Ольга Пашнина
Темные сестры
Глава 3
Семья Белами не входила в наш круг, но в городе многие знали владельцев книжного магазинчика. Несколько раз я видела их старшую дочь Стеллу. Ее, в отличие от четы Белами, я запомнила хорошо благодаря разговору с Кристалл. Она ненароком обмолвилась, что в Стелле, возможно, есть магия. Редкость – дар у ребенка из обычной семьи. И очень грустная история: обучение магии стоит баснословно дорого.
Мы шли в полном молчании по пустым улицам Хейзенвилля. Я куталась в застегнутый наглухо плащ, хотя вечер сложно было назвать прохладным. Но плащ был моей единственной защитой.
– Когда окажемся у Белами, – сказал Герберт, – засунь свой характер куда поглубже и изображай хорошую девочку так, как ты умеешь, Кортни.
Я тут же вспыхнула, готовая испепелить его на месте – если бы была на это способна.
– Иначе Кайлу лишат магии, – добавил Герберт, и я заставила себя успокоиться.
– У тебя есть хоть какой-то план или мы в отчаянии мечемся по городу? Ты собираешься прийти к людям, у которых украли ребенка, чтобы попросить спасти похитителя! Они выставят нас за дверь – и будут правы! Наутро еще и газеты как следует поглумятся.
– А я думал, тебя не волнует репутация Кордеро.
– Меня волнует безопасность. Кайла и Ким – мои сестры. Они не должны… не должны платить за чужие ошибки. А тот, кто подставляет нас, все еще на свободе. Готова поклясться, он планирует новый удар.
– У тебя есть хоть какие-то мысли, кто это может быть? Кайла говорила о ссорах на работе, о мужчинах?
Я покачала головой. Всю дорогу от Кордеро-холла я размышляла, рассказать ли Герберту о Хейвен, и наконец решилась. Кайла молчала о бесплодии, и теперь ей грозит одно из самых страшных наказаний. Хуже лишения магии может быть только лишение головы. Но у нас не практикуют такой вид казни.
– Возможно, это Хейвен.
– С чего ты взяла? – спросил Герберт.
– Она сегодня заходила и как-то странно выразилась… почти дословно, как в той записке.
Мы не рассказывали Герберту о послании в часах, блокноте и зеркале. Я уверяла себя, что делаю это лишь потому, что не хочу зря поднимать панику и порочить память Кристалл, но на деле я даже не была уверена, что Герберт ни при чем.
– Хейвен – подруга Кайлы. Она ничего не получит от этого ареста.
– Возможно, она хочет отомстить…
Мы почти подошли к дому Белами. Они жили на втором этаже своего магазина, и я невольно задумалась, не тесно ли им там. Может, получится решить проблему так, как привыкли Кордеро? Откупиться?
– За что Хейвен хочет отомстить, Кортни?
– Мы кое-что с ней сделали. Давно, в детстве. И думали, что она ничего не помнит. Но никогда нельзя знать наверняка.
– Остановись! – поднял руку Герберт. – Я не хочу сейчас это слышать. Расскажешь после того, как мы вытащим Кайлу. Хватит с меня секретов сестер Кордеро.
Я не стала перечить, хоть и почувствовала легкий укол обиды: решиться рассказать об этом было непросто. Решиться рассказать ему – еще сложнее.
Едва дверь открылась, я почувствовала запах книг. Старых, новых, глянцевых и пергаментных – самых разных. И увидела ряды заманчивых корешков. Я уже много лет не покупала книги, на них не было денег. В колледже хорошая библиотека, так что я не страдала, но часто скучала по возможности пройтись вечером по улицам, купить пару книг и знать, что они принадлежат мне. Только для меня то, что в них написано.
– Мы через полчаса закрываемся, но можете пройти посмотреть, – сказал мужчина за прилавком.
Он обращался к Герберту, а потом заметил меня. И решительно шагнул вперед, вынуждая нас отступить.
– Что вы здесь делаете? Немедленно уходите, пока я не позвал стражу!
Герберт отстранил меня за спину, но я решительно вышла вперед, не давая ему проронить ни слова. Если послания – дело его рук, он только ускорит момент расправы над Кайлой. Если вдуматься, у него есть мотив. Когда Кайлу лишат магии, вступать в права наследования придется мне. Это его вполне устраивает, ведь тогда я останусь в Хейзенвилле.
