Ольга Теплинская
Час совы
– Нас сегодня вечером отсюда перевезут, – проговорила она, продолжая раздумывать над теми неизвестными сокровищами или тайнами, которыми она владеет без своего ведома.
– Ну и чудненько! – обрадовалась неизвестно чему свекровь. – А куда?
– Не сказали. Я только услышала, что нашим похитителям было приказано перевезти нас в другое место.
– А с чем связана такая передислокация? – поинтересовался Игорь.
Рука его распухла и видимо болела. Он качал ее как ребенка, и одновременно раскачивался сам. Людмила сняла с себя большой клетчатый платок и сделала Игорю перевес, в который он устроил свою сломанную руку.
– Похоже, это мы с Лизаветой их вспугнули. Вот только как главарь об этом узнал? Не хочется об этом думать, но подозреваю, что это кто – то из своих, совсем близких. Игорь, а кто стоит за вашим похищением. Вы говорили, что знаете кто это. Может, у нас общий враг?
– Вряд ли мир так уж тесен, – улыбнулся Игорь. – С этим парнем мы были очень дружны. Познакомились в армии, служили вместе, были связистами. Обоих очень интересовали компьютеры, их безопасность. Мы с ним еще тогда несколько программ сделали, игру одну создали. Думали так, шутка. А он потом взял и продал ее. Деньги ерундовые были, но мне стало понятно, что с ним лучше общих дел вести не надо. И разошлись надолго. После армии я даже не слышал о нем ничего. А он, видимо, моими делами интересовался. Вот и напал на след.
– Странно, в моем окружении таких компьютерных гениев вроде нет. Только Ефим с Женькой, но они играми не интересуются. Охранную систему в загородные дома ставят. Некоторые «Надежный дом» заказывают, но это очень состоятельные, таких заказов мало.
– Это мои разработки. На заре туманной юности, можно сказать.
– Что? «Надежный дом» – это ваше детище? Постойте, так вы сам Игорь Иволгин?! – у Люськи даже дыхание остановилось.
– Да, – пожал широкими плечами Игорь.
– Мне муж,… бывший, – поправилась Люська, – все уши про вас прожужжал. Иволгин – гений мирового масштаба. У Иволгина замок на Лазурном берегу, яхта, квартира в Нью – Йорке, – Люська прикусила себе губу. – Простите, глупо получилось.
– И все это ты и впрямь имеешь? – свекровь вплотную подошла к лежанке Игоря с недоверием стала его рассматривать, будто видела впервые.
– Ну, не все так, как говорят. Замка, конечно, нет, но дом имеется. Только в нем живет моя бывшая жена с сыном. Мальчику там больше подходит климат, у него астма.
– А еще есть жены, дети? – продолжала допрос Людмила Даниловна старшая.
– Пока нет, но я не теряю надежды. Времени нет жениться. Надо же ухаживать за девушкой, водить в театры, рестораны. А я все время провожу за работой.
– Да ты только объявление дай, так к тебе такому очередь выстроится из невест.
– Ко мне такому или к моим домам с квартирами? – хитро прищурился Игорь. – Вот жене своей бывшей я абсолютно доверяю. Мы когда с ней встретились, у нас даже комнаты не было. Жили в съемной.
– И че ж она ушла от такого, когда вы разбогатели?
– Много было причин. Ей не нравилось, что я много работаю, не уделяю ей с ребенком время. Не нравилось, что появилось много денег. Она человек скромный и ее все это тяготило.
– И поэтому она оттяпала у тебя замок? – стукнула ладонью по коленке Даниловна.
– Да нет там никакого замка. Есть дом с бассейном для сына и спортивным залом. Она сама там все продумывала до мелочей. Проектировала, рассчитывала. Она его полюбила. А я приезжаю туда увидеться с ними. Мы в хороших отношениях остались.
– Слышишь, Людмилка. Учись, как надо расставаться. Вот разойдетесь вы с Фимочкой, а он сможет после приезжать к тебе в Питер, по магазинам походить.
– А я к нему в Сочи буду летать, – подхватила тему Люська.
– Да это ж не его, в Сочи – то, – немного опешила свекровь.
– А будем дружить семьями.
Время до вечера тянулось долго. Тюремщики уехали, бросив своим заключенным три сухих коржика и бутылку кока – колы.
