Ольга Семенова
Чёрная дыра
– Да про бригаду потом, – нетерпеливо сказала Тамара. – Как тебе удалось всё это разузнать? Хотя, надо признаться, я не удивляюсь, ты же у нас дока по информационному обеспечению.
– Да нет здесь ничего сложного, – махнула рукой подруга. – Разговорилась я как-то с Олегом Владимировичем. Ну, ты его знаешь…
– Это который начальник слесарного участка? Он ещё часто выступает на всяких оперативках, маленький такой, «метр в прыжке»…
– Подумаешь, нашла недостаток, – фыркнула Полина. – Ты как будто не знаешь про закономерность: чем меньше рост, тем больше… чувств.
– Ага, это все знают, даже самые морально устойчивые. И всё равно он тебе до пупа! И потом – он же, по-моему, женат.
– Да тебе просто завидно… – протянула Полина. – Семья его пока где-то в области живёт, сюда ещё не перебралась, а человек скучает, ему не хватает женской ласки и внимания, – с присущей ей откровенностью заявила она.
– Без бутылочки, наверно, не обошлось, – проницательно заявила Тамара. За разговорами женщины незаметно прошли в сторону Уралмаша целых две остановки.
– Ты какую бутылочку имеешь в виду? – со смехом уточнила Полина. – На целование или на выпивание?
– На раздевание.
– Даже не сомневайся, без этого не обошлось. Всё произошло на высшем уровне: и ухаживание, правда, не длительное, и ужин, правда, не при свечах, и бутылочка, – почему-то с грустью в голосе отчиталась перед Тамарой подруга. – Давай лучше вернёмся к материальным делам.
– Ладно, выкладывай.
– Да нечего особо выкладывать. Главное я вам уже рассказала, – деловито ответила Полина. – Мастера здесь на особом положении, для них и придумали эту систему дополнительной оплаты.
– Да, ходят «кандибоберами», а ведь ничего из себя не представляют, у половины даже высшего образования нет, – поддакнула ей подруга.
– Образованием они, конечно, не вышли, а вот как деньги срубить – придумали. И что теперь делать будем?
– Вы же решили – идти в бухгалтерию за разъяснениями, можно ещё сходить в администрацию училища. Но я к директору не пойду, – закончила Тамара неожиданно для подруги.
– А что это вдруг? Сама же предлагаешь, да и он к тебе относится хорошо. Если кому идти, так это как раз тебе.
– Я как-никак начальник и должна быть лояльной. А вы, как инициативная группа от преподавателей, вполне можете сходить в бухгалтерию и спросить у них, что это за новая система заработной платы. Только я уверена, что всё это будет совершенно бесполезно, – вздохнув, добавила она.
– Значит, одни будут чертоломиться за сто рублей, а другие – ходить на работу за семьсот рублей! – в сердцах высказалась Полина. – Что, они в семь раз больше нас работают? Что-то здесь всё равно не так.
– Это, конечно, неправильно, но я тебя говорю, по документам у них комар носа не подточит, – уверенно проговорила Тамара.
– Всё равно сходим, с чего-то надо начинать.
– Только я тебя прошу, одна не ходи, возьми кого-нибудь с собой.
– Ладно, Ленина вызвалась, мы с ней вместе и сходим, – согласилась Полина.
***
Полина и Ленина решили не откладывать дела в долгий ящик, и на следующий же день они после третьей пары отправились на «вражескую» территорию, в бухгалтерию. Все остальные посвящённые преподаватели остались ждать результатов их встречи.
Про бухгалтерию училища надо рассказать особо. В любом учреждении бухгалтерия очень часто находится на особом положении: она близка к начальству и к деньгам. Но в конкретно этом училище бухгалтерия чувствовала себя особенно вольготно. И основная заслуга в этом была главного бухгалтера – Веры Ивановны. На своём месте она крепко сидела уже последние двадцать лет, даже не имея при этом специального образования. Она, конечно, закончила когда-то какие-то курсы, но это случилось очень давно. На тот момент в училище работало четыре бухгалтера, и все они уже проработали в училище по десять лет. Никакой текучки среди них не наблюдалось. Про коллектив бухгалтерии можно сказать одно – скованные одной цепью.
Бухгалтерия обитала в двух смежных комнатах. В одной сидели со счетами (компьютеров тогда ещё не водилось), калькуляторами и ворохом бумаг четыре женщины, включая главбуха, а дальняя небольшая комната целиком была отдана под кухню-едальню. Бухгалтерши всегда паслись в столовой училища, они приносили оттуда просто горы стряпни и постоянно пили чай. Чаепития проводились по пять-шесть раз в день, вызывая жуткую зависть среди преподавателей. В училище были короткие перемены между уроками, и учителя не успевали не то что добежать до столовой и пообедать, но даже просто попить чаю. Как только раздавался звонок на урок, учителя вставали «к станку», то есть к доске, а бухгалтерия в очередной раз садилась пить чай.
Бухгалтерия своим маленьким коллективом существовала в училище по своим неписаным законам. Самый главный из них гласил – «бухгалтерия всегда права». Существовали и другие волнующие всех постулаты – «поменьше задавайте риторических вопросов о своей зарплате, от этого она никоим образом не возрастёт» и «бухгалтерия не должна делиться информацией». Так что преподаватели не любили обращаться туда с вопросами, это всегда заканчивалось игрой в одни ворота. Редко кому из преподавателей удавалось вернуться из «родной» бухгалтерии без потерь.
Когда Полина и Ленина зашли в бухгалтерию, к их удивлению, бухгалтерши сидели за своими рабочими столами и работали, а не пили чай. Видимо, очередное чаепитие как раз недавно закончилось.
Сама встреча длилась недолго. Уже через пятнадцать минут, несколько обескураженные, преподавательницы покинули стены бухгалтерии, переглянулись и обменялись первыми впечатлениями.
– Ничего себе, – сказала одна.
– Надо всё подробно обсудить, – решительно предложила другая. – Пошли к нашим.
Обсуждение состоялось в кабинете Полины Георгиевны и продолжалось значительно дольше самой беседы в бухгалтерии. Кроме хозяйки кабинета, её подруги Тамары и Ленины, узнать новости прибежали ещё несколько преподавательниц – химичка Наталья Наумовна, физичка Ольга Анатольевна и математичка Татьяна Владимировна. В коллективе она появилась только в этом учебном году, пришла в училище из инженеров, Татьяна хорошо знала математику, часто подрабатывала репетитором и решила попробовать себя в преподавательской деятельности. Женщина она очень крупная, решительная, среднего возраста, производила первое впечатление очень благоприятное. Но со временем стало понятно, что у неё есть одна особенность – если сказать мягко, она строго дозировала свои трудовые усилия, а если сказать более жёстко – просто так палец о палец не ударит.
Дамы решили совместить приятное с полезным и, поскольку уроки на сегодня закончились, налить себе по чашке чая. К чаю на столе стояли только сушки да дешёвые карамельки.
– Да-а, – посмотрела на стол Ленина и прокомментировала, – у бухгалтерии ассортимент плюшек, булочек, пирогов, шанежек гораздо больше. Я же успела заглянуть в их потайную комнату, тем более что дверь туда стояла приоткрытой.
– Давайте рассказывайте, – поторопила делегацию Тамара, которую никогда не интересовала выпечка, она всю жизнь пила просто кофе и чай. Может быть, поэтому она имела такую стройную фигуру.
– Ну, в общем, Тамара Сергеевна, ты оказалась права – толку вышло чуть, – начала рассказывать Полина. – Зашли мы туда, встретили нас официально, разговаривали сквозь зубы.
– Из них, как обычно, слова не вытянешь, всё вокруг да около, – вставила Ленина.
– Они делают всё по правилам, – продолжила рассказ Полина.
– По каким ещё правилам? – сразу же вклинилась физичка и с удовольствием отправила в рот карамельку.
– На самом деле существует норматив на одного мастера – двенадцать учащихся, и им даётся целая ставка всего за двенадцать человек, а не так, как нам – за группу, в которой тридцать человек, – подвела итог Полина, возбуждённо жестикулируя руками. Она выглядела настолько взволнованной, что даже не притронулась к чаю. Все остальные её внимательно слушали. – А вообще в бухгалтерии с нами особенно не церемонились и прямиком направили к администрации училища.
– Я думаю, – глубокомысленно изрекла Тамара Сергеевна, – как раз сейчас бухгалтерия и докладывает директору о вашем визите.
– Ну и надо сходить к Борису Львовичу, – высказалась Татьяна Владимировна – Не может же быть так всё несправедливо!
– Да всё он знает, всё равно без его приказа зарплата никому не начисляется, – махнула рукой Тамара Сергеевна.
– Всё равно надо в администрацию сходить, – сказала молчавшая до сих пор Наталья Наумовна. – И нельзя посылать туда только двух человек, нужна делегация.
– Правильно, надо пойти всем, вместе не так страшно, – загорелась Ленина.
Последний вариант понравился всем. Конечно, бодаться с начальством в одиночку – дело неблагодарное.
Женщины решили ковать железо, пока горячо. Они отправили Ленину гонцом в «предбанник» директора, и она записалась на личный приём к директору от имени преподавателей на ближайший вторник. Взбудораженные, но довольные дамы разошлись и стали ждать встречи с директором.
***
Существует неписаный закон: всё, чего очень сильно ждёшь и на что возлагаешь большие надежды, чаще всего заканчивается полным пшиком.
Когда наступил вторник и дело дошло до похода к директору, так уж получилось, что часть преподавателей не смогла туда явиться. Состав делегации существенно сократился с восьми до трёх человек, остались самые храбрые и недальновидные – Полина, Ленина и Наталья.
Бориса Львовича бухгалтерия уже, конечно, предупредила, а значит, вооружила. Самым главным его оружием являлось разрешение от управления образования на экономический эксперимент с бригадной формой оплаты труда мастеров в училище, но на преподавателей это разрешение не распространялось. Документов директор делегации не показал, но само упоминание им управления предполагало более осторожное поведение преподавателей.
К сожалению, считается неприличным обсуждать чужую зарплату, особенно вашего непосредственного начальника. Почему-то простой работник не должен задавать вопросов о зарплате других людей, выяснять истинное положение материальных дел себя и окружающих работников. Эта неловкость просто витала в воздухе директорского кабинета и показывала пришедшим педагогам, что надо по-прежнему продолжать работать почти бесплатно. С другой стороны, изменить почасовые ставки преподавателей и их оплату директор училища не мог, и это понимали все присутствующие. Борис Львович так назидательно и сказал им:
– Для мастеров мы смогли кое-что сделать в плане материального поощрения, вот мы и делаем, опираясь на новые экономические формы. Вам надо радоваться за ваших коллег, а не завидовать им чёрной завистью! Коллеги, где ваша толерантность?
– Мы достаточно толерантны, – выразила общее мнение Наталья Наумовна. – Но, если следовать таким правилам, мы всегда будем получать за свою работу в несколько раз меньше.
– Это просто несправедливо! – эмоционально высказалась Ленина.
– А в России справедливость никогда не учитывают, но все про неё помнят, – продолжила Наталья Наумовна.
Полина пока помалкивала, достаточно одного её присутствия, всем и так понятно, что эту компанию сюда привела именно она.
Борис Львович всех внимательно выслушал, но последнее слово оставил за собой:
– У нас началась перестройка, мы выходим на новые рубежи рынка, нам надо не только об этом говорить, но и следовать этим принципам, что мы и делаем. Да, пока это касается только части коллектива.
Куда ни кинь, а преподаватели, по авторитетному мнению администрации, зря полезли в эту кухню. Записавшиеся на приём к директору, вышли из его кабинета притихшие и задумчивые.
– Я, конечно, предполагала, что поход может быть неприятным, но чтобы всё было так мерзко! – неожиданно высказалась химичка.
Остальные участники встречи молча с ней согласились, никому из них не хотелось рассказывать о результатах беседы и что-то докладывать остальным и, тем более, обсуждать детали. Особенно обсуждать это с теми, кто под разными предлогами решил не соваться к начальству.
– А давайте-ка отправимся по домам, – предложила Полина.
– И что, никому ничего не расскажем? – удивилась Ленина.
– Настроение не то. Захотят – узнают, спросят.
На следующий день к ним, конечно, приставали с расспросами, но трое смелых не стали ничего подробно рассказывать, и так стало понятно, что поход к начальству никаких результатов не дал. Преподаватели чувствовали себя несколько разочарованными, но что делать дальше, не знали, да и многие просто побаивались настаивать на своём после беседы с директором.
Глава четвёртая
Тем временем приближался праздник – 7 ноября. Во времена перестройки этот праздник ещё не успели отменить и заменить на непонятную дату – 4 ноября. Праздник 7 ноября относился к официальным, но он «сидел в печёнках» в хорошем смысле этого слова со школьных лет. Его всегда ждали: конец первой четверти, каникулы, демонстрация, парад, несколько выходных дней, застолье.
Так что весь коллектив училища находился в предвкушении праздничной недели. Как всегда, планировалась официальная часть и неофициальная. Официоз проходил в актовом зале, там состоялось праздничное поздравление директора, вручение почётных грамот и подарков учителям и ученикам, концерт учащихся, выступления от профсоюза и завода и далее по протоколу.
Но самой ожидаемой частью праздника, конечно, всегда являлась неофициальная часть. Тут уж каждый участвовал, кто во что горазд, особенно ценился личный вклад в капустник, коллективные и сольные выступления.
В этот раз на праздник как раз пришёлся разгар очередной антиалкогольной кампании, запрещалось выпить даже пиво, не говоря уж о горячительных напитках. Особенно строжили учебные заведения, потому что педагогический коллектив должен служить примером для подрастающего поколения. Управление образования старалось изо всех сил: выпускало циркуляры, распоряжения, приказы о правилах поведения коллектива во время предпраздничных и праздничных дней на работе.
Поэтому перед коллективом встало два вопроса: первый – пить или не пить, а если пить – то как? На первый вопрос ответ был однозначным – пить. Главное, не попасть на глаза начальству. По второму вопросу уже давно разработана соответствующая технология. Водку и коньяк наливали в заварочные чайники, тем более что коньяк по цвету походил на чайную заварку. Вино маскировали под чай с вареньем. Приходилось пить быстро, украдкой и, вообще-то, без особого удовольствия. Таким образом, внешние приличия соблюдались – на столах не стояло бутылок со спиртным. Кстати, пили тоже из чайного сервиза, чтобы не выпадать из образа.
Вся администрация училища вместе с коллективом уселась за большим столом в педкабинете, разливала горячительные напитки из маленьких заварочных чайников и никак не отрывалась от коллектива. Столовая к празднику постаралась: напекла пирогов с разной начинкой, ватрушек, пирожков и шанежек.
Гвоздём программы было два номера: песня А. Розенбаума «Утиная охота» в исполнении мастеров и «танец маленьких лебедей». Подогретый алкоголем коллектив с энтузиазмом и со слезой в голосе подвывал припев всем известной песни – его спели не менее десяти раз.
После хорового завывания и горячительных напитков коллектив явно подготовился к следующему номеру концертной программы. Для многих он явился полной неожиданностью. Медленно открылась дверь, и из коридора внутрь впорхнули четверо мужчин в белых балетных накрахмаленных пачках, изображающие «маленьких лебедей». С белыми пачками особенно контрастировали их голые, волосатые и кривые ноги в кедах. На голове у каждого «лебедя» игриво колыхалась белая корона. Под музыку Чайковского они выстроились в ряд, кокетливо наклонили головки вправо, сложили руки на причинном месте, ненадолго замерли и, с абсолютно серьёзными лицами, принялись танцевать, повторяя всем известные балетные па из «танца лебедей».
Публика, как говорится, неистовствовала, некоторые смеялись до истерики и долго не могли остановиться. Они продолжали хохотать, даже когда танец закончился и «лебеди» уплыли, покинув сцену под грохот аплодисментов. Здесь, конечно, сказался предварительный «антиалкогольный» разогрев коллектива.
С недавнего времени коллектив разделился на мастеров и преподавателей и на городских и общежитских. Последние во многом определяли ситуацию и настроения в коллективе.
Общежитие на базе училища было большим, пятиэтажным зданием. В нём жили и учащиеся, и преподаватели с мастерами. Условия жизни там, конечно, у всех получились разные. Учащиеся жили по четыре человека в комнате, а педагоги – дело другое. Одиноких селили по двое в комнате, а семейным парам предоставляли по отдельной комнате, а то и по две. Плата за проживание в общаге назначалась управлением образования и считалась минимальной, в несколько раз меньше за снимаемую жилплощадь в городе. Администрация всегда благоволила к общежитским, так как она негласно считала их своими «рабами в квадрате». Им предоставляли и работу, и жильё, и если бы кто-то из них решил «качать права», то они тут же лишились бы и того и другого. Это понималось всеми по умолчанию, хотя вслух об этом никто не говорил. Администрация, наверное, спала и видела, чтобы весь её коллектив проживал в общежитии при училище.
Хотя надо сказать, что в общаге им жилось очень неплохо, они часто собирались компаниями, находились в курсе всех событий в училище. Большинство мастеров жили в общежитии или хотя бы прошли его школу. Вот к ним-то и подбивала клинья Полина Георгиевна.
За праздничным столом на День Революции мастера сидели кучкой, из преподавателей к ним подсела только Ленина, её громкий смех раздавался, как обычно, по всему педкабинету. С другой стороны стола сидели преподаватели.
Полина с Тамарой сидели, конечно, рядом. После выступления «маленьких лебедей» Тамара наклонилась к подруге и сказала:
– Пойду-ка я покурю.
– Я тоже с тобой выйду, а то тут так шумно и жарко.
Для курящих сотрудников в училище администрация выделила специальное место: на первом этаже у запасного выхода находился маленький тамбур, дверь из которого выходила во внутренний двор училища. Подруги спустились в пустой тамбур; сверху, со второго этажа, доносилась приглушённая музыка – народ продолжал праздновать. Тамара, глубоко затянулась и произнесла:
– Молодцы! Я даже не ожидала от наших мужиков таких талантов.
– Они компанейские, насчёт талантов не сомневайся, – фыркнула Полина. – Особенно когда примут рюмочку… Они, поди, и бригадную систему себе под рюмочку придумали.
– А ты всё успокоиться не можешь, – подколола её подруга.
– А я и не собираюсь успокаиваться. Это ты у нас начальство, а мне денег вечно не хватает.
– Да какое я начальство! – махнула рукой Тамара.
Женщины замолчали. Наступали сумерки. От ветра дверь во двор открылась. Хотя по календарю ноябрь считается ещё осенним месяцем, уже наступила настоящая зима. На улице давно стоял минус, и в приоткрытую дверь тамбура виднелся двор училища, заметённый снегом, а кое-где уже высились сугробы.
– Всё-таки рано у нас наступает зимища, – с тоской в голосе пожаловалась Полина, поглядывая на сугробы. Было всего около четырёх часов дня, но уже быстро темнело. – И ведь так сейчас будет до апреля.
– И что ты намереваешься делать? – неожиданно вернулась к главному вопросу её собеседница.
– Ты знаешь, я долго думала на эту тему, пожалуй, напишу-ка я письмо в управление с просьбой провести проверку в нашем училище.
– Мысль неплохая, – осторожно протянула Тамара, глубоко затянувшись. – Всегда что-то можно откопать при желании, а проверка сверху им нервы потреплет.
– Может, ещё попробовать по линии профсоюза что-то сделать?
Профсоюз в училище, конечно, имелся, как и в любом другом учебном заведении. Но он был полностью карманным и прикормленным администрацией. Тогда почётную должность главы профсоюза училища занимал Александр Сергеевич, учитель физвоспитания. Рыжий крепкий мужичок среднего роста, большой любитель произносить речи по поводу и без повода. Делал он это самозабвенно, без бумажки, говорить мог долго, до тех пор, пока его не останавливали. С администрацией за работников он, конечно, никогда не бился, иногда профсоюз под его руководством разбирал конфликтные ситуации, но в любом случае профсоюз принимал сторону администрации.
В профсоюз обращались только по трём вопросам: за материальной помощью, распределением учебно-педагогической нагрузки и получением путёвки на курортное лечение. Все три вопроса выходили на деньги, поэтому часто будоражили коллектив, особенно его женскую половину. Александр Сергеевич всегда делал так, чтобы администрация выглядела справедливой, но не ущемляла своих интересов.
– Полин, ну, ты же знаешь, что наш профсоюз абсолютно беззубый, нечего его и вмешивать, толку не будет. И знаешь, ещё что? Не пиши письмо только от своего имени, надо собрать побольше подписей. Люди подпишут, это же не к директору идти, – предложила Тамара Сергеевна. – Надо создать активную группу.
– Начну с химички, она дама принципиальная, не откажется. Потом Ленина, – стала перечислять Полина Георгиевна, – ещё физичку возьмём, математичку, мы с тобой подпишем, народ наберётся.
Тамара затушила почти докуренную сигарету и поднялась со скамейки.
– Ладно, пошли наверх. Там уж, наверное, веселье заканчивается.
Женщины прикрыли на крючок дверь в тамбуре-курилке и вернулись к празднующему коллективу.
Основное веселье и правда уже заканчивалось. Всё выпили и съели, «лебеди» разбежались и переоделись, часть коллектива разошлась по своим кабинетам и собиралась домой. Дольше всех у стола оставались общежитские, у них праздник всегда продолжался в общаге.
Полина Георгиевна перехватила Наталью Наумовну по пути в кабинет химии:
– Наталья Наумовна, нам надо после выходных кое-что обсудить о наших дальнейших делах. Я к вам после занятий забегу?
– Конечно, заходите, – с готовностью откликнулась химичка.
Наталья Наумовна покинула праздник в числе последних, когда большинство преподавателей уже разошлись. Она зашла в свой кабинет, собралась, оделась потеплее – на улице уже похолодало – и, не торопясь, пошла к троллейбусной остановке. На удивление, троллейбус подошёл быстро, и народу там оказалось немного. Женщина выбрала место у окна и задумалась. Дорога впереди предстояла длинная, троллейбус ехал не спеша, подпрыгивая по замёрзшей дороге. Также не торопясь хотелось все обдумать.
«Всё-таки, наверно, я не зря перешла в преподаватели, хотя здесь всё совсем по-другому. Какая-то непонятная бригадная система, все получают по-разному, и от того, что ты хорошо работаешь и больше стараешься, твоя зарплата не зависит. Одно хорошо – отпуск всегда летом, и скоро будут зимние каникулы…»
Наталья Наумовна, перейдя на новую работу и придя в училище простым преподавателем, не просто сменила место работы, а кардинально поменяла сферу своей деятельности. После окончания химического факультета УПИ она сначала распределилась на три года в НИИ, а проработала там целых тринадцать лет.
По сравнению с отработанными годами, педагогическая деятельность казалась ей полной свободой. Правда, денег в кассе за такую свободу выдавали немного. А неоплачиваемых обязанностей было значительно больше, причём они всё время множились, как кролики по весне. Это и классное руководство, и бумаготворчество, и обязательная работа по кабинету, и постоянные мероприятия по училищу. Самое печальное, что всё это делалось практически даром, так как преподавателям платили только за уроки. Поэтому, когда она узнала про бригадную систему, её это сильно задело, может быть, даже сильнее, чем остальных. В НИИ она работала начальником бюро и получала в среднем четыреста рублей с учётом премий. А здесь мастер, часто и без высшего образования, заколачивал по пятьсот-семьсот рублей. Это казалось, по меньшей мере, странным и несправедливым.
«Интересно, зачем ко мне придёт Полина? Похоже, она что-то придумала. И что тут можно сделать? Конечно, надо в этом поучаствовать».
***
Праздники прошли быстро. За эти несколько дней зима полностью вступила в свои права: намела снежных сугробов, ударил мороз, пруд сковало льдом. Народ кругом сразу же притих и начал подумывать сначала о Новом годе, а потом о весне.
Не успокоились только Полина Георгиевна и группа активных преподавателей. В первый же день после ноябрьских праздников, а это произошло как раз в понедельник, Полина на большой перемене после второй пары зашла в кабинет химии.
Обычно большая перемена длилась тридцать минут. Уроки в училище проходили не так, как в школе, здесь занимались парами, как в техникуме или в институте. Пара состояла из двух уроков по сорок пять минут каждый. Между уроками одной пары перемена была по пять минут, между первой и второй парой перемена – десять минут, а после второй пары наступало время обеда. Не все преподаватели обедали в столовой, в основном, швыркали чай у себя в кабинетах. Обедать себе могли позволить в основном мастера, потому что они имели больше свободного времени и могли пообедать до наступления большой перемены. И второй фактор – денежный, преподаватели мало получали. Не все преподаватели могли позволить себе обед в столовой каждый день.
По неписаным правилам учащихся в кабинеты на переменах не запускали, ведь и учителям надо немного побыть без учеников, подготовиться к следующей паре. Правда, ученики во время перемены тусовались в коридорах под дверями кабинетов, орали «благим матом» и не давали забыть о своём существовании. Иногда они бросали кого-нибудь из своих рядов на дверь кабинета, всё это сопровождалось глухим грохотом и раскатами смеха с криками: «Да ты – лох!!!» Время от времени им удавалось даже забросить кого-нибудь внутрь кабинета. Конечно, учащиеся тоже уставали находиться в коридорах, иногда они просто мечтали попасть в кабинет и плюхнуться за парты, ведь в коридоре скамейки и стулья отсутствовали. Поэтому, когда наконец-то звонил звонок на урок, вся орава с радостью неслась в кабинеты.
Полина Георгиевна пробралась сквозь строй учащихся и тихонько проскользнула в кабинет химии. Она плотно прикрыла за собой дверь и позвала:
– Наталья Наумовна! Вы здесь? Можно к вам?!
В кабинете химии была большая препараторская, в ней хранились реактивы и посуда для лабораторных и практических работ, которые хозяйка кабинета проводила с учащимися. Именно оттуда донеслись слова химички:
– Проходите сюда, здесь нам никто не помешает.
Полина зашла к ней в препараторскую и прикрыла за собой дверь.
– Хотите чаю? Время обеденное, – спросила хозяйка кабинета.
– Нет, спасибо, я уже успела попить. У меня к вам разговор.
– Слушаю вас.
– Встреча с директором прошла так себе, – начала Полина. – Я думаю, вы тоже разочарованы.
– Да, надо сказать, что всё это произвело тягостное впечатление.
– Я тут подумала обо всём за праздники и считаю, что мы не будем на этом останавливаться. А вы как думаете?
– Я в этой системе человек новый, – осторожно ответила Наталья Наумовна. – У нас в НИИ таких проблем никогда не случалось. Все получали примерно одинаково, нас премировали раз в квартал, но всех, и приказы о величине премий с точностью до копеек вывешивались на доску, причём обязательно указывалось обоснование, за какую работу человек получил премию.
– И что, у вас все знали, кто и сколько получает?!
– Конечно! Никаких секретов. И все это воспринимали, как должное. А здесь прямо какие-то «тайны мадридского двора».
– Вот я и предлагаю нам потрясти их. Если это всё делается втайне, значит, что-то в этом не то, – с воодушевлением продолжала Полина Георгиевна. – Давайте напишем коллективное письмо в управление и попросим разобраться с этой бригадной системой.
– Неплохая мысль.
– Вы подпишите его? – взяла «быка за рога» гостья.
– Конечно, подпишу. А вот что там писать, я не знаю, я никогда такие бумаги не составляла.
– Письмо я сама составлю. Мне нужны подписи, и я решила заранее заручиться вашей поддержкой.
В это время раздался звонок на третью пару, и гостья поспешила к себе в кабинет, бросив на прощание:
– Я составлю бумагу и вам покажу.
В класс сразу ворвалась первая авангардная группа учащихся, и Наталья Наумовна даже не успела спросить, кто ещё будет подписывать это письмо. Её мысли о письме тут же вытеснялись необходимостью приводить в чувство очередную учебную группу и хоть как-то организовать работу. Пара была последней, да ещё и после обеда, а к этому времени любая группа уже шла вразнос.
Полина Георгиевна решила письмо составлять сама, никого к этому делу не подключая, так ей казалось проще, а потом уже всё обсудить с остальными. Сначала она побаивалась, что такое письмо мало кто подпишет, но, как ни странно, её опасения оказались напрасными. Народу, согласного подписать письмо, набралось вполне достаточно.
Кроме самой Полины, бумагу подписали: Тамара Сергеевна, что выглядело с её стороны довольно смело, ведь она представляла администрацию училища; Наталья Наумовна, которая выполнила свое обещание. Также свои подписи под петицией поставили Ленина Васильевна, Ольга Анатольевна, Татьяна Владимировна и ещё несколько преподавателей, которые подписали бумагу, вслед за Тамарой Сергеевной. Они подумали, что если уже это сделала методист, представитель администрации, то им тоже можно. А узнать хоть какую-то достоверную и официальную информацию хотелось всем.
Ничего такого крамольного она не содержала, в письме преподаватели просили объяснить, почему мастера получают денег больше преподавателей в несколько раз. Также они хотели знать, правильно ли делает начисления их бухгалтерия. Это, конечно, был камень в огород последней, которая любила обсчитывать своих работников при каждом удобном и неудобном случае в пользу неизвестно кого.
Бумагу, составленную Полиной Георгиевной, все заинтересованные лица обсуждали детально. Накал страстей напоминал известную картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Каждое слово в петиции было выверено и пропущено через сердца трудяг-женщин, многие из которых уже десятки лет отстояли у доски. Даже те из преподавателей, кто не решился поставить свои подписи, живо обсуждали содержание и давали советы.
«Телегу» отправили в управление образования заказным письмом, так как решили не рисковать и лично туда не соваться. Педагоги замерли и стали ждать развития событий.
Как вы думаете, что обычно делают учителя, когда им приходится вызывать огонь на себя? Правильно. Они готовятся к проверке и перетрясают свои бумажки. Все понимали, что «телега» им даром не пройдёт. Они ещё помнили ту проверку в каникулы, которая состоялась после простого вопроса в редакцию газеты. А тут такое! Поэтому в первую очередь учителя ринулись подчищать свои бумажные хвосты: переписывать планы уроков, дорабатывать тематические планы занятий на полугодие вперёд, оттачивать цели и задачи уроков и всякую подобную мутоту. Делали они это уже без особого энтузиазма, но почти профессионально.
