Ольга Валентеева
Академия бездарностей
– Здесь мы соберемся завтра утром, ровно в восемь, – отчеканил Ларден. – Затем я провожу вас на первую лекцию, поэтому потрудитесь позавтракать раньше, а письменные принадлежности захватите с собой. Расписание уже лежит у каждого на столе.
В наши комнаты есть доступ для посторонних? Я поморщилась. Не хотелось бы, чтобы кто-то рылся в моих вещах. Но в открытую протестовать не стала – у академии свои устои, и мне только предстоит с ними познакомиться.
– Запомнили путь? Тогда я покажу вам третий этаж, – сказал куратор и снова повел нас по коридору. – На третьем этаже находятся тренировочные залы, а также комнаты отдыха, где студенты всех курсов могут собираться вместе и общаться. При этом в жилые башенки второго и третьего курсов вам нельзя, у каждого своя территория, не заходите на чужую.
На третьем этаже было уютно. Тут нашлись не только тренировочные, но и бальные залы. Значит, праздники в академии все-таки случаются.
– Официально учебный год начинается завтра, – проговорил Ларден. – Поэтому вечером состоится небольшой прием. Выгуляйте привезенные платья и забудьте о них до конца первого семестра, когда мы восславим светлых дев за новый год и вашу первую сданную сессию. А теперь – столовая!
Я заметила, что лестница ведет дальше, на четвертый этаж, но спрашивать, что там, не стала. Узнаю в свое время. Скорее всего там рабочие кабинеты преподавателей – им тоже надо где-то трудиться. А вот есть хотелось, целый день, считай, ничего не ела. Поэтому визит в столовую меня обрадовал. Это была большая просторная комната. Три длинных стола тянулись от одного края в другой, вдоль них стояли скамьи. У окошка выдачи уже стояла добродушная румяная женщина.
– Подходим ко мне, малыши. – Она помахала рукой, а я покосилась на однокурсников. И где она малышей увидела?
Каждый взял поднос, и повариха поставила на него тарелку с манной кашей, блюдечко с булкой и стакан с компотом. Негусто, но пахло вкусно. Я умостилась рядом с Эвелиной. Парни, которые утром привлекли внимание, сидели напротив нас, и моя соседка, видимо, решила, что еда – прекрасный повод для знакомства.
– Эвелина, – представилась она.
– Клеменс, – ответил рыжеволосый. – А это Рейн.
Рейн… В переводе с южного диалекта – дождь. Что ж, ему подходит – угрюмый, как туча.
– Мелани, – откликнулась я.
– Откуда вы приехали? – уже выпытывала Эвелина. – Я местная, можно сказать.
– Юг, – ответил Клеменс. – Далековато забрались.
– О, да!
Только не похожи они на живых и вертких южан. Клеменс еще хоть как-то, а Рейн – вообще никак. Может, его родители были не оттуда? Мало ли.
– Ненавижу манную кашу, – признался Клеменс, открыто строя глазки Эвелине. Та рассмеялась:
– Я тоже, но что поделаешь? Голодать вредно для здоровья.
И взялась за ложку. Я отметила, что приятель Клеменса ест быстро, а главное – молча. Он вообще говорит?
– Приходите в гости, – уже приглашала Эвелина. – Моя комната под номером четыре, а Мелли в третьей живет.
Я не очень-то любила, когда кто-то сокращал мое имя. Мелли осталась в дне моего шестнадцатилетия, а Мелани была куда тверже и разочарованнее в людях. Даже самых близких.
– А наши пятая и шестая, – ответил Клеменс. – Я тоже буду рад гостям.
«Я буду рад». Не «мы». Это я тоже отметила.
Все были такие голодные, что ужин закончился быстро. Мы попрощались с новыми знакомыми и разошлись по своим этажам. Эвелина настойчиво намекала, что не против зайти ко мне в гости, но мне хотелось побыть одной и поразмыслить, поэтому я пожелала ей спокойной ночи и закрыла дверь комнаты.
