факты, подтверждающие предание о трубадуре. А ещё лучше что-нибудь про Грааль, ну, например, что существовал некий аналог ему на Руси. И назывался Бел-горюч камнем. Дяде Этьену нравятся всякие сомнительные и смелые гипотезы, и он тогда вполне может щедро профинансировать экспедицию. Да мне и самому интересно, как историку, я как раз занимаюсь этим периодом, XII веком.
Любопытно, убедил ли Петра его рассказ. Да и кто знает, как надо разговаривать с русскими бизнесменами. Жан хоть и бывал раньше в России и говорил по-русски, такого опыта не имел. А ведь, кстати, в связи с проблемами Владимира экспедиции его друзей может очень пригодиться финансовая подпитка от дяди Жана.
Тут Жан заметил, что солнце уже поднялось высоко и припекает. Кстати, хороши друзья… Он тут о них беспокоится, всякие финансовые проекты придумывает, а они где? Ведь думали же вместе обсудить, что делать дальше. Он не так хорошо разбирается в современной русской действительности, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. И еще они ведь собирались пойти но то место, где в прошлом году Глеб нашел берестяную грамоту, правда ее потом украли. Николай хотел заложить там раскоп.
–Вот ты где. Расслабляешься. – К Жану подощел Глеб. -Коля уже начал раскапывать у камней, пойдем посмотрим, что он там делает.
И когда они шли по тропинке вдоль берега , Глеб сказал
–На самом деле, Жан, я тогда наговорил спонсору бог знает чего. Ну мне показалось,что все средсва хороши,чтобы получить сейчас финансирование. Но в прошлом году мы, действительно, поняли, что автор этого исторического романа не всё выдумал, а использовал неизвестные нам источники, утерянные рукописи, предания. И тогда многое, про что упоминается в романе, может оказаться не фантазией, а реальными фактами.
И про Бел-горюч камень, и про Третий Китеж, и про клад Кучковичей…
А ты понимаешь, что, например, даже библиотека Ивана Грозного по сравнению с кладом Кучковичей – детские игрушки?
Самые ценные найденные в России клады – домонгольские. Это и понятно, люди их спрятали, а потом не смогли взять. Но самые удивительные древние сокровища оказались у Андрея Боголюбского. Помнишь, с какой выразительностью летописец описывает, как войска Андрея Боголюбского разграбили Киево-Печерский монастырь, Софию в 1169 году. И можно предположить, что в отличие от татар, которые возьмут Киев позже, князья знали, что там искать, и понимали всю ценность и сокровищ, и книг. А там были бесценные древности. В Киево-Печерском патерике описывается, как в конце XI века много книг было у инока Григория, и как варяжский клад монахи Феодор и Василий не отдали князю Мстиславу даже под пытками. Из Константинополя привозили в Киев ценности и книги и иноки греки, жившие в Киево-Печерском монастыре, и мать Владимира Мономаха, византийская принцесса. Все это оказалось у Андрея Боголюбского и в 1174 году или его убийцами, или иными, приходившими грабить, людьми было увезено, как сказано в Ипатьевской летописи «прочь». А теперь мы можем предположить, что «прочь» – это как раз сюда в Градонеж, и где-то тут находился Третий Китеж, основанный Изяславом, сыном Андрея Боголюбского.
– Только, боюсь, слишком многие стали всем этим интересоваться. Но теперь хоть можно предположить, почему рукопись украли. Кроме всего прочего там могли быть приписки на полях о каких-то средневековых источниках романа, и о том, как убийство Андрея Боголюбского, легенда о Третьем Китеже связаны с сокровищами Боглюбского.
– И с Бел-горюч камнем.
– В романе были еще предсказание о современной России и пророчество о том, что Николай II погибнет в день памяти Андрея Боголюбского. И ведь, действительно, только три правителя России погибли от рук не своих родственников, а подданных. И только убийства двоих из них – князя Андрея и Николая II – сопровождались «мятежом великим». Разгадать бы таинственные намеки романа. И про Грааль тоже.
– Жан, а что ты говорил про своего дядю и его финансы. И о том, что если нам удастся связать эти легенды и наши поиски с Граалем, от него возможна спонсорская помощь. Сейчас было бы очень кстати.
– Между прочим,я уже Коле говорил, моя гипотеза про Грааль вполне приемлема. Впервые она пришла мне в голову, когда я ещё в студенческие годы был в фольклорной экспедиции. Легенды возникают из многих устных сказаний, потом их записывают, подобно тому, как в образе Владимира Красное солнышко смешались представления о Владимире I и Владимире Мономахе. В средневековье и фольклоре не могло быть иначе.
Их просто было много или несколько, того, что потом назвали Граалем. И впоследствии совместились в одну легенду. Грааль, это не отдельный предмет, а явление, и у него есть варианты. И тогда исчезает вся эта путаница: чаша, камень… И один из них по Вольфраму фон Эшенбаху был по пути на Восток. И возможно на Руси.
