Ольга Романовская
Притягательное зло
Глава 6
– Ну, и где труп?
Полицейский смотрел на меня, как на дамочку, страдающую от психического расстройства. Так со стороны и казалось: подвыпившей женщине под белочкой привиделся труп. Стоявший рядом Брокар, наверное, радовался, что не шайтан, иначе я, чего доброго, разнесла туалет. А так всего лишь опозорила, выставила на посмешище. Только, вот беда, выпила я немного, и труп был, не привиделся.
Дернула плечом:
– Понятия не имею.
Внутри клокотала досада. Знала бы, ни на шаг от гостевого туалета не отошла! А так ни трупа, ни диктино на умывальном столике.
Полицейский напрасно старался, меня укоризненными взглядами не проймешь.
– Ищите! Это ваша работа, не моя. Или хотите, чтобы я за вас расследовала преступления? Ах да, я этим и занимаюсь! Без малого пятнадцать лет, между прочим. Признаться, устала, пора и полиции чуточку поработать. А то как ни зайдешь, сплошные чаи и волокита. Еще обижаются на Карательную инспекцию: мол, почему им больше платят.
Самоуверенность стража порядка как ветром сдуло. Он перестал лыбиться, насупился, но смолчал. Я же торжествовала. Что, не вышло? Дамочка оказалась не фифочкой, как он ошибочно полагал. Не судите книгу по обложке. А если вдруг надумаете, это ваши проблемы.
– Однако факт остается фактом, – вступил в разговор Брокар. – Труп пропал.
– Тогда и кого-то из гостей мы тоже не досчитаемся, – резонно заметила я. – Погибшая не обслуга, думаю, мы ее быстро вычислим.
Брокар тяжко вздохнул и отвернулся. Я испортила ему праздник. Капитально испортила. Вдобавок Женевьева ишт Скардио закатила знатный скандал, когда ей, как и прочим гостям, запретили покидать дом. Хвала небесам, Огнед сумел ее успокоить. Он единственный не обвинял меня во лжи. А Брокар… Его можно понять. Хотел поднять свой статус, а угодил в раздел происшествий. Не сомневаюсь, репортеры пронюхают. Они как крысы, просачиваются даже сквозь тройную цепь охраны.
– Магдалена, – Брокар сделал паузу и еще раз тяжко вздохнул, – вы хотя бы понимаете, с кем имеете дело? Мои гости не лавочники, поэтому следовало проявить… деликатность, что ли.
То есть распустить всех по домам, позволить преступнику улизнуть.
– Да и ваши слова о парцилене… Сами посудите, разве не дикость, обвинить того же Эдвина ишт Сартона в том, что он пронес под фраком оружие! А дамы? Надеюсь, хотя бы их вы не подозреваете? Или собираетесь заглянуть каждой под юбку, проверить, не припрятан ли парцилен под резинкой чулка?
Я угрюмо молчала. Пусть выговаривает сколько влезет, на попятный не пойду. И возражать тоже не стану. Повторяюсь, я не сумасшедшая, труп имелся. Карьера карьерой, но, случись такое в моем доме, пожертвовала бы дружбой с парой-тройкой шишек ради правосудия.
– А, разбирайтесь сами, я умываю руки! – так ничего от меня не дождавшись, в сердцах выпалил Брокар и, крутнувшись на каблуках, стремительно удалился.
Наверное, отправился успокаивать гостей.
М-да, та еще предстояла работенка! Взять у всех этих хассаби подписку о невыезде, проверить их на прохождение оружейных курсов и прочая, и прочая. Одно радовало – большую часть работы предстояло проделать полиции. Меня радовало, а вот пыхтевшего рядом инспектора совсем нет. Ну извини, служба на то и служба, что тут тебя по головке не гладят, зато регулярно посылают к шайтану в подружки.
– Итак, преступим?
Убедившись, что второй зам ушел с концами, вмешиваться не станет, привалилась к стенке кабинки и достала блокнот. Нужно составить первичный протокол осмотра. Понятия не имею, как классифицируют дело, привлекут ли Карательную инспекцию, но лучше перебдеть. По такому случаю я даже детоскопом разжилась – Брокар где-то достал, всучил до мини-истерики.