«Тебе и так придется вступать в права наследования, ведь твоя старшая сестра не может иметь детей, а значит, не выполнит условия», – подумала я.
Интересно, знал ли об этом папа? Мне все сильнее начинает казаться, что это его способ вернуть меня домой.
– Мы пришли всего лишь поговорить. Извиниться.
Эдмонд Белами не был черствым человеком, и уж точно он не был совершенной сволочью. Кристалл говорила, что если человек держит книжный магазин и не процветает – он слишком добр, чтобы обманывать тех, кто любит книги. Я бы с этим поспорила, но с Белами, похоже, ее теория работала. Взгляд невольно упал на небольшую витрину.
– «Северная история магии»? – ахнула я, увидев знакомые темно-синие тома.
– Первое издание, – кивнул Белами.
– Можно?
Эдмонд снова кивнул, и я аккуратно достала первый том. Стоило сдержаться, но я никогда не думала, что увижу эти книги в небольшом магазинчике крошечного городка. Хейзенвилль был призраком, надежно скрытым от посторонних глаз в тени Даркфелла.
Книгам было сто лет. Самая полная история северного материка. Три тома, три эпохи, дополнительный том-энциклопедия. Золотое тиснение фолианта совсем не утратило блеска от времени. Отличное издание, я бы сказала, бесценное.
– За сколько вы его продаете?
– За три тысячи, но вы ведь пришли не за книгой, леди Кордеро. Вы пришли уговорить меня отпустить вашу сестру.
Дураком Белами тоже не был.
– Вы правы. – Я с сожалением положила книгу обратно в витрину, раздумывая, продадут ли ее мне после того, что случилось, и могу ли я взять на нее деньги, завещанные отцом на мое содержание. – Я пришла, чтобы поговорить об утреннем инциденте.
– Ваша сестра похитила моего сына. Вы можете угрожать мне, но я не отступлюсь от своих слов. Даже семья Кордеро – всего лишь люди перед законом.
– Я не собираюсь вам угрожать. Вы же понимаете, что любая угроза с моей стороны сделает только хуже для Кайлы.
– Тогда зачем вы пришли?
– Вы любите своих детей, господин Белами?
От неожиданного вопроса тот опешил и замер у стойки с почтовыми открытками.
– Что за вопрос, конечно, я их люблю…
– И они растут здоровыми, веселыми детьми, верно? Наш отец был совсем не такой, как вы. Он, может, и любил нас, но не так, как вы любите Стеллу и сына. Мы должны были быть идеальными, потому что мы – самая известная семья в городе, да и не только. Старейший магический род. Кайла идеальной не была.
Герберт бродил по магазину, делая вид, будто рассматривает книги, но я всем существом ощущала его напряжение.
– Кайла больна, она не может иметь детей. И вчера она узнала, что если не родит, то потеряет все, что любит: наш дом, наследство, право опеки над Кимберли, нашей младшей сестрой. Она не хотела похищать вашего сына, она запуталась. Вы неглупый человек, вы ведь понимаете, что это результат отчаяния. Неужели кто-то всерьез думает, будто можно похитить ребенка и… что дальше? Кайле нужна помощь, а не наказание. Но если вы не откажетесь от показаний, ее лишат магии. Я не хочу терять сестру, господин Белами.
– Вас долго не было в Хейзенвилле, леди Кордеро. Ваша сестра не тот человек, которого стоит жалеть.
– Я надеялась, что вы – тот человек, который может пожалеть даже мою сестру.
Из глубины магазина послышался грохот, и я вздрогнула. На лестнице, ведущей на второй этаж, сидела красная как рак девчонка лет одиннадцати. Темноволосая и кудрявая, очень симпатичная. Кристалл была права: сейчас, спустя пять лет с нашей последней встречи, магический потенциал Стеллы можно было почувствовать безо всяких усилий.
– Стелла, немедленно иди наверх! – прикрикнул на нее отец. – Подслушивать некрасиво, и ты это знаешь!
Девчонка убежала, а я продолжила, не дав Эдмонду возразить:
– Я хочу помочь сестре. Но это станет невозможным, если ее лишат магии. Кайле нужна не тюремная камера, а кабинет целителя. Подумайте об этом.
