bannerbannerbanner
Сердце из тьмы и тумана

Ольга Пашнина
Сердце из тьмы и тумана

Полная версия

Сван словно обезумел.

Пепельно-белые волосы будущего огневика растрепались, кровь запачкала светлую рубашку, а в глазах горела ненависть – такая сильная, что обжигала, будто подпитанная магией. На запястье Свана не было крупиц, но не зря его приняли в Школу Бури, даже спонтанная магия впечатляла своей разрушительностью.

– Не глупи, – я покачала головой, – ты зашел слишком далеко.

Я дернулась к выходу, но пламя встало на моем пути стеной, опалив жаром. Инстинктивно я закрыла лицо рукой, и Сван снова пошел в атаку. Моей силы не хватало против взрослого и куда как более опытного в драках парня. В один момент он с такой силой сжал мое запястье, что осколок выскользнул из руки и укатился куда-то под кровать. Но в следующий момент я извернулась и двинула подонку в нос, на миг лишив ориентации в пространстве.

Выход в коридор был отрезан огнем, дружки Свана – заняты спасением собственных шкур, сам псих пытался остановить реку крови из носа, и я поняла, что выбора нет. Распахнув шкаф, я схватила первую попавшуюся куртку, непослушными пальцами дернула замок на окне и вскочила на подоконник.

Морозный воздух ударил в лицо. Зажмурившись, я сделала шаг, понимая, что если не получится сгруппироваться, то риск сломать себе что-нибудь и замерзнуть насмерть – вовсе не иллюзорный.

Сугроб смягчил приземление, но из легких будто выбили весь воздух. Понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Из открытого окна валил дым и раздавались дикие крики.

– Помогите! – закричала я.

Кинулась к окнам, беспорядочно лупя там, куда удавалось дотянуться.

– Пожар! Пожар! Помогите! Кто-нибудь!

Наконец сработало: в некоторых окнах загорелся свет.

– ПОЖАР! В девятой комнате люди!

На этаже выпускников почти никого не было. Какова вероятность, что Свана и остальных спасут, если тетю Адалин опоили зельем?

– Да будь ты проклят, Сван Рейн! – зарычала я и припустила к воротам, на ходу натягивая куртку.

Ресницы покрылись инеем, меня била дрожь. От приюта до станции – единственного места, откуда могли бы прислать помощь, – было недалеко, но дорога показалось мне вечной. Несколько раз я едва не упала, поскользнувшись на припорошенной снегом ледяной дорожке.

На станцию я влетела словно безумная.

– Помогите! В приюте пожар! Там кто-то остался в комнате! – задыхаясь, проговорила я.

Несколько дежурных магов немедленно вскочили со своих мест – им не нужно было уточнять адрес.

– Пострадавшие есть?

– Не знаю, – выдохнула я. – Маг огня случайно поджег спальню. Я слышала крики из нее.

– Лекаря! – крикнул дежурный маг. – В приют! Быстро!

Оставшаяся на станции девушка шустро запахнула теплую шубу и унеслась следом за магами, будить единственного лекаря Рейнгарда, что состоял на государственной службе.

Станция опустела. Я медленно побрела к выходу, чувствуя, как страх и злость сменяются опустошением и жалостью к себе. Сван и сегодняшний вечер отлично характеризуют то, как не права тетя Адалин. Нет никакого смысла. Нет никаких мотивов, причин, связей. Просто кто-то решает, что ты – отличная жертва, и вот прощание с детством сменяется борьбой за жизнь. И нет никакой предыстории. Окажись я чуть менее удачлива, Сван бы получил все, что хотел.

Мы почти не разговаривали до сегодняшнего вечера. Когда тетя Адалин сказала, что Свана приняли в Школу Бури, туда написала и я – потому что позавидовала, решила, что раз он получил место, то вдруг смогу и я? Еще одна высшая несправедливость: даже после сегодняшнего он все-таки поедет туда учиться. А я понятия не имею, что меня ждет.

Если Сван выживет, конечно.

Я добрела до лавочки в сквере рядом со станцией и без сил опустилась на нее. Следовало вернуться, нельзя оставаться ночью так долго на улице. Но если Сван выжил, он свалит все на меня. А если нет… С губ сорвался жалобный всхлип.

За несколько минут жизнь перевернулась просто по чьей-то прихоти.

– Плакать на морозе – плохая идея.