– Сойдемся на том, что труп был. – Чуть прищурившись, покосилась на полицейского. – Нет, вы можете и дальше это отрицать, но тогда мы застрянем здесь до утра.
– А вы вообще кто? – запоздало поинтересовался страж порядка. – Имя, фамилия, должность?
Вдруг я для красного словца Карательную помянула, а на самом деле чья-то жена или любовница.
– Магдалена ишт Мазера, начальник Отдела по работе с магией столичной Карательной инспекции.
Бедняга окончательно скис, смирился с тем, что отделаться от меня не получится. Между нами теперь пропасть, не он, а я стою на ступень выше. Наконец-то! Прежде, в Нэвиле, мне до хрипоты приходилось ругаться с полицейскими. Теперь стану цапаться с судьями – расту!
Следующие полчаса я строчила в блокноте и ползала вокруг раковины. Ну и гоняла несчастного полицейского, заставила тщательно осмотреть туалет. Он ворчал, но терпеливо проверил, открывали ли окно под потолком, не осталось ли где волос, кусочков ткани, иных улик. Увы, преступник не наследил, от оружия тоже не избавился. Эх, обыскать бы гостей, тогда бы мы сразу… Ага, отправилась сразу бы ты на вокзал с обратным билетом в свою глухомань. Брокар прав, хочу я этого или нет, действовать придется деликатно.
Зато с другим повезло – детоскоп подарил неопровержимые доказательства преступления. Не магию – волнистые полосы в воздухе, повторявшие траекторию полета импульса. Убийца стоял вот здесь, возле кабинки. Выходит, он прятался там, дождался, пока жертва зайдет вымыть руки, аккуратно выбрался и выстрелил. Все это я досконально, по форме записала в обычном блокноте – увы, специальных форм под рукой не оказалось.
Руки чесались заняться этим делом самой. В конце концов именно я нашла труп, не желаю ни с кем делиться. Да и его внезапное исчезновение бросало вызов профессиональной гордости. Убийца издевался, возомнил себя слишком крутым. Я обожала ставить таких на место.
– Вот! – Вырвав из блокнота плотно исписанный лист, с гордостью вручила его полицейскому.
Тот повертел записи в руках и нехотя извинился:
– Вы уж простите, госпожа! Женщины разные попадаются, у некоторых фантазия богатая. Ходят, заявления разные пишут. То труп у них, то шпион за стенкой.
Рассеянно кивнула и уставилась в зеркало. Жаль, нельзя, как в книгах, немного помагичить и отобразить преступника. Хм, интересно, а Огнед сможет? Понимаю, подкатывать к главе Карательной с такими вопросами немыслимо, но ведь наглость – мое второе имя. Вдруг до приезда инспектора с командой экспертов успеем что-нибудь накопать? Они уже в пути, дежурный полицейский вызвал, минут через десять будут.
– Увы! – внимательно выслушав, развел руками Огнед. Он благополучно отправил супругу домой (кто ее подозревать станет?), а сам остался, занимался опросом гостей. – Так далеко мои возможности не простираются. Да и сомневаюсь, будто кому-то под силу провернуть такое. Вам бы к ученым, вдруг через пару десятилетий изобретут такой прибор. Правда, тогда нас с вами уволят. Зачем держать огромный штат аналитиков, если достаточно одного полицейского с детектором?
Чуть помолчав, глава Карательной сумрачно покосился на меня и добавил:
– Министерство в курсе. Не стану лгать, не в восторге. Так что готовьтесь, Магдалена, постарайтесь собрать побольше фактов. Не удивлюсь, если вызовут на ковер.
* * *
Огнед накаркал. Не успела я с утра прийти на работу, как этажный секретарь сообщила: меня требуют на расправу. Судя по тому, что Альберта караулила меня у кабины подъемника, нервно кусала губы и вздрагивала от малейшего шороха, гроза уже прокатилась по Карательной инспекции. А ведь на часах всего пять минут десятого… Какой садист успел довести всех до белого каления?
– Хорошо, буду, – спокойно кивнула я. – В переговорную прямо сейчас?
– Нет, – тяжко вздохнула Альберта. – Хассаби Огнед уже в министерстве, сказал, чтобы вы тоже брали бумаги и импульсом в служебный паромобиль. Судя по всему, – понизила голос она и сочувственно глянула на меня, – хассаби Лотеску очень зол. Та певичка успела нажаловаться.