На столе уже действительно лежало расписание. Пока что в нем значилось три лекции: «Теория экономики», «Теория психологии» и «Введение в домоводство». Вот последнее меня удивило. Что имеется в виду? Мы не станем наследниками наших родителей, у нас нет магии. Что ж, завтра получу ответ на свой вопрос и даже немного развеюсь. Вспомню, как это – танцевать. А пока спать! Потому что во сне исчезают все горести и радости, тают тревоги и печали.
Я сняла платье и надела тонкую сорочку, привезенную из дома. Одеяло казалось холодным, но быстро нагрелось от тепла моего тела. Я завернулась в него, как в кокон, закрыла глаза, однако долго еще лежала без сна. Думала о доме. О том, что скучаю, пусть мне и было там плохо. И при этом была уверена, что никто не скучает по мне.
Глава 3. От лекции до лекции
Серый свет лился в окна, когда я открыла глаза. И не поймешь, то ли светает, то ли уже давно наступило утро. Я поднялась и подошла к окошку. Да, давно рассвело, но в этих краях солнце казалось неярким, подернутым туманной дымкой. Может, конечно, это только сегодняшний день выдался таким пасмурным. А может, это в принципе особенности местной погоды. Часы показывали, что у меня есть сорок минут, чтобы собраться и позавтракать, поэтому я натянула домашнее платье и поспешила в душевую. Однако никак не ожидала, что все мои однокурсницы уже здесь и толпятся перед тремя кабинками, в которых кто-то есть.
– Лилиан, выходи! – стучала в одну из кабинок Эвелина.
– Мартина! – звала русоволосая девушка у другой.
– Идите к темным братьям! – раздалось из третьей кабинки.
Всем хотелось принять душ, и никто не собирался торопиться. Я подумала, подумала – и сбежала в столовую. Потом вернусь и вымоюсь, пока девушки будут завтракать. Правда, я рассчитывала, что в столовой и вовсе никого не будет, поэтому небрежно заколола волосы и переодеваться во что-то более приличное не стала. Платье-то было достойное, удобное, но не для выходов в свет. А за нашим столом сидели все десять парней-однокурсников и мирно жевали. Я уже готова была отступить, но потом плюнула на все и пошла к окошку раздачи.
– Доброе утро, – поприветствовала повариху.
– Доброе утро, деточка, – ответила та, выделяя мне порцию оладушек, блюдечко с джемом и чашку чая. – Что-то ваши опаздывают.
– Сражаются за воду в душе, – улыбнулась я, и повариха рассмеялась в ответ.
– Уверена, это будет достойный бой, – подмигнула она. – Присаживайся, милая. Приятного аппетита.
– Благодарю.
Я подхватила поднос и села за стол.
– А остальные что, не голодные? – тут же поинтересовался Клеменс.
– Здравствуйте, Мелани, – внезапно заговорил Рейн, и я чуть приборы не выронила. Уже привыкла, что он все время молчит.
– Здравствуйте, Рейн, – кивнула ему. – Всем приятного аппетита.
И впилась в оладушек. Кто-то любит много есть на ужин, я же всегда голодная с утра, поэтому быстро справилась с завтраком, и когда относила посуду, в столовую потянулись остальные девушки. Я же быстренько вернулась на наш этаж, влетела в душ и… Вода была прохладной, если не сказать – ледяной. Стуча зубами, быстро обмылась, прополоскала рот травяным отваром, заготовленным на полочке. Да чтоб им всем… Настроение, и без того пока не радужное, покатилось куда-то вниз. Я быстро натянула форму и поспешила в холл, отмечая, что одежда удобная и точно по размеру. И снова картина повторилась: десять парней и я одна. Видимо, дамы еще завтракали.
– О, и снова здравствуй, – помахал мне Клеменс. – Что-то мы слишком часто встречаемся этим утром, красавица.
Тоже мне, красавицу нашел! В синем наглухо застегнутом платье, с собранными в «улитку» волосами, потому что на скорую руку соорудить что-то более достойное я не могла. Надо завтра проснуться как можно раньше! Иначе так и буду ходить как пугало.
А куратор Ларден уже шел к нам. Окинул взглядом одиннадцать человек вместо двадцати, усмехнулся с легкой иронией и скомандовал:
– Отстающих не ждем, пусть добираются сами. За мной!
И широким шагом двинулся к лестнице. Мы поспешили за ним. В последнюю минуту нас догнали Эвелина и русоволосая девушка, имени которой я пока не знала.