Я направилась к двери, Герберт застрял где-то между стеллажей. Вряд ли он смог бы сказать что-то более убедительное. Может, нам повезет и в Белами проснется благородство.
– Вы уедете, Кортни, – донесся мне в спину его голос, – а нам жить рядом с вашей сестрой.
Я явно что-то пропустила за годы своего отсутствия. Кайлу никогда не любили, но не до такой степени. В основном к ней относились как к богатой стерве, она так себя и вела. Но богатых стерв ненавидят издалека, сплетничают о них с соседями и обсуждают в колонках сплетен городских газет. Никто не станет рисковать всем, чтобы подставить какую-то знатную девицу.
Вот теперь показалось, что на улице холодно. Я жадно хватила ртом воздух и несколько секунд постояла на крыльце, приходя в себя. За спиной хлопнула дверь – это Герберт вышел из магазина.
– Феерично, – мрачно оценил он короткий разговор с Белами, – я бы сказал, бесподобно. И чем ты думала, неся этот бред?
Я промолчала, не желая вступать с ним в новый спор.
– Что, Кордеро настолько гордые, что даже прощения нормально не могут попросить?
– Кайла не крала этого ребенка, ясно? Я сказала все, что хотела.
– О да, только Кайле это никак не поможет.
– То есть ты считаешь, что если бы я рыдала у него в ногах, Кайле бы это помогло? Эдмонд Белами не дурак, он способен отличить искреннее раскаяние от дешевого спектакля. Ты видел его дочь Стеллу, она могла наврать о том, что видела Кайлу?
– Зачем?
– Не знаю.
Может, Белами сам инсценировал похищение? Или его жена, например? Кайла не отличалась постоянством в вопросах отношений. Ей нравилось играть с мужчинами, и порой ее игры грозили обернуться неприятностями, Герберт не хуже меня это знал. Белами не был в ее вкусе, но… в нашей безумной семье возможно все.
– А теперь рассказывай, за что Хейвен хочет вам отомстить.
Я тяжело вздохнула. Призрачная надежда, что Герберт вспомнит об этом когда-нибудь потом, растворилась в вечернем тумане.
– Помнишь время, когда мы думали, что у меня не будет магии?
Герберт кивнул, он тогда уже работал на отца.
– Тогда Кайла услышала, как он говорит с Кристалл. Он сказал, что если моя магия не проснется, то отправит меня в интернат в Адерфолле.
– Что? – пораженно спросил Герберт. – Ты серьезно? В интернат?
– Ты считаешь, это не в духе нашего отца? – усмехнулась я. – А мы вот с Кайлой поверили и жутко испугались. Хейвен была подругой Кайлы, со мной она тоже неплохо общалась, но исключительно тогда, когда была в настроении. Иногда она открыто жаловалась, что я им мешаю. Им было по семнадцать, наверное, я была и впрямь слишком приставучей. Но что важнее – Хейвен ненавидела свою магию.
– У Хейвен нет…
Я смерила Герберта взглядом, и он умолк, начав что-то подозревать.
– Она ненавидела колдовать и не хотела быть магом. Не буду вдаваться в детали, но Кайла подстроила все так, чтобы Хейвен оказалась у нас на чердаке, и провела обряд. В процессе Хейвен потеряла сознание, а придя в себя, ничего не помнила.
– Вы что, забрали магию Хейвен?
Голос Герберта звучал пораженно. Такого он точно не ожидал. А я перевела дух. Рассказать об этом кому-то оказалось нелегко, а еще надо будет как-то объяснить Кайле и Ким, почему я все выдала Герберту, если уж так его ненавижу, как утверждаю.
– Кортни, вы с ума сошли? О чем вы думали? За такие ритуалы положена смертная казнь!
– Слушай, я этим не горжусь! Мы были детьми, а отец собирался сдать меня в приют. Мы просто перепугались.
– И забрали у Хейвен магию?! Богиня, Кортни, глупая ты девочка, о чем только думала?
– О том, что хочу остаться дома, – невесело хмыкнула я. – Хейвен ничего не помнила, у нее исчезла магия – не сразу, конечно. А у меня она появилась, и все были довольны. Если она вдруг вспомнила, то вполне могла отомстить Кайле, потому что заклинание читала именно она.