Вот ведь коза! Не могла свои жалобы строчить кому-то другому! Представляю, в каком настроении Лотеску! Она наверняка его разбудила: бывший начальник поздно ложился и в прежние времена редко приезжал на работу вовремя. Разумеется, всю злость он выместит на мне, как самой низкой по рангу из провинившихся. И это в том случае, если Лотеску простил мой побег. Если же нет… Даже думать не хочется!
Никогда не считала себя трусихой, но очень хотелось соврать, прикинуться больной, мертвой – кем угодно, лишь бы никуда не ехать. Но я не питала иллюзий. Альберта – всего лишь первый уровень воздействия. Минут через десять наверняка позвонит Огнед. Если я и тогда притворюсь глухой, подключится тяжелая артиллерия и морально меня уничтожит. Нет уж, лучше я сама. Заодно, пока еду, соберусь с мыслями, выработаю стратегию поведения.
Перед визитом на эшафот выпила крепкого кофе и раздала поручения подчиненным. Старалась делать все максимально спокойно, даже бумаги на столе скрупулезно, по линейке, подравняла, надеясь, что, сосредоточившись на мелочах, забуду о грядущей головомойке. Не помогло. Меня подташнивало. Кофе рвался наружу, но я упрямо заперла кабинет и зашагала к подъемнику.
Самое гадкое, что и докладывать особо не о чем, одни общие слова. От полиции пока ничего не поступало, магии ноль, зацепиться не за что. Да и дело не совсем наше, пограничное. Уж точно не моего отдела.
Тут меня прошиб холодный пот.
К шайтану труп, Лена! Ты совсем забыла про гадалку. Тебя за этим вызвали, а не про туалетные пропажи рассказывать. Если захотеть, можно служебное несоответствие приплести. Мол, вы специалист высокого класса, а столько дней с места не сдвинетесь. И подчиненные ваши с простейшими задачами не справляются.
А если Лотеску узнает о пропавших страницах?
Можно я сразу из окна выброшусь – так безболезненнее.
Словом, в гаражное управление я спустилась в самом мрачном расположении духа, буркнула водителю нужный адрес и принялась думать. Если стану молчать или твердить «не знаю», точно закопаю свою карьеру. Придется бойко врать. Уверенно произнесенная ложь – почти правда.
Надеюсь, Огнед не присоединится к расправе. Вроде, мы с ним не ссорились, да и на ковер он меня не вызывал, не торопил.
Словом, к тому моменту, как паромобиль затормозил перед внушительным, выполненным с поистине имперским размахом зданием министерства магии, я сумела укротить свои страхи и без прежней дрожи толкнула массивную двойную дверь в вестибюль.
Как и все государственные учреждения подобного типа, министерство магии подавляло размерами. Человек с порога понимал, что он вошь. Правда, дизайнер с архитектором несколько перестарались, увлеклись помпезностью, отчего со стилем вышли нелады. Взять хотя бы те плафоны светильников в форме факелов.
Ну и куда без герба Амбростена! Его повторили аж в двух видах – в форме барельефа над главной лестницей и мозаики на стене.
Под ногами – гранитные плиты, над головой – аллегория хрен знает чего. Главное, не признаваться, что я не понимаю, кто те люди с венками и мечами, а то университетский диплом поставят под сомнение. Хотя, догадываюсь, половина министерских такие же невежды, если вообще замечали, что у них над головой.
Однако не вечно же торчать в вестибюле, любуясь его отделкой. Вот и Огнед вызывает, торопит. Заверив, что уже на месте, приклеила к лицу вежливую улыбку и зашагала получать пропуск.
– Магдалена ишт Мазера.
Сунула в окошечко свое служебное удостоверение. Служащий лишь мельком глянул на него и буркнул:
– Вас ожидают. Пятый этаж, приемная хассаби Лотеску.
Выше только звезды. Тьфу, Габриэль Шанси. Может, он тоже будет присутствовать при допросе? Ну пожалуйста! Понимаю, я для министра магии мелкая сошка, но случаются же исключения, приятные совпадения? Пожалуйста, пусть сегодня произойдет одно из них! Шанси остался в моей памяти приветливым улыбчивым мужчиной, он не позволит размазать меня по стенке.