Я вздрогнула, услышав мужской голос. Когда подняла голову, в тусклом свете двух лун увидела мужчину. Явно нездешнего, одетого слишком легко и слишком… дорого. Он словно не замечал царящий вокруг снежный хаос, не кутался в пальто и не прятал иссиня-черные волосы в меховой капюшон.

После пережитого беседа с незнакомцем, невесть откуда взявшемся посреди северного города, погруженного в ночь, – последнее, чего мне хотелось.

Но почему-то я не ушла. Он сел рядом, задумчиво уставился в небо, и несколько минут мы так сидели, думая каждый о своем. Инстинкты кричали бежать, а что-то другое – быть может, любопытство – умоляло посидеть еще немного. Бежать мне было некуда, сидеть – холодно. Но я, как прикованная, не двигалась и даже дышала через раз. А еще украдкой косилась на руку незнакомца, высматривая браслет.

Темный.

Откуда в Рейнгарде темный маг? И что он забыл в пустом сквере, занесенном снегом?

Его мучили примерно такие же вопросы.

– Кажется, твоя обувь не очень подходит здешнему климату.

Я посмотрела на ноги и поняла, что о сапогах даже не подумала, выскочив в ученических туфлях. Только сейчас почувствовала, как дико замерзли ноги. И как бессмысленно было подтягивать их к груди. Снег забился внутрь и растаял, пальцы ломило. Утихнувший было страх всколыхнулся с новой силой: если я отморожу ноги, об учебе и Штормхолде можно забыть. Это ведь не уникальная история: сбежавшая сиротка, одной глупой истерикой перечеркнувшая здоровье.

Мужчина снял с браслета одну из крупиц магии, растер в ладони и не касаясь провел рукой над моими ногами. Тут же стало тепло и спокойно, совсем не так, как бывает, когда с дикого мороза заходишь в дом. Без боли и противного покалывания.

– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя предательский комок в горле.

– Так что ребенок делает один, ночью, на севере, почти раздетый?

– Я не ребенок, мне восемнадцать, – зачем-то возразила я.

Незнакомец хмыкнул.

– Боюсь, здесь роль играет не твой возраст, а мой. Проблемы в семье?

– Я из приюта. Там был пожар, я побежала звать на помощь.

– И чего не возвращаешься?

Пожав плечами, я снова уставилась на луны. Теперь, когда стало тепло, возвращаться не хотелось еще сильнее. Но действие магии скоро пройдет, и вряд ли мужчина поделится еще крупицей, они ведь стоят денег.

Боги, Коралина, что ты творишь? Вставай и беги от него! Неужели все страшные истории, рассказанные воспитателями, ты пропустила мимо ушей? Темные маги, похищающие сирот, которых никто не хватится, для кровавых ритуалов – классика страшилок!

Но я почему-то продолжала с ним говорить.

– Пожар случился по твоей вине, так?

– Скорее из-за меня.

– А ты неразговорчивая. Но вернуться ведь придется, так?

– Нет. Завтра я уезжаю в школу в Штормхолде. Нужно дождаться утра. Я пойду на станцию, а потом улечу.

А на станции вернувшиеся с пожара маги отправят меня обратно. Вряд ли Сван решится что-то мне сделать снова, если он вообще жив, но вопросов будет много. А если дойдет до директора, мэра… мне могут не разрешить уехать до окончания разбирательств.

Но всего этого я не сказала мужчине, только вздохнула.

– Поступила в штормхольдскую школу? Молодец. В какую?

– В Школу темных.

Он будто удивился, во всяком случае, слегка поперхнулся, нахмурился и потряс головой.

– Не слышал о такой.

– Частная школа. Я мало о ней знаю. Королева Брина помогла со стипендией, и они выбрали меня. Другие школы не приняли, сегодня пришло последнее письмо с отказом. У меня почти нет магии, только светлая слабо отозвалась на инициации, но Совет сказал, что ее недостаточно для обучения.

Меня как прорвало. Я рассказывала, как с треском провалилась на инициации, как один за другим получала отказы, как завидовала сверстникам, получившим приглашения. Как не спала ночами, пытаясь придумать хоть какой-то выход. Как ужасно устала мечтать даже не о богатстве – просто о стабильности, покое, достатке. И как ухватилась за подвернувшийся шанс, наплевав на все.

Мне хотелось выговориться, потому что с единственной подругой мы редко болтали по душам. Диана проще относилась к жизни, и боги отвечали ей тем же, наделив хоть каким-то даром.