– Татиана, – представилась та.
– Мелани, – ответила я.
На втором этаже мы свернули налево и остановились у одной из дверей. А я только сейчас задумалась о том, что столы второго и третьего курсов были пусты. У них завтрак состоится позднее? Или, наоборот, был раньше?
– Проходите, присаживайтесь, – скомандовал куратор, дождался, пока мы рассядемся на убегающих вверх рядах, и запер дверь. Ух ты!
– Не терплю опозданий, – прокомментировал он, поправляя и так идеальный костюм. – Что ж, леди и лорды, с сегодняшнего дня вы здесь просто студенты. Забудьте обо всем, что было до академии. Уверяю, вам не скоро понадобится вспомнить об этом.
Кто-то задергал ручку двери, раздались голоса, но куратор не отвлекался от своей речи.
– Я буду преподавать у вас такой, безусловно, нужный предмет, как теорию экономики, – продолжил он. – Зачем она вам? Вполне резонный вопрос. Я отвечу. У кого-то есть братья и сестры, у кого-то нет, и вы единственные наследники своих родителей. Как бы там ни было, после окончания академии вы вряд ли вернетесь под родительское крыло, и вам придется заново строить свою жизнь. Обустраивать свое имение. А без знания экономики вы этого сделать не сможете. Опять-таки, кто знает? Возможно, вы выберете для себя такую профессиональную сферу, как банковское дело. Оно как раз не требует магии. Но это уже будет отдельный курс, на который вы сможете записаться во втором семестре, а пока… Пишем!
Он так резко хлопнул в ладоши, что я даже вздрогнула. Дверь задергали сильнее, потом почему-то раздались еще более громкие голоса. Что происходит? Мне было любопытно, однако куратор диктовал так быстро, что я едва успевала писать, и о судьбе однокурсниц пришлось забыть. От определений мы перешли к истории экономики и людям, заложившим основы этой науки. Никто не болтал: времени на разговоры тоже не было, и в конце пары у меня болела рука – так много мы написали.
– Выучить до завтра, – скомандовал куратор, подошел к двери и наконец-то ее открыл.
Пунцовые девушки толпились в коридоре. Мы потянулись за куратором, и я разглядела на запястьях однокурсниц яркие красные кружочки – будто краской нанесенные.
– Взгляните, – сказал Ларден, указывая на руку одной из девушек. – Это знаки, говорящие о том, что вы где-то провинились. Соберете три печати – будете наказаны. Уверяю, наказание вам не понравится. После перерыва вас ожидают в аудитории двести три. Запомнили? Свободны.
И пошел прочь.
– Где вы были? – Мы тут же обступили девушек.
– У ректора. – Те едва не плакали. – Он сказал, что печати смоются только нашей кровью.
Да, очень в стиле дракона. Я взяла на заметку, что правила академии лучше выполнять неукоснительно, иначе быть беде. И, чтобы снова не опоздать, мы дружно потянулись в указанную аудиторию. Действительно, кроме нас, других студентов в коридоре не было. Значит, у них занятия еще не начались – или же проходят где-то еще.
В аудитории двести три тоже скрывался лекционный зал. Ряды маленьких парт на одного поднимались по ступенькам выше и выше. Я заняла место во втором ряду. Справа присела Эвелина, слева – Клеменс и Рейн. Все та же компания.
– От экономики у меня зубная боль, – пожаловался рыжеволосый.
– А у меня головная, – уныло пробормотала Эвелина. – Кстати, Клеменс…
– Можете звать Лем, как друзья, – улыбнулся тот. – Мне привычнее.
– Хорошо, Лем. Как ты думаешь, зачем нам основы психологии?
– Ну, сражаться магией мы не можем. – Лем и вовсе развеселился. – А так хоть зубы врагу заговорим!
Представила себе картину: неприятель с пульсарами на кончиках пальцев, а напротив – Лем, вещающий: «Вас что-то беспокоит? Давайте это обсудим!»
Уморительная картина! Я тоже заулыбалась. Но действительно, пока что набор предметов в академии удивлял. Я ожидала чего-то другого.