– Ким знает? – спросил Герберт.
– Да, нам пришлось ей рассказать – она видела, как мы колдуем. Мы поклялись никому не рассказывать. Ты первый, кто узнал об этом.
– Я чертовски польщен! – саркастично заметил Герберт. – Если Хейвен все вспомнила, удивительно, что вы вообще живы.
– Хейвен сегодня приходила и как-то очень странно выразилась. Мне показалось, она знает и пытается на это намекнуть.
– Тогда дела плохи. Если Хейвен решится вас обвинить, я сделаю упор на возраст и сроки давности, но все очень зыбко. Впрочем, если она будет мстить вот так, исподтишка, не легче. Хорошо, что ты вообще сподобилась об этом рассказать.
– Только не надо меня отчитывать, – скривилась я. – Обратного ритуала нет: что сделано, то сделано.
– А ты бы провела его, этот ритуал? – вдруг спросил Герберт. – Если бы он существовал.
Ответить я не успела, так как увидела у ворот Кордеро-холла Ким. Сестра сидела прямо на траве и была одета явно не по погоде. Сердце забилось чаще в приступе тревожности.
– Ким?
– Кортни! – Она подняла голову и вскочила. – В дом кто-то залез!
– Что? – Мы с Гербертом переглянулись.
Он снял плащ и закутал замерзшую Ким.
– Я читала у себя, когда услышала шаги, – тараторила Ким. – Сначала я подумала, что это вы вернулись, и вышла встречать, но внизу никого не оказалось. Тогда я решила, что это ветер или что-то такое, а потом разбилось стекло. Я так перепугалась, что тут же выскочила из дома, но не решилась далеко отойти.
– Где ты слышала звук? – спросил Герберт.
– На чердаке.
Ким выглядела по-настоящему напуганной, и меня тоже пробрала дрожь.
Фамильный особняк виднелся среди деревьев. Величественный и мрачный. Уже сгущались сумерки, на небе появились первые звезды. Несколько окон светились. Я безошибочно определила комнату Кайлы: пришлось позаимствовать у нее платье. Должно быть, я забыла погасить свет. Не помню, вообще включала ли его…
– Стойте здесь, – бросил Герберт.
– Что? – Я встрепенулась. – Ты же не собираешься идти туда? Я с тобой!
– Тогда кто останется с Ким?
– Почему мы просто не можем вызвать стражу? Зачем кому-то туда идти?
Герберт внимательно на меня посмотрел. От его взгляда стало неуютно, он с легкостью отбрасывал все преграды, что я строила, и вытаскивал на свет прошлую Кортни.
– Ты что, боишься за меня? – своим раздражающим бархатистым голосом спросил он.
Я бросила быстрый взгляд на Ким.
– Просто не понимаю, зачем проверять дом. Это гораздо лучше сделает стража.
– А затем, что я так хочу, – отрезал Герберт и быстро направился за ворота.
Я закусила губу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не припуститься за ним.
– Ты же вроде его ненавидишь, – сказала Ким.
– Ненавижу. Но не уверена, что обрадуюсь, если его там убьют.
– Так ты расскажешь, что между вами произошло?
– Ничего, Ким. Между нами ничего и никогда не было. Просто Герберт всегда был слишком близок к отцу. Мне не хотелось жить в окружении таких, как папа.
Я села на траву у ворот и поежилась: земля была холодная. В воздухе пахло ночью. Полная луна уже вовсю освещала сад, рисуя бледно-голубыми контурами его силуэты.
Мне вдруг показалось, что из гущи деревьев на нас кто-то смотрит. Я будто бы даже увидела мелькнувшую тень и поднялась. На кончиках пальцев зажглись огни. Ким испуганно выдохнула, но прежде чем я направилась в кусты искать источник тени, из дома вышел Герберт. В руках он держал небольшую сумку, с которой я приехала.
– Это вещи на вечер и утро, сегодня переночуете у меня.
– Нашел что-нибудь?
Я не смогла заставить себя произнести «кого-нибудь». И мысленно прокляла за облегчение, которое испытала, когда его увидела.