– Я собак своих лучше кормлю, – плюнула в сердцах Людмила Даниловна, но коржик подняла и вонзила в него свои золотые зубы. – Тесто какое – то странное, не пойму даже. И что – то еще подмешали. Думала сладкий коржик, а тут что – то соленое.
– Да это же хачапури нашего Резо! – обрадовалась Люська. – Только он один такие делает. Интересно, а как они сюда попали?
– Вкусно, – одобрил Игорь. – Если нас выпустят, сводите меня к вам в ресторан? Хочу попробовать, когда они теплые.
– Мне не нравится слово «если». Всегда не нравилось, есть в нем что – то обреченное, не дающее право надежде, словно сразу подразумевается, что ничего хорошего не будет, потому что существует «если» со всеми своими последствиями; а в нашем положении, вообще, ужасно звучит.
– А давайте сбежим? – вдруг оживилась свекровь. – Постучим в дверь, они войдут, а мы их скрутим и убежим.
– А вы скручивать умеете? – без особой надежды спросила Люська. – Игорь наш не в счет, у него рука сломана. И подозреваю, что еще и пара ребер, вон как его перекосило.
– Да мало я таких скручивала на своем веку, – закусила удила свекровь и решительно направилась к железной двери. – Людмилка, давай, стукани своими сапогами, а то от моих тапок толку мало.
Люська покорно подошла и принялась выстукивать ногами азбуку Морзе.
– Эй, открывайте, ироды! – закричала свекровь. – Человеку плохо!
Но, ни на шум, ни на крик, никто к пленникам не спустился. Стало немного страшно. Было ясно, что стражники, покинув свой пост, поехали сражаться с Чемом. Люська представила эту картину, и сердце ее сжалось от волнения за доброго пса.
– Игорь, а откуда у вас Чем? Он, вроде, не породистый, вы себе могли любого позволить самого элитного.
– Да разве в породистости дело? Он у меня недавно совсем, но мы успели подружиться. Видно, что пес настрадался без хозяина. Это кошке просто себе корм добыть: птичку или мышку поймала и сыта. А псу, тем более такому большому попробуй, найди пропитание. Мне его жалко стало, а ему, похоже, меня. Понял, что мне компания нужна.
– Игорь, а почему, если вы знали, кто вас выслеживает, вы не спрятались где – нибудь за границей? Там все было бы проще.
– Я же для нашей страны работал, для безопасности наших банков. Для этого мне необходимо было находиться здесь.
– Ну, делать то что? – подошла со странным вопросом Людмила Даниловна.
– В смысле? – хором спросили Люська с Игорем.
– Спать будем ложиться или ждать пока нас отсюда перевезут.
– А что вы предлагаете? Не спрашивать же у похитителей: «Я тут случайно ваш разговор подслушивала, так вы упоминали о нашей передислокации. Время не уточните?»… Подождем.
– Ну – ну, тогда пойдем, Людмилка, я помогу и тебе помост устроить. Тут еще мешки, какие – то были.
Люська со свекровью долго в молчании ворочали мешки с цементом. И какому умнику пришло в голову спускать по шаткой лестнице пятидесятикилограммовые мешки? Даниловна пыхтела и над чем – то сосредоточенно размышляла. Весь умственный процесс отражался на ее простодушном лице. Люська искоса поглядывала на бывшую родственницу и ждала, когда та выдаст народную мудрость. Наконец, место для ночлега было готово: на ряд мешков набросили полиэтиленовую пленку, которой в подвале было в избытке, и свекровь озвучила свои умозаключения относительно Люськиной дальнейшей судьбы. Перейдя на заговорщицкий шепот, она начала:
– Ты, доця, к Игорьку повнимательней приглядись. Мужик он хороший, положительный, видный, вежливый, опять же…
«И богат, как падишах, кстати. Но это мелочи»! – добавила про себя Люська.
– Ты еще молодая, можешь судьбу свою создать. Фимочка теперь счастлив, и ты не теряйся. А как в Америку к нему переедешь, так вспомни, что есть на этом свете люди, которые тебя помнят и любят. Им много и не надо. Так ты не забывай нас!