– Думаю, дело не в этом, – вмешался в нашу беседу молчун Рейн. – Мы не сможем прочитать кого-то магически, определить его намерения, тип силы, друг это или враг. Значит, надо учиться читать по лицу, жестам, поведению. И просчитывать, каким образом действовать нам самим.
– Все-то ты знаешь, друг мой. – Лем похлопал его по плечу. – Иногда это так скучно!
Рейн ничего не ответил. А вскоре переливы невидимых колокольчиков возвестили, что лекция начинается. В ту же секунду отворилась дверь и на пороге замерла леди примечательной наружности. На ней было укороченное платье, за которое в столице наградили бы не самыми лестными эпитетами, и высокие сапоги. Волосы ярко-рыжего цвета были собраны в хвост, в ушах покачивались круглые золотые серьги.
– Вот это да! – пробормотала Эвелина.
– Не «вот это да», а леди Шарлотта Дафнер, – обернулась к ней странная дама. – Профессор психологии. Многие из вас наверняка спрашивают себя, зачем вам эта, без сомнения, простая и бессмысленная наука.
Именно об этом мы и говорили, подумалось мне.
– Так вот… – Шарлотта обвела аудиторию тяжелым, совсем не женским взглядом. – Пока что мы будем говорить об азах, но, если вы выберете дополнительный курс, мы обсудим теорию конфликтов, умение читать по лицу, позе, жестам. Одним словом, любой человек станет для вас открытой книгой. Поэтому не советую пренебрегать моими лекциями и практикумами. А если у вас все-таки появится такое желание, помните, что сессия придет очень быстро и слушать ваш жалкий лепет я не собираюсь. Пишем!
И мы писали, пока не задымились ручки. Мне казалось, что чернила сейчас закипят, потому что Шарлотта диктовала, не останавливаясь. Она ни разу не взглянула в свои записи, чеканя основные этапы развития психологии в нашей стране. И, стоит признать, ее рассказ мне понравился. Я даже задумалась о том, чтобы записаться на дополнительный курс во втором семестре. Если, конечно, успешно сдам сессию. Хотя даже если провалюсь, вряд ли меня отправят домой. Скорее всего, буду сдавать, пока ноги держат и язык ворочается во рту.
После второй лекции был объявлен обеденный перерыв. Как-то само так сложилось, что мы с Эвелиной объединились с Рейном и Лемом. Наверное, так и рождается дружба, хотя в нашем случае даже о приятельских отношениях говорить рано. Вчетвером мы направились в столовую. Оттуда доносился умопомрачительный аромат супа с приправами. Я даже сглотнула слюну. Вообще, ко всему можно привыкнуть. И к этой академии тоже, пусть условия в ней и оставляли желать лучшего.
На этот раз в столовой не было пусто. Второй и третий курсы уже усиленно работали ложками. Мы удостоились нескольких любопытных взглядов, но никто с нами не заговаривал и ни о чем не спрашивал. Я разглядела только, что на синей форме старшекурсников приколот значок – золотой дракон, расправивший крылья. Интересно, нам выдадут такой же?
Однако тарелка наваристого супа и каша с мясом прервали мои размышления о драконах, вернув к вполне насущной проблеме – голоду. Я заметила, что Эвелина ест мало, как птичка. Так и положено изысканным леди. А я больше не чувствовала себя леди. Сказано, отбросить все предрассудки! Вот и отбросила, сначала проглотив суп, а затем кашу. Булочка, выданная к чаю, уже показалась лишней, и я забрала ее с собой.
– Боишься, что ужином нас не накормят? – усмехнулся Лем.
– Ужин, скорее всего, будет уже после праздничной церемонии, – ответила я. – А значит, до него еще очень и очень долго.
Лем подумал и тоже завернул булку в салфетку, а затем спрятал в сумку. Сумки нам, кстати, тоже выделили одинаковые – из мягкой коричневой кожи, достаточно вместительные и удобные.
– Эх, еще одна лекция! – потянулся Лем, когда мы поднялись из-за стола. – Ладно вам, дамы, а нам-то зачем домоводство?
– Думаю, на лекции тебе подробно ответят на этот вопрос, – рассмеялась я, представив Лема с вышивкой в руках. А лучше Рейна! К его мрачной физиономии – самое оно.