– Думаешь, в Штормхолде будет лучше?

– Я должна попытаться. Если останусь в Рейнгарде и буду работать… не знаю, сиделкой или служанкой, лучше точно не будет. Истории, когда герои упорно работают, преодолевая и превозмогая, и трудом получают все, о чем мечтают, хороши для книг. В жизни все иначе.

– А вдруг бывает? Я знал историю о том, как девушка упорно работала служанкой и никогда не сдавалась. У нее все хорошо.

– Она заработала все своим трудом, поднявшись от служанки до богатой леди при помощи своего упорства?

– Да нет, однажды просто объявился богатый дядюшка.

– Ну вот. У меня нет богатых дядюшек.

– Но пример хороший. Когда капитально не везет, помни: где-то для тебя припасен большущий пряник.

Я улыбнулась. Незнакомец мне нравился, от него исходили спокойствие и уверенность. Возможно, это была какая-то магия, но даже осознавая, как сильно рискую, болтая с ним, я не могла заставить себя встать и уйти.

– Ты голодная?

Я неопределенно пожала плечами, хотя продала бы душу даже за чашку чая. Минус жизни на севере: досыта и вкусно в приюте кормили лишь перед очередной поставкой продуктов, в остальное время их экономили на случай, если вдруг заметет дороги и экипажи с припасами на недели застрянут в снежном плену.

– Замерзла. И явно собираешься просидеть здесь, пока не рассветет. Идем, отсидишься до утра у меня.

Я нервно рассмеялась.

– Нет уж. Вы – интересный собеседник, но я никуда с вами не пойду.

– Не доверяешь, значит.

– Простите.

– Лучше умереть на улице, чем отправиться с незнакомцем в его дом?

– Я не собираюсь умирать.

– Это пока действие моей магии не закончилось.

 

– Я вернусь в приют.

– Тогда идем, я тебя провожу, ночью опасно.

Он загнал меня в ловушку. Насупившись, я умолкла. К моему удивлению, мужчина негромко рассмеялся.

– Так я и думал. В приют ты не хочешь, на станцию тоже не пойдешь, на лавочке замерзнешь. Ко мне идти боишься, а гостиниц, таверн и прочих заведений, открытых ночью, в Рейнгарде нет. Какая интересная задачка. Как тебя зовут?

– Коралина.

– Я приехал по делам, снимаю дом здесь, недалеко. Увидел тебя из окна, подумал, что помощь не помешает. Не слишком убедительно, но я не убийца и не насильник. Просто хочу помочь. Не бойся, я тебя не обижу. Но тебе ведь нужно где-то ночевать. Ты замерзнешь насмерть, если останешься на улице.

– Продержусь как-нибудь.

– Я бы на твоем месте не рисковал. До школы ты не доедешь.

– Только полная дура отправится ночевать к незнакомому мужчине.

Но я сказала это уже не так уверенно, почти готовая сдаться. Он пожал плечами и улыбнулся:

– Считай, что я профессионально спасаю сироток.

– И что же они делают для вас взамен?

– Спасают мир.

– Неубедительно звучит.

Мы замолчали. Мужчина невозмутимо рассматривал то небо, то сквер, рисовал носком ботинка узоры на свежем снегу. Я с замиранием сердца ждала, когда магия закончится и снова станет адски холодно. Разум боролся с чувствами. Мне следовало вернуться в приют. Даже если Сван отделался легким испугом и не свалил пожар на меня, если меня не найдут, возникнут вопросы. Но возвращаться было страшно. Так страшно, что даже отправиться в дом незнакомого мужчины кажется не такой уж глупой идеей.

– И что, вы так и будете сидеть?

– Да, – невозмутимо ответил он. – Ты либо пойдешь домой и я тебя провожу, потому что идти в такой обуви по сугробам – верный признак остаться без пальцев, либо ты останешься здесь, отключишься от холода и я отнесу тебя к себе.

Меня вдруг посетила еще одна идея:

– А мы не можем побыть здесь до утра?

– Нет. Мне, вообще-то, тоже холодно. И я могу отморозить что-нибудь ценное.

– А с виду и не скажешь.

– То, что я не реагирую на холод, не значит, что я его не чувствую.