«Святая женщина – мать!» – поразилась Людмила. Она даже не знала, как реагировать на эту простоту. Все лучшее детям, особенно своим!
Людмила Даниловна довольная, что все так правильно разложила по житейским полочкам, и Фима ее ненаглядный не останется без сладкого куска, подмигнула бывшей невестке хитрым глазом. Все будет так, как она определила.
«Только дура может пройти мимо такого счастья, которое само катится в руки. А Люська эта, хоть и не красавица, но точно не дура. Вон, Фимочку в два счета окрутила и на себе женила. Мальчик и пикнуть не успел. И этот не успеет».
* * *
Когда пленники почти устроились на ночлег, наверху послышался топот и громкие раздраженные голоса. Люська подошла к двери, намереваясь послушать, о чем так горячо спорят их тюремщики. Но вовремя успела отскочить, – шаги приближались к их темнице.
Дверь, скрипнув, отворилась, и в проеме появился Хмурый, тот, что был выше ростом. Казалось, улыбка никогда не знала его лица: над глубоко посаженными маленькими глазками, нависают тяжелые надбровные дуги, мясистый нос слегка сдвинут набок, уголки крупного рта опущены вниз, седая лохматая челка закрывает узкий морщинистый лоб, – типичный портрет преступника. Множество таких портретов – фотороботов висят у полицейских участков: «Не проходите мимо! Разыскивается опасный преступник!» И все как из одной коробки. Братья – близнецы. Вот и Хмурый из этой же картинной галереи.
Ничего хорошего его приход не означал, это было ясно. Вся его фигура выражала сдерживаемую агрессию. Притихшие пленники выжидательно смотрели на него, никто не торопился с разговорами.
– Эй, ты, – ткнул пальцем Хмурый в Люську, – поднимайся наверх, живо.
Желания спорить не возникло, и Люська покорно пошла к выходу.
– Быстрее. Леха, первая пошла, принимай, – крикнул он, подняв голову к потолку, отчего сразу стал похож на злобного, голодного волка.
Не успела Люська подняться по шаткой лестнице, как на нее накинули тот – же вонючий мешок.
– Стой здесь, – хмыкнул Леха и принялся стягивать руки девушки липким скотчем. При этом он несколько раз провел рукой по ее груди и шее.
Люська лягнула его ногой, чем вызвала приступ ярости.
– Ах, ты, тварь, – выругался парень и больно пнул ее кулаком в затылок.
– Помогите, убивают, – закричала Людмила что было сил.
– Леха, что там у вас, – послышался голос снизу, – заткни ей рот.
– Ща, носок сниму, – захохотал Леха и еще раз стукнул Люську по голове.
Подъем Людмилы Даниловны, занял немного больше времени. Женщина пыхтела, кряхтела и стонала, но шаткая лестница не поддавалась.
– Да, может, я тут останусь? Куда я вам там наверху?
– Лезь, тетка, а то пристрелю, – гаркнул Хмурый.
Угроза подействовала, и вскоре хриплое шумное дыхание послышалось рядом с Людмилой.
– Ой, мати моя, ой, боженьки! – запричитал знакомый голос. – Та погоди ты со своим мешком, дай отдышаться! Фу, ирод, я ж тебе в мамки гожусь, а ты на меня свой колпак вонючий. Твоей бы маме кто так голову закрыл!
– Да заткнись ты, – немного неуверенно пробормотал Леха.
Видимо, остатки его чахлой совести все – таки затронули слова пожилой женщины.
– Тихо стоять!
Игорь поднялся в тишине. Только по разговорам похитителей Люська поняла, что он стоит рядом с ними.
– Хмурый, смотри, как у него руку раздуло. Как ее завязывать то?
– А фиг с ним! Куда он денется с одной. Давай их в машину.
Порыв холодного ветра подсказал, что дверь на свободу открыта, но как воспользоваться этой ситуацией со связанными руками, Люська не могла сообразить. Ее подталкивали в спину, точнее ниже спины, при этом слышался приглушенный смех.
Заскрипел под ногами снег, мороз быстро охладил тело в легкой куртке.
– Ногу поднимай выше, – послышался командный голос.
Люська вскарабкалась в машину, села на пол, за ней кряхтя, втолкнули Даниловну. Дверь с грохотом захлопнулась.