Пиликнув, сканирующее устройство пропустило внутрь министерства. Мне предстояло пешком подняться на один пролет и уже из холла второго этажа вызвать подъемник.
Воспользовавшись тем, что оказалась в кабине одна, придирчиво осмотрела себя в зеркале, полезла за расческой и косметичкой. Вот так, пусть Эмиль Лотеску увидит не бледное пугало, а роковую красотку. Уважают силу.
Щелкнула зеркальцем и чуть пощипала себя за щеки.
Великолепная и опасная, готовая к встрече с тигром.
Макияж и уверенность в себе – страшное оружие!
– Вы в своем уме?! – не успели отвориться двери подъемника, как на меня набросился Огнед. Судя по всему, ему уже досталось. И не по первое число, а сразу за весь год. – Где вас носит?!
– Движение плотное.
– Идите уже! – отмахнулся глава Карательной.
Все он прекрасно понимал, но милостиво промолчал.
Ба, вот это великолепие!
При виде приемной помощника министра я потеряла дар речи. Я точно в министерстве магии, а не в музее? Картины, оранжерейные цветы… и панорамные изопроекторы с возможностью одновременной связи с несколькими абонентами. Диваны мягкие, кожаные. К услугам ожидающих приема чай, кофе, вазочка с конфетами, различные газеты и журналы. Даже скромная книжная полка имелась. Вдобавок помещение такое огромное, что тут можно заблудиться.
Ага, щас, позволят тебе заплутать даже в трех соснах! Секретарь Лотеску уже спешила навстречу.
Увы и ах, Селина, тебя затмили, причем природной красотой. Я, женщина, и то залюбовалась.
– Прошу вас! – пропело небесное создание и повела меня в преисподнюю.
Прошлое накрыло с головой, стоило лишь увидеть его, ощутить разлитый по кабинету сладкий запах парфюма. Ноги сделались ватными, я словно приросла к полу, не в силах ни смотреть, ни отвести взгляд от мужчины возле аквариума. Лотеску кормил рыбок и, казалось, не заметил моего появления. Он совсем не изменился, разве только начал носить еще более роскошные костюмы.
– Ну что же вы, проходите, госпожа ишт Мазера! – не оборачиваясь, мурлыкнул Лотеску.
Он не забыл и собирался меня убить. Достаточно было этого тона, чтобы все понять. Но Лотеску словами не ограничился, активировал чары на двери, чтобы никто не смог помешать расправе. Ну и чтобы жертва не сбежала. Теперь кричи, не кричи, никто не услышит.
– Доброе утро, хассаби, – дохлой вороной прокаркала я.
Нужно сделать шаг, возможно, пожать ему руку, только я не могла! Меня трясло, бросало из жара в холод.
Шайтан, как же я была рада вновь его видеть! И в то же время я предпочла бы никогда больше не встречать Эмиля Лотеску.
Хассаби наконец закрыл крышку аквариума и соизволил обернуться. На губах играла едва заметная усмешка.
– Понравились цветы? Не огорчайте меня, Магдалена, скажите, что вы догадались.
– Да, – чуть слышно выдохнула я. – Очень.
Взгляд отыскал его руку. Странно, кольца нет. Знаю, многие мужчины не носят символ брачных уз, но должность Лотеску обязывала. Неужели пьяный Кэрол не врал, и семейная жизнь бывшего начальника не заладилась?
– А мне вот очень не понравился ваш поступок. – Ну вот, началось! – Трусливый и гадкий. Или вы способны только угрожать незнакомым людям по диктино? Напрасно Марка дергали.
Да я уже поняла, молчал в поезде Лотеску. На нервы действовал, предупреждал, чтобы не расслаблялась.
Низко опустив голову, пробормотала:
– Я сожалею.
Щеки пылали от проступивших пятен стыда.
– Сожалею? – В голосе Лотеску клокотала ледяная ярость. – Вы выставили меня дураком, оскорбили, заставили пережить чуть ли не самые гадкие полчаса в моей жизни – и просто сожалеете?!
Он подошел вплотную.
Я вжала голову в плечи, готовая ко всему. Может, если Лотеску меня ударит, станет легче, только вот синяки и кровоподтеки хассаби приберегал для мужчин.