Он поднялся и протянул мне руку. На указательном пальце блеснуло явно дорогое и, похоже, старинное кольцо с камнем, которого я никогда прежде не видела: черным, с вкраплениями переливающихся всеми цветами частиц.

– Идем, ты уже сделала выбор, но боишься признаться.

На этом могла бы и закончиться моя история. Одинокая сбежавшая из приюта сирота отправляется в дом незнакомца – и бесследно исчезает. Я брела в чужой дом в странном состоянии отупения. Как будто из головы вытрясли все мысли, все вопросы. Оставили только тупую боль и усталость.

– Как вас зовут? – спросила я, когда мы уже подходили к симпатичному домику на одной из улиц возле сквера.

В этом он не солгал, уже неплохо.

– Кейман, – ответил мужчина. – Можешь звать меня Кейман.

Дом встретил теплом и темнотой. Сняв куртку, я осторожно прошла внутрь, ежась от жутковатого впечатления, произведенного жилищем. Но вспыхнул свет – и вся жуть прошла. Обычный дом, в меру уютный, небогатый, но со всем необходимым для жизни.

– Идем, покажу ванную, – сказал Кейман. – Только не лезь в горячую воду, ты слишком замерзла. Умойся и приходи на кухню, я поищу еду. В доме одна спальня, займешь ее, постелишь себе сама.

Спальня – единственное место, где хоть что-то напоминало о жильце. Пока Кейман доставал чистый комплект постельного белья и набирал мне теплую ванну, я рассматривала обстановку.

На стуле – небрежно брошенная рубашка. В приоткрытом шкафу виднелись несколько костюмов и небольшая кожаная сумка. Он путешествовал налегке. Пара книг на столике у окна, язык оказался мне не знаком. Бавигор? Джахней? Интересно, кто он – темный маг Кейман?

– Готово. Положил тебе чистую рубашку, чтобы ты переоделась.

– Спасибо, – слабо улыбнулась я.

И неловко пошутила, все еще чувствуя, что совершила непоправимую ошибку:

– Надеюсь, в ванне я не отключусь, чтобы потом проснуться в подвале.

На что Кейман совершенно серьезно ответил:

– Да, я тоже на это очень рассчитываю. Понятия не имею, где ключ от подвала. Будут проблемы с хозяином.

Он заметил, как я поежилась, и закатил глаза.

– Не бойся. Я все еще не собираюсь покушаться на твою жизнь и честь.

– Тогда зачем помогаете?

– Да боги меня знают, иногда в голову приходят всякие странные идеи. О доброте и все такое. Ты не обращай внимания, лекарство выпью – и отпустит. Хватит дрожать и смотреть на меня огромными глазищами. Умывайся и приходи есть.

– Спасибо! – еще раз, уже в спину Кейману, крикнула я.

Пожалуй, сейчас тот момент, когда за подозрительность может стать стыдно. Убийца ведь не будет битый час убеждать жертву, что ей ничего не грозит, в то время как она уже оказалась в доме?

Но даже если теплая ванна, свежая, хрустящая от чистоты рубашка и аппетитные запахи с кухни были изощренным способом убийства, то я поняла, что ничего не имею против. Хотя стоило быть честной самой с собой: убийство – не самый распространенный вариант.

Я живу не в мире розовых лошадок. Несмотря на железную руку госпожи Фог, которая так или иначе поддерживала в приюте порядок, было бы ошибкой считать его исключительно светлым и чистым местом. Как правило, многие рисуют себе в воображении нас, сирот, как симпатичных мальчиков и девочек с большими наивными глазами, в которых читаются мечты о маме, папе и дружной семье, но нет. Младшие, возможно, производят подобное впечатление, но романтичную дурь из них быстро выбивают.

Старшие давно поняли, что в этой жизни им никто не поможет, и любыми способами хотят жить лучше. Мелкое мошенничество, воровство, торговля запрещенкой… Единственная причина, по которой в Рейнгарде не было совсем уж откровенных разбоев и других мерзостей, – жестокие наказания Фригхейма.

Я проверила защелку на двери, быстро разделась и с наслаждением погрузилась в теплую воду. Очень хотелось сделать погорячее, но никакому фригхеймцу и в голову не придет с мороза прыгать в горячую воду – это может очень дорого обойтись.