– Игорь, вы здесь? – уточнила Люська.
– Куда же я без вас?
– Я просто не слышала, как вы сели.
– Мамоньки мои, что же это у вас в Питере делается? И, правда, бандитский Петербург. А я все соседям втолковывала, что город культурный, спокойный, красивый.
– Сидеть тихо, только пикните, – послышался голос с переднего сиденья.
Машина двинулась, медленно переваливаясь через неровные кочки грунтовой дороги. Некоторое время ехали в тишине. Потом раздался голос Хмурого:
– Леха, а ну, прочти, что он тут накарябал. Адрес, какой? Надо было на карте посмотреть.
– Хмурый, а давай у ментов спросим? – захрюкал Леха. – Скажем на вызов едем, а адрес неразборчивый дали.
– Совсем с умом не дружишь? И зачем я тебя взял в подельники?
– А я дешевый! Другой бы с тебя больше запросил, а мне и восемьсот баксов хватит.
– Какие восемьсот, о чем ты, Леха? Тебе пять сотен обещано, их и получишь.
– А кто сегодня с собакой дрался?
– Удрала от тебя собака, нашел, чем хвастать.
Люська, сосредоточенно прислушиваясь, с облегчением выдохнула: «Убежал Чемка, значит живой остался»!
– И потом, Хмурый, разговор был о том, чтобы одного мужика перевезти, а тут целое коллективное похищение.
– Заткнись лучше, Леха.
– Я то заткнусь, а ты не гони так. А то тебя сейчас за превышение скорости остановят. Слышишь, Хмурый, говорю же – притормози. Дорогу вон как заметает, скользко, а у тебя резина почти лысая.
– Молчи, Леха, держись крепче. Похоже, тормоза у меня не фурычат или помог кто.
– Делай же что – нибудь! Дорога под горку пошла, вон как разогнались, сейчас поворот будет.
Громкие крики оповестили, что в поворот машина не вписалась.
Люська изо всех сил старалась упереться ногами в дверцу. Мешок с головы она стряхнула, зубами стянула мешки со своих товарищей по несчастью. А Игорь одной здоровой рукой пытался освободить Люську от пут скотча.
Спустя минуту, страшная сила инерции потащила, закрутила машину вместе с ее пассажирами. Люська только подумала, что летят они в какую – то бездну, долго летят, как на нелюбимых ею водных горках. Но, к счастью, бездны в Ленинградской области пока не образовались, следовательно, падение их должно скоро кончиться. Пугала только тишина в салоне. Никто не кричал, не стонал, не молился. А машина все катилась и переворачивалась с грохотом и скрежетом старого металла, хлопая дверцами.
«Может, все умерли, только я одна осталась в живых»? – испугалась Люська, больно ударившись коленками. Голову ее надежно защищал тяжелый меховой капюшон, спасая ее от боли. Он же закрывал полностью весь обзор. Люська только чувствовала, как на нее наваливается кто – то тяжелый и тут – же скатывается куда – то вниз.
«Господи, ну останови уже скорее наше падение»! – взмолилась Люда. Молитвы ее были услышаны и немедленно исполнены. Машина закончила свои смертельные кульбиты и встала.
«Как там, в Нагорной проповеди: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете…»? Чаще надо к небесам обращаться»!
– Эй, кто жив, отзовитесь, – робко позвала Люська.
– Я – жив, – послышался голос Игоря.
– А Людмила Даниловна где?
– А ее здесь нет. И, похоже, никого больше нет.
Игорь с трудом сел, подтянул к груди больную руку, поморщился.
– Вы сидите, Игорь, я попробую выбраться отсюда и вытащить вас.
На четвереньках девушка поползла вперед. Она пока не могла понять – где находится дверь? Но продвигаясь ближе к кабине водителя, она поняла, что машина стоит на боку. Леха со стеклянными глазами и тонкой струйкой крови, стекающей по его лицу, неподвижно застыл на лобовом стекле. Водителя на месте не оказалось. Он исчез вместе с Люськиной свекровью. То ли бросил своих пленников вместе с подельником, как трусливый капитан – то ли выпал на смертельных виражах.
Привстав, насколько позволял размер кабины скорой помощи, Люська вытолкнула дверцу вверх и, встав на руль, попыталась осмотреть окрестности.