– Некоторые вещи не забывают и не прощают, Магдалена. – Вздрогнула, когда его палец коснулся моего подбородка, понуждая поднять голову. – Лучше бы вы и дальше твердили про «не могу» и «не хочу», чем так.
Отпустив, Лотеску засунул руку в карман брюк и вытащил бумажник.
– Держите! – Он протянул мне презерватив. – Для более удачливого кавалера, которого вы решите одурачить.
Тогда, на прощальной вечеринке, я действительно поступила дурно.
В памяти всплыли жаркие поцелуи. То, как мы уединились на кухне. Как я расстегнула на Лотеску рубашку, обвила ногами. Почти трезвая, на алкоголь на спишешь. И мы дошли бы до конца, но мне не хотелось с утра пить «Затин», и я отправила Лотеску за презервативом. А потом… За время его короткого отсутствия туман схлынул, и я сбежала.
– Собственно, – убедившись, что брать презерватив я не намерена, Лотеску убрал его обратно в бумажник, – у вас два варианта. Либо вы сейчас извинитесь. Очень хорошо извинитесь, чтобы я простил, либо на работе вы не задержитесь. Все на законных основаниях. Я лишь мельком глянул, но уже вижу кучу недочетов в работе отдела, море ошибок в отчетности и хреновую результативность. Так что, Магдалена, – хищно улыбнулся он и прошел к столу из красного дерева, – думайте! У вас ровно десять минут.
Глава 7
Лотеску отвлекся на диктино, мельком глянул код звонившего и сбросил вызов. После отодвинул кресло и вызывающе, боком, уселся в него, заложив ногу на ногу. Его поза, выражение лица, снисходительное, с легким привкусом высокомерия – все свидетельствовало о том, что приговор жертве подписан.
– Лучше бы я не пришла тогда! – с сожалением пробормотала я и, сделав глубокий вздох, обвела глазами кабинет, которому предстояло стать моей могилой. – Мне там было не место, я говорила…
– Иногда нужно молчать! – резко оборвал меня Лотеску.
Ухмылка сошла с его лица, губы плотно сомкнулись. Ноздри едва заметно трепетали от гнева. Он даже ногу опустил на пол, сел нормально, как положено.
– Мне вот что интересно, – с мрачной задумчивостью протянул хассаби, – с теми, кого вы тащили в постель из пивнушек, вы тоже разговаривали? Сдается, они в лучшем случае слышали от вас: «Жеребец, давай еще!» И ничего не мешало, заметьте, только содержимое брюк волновало.
Молча проглотила укол. Их будет еще множество, Лотеску постарается растоптать, унизить по максимуму.
Взгляд уткнулся в книжный шкаф. Губы дрогнули в слабой, кислой улыбке. Его коллекция фолиантов с имперскими печатями. Наверняка пополнилась новыми экземплярами. А я вот свой единственный продала, когда перебиралась в столицу.
Лотеску обожал свои старинные книги, никого к ним не подпускал. Кроме меня. Помнится, пару раз он разрешил открыть шкаф, взять какой-то справочник по магии. Сейчас таких не издают, да и магия обмельчала. К счастью! Не хотела бы я возвращения времен инквизиции!
Перед глазами вновь вспыхнули картинки прощальной вечеринки Лотеску. Я старательно гнала их из памяти, пять лет делала вид, будто ничего не случилось, но хассаби прав, я трусиха и лгунья.
Стояла на редкость хорошая погода. Обычно в октябре идут дожди, небо затягивает плотной серой дымкой, но в тот год природа расщедрилась. Может, хотела сделать приятное Эмилю Лотеску, который навсегда покидал Нэвиль?
Зато на моей душе было муторно. Пакуя коробки с документами для архива, помогая укладывать в транспортировочные ящики вещи из кабинета, я постоянно думала о том, что никогда больше не увижу начальника. На его предложение тоже перебраться в столицу я ответила отказом, винить некого, шанс мне дали. И все же… Знаете, схожие чувства испытываешь, когда теряешь близкого друга. Умом понимаешь, он жив, здоров, пошел на повышение, а все равно тяжко. Наверное, еще потому, что Лотеску просто так не позвонишь, по-свойски не поболтаешь, как с тем же Марком. Между нами пропасть. И когда хассаби сядет в поезд, она станет необъятной.