– Окно на чердаке действительно разбито, кое-где мокрые следы. В доме никого, но сейчас отправлю сообщение страже и попрошу обшарить дом. Утром вызовем мастеров, чтобы поставить стекло. Если там кто-то и был, то уже ушел. Идем, наймем экипаж, холодает.
Я была в доме Герберта всего раз, и мне тогда было лет пятнадцать, не больше. Кристалл брала меня в салон, а по дороге мы зашли к Герберту, чтобы передать какие-то документы. Я просидела в гостиной всего несколько минут, но обстановка в доме Уолдеров привела меня в восхищение.
Герберт один воспитывал сестру Диналию, и они были невероятно похожи как внешне, так и во вкусах. В их доме не было ничего лишнего, от простора – пустых стен, полок и закрытых шкафов – захватывало дух. Старое общество Хейзенвилля пришло бы в ужас, узнай о таком неуважении к обожаемой элитами вычурной дикируанской эпохе. А мне так опостылели старинные вензеля, красное дерево и ковры, что я сидела в гостиной Уолдеров и не могла надышаться свободой.
Может, именно тогда я уже знала, что сбегу.
Оказавшись на чужой территории сейчас, я растерялась. Заспанная Диналия, которую мы разбудили грохотом и голосами, хоть и удивилась незваным гостям, но обрадовалась Ким.
– Ложитесь в комнате Дин, – сказал Герберт. – Но никакой болтовни. Сразу спать, девочки, вам все ясно?
Конечно, Ким и Диналия закивали, и, конечно, они лгали. Сестре придется выложить все о проникновении в дом, прежде чем ей позволят уснуть. Но я была рада, что Ким проведет эту ночь не одна. Хотя часть меня надеялась, что она решит остаться со мной.
– А мне куда? – зевая, спросила я.
Если честно, то даже на ненависть не осталось сил. День вышел долгим и беспокойным.
– Поднимайся на второй этаж, первая дверь, – ответил Герберт. – Я проверю все окна и замки. И скажу, чтобы девочки заперлись изнутри. Просто на всякий случай.
Сейчас, даже если бы кто-то сказал мне, что Герберт – причина всех наших бед, что именно он отправляет жуткие записки, я так устала, что все равно бы поднялась наверх, в небольшую уютную гостевую спальню, и устало опустилась на неразобранную постель. Жутко болела голова, и я аккуратно массировала виски, уговаривая себя умыться, раздеться и лечь.
– Помочь? – раздался насмешливый голос Герберта.
– Только попробуй ко мне прикоснуться, – сквозь зубы ответила я.
К счастью, Герберт просто положил на тумбочку чистое полотенце.
– Я рассчитывал хотя бы на «спасибо». За то, что спасаю вашу семейку, хотя за последние сутки меня три раза грозились уволить.
– Да катись.
Еще несколько минут назад я мысленно благодарила его за то, что можно не думать о том, где ночевать, что есть и как защитить Ким, но сейчас, оставшись с ним наедине, остро почувствовала уязвимость. И привычно пошла в атаку.
– Ты не выгонишь Ким, она уже спит. А я не против переночевать в гостинице.
С этими словами я поднялась с постели и потянулась к сумке.
– Эй, остынь, я всего лишь шучу.
Он подошел ближе, я отшатнулась и едва не упала, налетев на банкетку. Герберт среагировал молниеносно, притянув меня к себе. Так близко, что удары его сердца вдруг стали ощущаться как мои собственные.
– Ты даже не представляешь, как я скучал, – хрипло пробормотал он.
Чтобы ответить, не хватало воздуха. Только спустя несколько мучительно долгих секунд я смогла выдохнуть:
– Отпусти меня.
– Отпущу. Конечно, отпущу.
Я не до конца понимала, о чем мы говорим. Но не раз до этого думала: почему Герберт позволил мне уехать? Почему отпустил?
– Ложись спать, Кортни. Запри дверь.
– Никто в здравом уме сюда не полезет. Ты ведь поставил охранные заклинания внизу?
– Я говорю не об этом. Обо мне. Ты ведь меня боишься.
Герберт осторожно, чтобы ненароком не коснуться моей кожи, провел кончиками пальцев по нескольким кудряшкам, выбившимся из прически.
– Тебя ведь не остановит запертая дверь, – устало произнесла я.
– Только если ты позовешь.