В это время, полная Луна на одну минуту выглянула в окошко, разогнав плотную завесу темных облаков: «Что затевают эти неспокойные людишки? Какое злодейство задумывают под покровом ночи»?
– Успокойся, – прошептала ей Люська, – наше дело правое, победа будет за нами! И спасибо, что осветила это поле.
Насколько хватало глаз – белела снежная пустыня. Но с высокого холма, по которому проделал последний путь автомобиль, бежали на помощь люди. Сильные руки подхватили Людмилу и как перышко вытащили из скорой.
– Там еще один пассажир, только у него рука сломана. Осторожнее, пожалуйста! И еще где – то на этом поле должна быть моя свекровь. Ума не приложу, как она могла выпасть. Но ее надо обязательно найти, она почти раздета, а у вас тут мороз.
Несколько лучей фонариков засуетились по снежному насту. Вскоре послышались радостные крики, а еще через мгновение Люська услышала приближающиеся звуки скорой помощи. Настоящей, белой с синими огнями.
«Я не знаю, какому святому надо поставить свечку за наше чудесное спасение, но всем большое спасибо!» – проговорила Людмила, подняв глаза к темному небу.
– Я еще раз получил подтверждение словам моей мамы, что я удачник! – хрипло проговорил Игорь.
– Кто?
– Ну, есть в жизни неудачники, а моя мама всегда называла меня удачником. Люда, вы пока не возвращайтесь к себе домой, – немного помолчав, произнес Игорь. – Там опасно.
– Почему? – удивилась Люська.
Но Игорь больше ничего не сказал, он потерял сознание.
* * *
Елизавета, не поднимая головы от разделочного стола, металась по небольшой кухне. Словно специально, проверяя ее на прочность, в этот день было много посетителей. Многие приходили с детьми. Скорее всего, людей привлекла надпись, про семейные обеды.
– Соскучился наш народ по простой пище, – бормотала Лиза.
«На ура» шел старый добрый салат «Столичный» – вечный спутник всех праздничных столов, картофельное пюре с котлетами, домашние щи со сметаной, ягодный кисель. Мужчины заказывали отбивные с жареной картошкой, селедку с лучком.
– Колюнь, не так уж трудно, как оказалось, – Лизавета оторвала глаза от фарша. – Моя бабушка всегда говорила, что главное потанцевать возле еды и тогда все получится. А в танцах я толк знаю, – подмигнула Лиза, вильнув бедрами. – Когда я дождусь, чтобы вы с Люськой пришли ко мне в студию? Танец дарит столько радости. Кстати, а где наша Люсия? Она обещала сегодня прийти по – раньше. Позвони ей, пожалуйста!
– Уже звоню. Но, скорее всего, наша красавица опять забыла телефон или не поставила его на зарядку. Придет, куда она может деться? – пожал плечами Николай.
Лиза вскинула на него глаза и долго смотрела, нахмурив брови.
– Коль, ты позвони еще, ладно? Что – то тревожат меня ее последние события. Хорошо, если она подключит полицию. Но волноваться пока рано, – выдохнула Лиза. – И потом, если она не появится, я знаю, где ее искать.
– Не хотите меня посвятить в свои тайные игры? Может, и я на что сгожусь?
– Конечно, и ты сгодишься, Коленька! Особенно, если Люсия не придет сегодня вечером.
– Все загадочнее и загадочнее, – хмыкнул Николай.
– Скажи девочкам, чтобы они предупредили, что кухня скоро закрывается. Думаю, мясо уже вряд ли кто закажет. Но у меня еще остался изумительный яблочный пирог. Давно я его не готовила, но это, действительно, чудо! Пусть его рекомендуют к вечернему чаю. Можно подавать и теплым, и с мороженым, как штрудель.
Лизавета с наслаждением отправила в рот тоненький кусочек пирога по рецепту своей бабушки.
– Все гениальное просто! – закрыв глаза от удовольствия, проговорила женщина.
И вот уже последний посетитель покидает ресторан, оставив в книге отзывов «огромную благодарность за доставленную радость и воспоминания счастливого детства»!