– Уже боюсь! – улыбнулся в ответ наш рыжеволосый товарищ. – Впрочем, настоящего мужчину трудности никогда не пугают. За мной, дружище Рейн! Покорим рубеж домоводства с гордо поднятыми головами!
И зашагал к последней на сегодня аудитории. Нам оставалось только поспешить за ним. Вообще, я быстро привыкла к своим новым товарищам: неугомонной Эвелине, порывистому Клеменсу и угрюмому Рейну. Рядом с ними было… спокойно. Именно так я себя давно уже не чувствовала в родном доме.
А третья аудитория отличалась от первых двух. Здесь не было длинных скамеек, а стояли столы. Вокруг каждого – по четыре стула. Мы тут же облюбовали себе место у окна, откуда было хорошо видно и аудиторию, и кафедру, пока что пустую.
Впрочем, пустовала она недолго, и по очередному сигналу появился наш профессор. Я ожидала увидеть девушку. Домоводство ассоциировалось у меня с нашей экономкой Мартиной. Она, казалось, умела все на свете: шить, вязать, вести хозяйство, командовать слугами. Даже готовила, хотя у нас и были кухарки. И я особенно любила стряпню Мартины. Но, вопреки моим ожиданиям, в аудиторию вошел коренастый мужчина лет сорока с густой бородой и усищами, насупленными бровями и с носом картошкой.
– Господин Фитц, – тут же отрекомендовался он. – И я буду преподавать вам основы домоводства. Так вот, цыплятки мои, я читаю в ваших глазах вопрос: зачем вам, деткам не самых бедных родителей, пусть и лишенным магии, умение вести хозяйство? А затем, чтобы… А! Не быть идиотами. Бэ! Не дать облапошить себя тем, у кого магия есть. Вэ! Вести свои дела самостоятельно, заботиться о семье, строить свою жизнь, не оглядываясь на слуг и помощников. В вашем положении доверять никому нельзя. Юношей и девушек без магии почему-то принято считать слабыми. Так вот! Ничего подобного. Нет в вас ни грамма слабости, и если не можете тренироваться магически, тренируйтесь физически и умственно. Поэтому отныне домоводство станет вашим любимым, обожаемым предметом. А вы, мои курочки, самыми прилежными студентами на свете. Потому что тем, кто будет хлопать ушами, не поздоровится. Моя супруга ведет тренировки по физической подготовке. Поверьте, вам не захочется с ней ссориться.
Я, откровенно признаться, ошалела от такого натиска. Поэтому первую лекцию конспектировала тщательнее некуда. Она действительно была интересной: профессор Фитц рассказывал, как управляли хозяйством сто, двести, триста лет назад. Что изменилось, а что, наоборот, осталось неизменным. В итоге я отложила ручку и просто слушала, едва ли не открыв рот. Наша группа притихла, притаилась, внимая каждому слову профессора Фитца. А он рассказывал самозабвенно, с примерами, документальными подтверждениями. Сразу было видно, что в домоводстве он как рыба в воде. Непередаваемо!
– Начинаю подумывать стать домохозяйкой, – подмигнул мне Лем.
Я улыбнулась, представив его в фартуке и чепце. Да уж, картина та еще! Однако и мне было интересно слушать. С последней лекции мы вышли под впечатлением. Кто-то посмеивался над предметом, который преподает грозный господин Фитц, но не наша четверка. Внешность обманчива. Я уже убедилась в этом на примере моего жениха Алдена, и профессор Фитц только подтвердил правило.
– Дамы, надеюсь, сегодня вечером вы составите нам пару? – поинтересовался Клеменс, когда мы уже добрались до «женского» этажа.
– С удовольствием, – ответила Эвелина.
Я тоже согласилась, хотя вроде бы являться парами никто не призывал. Однако почему нет? После двух лет почти полной изоляции мне хотелось общения. Хоть какой-то радости, поэтому я была только за.
– Тогда мы зайдем за вами в половине шестого, – поклонился нам Лем. – Чтобы у вас осталось еще хотя бы четверть часа припудрить носики, а то знаем мы вас!