С девушками дела обстояли проще. Они выбирали мужчин побогаче, в основном магов, заводили знакомство, проводили с ними время и получали взамен ухаживания и подарки. В основном старались выбирать приезжих, но в Рейнгарде их было не так много. В целом ситуация, когда мужчина приводит в дом воспитанницу приюта, довольно типичная. Главное – убедиться, что она совершеннолетняя, и это тоже следствие законов ярла.

Почему же среди всех этих беспринципных бойких девиц затесалась Коралина в белом пальто?

Диана часто шутила, что снежный феникс нес меня во Фригхейм, в королевскую семью, но случайно выронил по дороге, когда от мороза свело лапы. Пересилить себя и принять, что иначе как через постель получить блага просто невозможно, так и не вышло. Природная брезгливость чаще мешала, чем спасала от неприятностей, но именно благодаря ей я дожила до выпуска из приюта, ни разу не побывав ни в чьей постели.

Я могла поставить свой билет в Школу темных на то, что после ужина Кейман потребует близость. Но малодушно решила, что на насильника и подонка он не похож, а если дело примет такой оборот, вернуться на улицу я всегда успею. Рейнгард – небогатый город, но даже у нас не отдаются за ванну и чаек.

На всякий случай я не стала мочить волосы, заплела их в тугую косу и, надев рубашку, осторожно сунула нос на кухню. Кейман стоял у плиты, флегматично помешивая что-то в небольшом котелке и не забывая бросать на плиту огненные крупицы, чтобы поддерживать температуру. Вокруг стоял умопомрачительный аромат мяса.

– Согрелась? – не оборачиваясь, спросил он. – Садись. Будем ужинать. Ты ешь картошку?

– Никогда не пробовала, – призналась я.

– Серьезно? А я люблю. Особенно печеную.

– У нас часто бывают перебои с поставками. В приют закупают то, что может долго храниться даже в лютый мороз.

– А картошка не может?

– Не знаю, – честно призналась я.

Сначала небольшие золотистые дольки показались мне подозрительными, но я так хотела есть, что было не до капризов и сомнений. К картошке прилагались тушеное мясо и светлый, какой-то сливочный, соус. Молоко у нас было, но его не разменивали на соусы, выдавая по стакану на ночь.

Как же это вкусно!

Все силы уходили на то, чтобы есть спокойно, как учила тетя Адалин. Нельзя же загребать еду руками, как будто я не воспитывалась в приличном заведении, а жила на помойке. Хотя очень хотелось как можно скорее расправиться с порцией, будто ее кто-то грозился отобрать.

Хрустящая корочка, горячее рассыпчатое нутро и холодный пресный соус – я влюбилась в этот ужин. Даже спустя много лет, я уверена, буду вспоминать морозную ночь, последнюю в Рейнгарде, загадочного незнакомца в сквере и этот вкус.

– Не хочешь рассказать, почему начался пожар? Сначала я решил, что проснулась твоя магия. Но раз инициация ее не показала, утоли мое любопытство.

С набитым ртом было трудно говорить, но Кейман любезно подождал, пока я более-менее наемся. Пришлось кратко рассказать о Сване. Мне почему-то стало дико стыдно, будто я чем-то его спровоцировала или была виновата в случившемся. И я старательно избегала смотреть на Кеймана, внимательно изучая узор на тарелке.

– Не хочешь заявить страже?

Я покачала головой.

– Хочу уехать. Завтра окажусь в Штормхолде, и мы больше никогда не встретимся. Разбирательство затянется, я не успею в школу. Это единственный шанс отсюда сбежать.

– Хочешь еще?

Я бы с удовольствием съела весь котелок картошки, но поняла, что в этом случае лопну. Да и не хотелось выглядеть обжорой. Чужая жалость – еще одно не самое приятное чувство. Я покачала головой и пробормотала что-то, напоминающее благодарность, а Кейман заварил чай и, к моему удивлению, достал откуда-то из холодного шкафа пирожные.

– Ого, – не удержалась я. – Кто вы такой? И какие дела привели богатого мага в нашу дыру?

– Так, кое-какая встреча с одним важным человеком.

Я прищурилась.

– С королевой?

Кейман рассмеялся.

– Ты неглупая, Коралина. Да, Рейнгард – единственное место, где мы с королевской четой могли пересечься. Только я встречался с ее супругом, ярлом. Ну а кто я такой и откуда деньги… Темные маги хорошо зарабатывают. Ну как? Ответил?

– Да, только я все равно не понимаю, зачем вам мне помогать.

– Никогда и никто не помогал безвозмездно? Непривычно?