– Ребята, вы даже не представляете, что вы для меня сделали! – долго тряс руку Николаю подвыпивший лысый дядечка. – Я вот все жену свою прошу: ну, приготовь мне обычные котлеты с корочкой и элементарное картофельное пюре с зеленым луком. А она на стол – готовые люля – кебаб из «Мясного двора». И хоть бы коробку от них спрятала. Нет! Ни стыда, ни совести! Молодая еще, глупая! Веришь, друг, домой прихожу, а дома нет.
– Это как? – удивился Николай, привыкший к пьяным чувственным разговорам.
– А так, – махнул рукой дядечка. – Ни еды домашней, ни разговоров за чаем с домашними блинчиками или пирожками с картошечкой. У вас пирожки такие есть? – оживился страдалец.
– Сделаем, только завтра.
– Моя первая жена такие пирожки делала – во рту таяли. А эта только журналы свои рассматривает. Только успеваю ее желания исполнять как золотая рыбка. Вот скажи мне: на фига мне такая жизнь?
– Сам же выбрал?
– В том то и дело, что сам.
– А первая жена жива или…
– Тьфу на тебя! Жива моя милая, внуков наших воспитывает. У нас их двое уже: девочка и пацаненок маленький родился. Я приезжал на днях к нашему дому, сидел в машине и смотрел, как она его в коляске катает. Смотрит на него, улыбается, что – то ласковое шепчет. Хорошая она у меня! – мужик закрыл лицо ладонями, и плечи его затряслись в беззвучном плаче.
– Я ведь почему к вам зашел – объявление ваше увидел: «Домашние обеды» и так захотелось вспомнить этот вкус. Вкус дома. Не обманули, ребята, спасибо!
– Очень рады, – подошла Елизавета. – Приходите к нам еще!
– Приду, завтра и приду! А знаете, что? Я к семье пойду. К своей семье. Вот сейчас и пойду туда и в ноги упаду. Пусть они меня или простят, или убьют. Но без них мне не жизнь…
– Послушайте, пожалуйста, меня, – Лиза подошла совсем близко. – Вы все правильно решили, но только идите к своей семье завтра. Сейчас не надо. Уже поздно, а там маленькие детишки, сами же говорите. Купите цветы жене и внукам игрушки. Вас не прогонят, обещаю!
– Правильно, все правильно говоришь, девонька! – кивал мужик, натягивая модную короткую куртку «с младшего брата», плотно облепившую его кругленький живот.
Когда за ним закрылась дверь, Лиза победоносно подняла вверх большой палец:
– Понимаешь, какие чудеса настоящая здоровая пища делает? Может, и не нужен нам грузин, сами с усами. А то развели всякие суши – муши, – пошла Лиза, пританцовывая, и вдруг остановилась и растерянно оглянулась на Николая. – Колечка, а Люська так и не появилась! Надо ехать выручать нашу Люсию, только вместе, а то я одна боюсь
Николай быстро и уверенно вел машину по опустевшим вечерним заснеженным улицам. Луна старательно освещала их путь, разогнав от себя все надоевшие тучи.
– Понимаешь, у Люськи сначала свекровь пропала, потом муж куда – то делся, соседа увезли на странной скорой и ей достался его пес. Она же у нас сердобольная! – вводила в курс дела Николая Лизавета. – Она как – то выследила этих бандитов на скорой. И мы с ней туда приезжали, только в дом не попали, точнее внутрь – то мы вошли, а от подвала ключа у Виталика не было.
– У какого Виталика? – отвлекся от дороги Николай.
– Да сидит там Виталик, людям дома показывает. Но я бы такого работника держать не стала. Еле глаза от своего компьютера оторвал. Буквально пинками его на улицу вытащили. Вот скажи ты мне, современной молодой женщине, – что молодые мужчины находят в этих компьютерных играх? Ведь, сидят там днями и ночами. И ничего им не нужно: ни семьи, ни детей, ни дружеских общений! Это, каким словом можно назвать? И про ваше поколение нельзя сказать, что вы детства не видели – жили в благополучной стране. Это не наши мамы с папами, про бабушек я и вспоминать не могу без слез. Война, блокада, голод, голод после войны, дефицит всего! И они считают себя счастливыми, что детей подняли, внуков вырастили. А вы? Уходите от реальности? А какая у вас реальность? Сами создайте то, что устраивает, все у вас в руках, все дороги, можно сказать, открыты.