Последний год особенно нас сблизил. В этом вся проблема. Если бы я оставалась рядовой сотрудницей, да что там, даже его личным секретарем, было бы иначе. Увы, я единственная, даже не Синглер, наш нэвильский начальник службы безопасности, видела мерзкие изобразительные карточки, компрометировавшие Лотеску. Только со мной хассаби был предельно откровенен.
Да, слишком много общего у нас стало. Даже страх. Я очень хорошо понимала Лотеску, потому что пару лет назад тоже вздрагивала от каждого шороха, жила с мыслью, что в любой момент меня могут убить. В итоге… В итоге опять чуть не убили меня – за то, что не бросила, не отвернулась от Эмиля Лотеску. А прекрасный принц меня спас, застрелил наемного убийцу.
И вот сегодня он уезжал…
– Магдалена, у нас похороны?
Вздрогнула и повернула голову на голос Лотеску.
Кабинет казался пустым, мертвым. Книги давно упаковали, дела сдали. Завтра сюда заселится новый глава Карательной, переиначит все по своему вкусу.
– Простите, хассаби, – улыбнулась, не понимая, почему вдруг развела сырость. Я не сентиментальна, по мнению бывших, даже наоборот. – Сейчас сделаю вам кофе. В кондитерскую за пирожными послать? Я помню, вы любите сладкое.
– Не передумали? – Лотеску не попался на уловку.
Покачала головой и раскрыла ежедневник. Так, вроде, никаких дел, осталось только повторно уведомить гостей о вечеринке. Хассаби собирал в своей квартире с видом на парк весь цвет местного общества. Никто не откажется, никто не упустит шанс подлизаться, чтобы тоже пролезть в столицу. Нэвиль все же провинция, любой из здешней верхушки мечтал оказаться в Штайте.
– Зря! Но как хотите. Вечером приходите. Без возражений, Магдалена! – повысил голос Лотеску. – Я хочу вас видеть, остальное неважно. Вы прекрасно держались в обществе короля, справиться тут – плевое дело. К тому же, – задорно подмигнул он, – после дармовой выпивки местные аристократы мало чем отличаются от студентов в ночных клубах.
– Хорошо, – под чужим напором я уступила, хотя еще минуту назад хотела отказаться, – я приду.
– Прекрасно! – просиял Лотеску. – Я заеду к восьми. Оденьтесь так, чтобы мэр язык проглотил. Вы умеете.
– Пожалейте меня, хассаби! – От былой меланхолии не осталось и следа, теперь я улыбалась от уха до уха. – Лишить мэра языка – серьезное преступление!
Лотеску подошел вплотную, забрал у меня ежедневник.
– Может записать меня в соучастники.
Он не двигался и смотрел мне в глаза. Так близко! Дыхание щекотало кожу, ровное, горячее.
По коже прокатилось стадо мурашек. Следовало отойти, отвернуться, но я не двигалась, замерла с вытянутой рукой, глупо сжимавшей торчавший из ежедневника кончик ляссе. Потом, конечно, спохватилась, отпрянула. Лотеску укоризненно покачал головой, фыркнул и напомнил об обещанном кофе с пирожными.
И снова воспоминание, жаркое, сладкое, от которого сердце пойманной птичкой трепыхалось в горле.
– Нам нельзя… Там гости, хассаби!
Я с трудом дышала. Плохо соображая, что делаю, из последних сил сопротивлялась его губам. Шайтан, как же мне хотелось снова ощутить их вкус! Понятия не имею, откуда Лотеску знал, как нужно меня целовать, но он знал. Руки шарили у меня по спине, забрались под тонкие бретельки платья. Еще немного, и оно спадет. Под ним лишь накладки, снять их – минутное дело. Трусики тоже на бедрах не задержатся.
Шайтан, почему я хотела, чтобы он меня раздел?! Это неправильно, все неправильно! Нужно встать, поправить прическу и вернуться в гостиную, к гремевшей музыке, но я не могла.
Сладкий запах парфюма Лотеску кружил голову. Не заметила, как практически расстегнула на нем рубашку. Я, всегда отличавшаяся здравомыслием!
– Хочешь, я их прогоню? – шепнул искуситель и прикусил мочку моего уха.
Я сидела у него на коленях.
Мы как подростки – на кухне, второпях…
Захихикала, чем немного озадачила Лотеску.
– Что, и мэра прогонишь?
Не иначе, шампанское ударило в голову, хотя я выпила от силы пару бокалов.
– Кого захочешь, – без тени иронии заверил Лотеску. – Лишь бы ты осталась. Я целых десять лет ждал!
– Три года, – упрямо поправила я и позволила бретельке скатиться с плеча. – Напоминаю, один раз мы уже переспали.
– Ты со мной не спала, – стоял на своем хассаби, – только твое пьяное тело.
– Два пьяных тела, – вновь глупо хихикнула я и чуть не задохнулась, когда Лотеску, осторожно сняв накладки, коснулся губами моей груди.
Дальше… Дальше только каким-то чудом на мне остались трусики, хотя свидетели ледовый шкаф и кофемолка, я бы их сняла и вручила как трофей победителю.
Как же мне было хорошо! И как легко. Впервые после Тайрона я ощущала себя счастливой. Не имело значения, где мы, что в любой момент на кухню могут войти. Мне словно снова стало семнадцать, я превратилась в восторженную девушку, только в отличие от юных дев знала, чем грозит близость без презерватива. Нет, можно не останавливаться, купить завтра в аптеке «Затин», но он вреден для здоровья, лучше не увлекаться. И когда Лотеску расстегнул брюки, я спохватилась, послала его за презервативом.
А после… После сбежала.
– Так как, госпожа ишт Мазера? – вернул меня к реальности голос хассаби. – Время идет.
– Толку-то? – кисло отозвалась я. – Вы все равно меня уволите.
– Не я, а Огнед, – поправил Лотеску.
– Э нет, хассаби, именно вы! Не преуменьшайте свои заслуги.
Право, зачем размазывать сопли? Извинения ему не нужны, он их не примет. Я могла хоть на коленях ползать, бесполезно. Итак, меня уволят, это факт. Раз так, можно не стесняться и говорить все, что думаю.
– Да куда мне до ваших, Магдалена! – язвительно заметил Лотеску и нарочито медленно, явно издеваясь, вытянул из-под пресс-папье лист бумаги. Какой именно: чистый, для взыскания или увольнения, – отсюда не разглядеть. – Хотя вас послушать, мной девочек пугать можно! С вами-то я что собирался сделать? Надругаться и бросить?
– И то, и другое, можно без хлеба.
Страха не осталось. Мне было плевать, что через обещанные десять, теперь уже меньше минут, меня вышвырнут из столичной Карательной. Гордо выпрямив спину, скрестив руки на груди, я смотрела прямо в глаза Лотеску. Так и подмывало эффектно швырнуть ему лицо удостоверение, но я не терпела театральных жестов. Да и слишком тяжело мне далось место начальника отдела, чтобы добровольно от него отказаться. Нет, пусть увольняет, а я в суде приказ оспорю. Недочетов, видишь ли, в работе отдела много! Так не при мне случились, пусть прежний начальник за свои ошибки отвечает. И гадалку я найду. Заберу контрамарки, заодно пошныряю за кулисами. Жаль, второй билет пропадет, купленный на свои кровные, но Королевский театр всяко лучше остальных, без зрелищ не останусь.
– Бросать – по вашей части.
Глаза хассаби прищурились, пальцы смяли бумагу.
Воздух буквально искрился от напряжения. Хорошо, Лотеску защиту активировал, а то бы кто-то безвинно пострадал.
– Ой ли? – подняла брови и дерзко поинтересовалась: – Вам количество прежних пассий напомнить? В среднем с каждой вы…
– Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя придушу! – прошипел Лотеску.
Лицо его побелело от гнева, под кожей гуляли желваки. Рывком встав на ноги, он навис надо мной. Глаза потемнели, сверкали как у дикого зверя.
Лотеску сделал шаг вперед. Пискнув, отпрянула, едва не запнувшись о ножку некстати попавшегося на пути стула.
– Что, – злорадствовал тенью следовавший за мной Лотеску, – страшно? Уже не дерзишь?
Медленно, но верно он загонял меня в угол. В конце концов я уткнулась спиной в дверцы книжного шкафа.
Мысли лихорадочно метались в голове.
Вырви ведьме глаз, он действительно меня убивать собрался?! Если да, шансов у меня маловато. Нужно первой бить в пах или по коленям и бежать… И тут я вспомнила, что бежать-то некуда, разве только из окна прыгать. А там пятый этаж, гарантированная смерть.
Однако Лотеску не спешил дать волю рукам. Он вообще ко мне не прикасался, всего лишь встал так, чтобы я не могла проскользнуть мимо. Кажется, даже немного успокоился, вон желваки улеглись, пальцы в кулаки больше не сжимались.
А кольца действительно нет. Странно!
– Когда ты пропала, – глядя мимо меня, на книги, издалека начал Лотеску, – я решил, что-то случилось. Ты не отвечала на вызовы, я полицию на уши поднял, а в итоге…
Он досадливо махнул рукой и, наконец высвободив из ловушки, отступил в сторону, потребовал:
– Извинись! Хотя бы это сделай, если на другое духу не хватает.
– Вам не нужны слова, – покачала головой я и украдкой смахнула со лба капельку пота.
Да и прощения я уже попросила.
– Не нужны, – подтвердил мои догадки Лотеску и, будто минуту назад не метал громы и молнии, развалился на кожаном диване. – Думайте, Магдалена! У вас осталось, – он мельком глянул на вмонтированные в наручные диктино часы, – пять минут. Не так уж мало!
Кусая нижнюю губу, – вредная привычка, от которой так и не смогла избавиться в минуты волнения, – гадала, что ему нужно.
Пальцы потянулись к верхней пуговице блузы и замерли.
Нет, Магдалена, унижение за унижение. Тебе достаточно ясно намекнули, что ты должна сделать. Вовсе не расстегнуть блузку и предложить себя. Все, поезд ушел, ты ему больше не интересна. А вот неполученное удовольствие стребовать надо. О, месть выдалась бы на редкость омерзительной и изощренной! Судя по гаденькой улыбке, блуждавшей по губам Лотеску, думала я в верном направлении.
– Пяти минут мне явно не хватит, – буркнула я и предупредила: – В последний раз я занималась подобными вещами в студенческие годы. Моему тогдашнему парню не понравилось, вы тоже не взыщите. В университете, знаете ли, женщин другому учат. И, – глубокий вздох, смирение с неизбежным, – незачем было тратиться, цветочки посылать. Их проституткам не дарят.
– Магдалена… Ты действительно?..
Лотеску мастерски разыграл удивление, когда я опустилась на колени, потянулась к брючному ремню. Дотронуться до него хассаби не позволил, перехватил мою руку и силой усадил рядом на диван.
– Я, по-твоему, подонок? – прошипел Лотеску.
Пальцы стиснули запястья не хуже кандалов, никакой возможности вырваться.
Ноздри вновь трепетали от гнева. Спрашивается, с какой стати? Разве Лотеску сам практически прямым текстом не намекнул, каким образом мне надлежало просить прощения?
– Я хотел совсем другого. Того, чтобы ты наконец признала… А, толку-то!
Лотеску отпустил меня и порывисто поднялся. Обескураженная, я таращилась на его спину. Да что ему нужно, в конце концов!
– Хорошо, я прощу, – после затянувшегося молчания смилостивился хассаби и даже повернулся ко мне лицом. Само спокойствие и невозмутимость. – Хотя вы сделали мне очень больно, госпожа ишт Мазера. Гораздо больнее, чем вы думаете. Но, вижу, вы сами себя наказали, так что будем считать инцидент исчерпанным. Касательно вашей работы я тоже придираться не стану, всего лишь требую выполнения должностной инструкции. Поэтому приводите себя в порядок и доложите, что там с пропавшим трупом. Ничего вразумительного от других я пока не услышал, на вас вся надежда. Не зря намекнул ишт Брокару вас пригласить, как чувствовал!
Открыла и закрыла рот. Да обходится что-нибудь в королевстве без Эмиля Лотеску?!
– Магдалена! – Моя реакция его от души позабавила. – Право, я не мстительное чудовище, решил чуточку вам помочь. Вдобавок ишт Брокар так забавен в своем желании навязаться мне в приятели, грех лишний раз не полюбоваться на его подобострастное лицо. Садитесь!