Рейн стоял рядом молча, будто все, что говорил его друг, самого его нисколько не касалось, однако и не противоречил. Да, странная парочка друзей, что ни говори. Они такие разные!
– Мы будем готовы. – Эвелина задрала подбородок и распрямила плечи. – Ровно в половине шестого встречаемся на этом же месте.
И зашагала к своей комнате горделиво, как полководец, только что выигравший сражение. Я же наскоро попрощалась с парнями и поспешила к себе. У меня оставалось два часа на отдых, а впереди маячил главный вопрос: какое платье надеть? Потому что, как сказал куратор, в ближайшие месяцы нам положена только форма.
Глава 4. Бал и прочие неприятности
На моем гардеробе родители не экономили, но, конечно же, в академию удалось увезти немногое, поэтому платьев, подходящих для бала, оказалось всего два, и одно из них так измялось, что впору было записываться на дополнительный курс глажки: сама я его в порядок не приведу. Второе, ярко-голубое, было моим любимым. Именно в нем я последний раз была на балу накануне шестнадцатилетия. Многослойная юбка казалась воздушной и легкой, лиф украшали мелкие бледные розочки. Правда, чтобы переодеться, пришлось звать на помощь Эвелину. Она заахала, увидев мое платье, и помогла затянуть шнуровку. Я оказала ей ту же услугу – Эви была необычайно хороша в бледно-розовом цвете. Только вот что делать с волосами?
Однако и тут помогла новоприобретенная подруга. Она заплела мои волосы в две косы и причудливо уложила вокруг головы, оставив лишь несколько игривых локонов. Увы, здесь я уже ничем не могла ей пособить, но Эвелина справилась и сама, соорудив на голове настоящее чудо из локонов и заколок.
– Ты красавица, – рассмеялась я, чувствуя, как повышается настроение.
– И ты не меньше! – воскликнула Эви, и мы закружились по комнате, взявшись за руки. Это завтра будут серые учебные будни, а сегодня у нас праздник, пусть я совсем его не ждала.
Когда мы вышли в коридор, откуда-то долетали звуки музыки. Интересно, кто играет? Пригласили музыкантов из ближайшего городка? Да, скорее всего.
Лем и Рейн уже ждали нас на лестнице. Оба в похожих серых сюртуках, только у Клеменса темнее, а у Рейна – светло-жемчужного оттенка. Рыжеволосый улыбался, его друг привычно был угрюм, но при этом Рейн не отталкивал. Наоборот, находиться рядом с ним было приятно, а я и сама сейчас вряд ли была образцом общительности.
– О, вы прекрасны, леди! – воскликнул Клеменс, целуя наши ручки. – Скажи же, Рейн?
– Да, – коротко ответил тот и предложил мне руку, а Эви взяла под локоть Лема.
Вот так двумя парами мы и прошли в бальный зал. Здесь сияли огни и переливались звуки скрипок. Небольшой оркестр разместился на балкончике, и казалось, что весь зал парит в этих звуках, кружится и летит.
Я так давно не бывала на праздниках! Сейчас происходящее казалось сладким сном. Хотелось насладиться этим вечером до последней капли. И Рейн был прекрасным спутником: ни о чем не спрашивал, не пытался угодить, не навязывался. Он просто шел рядом, и мне этого хватало.
– Ух ты! – восхищенно вымолвила Эвелина. – У нас дома бальный зал куда меньше и скромнее.
– У нас больше, – откликнулась я. – Но здесь гораздо уютнее.
Потому что тут я – одна из многих таких же, а не отброс, подумалось с горечью. Однако сегодня не надо грустить! Мы пробились к группе первокурсников, щебетавшей вокруг куратора.
– Скоро ректор объявит начало праздника, – уловила я его фразу. – И тогда начнется бал.
Только я подумала, сколько нам придется ждать, как свет огней задрожал, а мои волосы подхватил ветерок, поднявшийся от драконьих крыльев. Ректор Голд влетел через центральные двери, величественно проплыл круг по залу и приземлился на площадку в самом центре, украшенную осенними листьями и цветами. Раздались приветственные аплодисменты. Мы потянулись ближе к площадке, чтобы ничего не упустить.