– Очень. Все время жду подвоха.

– Может, это и не самое плохое качество. – Кейман откинулся на стуле. – Но тогда возникает другой вопрос. Почему ты так легко согласилась на никому не известную частную школу?

Я замерла. Он загнал меня в угол. Причем прекрасно это понимал и улыбался – мне показалось, слегка самодовольно.

– По той же причине, по которой пошла с вами. Выбора не было. Или рисковать, или сдаваться. А сдавшихся боги не любят.

– Это точно. Ну а что за школа? Тебе рассказали о ней что-нибудь?

– В общих чертах. Частная школа, в которой есть программа для таких, как я. Они сотрудничают с королевой, она выделяет средства на стипендии.

– А профиль?

Я пожала плечами, снова почему-то ощущая стыд. Не знаю ровным счетом ничего о школе, где собираюсь учиться, сбегаю в неизвестность, ночую у незнакомого мужчины, ем уже второе пирожное, и пора бы перестать вести себя как дикая девица.

Я вдруг вспомнила еще одну подробность, озвученную магистром Браунвинг, и сказала:

– Кажется, школа принадлежит темному магу Даркхолду.

Кейман замер и с недоверием на меня посмотрел.

– Кому, прости?

– Даркхолду. Так сказала магистр, которая предложила мне стипендию. Сказала, что лорд Даркхолд будет рад меня видеть. А что? Вы его знаете?

– Когда-то знал человека с похожим именем, – глухо отозвался Кейман.

– Директор Школы темных – ваш знакомый?

Он медленно покачал головой. Взгляд Кеймана изменился: он словно смотрел сквозь меня, и, кажется, полностью погрузился в собственные мысли. Прошла долгая минута, прежде чем он ответил:

– Нет. Тот Даркхолд, которого я знал, давно мертв.

– Может, родственник. – Я пожала плечами.

– Да. Может быть. Или псевдоним. В Штормхолде запрещены имена, оканчивающиеся на «холд», – это окончание королевских имен. Сейчас на троне король Архолд, а до него был – Сайхолд.

– Ого. Я не знала.

Как много мне предстоит изучить! Мы проходились по истории Штормхолда очень поверхностно, буквально за несколько месяцев. И уж точно не учили имена королей.

Кейман поднялся, когда я допила чай.

– Что ж, если не хочешь опоздать в свою школу – пора спать, Коралина. Если что-то понадобится – я буду в гостиной. Вряд ли у меня получится сегодня уснуть.

 
* * *

В кабинете директора Высшей Школы Бури Деллин ди Файр единственным источником света была луна-спутник, и это нервировало.

У нее не было названия, истории, однажды она появилась словно из ниоткуда, вдруг осветив облачную ночь. Штормхолд знал: такие явления не сулят ничего хорошего. Небольшая, но яркая луна, стала предвестником перемен.

Раздался стук в дверь, и Деллин вздрогнула. В такой час никто в здравом уме не станет ломиться к директору. Разве что кто-то умер.

– Вот черт, надеюсь, никто не умер, – пробормотала она. – Войдите.

Деллин выдохнула, когда в слабом свете рассмотрела профиль мужчины.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, ты улетел.

– Ностальгировал. Заигрался с детьми в захват флага.

– О боги, моим адептам понадобится психолог: их обыграл король! Жаль, что в нашем мире психологов не придумали.

Его величество вошел, и – Деллин могла поклясться крыльями – на его лице было все, что угодно, кроме победного торжества.

– Арен, ты что, продул первокурсникам?

– Что сказать? – Он развел руками. – Я уже немолод. Нальешь кофе?

– Налей сам, он свежий.

– Никакого почтения к правителю.

Деллин хмыкнула, хлопнула в ладоши – и кабинет наполнился мягким теплым светом. Тревожность никуда не исчезла, но чуть ослабла.

– Как Элай? Освоился?

– Обиделся. Сказал, что я его позорю, ведь никого из его однокурсников не провожают в школу родители.

– Зато его провожает король.

– Боюсь, он привык.

Деллин улыбнулась. Может, луна и не виновата в ее настроении. В новом учебном году в Школу Бури поступил принц. Любой директор бы нервничал. Она выпустила десятки сильных магов, одного дракона, двух отпрысков божеств и целую группу сирен, но принца все же побаивалась. Спасибо Кросту: только одно чадо королевской четы уродилось с необходимым для Школы Бури потенциалом. Трех принцев стены замка не выдержали бы.

