Ольга Озерцова
Тот, кто на дереве

Полная версия

– Кстати, в прошлом году мы проводили тут археологическую разведку, пробный раскоп. Нашли кости , лежали они в странном порядке, как в Збручском святилище. Поэтому кое-кто из коллег и предположил, что здесь были человеческие жертвоприношения, хотя большинство считают их захоронением после битвы, возможно во время татаро-монгольского нашествия.

Глеб пожал плечами:

–Тогда и без человеческих жертвоприношений жестокости хватало. Какое-нибудь братоубийство, ослепление ,например, Василька Теребовльского, ведь археологически о нем и не узнаешь, так ведь?

–Пошли -ка лучше спать, а то, правда, какая-нибудь чушь приснится.

Они заночевали в палатке, и археологу действительно приснился нехороший сон .

Рыдали, ревели деревья под напором ветра. Стеной обступил темный лес, не видно ни зги. И вдруг прямо перед ним появилось… Оно улыбалось длинным белым ртом. Животные, бессмысленные серые глаза. Короткие грязные лапы протянулись к нему.

Рожа довольно захохотала, раздались слова:

«Дай сердце, дай сердце».

Чудище ухмылялось бледной, длинной до ушей усмешкой.

Николай не мог двинуться с места и вдруг понял, что от него хотят. «Дай сердце». Сердце… Он прижал руки к груди, что-то теплое нежно спряталось за ладонями. Николай вдруг засмеялся:

–Не возьмешь, сердце не вырвать, если оно еще может любить.

А чудище с беззубой улыбкой все придвигалось, лес шумел

«Дай сердце».

Николай проснулся и посмотрел на Глеба. Тот крепко спал. «Надеюсь ему снится что-нибудь другое»

– «Да ныне отселе имемся, друзья, в едино сердце». Так они тогда сказали. А где же гонец, что-то долго его нет.

Гонец скакал в ночи. Где-то впереди высокий холм со рвами, на нем крепость. Там светился робкий огонек. Но здесь только ветер.

Ветер развивал гриву, хвост коня. Он вглядывался сощуренными, напряженными глазами во тьму:

В земле незнаемой, в поле неведомом,

Ты один, один да по всей земле,

Ты помилуй, ночь, душу грешную,

Темнотой не скрой злобных недругов,

Ты не скрой земля вражья топота.