– Господа студенты, – рыкнул дракон, и облачко пара зависло у его носа. Это выглядело до того забавно! – Сегодня мы даем старт новому учебному году. Для третьекурсников он станет последним в стенах академии, для первокурсников – самым началом их обучения. Мы рады приветствовать в нашей семье двадцать юношей и девушек… То есть двадцать одного.
К нам прибавился еще кто-то? Я огляделась по сторонам, но никого подходящего не увидела. Нас по-прежнему было двадцать.
– Веселитесь, танцуйте, пейте шампань, – продолжал дракон. – Только помните, что утром пары и опоздавших ждет штрафная метка. Не зарабатывайте неприятности на свои головушки с первых же дней. Объявляю бал начала учебного года открытым!
Музыка заиграла громче. Дракон взмыл в воздух, окончательно растрепав мою прическу, и улетел, а вокруг уже образовывались первые пары.
– Потанцуем? – Лем протянул руку Эвелине.
– С радостью, – ответила она, и друзья умчались, оставив меня с Рейном.
Он покосился на меня. Может, не умеет танцевать? Или не любит? Я о нем вообще ничего не знаю. Но Рейн все-таки поклонился мне.
– Могу я пригласить тебя на танец? – спросил сдержанно.
– Да, конечно, – ответила я, сжимая его прохладную ладонь.
Стоит признать: танцевал Рейн божественно. А я, кажется, и вовсе разучилась, потому что пару раз едва не наступила ему на ногу. Мы вальсировали по залитому светом залу, отражаясь в зеркалах. На фоне Рейна я казалась слишком яркой в своем голубом платье. Будто бабочка и замерзшая зимняя ветка, которая вряд ли расцветет по весне. Говорить ни о чем не хотелось. Только слушать музыку, отдаваясь ее плавным ритмам, и чувствовать себя свободной. Такое забытое ощущение… Словно эти два года я томилась в клетке, а сейчас вырвалась на волю.
Когда музыка затихла, с моих губ сорвался вздох разочарования, но мой партнер, кажется, ничего не заметил и не собирался приглашать меня на следующий танец. Вместо этого мы отошли к окну. Снаружи начался дождь, слышался едва уловимый перестук капель. Насколько знаю, на севере раньше холодает и начинается зима, чем в столице. Я прислушивалась к этому перестуку, а Рейн стоял рядом. Молчание затягивалось.
– Рейн – это твое полное имя? – спросила я, а мой собеседник едва ли не вздрогнул.
– Почему ты спрашиваешь? – уточнил он.
– Просто подумалось… Рейн – значит «дождь». Тебя специально так назвали или тебе нравится именно эта форма?
– Второе, – ответил мой собеседник, при этом полного имени не назвал. Забавно и загадочно. Похоже, все мы тут со своими секретами.
– Вы давно дружите с Клеменсом?
– С детства, – сказал Рейн. – Помню его столько же, сколько себя самого.
– Жили по соседству?
– Можно и так сказать. Его отец служил у моего, и мы росли вместе.
Значит, Рейн по статусу выше Лема. Но общаются они на равных. Действительно друзья.
– А у меня не осталось подруг, когда выяснилось, что магии нет. – Не знаю, почему мне захотелось этим поделиться.
– Обычное дело, увы. Мне повезло больше. Лему плевать на мой магический потенциал.
Но у Клеменса ведь тоже магии нет? Я покосилась на рыжеволосого, который продолжал вальсировать с Эвелиной. Нет, иначе бы его сюда не приняли, ректор-дракон проверял каждого студента. Наверное, поэтому и сохранилась их с Рейном дружба. Общее несчастье сближает так же сильно, как и общая радость.
– Эй, вы почему не танцуете? – Клеменс и Эвелина подлетели к нам. – Следующий праздник нескоро, надо веселиться!
И, прежде чем я успела что-то ответить, Лем схватил меня за руку и потащил танцевать. Я даже слегка завидовала его неуемной энергии. Он весь искрил – ни тени печали или сожаления.
– У тебя такое лицо, словно Рейн заговорил тебя до смерти, – рассмеялся Лем.
– Его сложно назвать сильно разговорчивым. – Я улыбнулась в ответ.
– Не поверишь, он с детства такой молчун. Поэтому я привык болтать за двоих.
Действительно, хорошие друзья, дополняют друг друга. Я заметила, что Эвелину уже пригласил другой парень с нашего курса, а Рейн куда-то исчез.
– Кто из вас старше? – спросила я. Хотела понять, кто первым понял, что силы у него не будет.
– Рейн на полгода, – откликнулся Клеменс. – У него день рождения в начале весны, а у меня осенью.
– Скоро будем тебя поздравлять?
– Через месяц. Думаю, к тому моменту мы настолько погрузимся в учебу, что забудем отпраздновать.
– Надо проследить, чтобы этого не случилось.
Лем лучезарно улыбнулся.
– Кстати, ты слышал? Ректор сказал, нас двадцать один, – вспомнила я. – Кто-то еще приехал?
– Я так понял, на первый курс будут прибывать студенты почти весь семестр, – ответил Клеменс. – Многие решаются уехать из дома, как только понимают, что магии у них нет. А кто-то сбегает, вроде меня.
– Ты сбежал из дома? – Я глядела на Лема во все глаза.
– Ага. Отец был против, чтобы я учился здесь, но Рейну одному будет скучно. Он не то чтобы легко сходится с людьми. Да и мне все равно, где продолжать обучение. В безмагической академии очень оригинальная программа, не находишь? Я сегодня мельком видел, как парни со второго курса пекли торт. Мой отец удавился бы от такого зрелища.
И Клеменс заразительно рассмеялся. Как тут не улыбнуться в ответ? Мне уже начало казаться, что судьба исчерпала лимит неприятностей на мою голову. Но, как говорится, ситуация всегда может стать либо намного лучше, либо хуже. Жаль, что в ту минуту я забыла общеизвестную поговорку. Хотелось просто быть счастливой и беззаботной, и Лем для этого – прекрасная компания.
После танца он предложил мне руку и повел к группкам студентов, рассыпавшихся вокруг столиков с напитками. Думала, решил угостить шампанем, но нет. Лем безошибочно выделил Рейна в нише у окна. Наш огненный друг уселся на подоконник, а Рейн поморщился, но промолчал.
– Ты сегодня само веселье, дружище! – Лем похлопал брюнета по плечу. – Уже думаешь, как сбежать, а?
– Пока нет, – коротко ответил Рейн.
– Вот видишь, Мелли, наш Рейн тоже может быть прекрасным собеседником.
Да уж, куда лучше?
– Не зубоскаль, – беззлобно ответил его друг.
– А что мне остается делать? Может, шампаня, а?
Я отрицательно качнула головой, Рейн тоже. Тогда Лем умчался за напитком один.
– Извини, он шумный, – сказал мне брюнет.
– Я начинаю привыкать, – призналась я честно. – У меня две сестры, дома тоже редко бывало тихо, когда мы дружили.
– Понимаю, у меня брат.
Какая она, семья Рейна? Я слабо представляла. Близких Клеменса – куда проще. Он сам казался более открытым, чем его друг. Наверное, и семья у него такая же. А Лем вернулся с тремя бокалами. Один протянул мне, другой товарищу.
– Веселиться так веселиться! – заявил он. – За три унылых года в обители наук!
И пригубил искристый напиток. Я тоже попробовала. Вкусно! Но увлекаться не стоит – легкость обманчива, а головная боль завтра нам точно ни к чему. Рейн и вовсе едва коснулся губами бокала.
– Пойду, поищу Эвелину, – решила я, потеряв подругу из виду. Отставила бокал на низенький столик и поспешила на поиски. Среди танцующих ее уже не было. Куда же она подевалась? Уж точно не вернулась в комнату!
Я так засмотрелась по сторонам, что едва не сбила с ног юношу.
– Извините, – пробормотала я, разглядывая серебряные пуговицы прямо перед моим носом.
– Мелли? – раздался знакомый голос, от которого спина покрылась липким потом, и я подняла голову, делая шаг назад.
– Алден?
Откуда здесь мог взяться мой бывший жених? Но это, без сомнения, был Ал: во всем своем величии и высокомерии. Он смотрел на меня с толикой удивления. Не знал, что я тоже здесь? Хотя с чего бы ему интересоваться жизнью бывшей невесты?