– Элай прав, ты слишком его опекаешь. Он хороший парень, способный и общительный. Ему не нужен авторитет отца за спиной, чтобы завоевать себе место под солнцем.

– Я потерял двоих детей, – напомнил Арен. – Оставь мне право быть параноиком.

– Тогда съешь конфету и смирись. Незыблемый закон мироздания: дети косячат, мы за них волнуемся. Иногда случается справедливость, и в старости все становится наоборот.

Некоторое время они молчали. Деллин устало потерла глаза, подумав, что кофе было бы неплохо заменить на бокал вина, а стены кабинета – на беседку у моря. Или веранду домика в горах. Где тихо, спокойно и нечем заняться настолько, что уже через пару дней тянет к работе. Сейчас этого чувства очень не хватало.

– Что это у тебя? – Арен потянулся к нескольким стопкам писем.

– Запросы на зачисление. Этих взяли, этим отказали.

Первые две стопки были такими высокими, что верхние письма едва не падали, а вот третья почему-то состояла из одного письма, чем-то настолько важного, что его даже пометили красными чернилами.

– А это, я так понимаю, – сказал король, пробежавшись по тексту глазами, – та, кого ты собираешься удочерить? Или зачем ты хранишь ее письмо отдельно?

– Она единственная, кто рискнул написать мне, – ответила Деллин. – Коралина Рейн, из Фригхейма.

– И что? У нее нет магии. Крохи, за которые не возьмутся даже светлые. При чем здесь ты?

– Не знаю. Мне понравилась ее смелость. Зная, что у тебя почти нет дара, отправить запрос в самую сильную школу.

– Или глупость.

– Еще каких-то двадцать лет назад мы не знали, что делать с магами, у которых слишком много силы. Каким-то чудом мы научились справляться, обучать их, сохранять им жизни. И что? Теперь с каждым годом все больше и больше детей, у которых магии нет вообще!

– Они всегда были. Не все люди талантливы. Тот, кто лишен дара использовать магию, покупает готовую. Артефакторика и все такое – эти предметы есть и у тебя, Делл.

– Да, но люди без магии не вызывают вопросы. А такие, как Коралина Рейн, – вызывают. Она не просто смертная, она с мизерным, очень слабым потенциалом. И да, такие маги были всегда, но ты ведь получаешь отчеты Совета Магов. Их становится больше!

– Это естественный ход вещей, и только. Так было всегда. В какие-то периоды рождались сильные маги огня, в какие-то – воды. Так появились Дома Стихий. В период, когда росла ты, появились темные маги, а когда ты училась – нестабильные. Магия всегда в равновесии. Мы смогли спасти нестабильных, она ответила слабыми, на грани бездарных, светлыми, чтобы поддержать баланс силы. По-моему, тебе просто хочется видеть в этом какую-то закономерность. И хочется считать, будто происходит нечто, требующее божественного вмешательства. Просто признайся, что соскучилась по богу грозы.

– Пошли кого-нибудь проверить эту Коралину, хорошо? – Деллин сделала вид, что не слышала сказанное королем.

– Проверить?

– Просто… не знаю, как она живет, что делает и все такое. Я хочу убедиться, что мой отказ не пустил ее жизнь под откос.

– Или ты собираешься взять себе очередную подопечную и потратить на нее годовой доход мужа?

– Просто пошли кого-нибудь. Посмотреть издали, удостовериться, что на инициации ничего не напутали. И что девчонка не попала в беду, получив везде отказы. Ты не хуже меня знаешь, какими нервными бывают подростки, у тебя их трое. Сделаешь?

Король хмыкнул, одним глотком допил кофе и поднялся:

– Разве я могу тебя ослушаться?

– Ты делаешь это регулярно, Арен.

– Исключительно чтобы ты не забывала, что темная, госпожа директор. Порой мне кажется, ты думаешь, что чем больше людей спасешь, тем светлее станет твоя магия.

– О да. Этому миру не помешал бы какой-нибудь светлый бог.

– Я найду Коралину Рейн, – кивнул король. – А ты взамен будешь писать мне каждую неделю сводки об Элае.

– Я попаду в ад для директоров магических школ! – крикнула Деллин ему в спину, но дверь уже закрылась.

А вот и новый учебный год.

Добро пожаловать в Высшую Школу Бури.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru