Ольга Сергеевна Рузанова
Не дразни меня
Глава 5
– Что сказал? – спрашиваю с улыбкой.
У самой поджилки трясутся и в глазах темнеет от страха, словно я по дурости палкой в волью морду тычу.
Ивана тоже колотит. Не знаю, что сказал ему по телефону Литовский, но на бледном лице быстро расцветают ялые пятна. В обращенном на меня взгляде жажда крови.
– Сказал, уже выезжает, – произносит елейным голосом, – Сейчас метнется кабанчиком по магазинам и сразу домой. Обещал нигде не задерживаться.
Меня всю ледяными иглами обсыпает, и улыбка к моему лицу, кажется, примерзает намертво.
– Если я еще что-нибудь вспомню, позвонишь ему, хорошо?
Сложившиеся в куриную попку губы вытягиваются вперед и делают его похожим на суслика еще больше. Это сравнение пришло мне в голову, едва я впервые увидела его. Невысокого роста, щуплый, с черными круглыми глазками и с почти полным отсутствием подбородка, он сразу напомнил мне этого зверька.
– Конечно, – цедит он и, движением головы откинув челку с лица, разворачивается и идет в сторону кухни.
Я дожидаюсь, когда он скроется в дверном проеме и перевожу дух. Кажется, я перегнула, да? Согревающий крем для кутикул явно был лишним. Он его до утра искать будет.
Крутанувшись на пятках, вытираю о джинсы влажные ладони и медленно бреду к лестнице.
Даже не представляю, что он сделает мне за эту выходку – проигнорирует или действительно запрет в подвале, как и обещал? Даже не знаю, что лучше, но сидеть в каморке с утра до ночи тоже не собираюсь. Еще пару дней, и я начну разговаривать сама с собой.
Когда начинаю подниматься на второй этаж, слышу приближающиеся ко мне легкие шаги. Остановившись на полпути, прижимаюсь к перилам, чтобы пропустить спускающуюся горничную.
– Добрый вечер.
Мазнув по мне прохладным взглядом, она проходит мимо, покачивая бедрами, и исчезает в гостиной.
Провожаю ее взглядом и пытаюсь вспомнить, с чего я решила, что она горничная, если внешне она похожа на проститутку.
Никто мне этого не говорил, но пару раз я видела ее с пылесосом и пипидастром. Она наводила порядок, пританцовывая под музыку в наушниках.
Развернувшись, я возвращаюсь на первый этаж и иду за ней следом. Заметив меня, она тут же напрягается.
– Добрый вечер! – повторяю громче, – Ты, наверное, не услышала?
– Не глухая, – бросает грубовато, – Хотела что-то?
– Познакомиться. Я же тут никого не знаю.
– Меня Карина зовут.
– Очнь приятно. Ярослава.
Положив руки на бедра, она выставляет ногу, как на показе, и я убеждаюсь, что мне не показалось. Никакая она не горничная. Ну, или не всегда была ею.
– Кем ты здесь работаешь, Карина?
Резко вздернув подбородок, она будто хочет осадить меня, но в последний момент прикусывает язык.
– Помогаю следить за порядком в этом доме.
– Уборщица, значит.
Вспыхнув, она сжимает ярко-красные губы в тонкую полоску и проводит рукой по гладким волосам.
– Горничная.
На ней топ без лямок и короткие белые шорты, на ногах шлепанцы с пушистыми заячьими ушками. Странная униформа. Интересно, почему тогда Иван не в такой же.
– Ммм… – прохожу в комнату и опускаюсь на спинку дивана, – давно здесь работаешь?
– А что?
– Ничего. Просто познакомиться хочу поближе.
Девица, закатив глаза, упирается ногой в край журнального столика. Неслыханная дерзость для горничной. В доме моего отца обслуживающий персонал сливался со стенами и даже в глаза смотреть не смел.
Заметив мой взгляд, она все же убирает ногу и складывает руки на груди.
– Три месяца.
– Хозяин доволен твоей работой?
В ее голубых глазах проносятся молнии, и я понимаю, что попала точно в цель. Это его любовница.
Боже мой…
Циничная сволочь! Урод!.. Поселил меня под одной крышей со своей…
Осматриваю ее всю еще раз. Красивая. Длинные светлые волосы почти до пояса, светлая кожа, округлые бедра, тяжелая грудь и натуральный большой рот. Если вот такие нравятся Лютому, то мне точно ничего не грозит. Я ее полная противоположность.
– Не жалуется, – отвечает с еле заметной усмешкой.
Я молча киваю. Прекрасно. Это же мне только на руку! Пусть ее хоть до смерти затрахает, я, если нужно, даже свечку подержать могу.
– А повар кто? Тоже ты?
Я ни разу не видела, чтобы на кухне кто-то готовил, хотя еда всегда в наличии.
– Я похожа на повариху?
– Да нет, не похожа, – улыбаюсь, глядя на ее длинные розовые ногти.
– Еду чаще всего привозят готовую. Иногда Тамара готовит. Она живет в пристройке за домом.
Решив, очевидно, что общаться со мной больше не хочет, она, тряхнув волосами, проходит мимо меня в сторону выхода из гостиной.
Я же, устроившись на угловом диване, беру пульт и включаю вмонтированный в стену огромный телевизор. Листаю каналы, не задерживаясь подолгу ни на одном из них, потому что внутри шторм – сосредоточится не выходит.
Очень насыщенный день, есть о чем подумать.
Глубоко вздохнув, выключаю его и вдруг слышу доносящиеся из холла мужские голоса. Выпрямив спину, замираю и навостряю уши.
Приехал?! Так быстро?!
Ошалев от ужаса, подскакиваю на ноги и срываюсь с места. Выбегаю из гостиной и бросаюсь в сторону лестницы.
– Стоять! – догоняет в спину разъяренный рык, который лишь придает мне ускорения.
Нет уж, орать на меня при прислуге я не позволю.
Перескакивая через две ступеньки, пулей взлетаю на второй этаж и несусь в свою каморку. Врываюсь и развернувшись, упираюсь в дверь двумя руками, будто это спасет, если он решит зайти сюда.
Сердце долбит в груди, шум в ушах оглушает, поэтому его голос проникает в мое сознание как через толщу воды.
– Ты где, блядь?!
Слышу, как хлопают двери. Он что, ищет меня в во всех комнатах?..
А потом он приближается. От его агрессивной энергетики стены дрожать начинают. Ручка моей двери рывком дергается вниз, и я чувствую давление.
– Отойди, – велит он, а в следующее мгновение я отлетаю в сторону вместе с дверью.
Запрыгиваю на кровать и, зажавшись в угол, прижимаю колени к груди.
– Не подходи! – ору во все горло. – Помогите!..
Оборотень, разом заняв собой всю мою каморку, застывает на пороге. Из-за его плеча выглядывает суслик.
Обведя взглядом комнатку, он непонимающе морщится. Я гоняю кислород через легкие литрами.
– Ты че здесь делаешь, дура?
Встречаюсь взглядом с перепуганным Иваном.
– Живу.
– Здесь?! – уточняет, – нахрена?!
– Меня Иван сюда поселил.
Обернувшись, Литовский расстреливает его глазами. Представляю, как сейчас страшно бедолаге. Заикаясь, он пытается что-то объяснить, а Лютый просто смотрит и молчит, и тогда суслик не выдерживает и позорно сбегает.
Мы остаемся вдвоем.
– Собери свои вещи и перенеси их в другую комнату.
– В какую?
– В любую! – давит голосом, – Свободную.
– Ладно.
– Это что такое?! – переворачивает телефон экраном ко мне.
От страха и волнения мое горло деревенеет. Не уверена, что не пропал голос.
– С-список…
– Решила зубочисткой в меня потыкать? Мозгов вообще нет?
– Это вещи первой необходимости…
– Еще раз выкинешь что-нибудь подобное – я за себя не отвечаю.
Выходит, не потрудившись закрыть за собой дверь, а я мысленно бросаю в его спину топор.
Идиот. Даже зубочисткой можно убить, если знать, как.
Глава 6
Ярослава
Мне страшно. Ужас держит за горло ледяной рукой. Руки и ноги неподъемные, тела своего вообще не чувствую и разумом отчетливо понимаю, что это всего лишь сон.
Один из сотни, что мне приснились раньше.
Меня снова дерут собаки. Я не ощущаю боли, но вижу кровь и чувствую ее запах. Эти воспоминания живут со мной с детства.
Я кричу во все горло, но из него ожидаемо не выходит ни звука. А собаки не унимаются, повалив меня на землю, жадно рвут плоть.
Просыпаюсь, когда легкие скукоживаются от недостатка кислорода, и я начинаю задыхаться. Хватаю воздух открытым ртом и отбрасываю одеяло в сторону. Руками быстро-быстро ощупываю свои ноги и, найдя шрамы на лодыжке, успокаиваюсь.
Боже. Ротвейлеры не снились мне уже больше года. Ни одного кошмара даже после смерти Марата, и я надеялась что они навсегда перестали мучить меня. Но нет…
Вернулся еще один детский страх.
Он родился, когда однажды на заднем дворе нашего дома на меня напал ротвейлер брата. У них как раз шли занятия – Марат учил своего пса атаковать человека. Я выбежала на газон очень не вовремя. Собака схватила меня за ногу и протащила через весь задний двор. Прокусила ногу до кости, а потом нацелилась на горло, но подоспевший брат успел оттащить ее. Я помню каждое мгновение, несмотря на то, что мне было всего семь.
Раны зашивали, но с обеих сторон щиколотки все равно остались глубокие вмятины.
С тех пор у меня развилась кинофобия – патологическая боязнь всего, что связано с собаками. И все мои ночные кошмары связаны именно с ними.
Взяв в руку телефон, смотрю на время и зажигаю фонарик.
Я, как это всегда бывает после таких снов, с головы до ног мокрая. Облепившая грудь и спину футболка холодит кожу и вызывает нервный зуд. Нужно срочно в душ, а я из вредности отложила переезд в другую комнату, оборудованную отдельным санузлом, на завтра.
Так что, придется выходить отсюда глубокой ночью. Сама виновата.
Поднимаюсь с кровати, зажигаю в каморке свет и, вынув полотенце и свежую пижаму из шкафа, приоткрываю дверь и прислушиваюсь.
Дом спит, только по традиции откуда-то издалека доносится еле слышный бубнеж работающего телевизора. Это, наверное, суслик передачу «Мир дикой природы. Эти загадочные сурикаты» смотрит.
Выхожу из каморки и, быстро переставляя ноги, шагаю к общей ванной. Запираюсь изнутри, быстро скидываю одежду и залезаю в душевую кабину. Остатки ночного кошмара стекают мыльной водой в слив. Дышать становится легче.
Моюсь, стараясь не намочить волосы, вытираюсь насухо и надеваю чистую одежду. Затем, повернув замок и открыв дверь, снова замираю и, не услышав ничего подозрительного, выскальзываю из ванной.
Делаю два шага по направлению к своей каморке и резко останавливаюсь. Из комнаты напротив начинают доноситься очень недвусмысленные звуки – скрип матраса и утробные стоны горничной.
– А-а-а-а… Ад-а-а-ам… еще! Еще!.. Только не останавливайся!.. Умоляю!
Воздух застревает в бронхах плотным комком, кожа вмиг покрывается испариной.
Черт!.. Они там что… трахаются?!
– Да!!! Да, Ад-а-ам!.. Еби меня!.. Еби!
Ее голос напоминает рыдание сумасшедшей. Становится жутко. Волосы на моем затылке начинают шевелиться. Что же он там с ней такое делает, если она так вопит?
Смочив пересохшее горло слюной и облизав губы, я тихонько приближаюсь к двери комнаты и слышу его грубый приглушенный голос:
– Рот закрой! Ты че орешь?!..
Она слушается, кричать во все горло перестает, но продолжает мычать и будто плакать. Ей так хорошо или так плохо?..
Проведя рукой по влажному лбу, делаю еще один крохотный шажок, но в это мгновение дверь распахивается, и я едва не впечатываюсь в обнаженную грудь Литовского.
Ужас накатывает лавиной. Я не успеваю сориентироваться и взвизгиваю от страха.
– Адам! Что случилось?! – пищит из комнаты Карина.
Он молча захлопывает дверь за своей спиной и, схватив за лямку майки, толкает меня к стене. Мои колени подгибаются, и я едва не валюсь на пол.
Не дает, удерживая ткань пижамы в кулаке.
– Ты охуела в край, я смотрю.
Я мотаю головой, не в состоянии вымолвить ни слова.
Он почти голый. Кроме трусов, на нем ничего нет. От него пахнет немного потом и тем, чем они там сейчас занимались. От него пышет жаром, агрессией, и чувствуется проблема с контролем. Его ярость пробирает до спинного мозга.
– Шпионишь за мной? М?..
– Нет… я нет…
– Нет? Случайно мимо проходила? В три ночи?..
– Да, – часто киваю.
– Подвернула ногу и ухом на дверь упала?
– Да! – понимаю, что сказала и жалобно всхлипываю, – То есть, нет! Нет!.. Я в душе была.
Указываю взглядом на прижатое к груди полотенце. Он видит его, но я понимаю, что попалась за подслушиванием, и убедить его в обратном уже ничто не сможет.
– Так и шла бы мимо… Или…
Он стоит так близко, что моего плеча то и дело касаются волоски его груди. Каждый раз я вздрагиваю и срываюсь на дрожь.
– Да, я просто шла мимо.
– Или хочешь на ее место?
Я вскидываю взгляд и цепенею. Упавшая на лоб прядь волнистых волос закрывает один глаз и в свете только что сказанного делает его еще более опасным.
– Что?..
– Сосать умеешь? Глотаешь?..
Я делаю шаг в сторону, скольжу по стене лопатками, но далеко уйти мне не дают – возвращают обратно за лямку майки.
– Убери руки, – прошу тихо, – даже не мечтай. Я лучше Ивану отсосу, чем тебе.
– Аналогично. Я лучше Ивану разрешу себе отсосать, чем тебе.
– Больной!
– Пошла отсюда.
Он отходит от меня, и я тут же срываюсь с места. Лютый смотрит мне вслед. Мои ноги поясницу и спину невыносимо жжет.
Я перехожу на бег и, ворвавшись в свою каморку, ничком падаю на кровать.
Ублюдок! Животное! Оборотень!.. Разговаривал со мной, как с шлюхой! Видимо, опыта общения с нормальными женщинами у него нет вообще? Да, и откуда?
Я же слышала, что о них с братом говорят. У них что-то типа борделя или закрытого клуба, где девицы танцуют стриптиз с продолжением. Говорят, там держат много невинных девушек и заставляют их заниматься проституцией.
А еще я знаю историю его младшего брата и его жены. Отец рассказывал, что он ее долго насиловал и издевался, а потом, когда она забеременела, женился. Каждый раз, когда я думаю о ней, меня выворачивает наизнанку от жалости. Не представляю, как я сама жила бы с этим.
Родители заверили, что мне такое не грозит – подписывая некое соглашение с главными, Литовский обязался обеспечить безопасность и не причинять мне никакого вреда. Несмотря на это, мама очень просила быть осторожной – Лютые нелюди, никогда не знаешь, что от них ожидать.
Глава 7
Ярослава
– Добрый вечер! – с деланной вежливостью здоровается со мной горничная.
Шагая мимо с пылесосом в руках, удостаивает даже пластмассовой улыбкой. Я тоже улыбаюсь. Сложно, что ли? Такая хорошая девушка – выполняет мои обязанности по дому и на супружеском ложе.
Мне остается только наслаждаться жизнью.
Пересекаю холл по направлению к прихожкй и слышу, как она меня окликает.
– Эй! А ты куда?
Прикинувшись глухой, открываю шкаф и среди нескольких пар обуви нахожу свою.
– Тебе разрешали выходить?
Надеваю ботинки и застегиваю молнии. Карина маячит за моей спиной и, не дождавшись ответа, бежит на кухню и возвращается оттуда с жующим Иваном.
– Ты куда?
– Прогуляться. Сегодня солнечная погода.
– А кто тебе разрешал?
– А мне нужно спрашивать разрешение, чтобы подышать свежим воздухом? – отвечаю в тон.
– Так, подожди…
Торопливо дожевав и проглотив то, что было во рту, он вынимает телефон из кармана и кому-то звонит. Наверное, моему муженьку.
– Адам Викторович, ваша жена хочет выйти из дома. Что делать?
Я застегиваю куртку под горло и поправляю воротник.
Суслику что-то говорят. В динамике раздается грубоватый отрывистый голос.
– Говорит, ей свежим воздухом нужно подышать.
Я подхожу к выходу, но Иван догоняет, хватает меня за рукав и тут до меня доносится голос Литовского.
– Ты заебал. По всякой ерунде отвлекать меня будешь? Пусть делает, что хочет.
– Слышал? – спрашиваю, стрельнув в него победным взглядом, – Могу делать все, что захочу. Руки убери.
Толкаю дверь, ступаю через просторный застекленный тамбур и оказываюсь на улице. Ворвавшийся внутрь меня свежий воздух расправляет легкие. Задрав голову к небу, делаю несколько глубоких вдохов и шагаю через террасу.
Территория дома Лютого огромна. Двухуровневый передний двор, вмещающий большую парковку, выстроенные в один ряд в едином стиле гаражи и живая изгородь из молодых голубых елей справа от дома.
Спрятав руки в карманы, медленно бреду по вымощенной камнем дорожке. В принципе, дизайн и обустройство двора сильно похож на родительский дом. Все сделано четко по проекту специалиста. Это красиво и современно, но как по мне – то без души.
Отец никогда не разрешал маме своевольничать в доме. У нас не было ярких клумб и красивых беседок. Даже зону отдыха с качелями и садовой мебелью отец не разрешил установить.
Прохожу вдоль торца дома мимо еловой шеренги и оказываюсь на заднем дворе.
М-да… здесь тоже нет ничего подобного. Ровный газон, высаженные как по линейке кустарники и параллельные и перпендикулярные друг другу дорожки. Руки женщины не чувствуется.
Вглубь участка решаю не идти – там, с левой стороны вдоль высокого забора два вольера с собаками, которые, почуяв чужака, уже подняли лай.
Торопливо шагаю по дорожке вокруг дома и замечаю слежку. За мной наблюдают.
Один, одетый в черное, мужчина стоит у домика охраны, второго вижу, обернувшись – он шел за мной следом.
Замедляю шаг. Пнув ботинком крохотный камушек, подхожу к первому и спрашиваю:
– Здравствуйте. Не подскажите, как отсюда выйти? Я заблудилась.
Застыв, он начинает ошалело вращать глазами. Видно, что его к такому не готовили. Инструкций, как действовать в подобном случае, не поступало.
– Поможете?..
– Одну секунду, – хрипит еле внятно.
Отойдя на несколько метров и повернувшись ко мне спиной, он быстро с кем-то связывается. Потом, поглядывая на меня, ждет когда ему перезвонят. Выслушав ответ, возвращается.
– Вам нельзя покидать территорию.
– Как?! – восклицаю, всплескивая руками, – Почему?!
Покрываясь красными пятнами, мужчина таращится на меня и снова не знает, что ответить.
Я же разворачиваюсь и иду обратно. Небольшое развлечение взбодрило и внесло немного яркости в очередной серый день.
В холле первого этажа встречаю Карину. Создается впечатление, что она специально ждала меня. Пританцовывая, бесцельно елозит тряпкой по перилам лестницы.
– Как прогулка?
Сучка. Она ведь поняла, что я вчера ночью все слышала. Наверняка, Литовский рассказал ей, что я за ними подглядывала. Злорадствует теперь.
– Отлично. После бессонной ночи голова болела. А теперь все прошло.
– Бессонной? – изображает смущение, – Плохо спала?
– Да. Тут какая-то бедняжка кричала и плакала. Наверное, из нее бесов выгоняли.
Поднимаюсь на несколько ступеней и смотрю на нее сверху вниз. Пожимая плечами, она с улыбкой заправляет за ухо прядь волос. Дескать, я ничего такого тебе не говорила, но мы обе понимаем о чем речь.
– На две ставки работаешь? Денег не хватает, да?
Карина вспыхивает.
– Адам Викторович очень щедрый мужчина, но дело не в деньгах.
– И в чем же? Заводит спать с женатыми?
Пока она, краснея от злости, придумывает, что ответить, я поднимаюсь еще выше и носочком стопы указываю на крохотное пятнышко на ступени.
– Вот здесь еще вытри.
Захожу в свою новую комнату и сразу иду к окну. Никак не могу привыкнуть, что оно теперь у меня есть. Широкое, высокое, с видом на передний двор. Жмурясь от яркого солнца, еще раз все осматриваю и падаю спиной на широкую кровать.
Мне тут нравится. Хоромы по сравнению с каморкой.
Я выбрала самую большую спальню, включающую в себя даже небольшую зону гостиной с диваном, креслом, большим экраном на стене и искусственным камином под ним. Помимо этого к моим апартаментам прилагается лоджия и открытый балкон, небольшая гардеробная, а так же ванная с джакузи и тропическим душем.
Включив сериал на планшете, я незаметно засыпаю, а просыпаюсь от звука входящего.
Нащупав телефон, смотрю на экран и сразу его принимаю.
– Как дела, Яська? – спрашивает в трубку Ленька.
– Нормально.
– Нормально? – усмехается коротко, – Все? Смирилась?..
– С ума сошел?!
Сажусь в кровати и убираю от лица рассыпавшиеся волосы. Сколько же я проспала, если в на улице уже темно?
– Ты говорила с ним? Он разрешил тебе выезжать в город?
– Нет, не разрешил.
– Яська, это единственный шанс вытащить тебя оттуда, понимаешь?
– Понимаю…
– Я не смогу пробраться на охраняемую территорию и выкрасть тебя под покровом ночи.
– Я знаю, Лень!
– Поэтому постарайся убедить его, что тебе необходимо встретиться с родителями. Типа, по маме скучаешь… Плачь, бледней, падай в обмороки, делай, что хочешь, но выберись оттуда…
– Мне надо с папой поговорить.
– Он нервный в последнее время…
В этот момент комнату освещают фары подъехавших к дому машин, и я вся вытягиваюсь в струну. Сползаю с кровати и осторожно приближаюсь к окну.
– Он и мне запретил общаться с тобой…
– Я перезвоню.
– Что там?
– Кажется, муж любимый приехал.
Отключаюсь и, отодвинув занавески, упираюсь ладонями в подоконник. Там три черных джипа. Из одного выходит Литовский и еще один, в ком я сразу узнаю его младшего брата. Они похожи ростом и статью, и даже на расстоянии я чувствую исходящую от них ауру власти и безнаказанности.
Настоящие бандиты.
Оба закуривают. К ним присоединяются другие мужчины. Один из них зачитывает что-то вроде доклада.
Я стою, не шевелясь и почти не дыша. Их энергетика пугает, отвращает, но неожиданно сильно притягивает.
Младший Лютый кивает, а старший, зажав сигарету губами, застегивает куртку под горло и, вскинув взгляд, вдруг меня замечает.
Молния ударяет в центр груди и прошивает тело насквозь.
Урод!.. Оборотень.
Сощурив глаза, он подносит руку ко рту и выпускает дым в мою сторону. Я словно чувствую запах табака. Табака и его тела. Морщусь демонстративно, чем вызываю его жесткую усмешку.
Иди к черту, сволочь. Эти штучки на меня не действуют. Горничной своей глазки строй!