– Манюнь, что тебя так на философию потянуло? Я в игры не играю. И к какому поколению ты себя записываешь? Вы такие, вы сякие… А вы, дамочка, кто такая?
– Это я от волнения. Ты же знаешь: или поем, или болтаем без умолку.
– Тогда, лучше пой.
– Да мы уже приехали! Вот он, поворот. И за ним, через березки, поселок этот.
Шлагбаум был закрыт, пришлось выйти из машины, оставив ее у будки сторожа. Не встретив больше препятствий, они пошли по дороге вдоль темных домов.
– Нам к последнему, – командовала Лиза.
– Смотри, сколько возле него следов, – Николай согнулся возле входа в дом, и внимательно разглядывал отпечатки на снежном насте.
Лизавета тронула дверную ручку, и она сразу поддалась, приоткрыв щель в темное нутро пустого дома.
– Коль, иди сюда, мне страшно. Вчера еще эта дверь была закрыта, я это точно помню. Ее Виталий ключом с номером «тридцать три» открывал.
– Ну, это еще ни о чем не говорит. Может, еще, кто дом смотрел. Открыть, открыли, а закрыть забыли. Не трусь, Манюня, входим. Должны же мы тебя успокоить. А то выдумали неизвестно что и сами боитесь.
– А Люська тогда где? Почему не пришла в ресторан и даже не позвонила?
– Ты, что Люсию нашу не знаешь? Может, загуляла, а телефон вполне могла и потерять. Сколько их, таких потерянных, уже было.
Посветив себе смартфоном с ярким фонариком, первым в дом вошел Николай и сразу услышал за спиной возглас Лизы:
– Ну, что я говорила? Была здесь Люська наша, была! Вот платок на полу клетчатый, это ее, точно! Я его дарила.
Лиза побежала к лестнице, ведущей в подвал. Дверь была нараспашку, войдя внутрь, девушка сразу заметила три импровизированные кровати из подручных средств.
– Ты видишь это, Коля? Люська права была, – здесь действительно держали людей и ее сюда приволокли. Только куда все делись? Она же просила меня, если она вдруг не появится, то искать ее надо здесь в первую очередь! Может, если бы раньше сюда приехали, то успели бы ее спасти! А я упивалась своей победой над собственными слабостями: «Ах, я все могу, все умею, держу удар»! И что теперь? Удар выдержала, а подругу потеряла!
«Ой, цветет калина в поле у ручья…» – на тонкой ноте затянула Лиза, тихонько, покачиваясь.
– Прекратить панику! – рявкнул Николай. – Песней своей горю не поможешь.
– Горю? Коль, ты сказал «горю»? Ты думаешь, что ее уже нет, нашей Люсии?
– Да прекрати к словам цепляться, – устало вздохнул Николай. – Пошли наверх. Надо позвонить в полицию и сообщить.
– А что сообщать? Мы даже не знаем, что это было за похищение, кто похититель и куда их увезли из этого дома?
– Мы знаем, где их держали и на какой машине могли перевозить. Может, ее заметили в каком – нибудь направлении.
Лиза прекратила раскачиваться и полезла наверх по скрипящей лестнице.
* * *
А Люська ходила по больнице из угла в угол, не находя себе места. Игоря повезли на операцию. Свекровь получила переохлаждение и мелкие травмы. Ее поместили в специальную палату, сделав успокоительный укол. До утра она будет спать спокойным сном младенца.
У Людмилы, кроме разбитых колен, травм не оказалось, но ее все – равно оставили в больнице до утра. Понаблюдать. Правда, укол успокоительный не сделали, вот она и металась как тигрица, не в силах взять себя в руки. Хотелось или петь громко, или поговорить. Но петь было нельзя, все – таки лечебное заведение, а поговорить было решительно не с кем. Да и телефона под рукой все – равно не было. А наизусть она знала только два номера: Ефима и Лизы. Но с первым говорить не хотелось, а вот подруге она просто обязана позвонить. И чем скорее, тем лучше, а то она начнет поиски и может оказаться в лапах у Хмурого или его шефа. Ведь тело Хмурого так и не нашли, хоть добровольцы и обошли с фонариками всю округу. Значит, он выпрыгнул из машины и сейчас возвращается в свое логово. Куда может приехать Лизонька.
Из операционной вывезли каталку с Игорем. Люська побежала навстречу. Бледное лицо, на котором выделяются длинные ресницы, темные волосы на белой простыне, слегка приоткрытый красивый рот.
– Девушка, как он? – обратилась Людмила к медсестре в зеленом костюме.
– Нормально, поспит до утра. Руку пришили, она у него не понятно на чем держалась: кость сломана, мышцы порваны. Вовремя обратились. Еще бы немного и надо было ампутировать.
– Он – удачник! – улыбнулась сквозь слезы Люська.
– Ребра загипсовали. Внутренние органы даже не задеты и это при таком переломе! Будто его били сильно! А вы ему жена? Вы же вместе в аварию попали.
– Нет, я ему соседка, – вздохнула Людмила.
– Да?! – оживилась медсестра. – А у него жена есть?
– Конечно, жена и четверо детей, – соврала Люська. – Разве может такой мужчина и без жены. Просто его семья сейчас в другом городе, ребенка лечат, у него астма.
– Да, больных детей такие мужики не бросают. Только хлюпики бегут от проблем. А этот на хлюпика не похож. Орел!
– Спасибо вам, – спохватилась Людмила. – А где мне позвонить можно? А то я телефон свой потеряла. Наверное, на месте аварии остался, – придумала Люська, чтобы вызвать к себе немного жалости.
– А иди на пост, скажешь дежурной медсестре, что Ирина разрешила, это я. А ее Галей зовут.
– Ой, спасибо, Ирочка.
– Муж, наверное, волнуется?
– Муж ушел к другой на днях, и волноваться за меня ему теперь по статусу не положено. Подруге звонить надо срочно!
– Сколько же на тебя обрушилось, милая?
От этих простых слов Люське вдруг захотелось плакать, – так стало себя жалко, – но она вовремя вспомнила о важном звонке и похромала на пост к дежурной, заглянув по пути в палату к свекрови. Не открывая дверь, Люська услышала знакомый звук урчащего трактора и успокоилась. С Людмилой Даниловной все будет в порядке. Уже в порядке.
Ее могучий храп раздавался на весь пятый этаж. Свет в коридоре был приглушен, в палатах темно, – больные и выздоравливающие, забывшись от своих болей и тревог, спали на узких неудобных койках, только у столика дежурной медсестры ярко светила настольная лампа.
Несимпатичная девушка в очках и с наивной детской косичкой, закусив верхнюю губу, что делало ее и вовсе страшненькой, с увлечением читала потрепанную книгу.
«Унесенные ветром» – успела прочесть Люська название на обложке.
– Галя, – робко позвала она дежурную.
– А? – вздрогнула медсестра и повернула к Людмиле свое круглое лицо. – Вам что, больная? Снотворное только по назначению врача.
– Галя, простите меня, но мне очень нужно позвонить.
– Больная идите в свою палату. Время уже позднее, не думаю, что ваш звонок кого – то обрадует в три часа ночи.
– Мне Ира разрешила, – выдала Люська главный аргумент.
Аргумент сработал.
– Очень надо?
– Вопрос жизни и смерти, – приложила руку к груди Люська.
Девушка достала из ящика письменного стола тяжелый дисковый аппарат.
Людмила какое – то время смотрела на него с удивлением:
– А по нему можно позвонить на сотовый номер?
– А почему же нельзя? Вам же питерский номер нужен, не заграничный? Вы номер то помните? А то сейчас все на свои записные книжки в телефонах надеются, а как своей трубки под рукой нет, так сразу беспомощные становятся. А это неправильно, человек должен тренировать свою память, а заучивать телефонные номера – самая лучшая тренировка! – изрекла Галина, словно прочла лекцию о здоровом образе жизни.
Людмила молча, выслушала поучение и стала набирать знакомый номер Лизаветы. Лиза ответила сразу.
– Лизочка… – начала Люська, но продолжить ей не дали.
Лиза сразу запричитала, завалила вопросами, стала рассказывать про то, как они с Колей поехали ее выручать. Наконец, поняв, что не дает подруге вставить ни слова, замолчала. Молчала и Люська, справляясь с волнением.