Он разжал руки, давая мне свободу. И я тут же сбежала в единственное доступное убежище: в ванную. Дрожащими руками долго плескала на лицо холодной водой, а потом переоделась в халат и поняла, что не захватила из дома расческу. Наутро леди Кордеро будет радовать соседей Уолдеров свежими сплетнями. То, как я выхожу из дома Герберта, растрепанная и со следами бессонной ночи, непременно обсудят в мельчайших подробностях.
Замерев у двери, вслушиваясь в тишину за ней, я так и не смогла повернуть замок. Желание отгородиться хотя бы призрачной преградой в виде хлипкого замка боролось с воспитанием. Запираться в доме того, кто дал тебе кров и защиту?
Папа высек бы меня ремнем на заднем дворе, если бы узнал.
Едва голова коснулась подушки, а одеяло навалилось приятной тяжестью, я поняла, что засыпаю. Вслушиваясь в звуки за окном, я балансировала между сном и явью. Лишь когда за дверью раздались тяжелые шаги, сердце пропустило удар, а сон сняло как рукой.
– Герберт, – тихо позвала я, не ожидая ответа.
– Да?
– Ты хоть раз жалел о том, что произошло?
Ответ я в принципе знала, но почему-то захотелось услышать его здесь и сейчас, в полумраке ночника, в чужом доме и на границе между сном и реальностью.
– Нет, – после недолгой паузы откликнулся Герберт, – никогда.
Засыпая, я лишь услышала, как он произнес заклинание, погасившее все светильники, и звук щелкнувшего в двери замка. Только после этого получилось уснуть.
* * *
Утро выдалось пасмурным и дождливым. Я встала с рассветом, лишив себя шанса выспаться. Но хотелось, пока Ким спит, вернуться и самой облазить весь дом, проверить чердак, подвал, погреб, домик для прислуги – все, где могли остаться какие-то улики. Стража ничего не нашла и наверняка списала все на женскую мнительность, но на нашей территории вчера кто-то определенно был. Напугал Ким и наблюдал за нами в саду. Хоть какой-то след он должен был оставить.
Этими мыслями я поделилась с Гербертом, когда утром его экономка подала на завтрак кофе и пышные яблочные блинчики.
– Я с тобой.
– Ты что, вообще не работаешь? – беззлобно хмыкнула я.
– Почти. Значительную долю моего дохода составляют отчисления за то, что я терплю вашу семейку и подрываюсь решать проблемы Кордеро в любое время дня и ночи. У меня есть еще несколько клиентов, но они, к счастью, пока что не за решеткой.
– Мне не хочется оставлять Ким. Девочки не начнут самостоятельное расследование, надеюсь?
– Ким семнадцать, она большая девочка.
– Для тебя наверняка, – холодно ответила я.
Герберт смерил меня обжигающим взглядом: шпилька попала точно в цель.
– Не хочу, чтобы Хейвен что-то с ней сделала.
– Дом под охраной, я прикажу Диналии, чтобы до нашего возвращения они не выходили. Прекрати изображать из себя наседку, Кортни. Мы не знаем, Хейвен ли подставила Кайлу, Хейвен ли забралась в дом. Возможно, это был всего лишь вор, прознавший о смерти хозяйки.
Вот в это верилось мало. Мы все же не та семья, которую можно обокрасть, забравшись в дом через чердак. Такие дома, как наш, вообще редко грабят, опасаясь столкнуться с древней магией. Но за попытку успокоить я была даже благодарна. Довольно тревожное вышло возвращение домой.
Сначала я намеревалась осмотреть сад, а затем перейти к дому. Когда мы с Гербертом вышли из экипажа, стало ясно, что с садом придется подождать.
– Это что, мастер по замене стекол? – пораженно спросила я, рассматривая толпу перед домом. – Я думала, он будет один. Кого ты вызвал? И я думала, что стража все осмотрела еще ночью. Зачем они вернулись?
Но Герберт и сам не понимал, что происходит. Я насчитала с десяток стражников и парочку целителей в светло-зеленых халатах. В доме точно никого не было… Может, Нине стало плохо? Но я дала ей выходной. Я быстро миновала ворота и направилась к дверям.
– Леди Кордеро?
На середине пути меня перехватил мужчина. Маг, если верить моей интуиции. Блондин, высокий, совсем не старый. Черты лица были приятные, мягкие, но взгляд пробирал до глубины души. В руках он держал небольшой блокнот.
– Могу я поговорить с вами? Я – Кэрланд Портер, детектив Управления Стражи Хейзенвилля.
– Детектив? – не поняла я.
Повернулась к Герберту в надежде на объяснения, но он понимал не больше меня. Зато явно знал Портера: они крепко пожали друг другу руки.
– Где вы были сегодня ночью? – спросил детектив.
– Ночевала у друга.
– А ваши сестры?
– Кимберли со мной, она осталась у подруги, Диналии Уолдер, а Кайла находится под арестом. А что случилось, кто все эти люди и с каких пор проникновениями занимаются детективы?
Мы все повернулись на звук открывшихся дверей. А через пару секунд я увидела, как двое стражников выносят носилки, на которых лежит тело, накрытое простыней.
– Что… – На вопрос не хватило дыхания.
Я подскочила к носилкам, и Герберт чудом ухватил меня за руку, не давая сбросить простыню.
– Леди Кордеро, не стоит, тело – улика, – предостерег меня детектив.
– Нина? – только и спросила я.
Портер покачал головой.
– Хейвен О’Ши. Сегодня ночью ее убили в вашем доме, и я, леди Кордеро, намерен выяснить, кто именно.
Пять лет назад
Когда отец злился, то становился будто бы подтянутее. В глазах загорался нехороший огонек, а голос словно опускался на пару тонов ниже.
И еще у него были две любимые фразы: «Не позорь семью» и «Это мое последнее слово».
Вторую он говорил настолько часто, что после иных скандалов я набиралась смелости и мечтала, что когда-нибудь это действительно станет его последним словом. Потом, конечно, корила себя. Но чем старше становилась, тем сложнее было заставлять непрошеные мысли исчезнуть. Больше всего я боялась, что они навсегда поселятся в моей голове.
Это случилось, когда я впервые услышала две любимые папины фразы в одном предложении. Звучало оно так:
– Кортни, не позорь семью, ты едешь, и это мое последнее слово.
Это было сказано таким тоном, что я сразу поняла: вставлю хоть слово против – остаток выходных проведу взаперти, и неизвестно, будут ли меня хотя бы кормить.
Я любила выходные в домике у озера, но лишь тогда, когда никого, кроме отца, Кристалл и сестер, там больше не было. В этот раз планировалась большая вечеринка, присутствовать на которой мне не хотелось. Перечить отцу было самоубийством, но я любила рисковать. Без экзамена по истории мне не поступить в колледж, а историю я знала из рук вон плохо.
Папе было плевать.
– Собери свои вещи, – велел он. – Я хочу, чтобы через час вы все были готовы.
Он тут же потерял ко мне интерес, но внутри уже кипела ярость. Я не отличалась эмоциональностью и давно научилась с холодной головой воспринимать все, что говорит отец, но иногда все же срывалась. И хоть такие срывы кончались плачевно, мне почему-то становилось легче.
– А в экзамене по истории, – медленно произнесла я, – будут вопросы о нашем домике у озера?
Сразу же стало ясно, что фраза была лишней. Повисла нехорошая тишина, предшествующая буре. Отец поднялся, совершенно спокойно и даже аккуратно отодвинул стул, чтобы не поцарапать дорогой паркет.
А потом долго (а точнее – мне показалось, что предосудительно долго) всматривался в мое лицо. Отодвинул со щеки локоны, выбившиеся из хвоста. В таких случаях следовало опустить голову и устремить взгляд в пол, но… я голову подняла. И даже чуть улыбнулась, встретившись взглядом с потемневшими глазами отца.
Щеку обожгла боль, а удар был такой силы, что я не удержалась на ногах. В зеркале напротив я могла видеть отражение отца. Он был совершенно спокоен.
Одновременно с этим дверь приоткрылась, явив Герберта. Он если и удивился, то не подал виду. Я поднялась.
– Собирайся, – бросил мне отец, давая понять, что вот это – точно его последнее слово.
Я позволила себе улыбку, проходя мимо Герберта. В суде он, может, и хорош, но этому юристу еще учиться и учиться выдержке у нас, дочерей Карла Кордеро.