– я уже запутался: и Бел-горюч камень, и Грааль, и талисман княжича Изяслава, и три Китежа.
– Ну, про два известно и из других источников, например, из старообрядческих памятников.
– Так, давай по порядку, будем искать. Начнем вот с чего. Пока Коля занимается раскопками, почитаем ещё роман, может быть поймём, как связано то, что было тогда, в XII веке, с тем, что сейчвсе ас творится.
И они решили перечитать начало текста в надежде понять, почему им так все интересовались .
А потом Глеб и Жан лежали на холме под соснами и смотрели, как Коля закладывает раскоп.
– Что нужно для счастья? Смотреть на текущую воду, зеленую траву и как другие работают.
–-Между прочим, могли бы спуститься и помочь, это из-за вашей таинственности мы решили никому не говорить, даже студентам. А то я не стал бы копать один.
Коля отложил лопату и сел на землю рядом с раскопом.
–-Что это с ним?
–-Застремался я на этот холм, странный он. Культурный слой тут есть везде, но у него какая-то странная правильная округлая форма.
–-А что такое застремался? – спросил Жан
–-То же, что и запал.
–-А запал?
–-Вроде непреодолимого интереса и влечения. Кстати, у меня нет открытого листа на это место. Я официально здесь не могу раскапывать.
Глядя на археолога, Жан сказал:
–-Коля, когда докопаешься до клада Кучковичей, мы спустимся к тебе и поможем.
–-Знаешь, Жан, чем черт не шутит. Может, мы сейчас что-то и найдем. Это же уникальная возможность, таких необычных ситуаций с поисками сокровищ, как сейчас в России, нет нигде в Европе. Где еще все материалы частных коллекций, которые веками хозяева никому не показывали, были после революции извлечены, собраны в местных краеведческих музеях и потом благополучно забыты. В России сейчас такое можно найти.
– Но тогда многое, что связано с этой истории о тайнах и сокровищах Кучки тоже может быть правдой, Давайте, еще раз просмотрим,что в этой рукописи было о книгах ,из-за которых убили вирника?
–Они их там все ищут. Начнем с поиска книг.
Вечера стали по-весеннему теплыми. Таял снег, и в городе под ногами растеклись ручьи и хлюпала грязь. «Хорошо бы, у нас везде застилали мостовые, как в Новгороде», – думал худощавый отрок по имени Влас, осторожно ступая по деревянному настилу. В этом переулке, рядом с торговой площадью, мостовой не было, в отличие от улицы, с которой он только что свернул. Отрок дошел до перекрестка, прислонился к забору угловой усадьбы и стал разглядывать дом напротив. Перед ним тоже не было бревенчатой мостовой: если удастся туда проникнуть, то грязные следы могут остаться на лестнице, и по ним будет видно, что кто-то залезал внутрь. Впрочем, так ли уж это важно после того, что он узнал сегодня от купца Гостяты? Когда челядинец передал ему: «Гостята зовет тебя, Влас», Влас надеялся, что ему предложат книжный труд: переписывать или иное что. Но Гостята его удивил, Влас никак не ожидал услышать такое.
Купец долго расспрашивал о жизни, родителях. Жена купца, улыбаясь, сама угощала заморскими сладостями, а потом он рассказал такое (принес кусок бересты), что Влас решил проникнуть в дом Завида, пока мало кто знал о его смерти. И сейчас он заглядывал двор вирника. В отличие от двора купца Гостяты, стоявшего на высоком красивом берегу Клязьмы, дом Завида находился на бойком, но тесном месте, в узком переулке рядом с шумной торговой площадью. Торг уже кончился, лавки закрылись, и переулок был пуст, никто не проходил мимо. И никто не входил в дом и не выходил из него. Возможно, слуги уже разбежались и никого сейчас не было. Влас помнил, что узнал о вирнике. Человеком Завид был язвительным, жил одиноко и не держал холопов, а только наемных работников. Тихо крадучись, к Власу подошел черноволосый отрок с подвижным лицом в кафтане иноземного покроя и тоже с интересом стал разглядывать дом Заивда.
– А ты не боишься, Гильйом, ведь у нас вора, забравшегося в дом, можно убить прямо на месте?
– Я прибыл издалека, а тот, кто любит странствовать, не должен бояться, дороги ведь опасны. А ты, Влас? Ведь ты долго жил в монастыре.
– Совсем нет. Только очень уж хочется узнать, что мы там найдем.
– Тогда тебе не в монахи надо идти.
Власа самого удивило веселое волнение, которое он ощущал. И Гостята тоже говорил ему: «В монастыре тебя привлекает лишь книжная премудрость, а этого мало. Если ты хорошо помнишь, как твой дядя учил тебя воинскому делу
– Ты что-нибудь заметил? – спросил Гийом, – Как мы проберемся внутрь?
– По-моему, там никого нет, перелезем через забор. Рядом с ним есть сарай.
– Подожди, раз никого сейчас нет, – Гийом подошел к воротам, надавил на калитку, и она неожиданно открылась. Они вошли в просторный двор. В вечернем сумраке большой двухэтажный дом был тихим и зловещим. Крыльцо находилось сбоку, на его столбах были вырезаны загадочные звери, а, может, и бесы.
– Как ты думаешь, почему терем кажется таким мрачным? Может быть, от того, что хозяин его убит, а душа еще не успокоилась? – спросил Гийом.
– Ты что, не живых боишься, а мертвяков? – заметил Влас.
– Но ведь мы не знаем, как он умер. Когда люди так погибают, всякое случается.
Влас промолчал. Дверь и в дом оказалась лишь прикрытой, но не запертой.
– Сколько же у него вещей! И во дворе сарай, и здесь, на первом этаже, тоже кладовая.
Тут был беспорядок: валялась сломанная катка, в углу стоял старый сундук. На него набросана потрепанная одежда и порванный плащ. Рядом, на скамье, что-то светлело.
– Смотри-ка, это восковая свеча, зачем она здесь? Она же дорогая.
– Пойдем на второй этаж.
– Возьми эту ветошь, вытри ноги.
Скрип ступеней громко раздавался в тишине. Гийом перекрестился. Влас, которому тоже становилось не по себе в этом пустом, как-будто, враждебном доме, прошептал:
– Но духа-то Завида нам не нужно бояться, ведь ему должно быть известно, что мы не убийцы и не воры, и пришли забрать только то, что дал ему мой дядя на хранение.
Слабое вечернее солнце проникало в маленькое оконце, и они разглядели, что просторная горница на втором этаже отличилась от кладовой на первом. Здесь был порядок и чистота. На столе, лавках и двух сундуках в углу ничего не лежало. Они, как и дверь, не были заперты, а внутри пусты.
– Кто-то нас опередил.
– Жалко, – вздохнул Влас, – зря мы рисковали.
– Раз ничего не нашли – пойдем отсюда, – вставил Гийом, стараясь произнести фразу как можно спокойнее, но было видно, что ему хотелось поскорее уйти из этого места. Но Влас, осматривался и, казалось, не обращал на него внимания. Гийом понял, что его не услышали и постыдился за свою трусость, поэтому сказал первое, что пришло на ум:
– Какой здесь порядок, аккуратный был человек… – ничего в ответ, – темнеет, надо было взять внизу свечку, – снова сказал Гийом, поеживаясь.
– Что ты сказал? Верно! Пойдем-ка вниз, на первый этаж, – отозвался, наконец, Влас.
– Да там же один хлам. – возразил Гийом, но Влас уже спустился в кладовку, зажег свечку и стал разбирать ветхие вещи, накинутые на полу сломанный сундук. Он отбросил плащ, сорочку, деревянную чашку со сломанным краем, ложку с обломанной ручкой. Гийом удивился, но принялся ему помогать. Вдруг Влас вытащил со дна сундука завернутый в старую мешковину предмет, развернул тряпку…
– Подержи-ка свечку, – обратился он к Гийому.
Это была пергаментная книга. Влас раскрыл ее, из нее выпал куски бересты, заложенные словно закладки.
– Как ты догадался? Ее и воры, что побывали до нас, не нашли!
– Думаю, Завид был не глуп. Он часто бывал в разъездах и понимал, что замки от воров не спасут. Он и не стал запирать. Оставил на видном месте, нарочно устроил здесь беспорядок. Только у аккуратного человека обычно везде порядок. И свечка дорогая здесь не спроста. Но ведь верно он решил, что если залезет вор, будет открывать красивые сундуки наверху. А самое ценное-то не там.
– Да , кажется просто, но все обманулись, кроме тебя, – Гийом с интересом посмотрел на находку, – а что там ?
– Тут несколько кусочков бересты, – и Влас прочитал:
« Писано это в память горькую и бедную той весны, когда убили боярина Кучку. Но мы на прежнее возвратимся,– здесь дальше оборвано, а на второй бересте другой отрывок:
«А в некоторых городах и селах, о которых сказано в сей книге, я бывал, и в тех местах схоронил я клады тайные, и свои, и те, что достались мне от боярина Кучки Степана Ивановича. И если что со мной случится лихое, то там и надо искать врагов моих. А места эти таковы:»
– Должно быть еще … А что это за шорох? Ты слышишь, будто что упало?
Гийом не ответил, свеча внезапно потухла, Влас почувствовал сильную боль в плече, кто-то вырвал из его рук книгу. Влас резко повернулся, ударил нападавшего, тот упал, быстро поднялся, побежал. Влас погнался за ним, в темноте споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Когда, поднявшись, выбежал во двор, там уже никого не было.
