Ольга Вешнева
Метеор перемен
Глава 4. Отправляемся в полет
– Приготовься. Мы идем на взлет, – посмотрев на меня, заботливо сказал Нирлан. – Стартовать с планетарной поверхности всегда сложнее, чем из нижних слоев атмосферы. Но я постараюсь вырулить аккуратно, так ведь у вас говорят?
Он будто случайно коснулся моих пальцев, пока регулировал наклон подлокотника. Понятное дело, что я не стала поднимать истерику с воплями по поводу вторжения в личное пространство. Простой знак внимания успокаивал, а со стороны красивого парня был приятен вдвойне.
Надо было смотреть вперед, за лобовое стекло, чтобы не прозевать, когда мы начнем рассекать облака, но я не отводила глаз от того, кому сдавалась в добровольное похищение.
У Нирлана был на редкость благородный профиль, как у статуи античного божества. Подумала, а не мешало бы его покрасить. Нет, не целиком подогнать под светлый мрамор, а только сбрить щетину и придать волосам нормальный человеческий тон. Сделать его шатеном или брюнетом. И то и другое должно было ему пойти. Парикмахерша Верочка, которая прекрасно делала осветление без тошнотворной желтизны, с первого взгляда выбрала бы для него нужный оттенок.
Что же, у каждого свой талант. Моя фантазия не отличалась богатством и яркими мечтами. Поцелуи и обнимашки с мальчиками из музыкальных групп не в счет. Я тогда училась в школе, на меня еще не успела всей тяжестью навалиться взрослая ответственность, похожая на серую и липкую демисезонную грязь.
Но вот что странно, оказавшись в этой ситуации – ненормальной с точки зрения любого, кроме психа, я словно сбросила с шеи удушающий камень, который тянул на дно. Вспомнила, что мне еще огого сколько до тридцатника, рано думать как потрепанная жизнью тетка. Почувствовала себя этакой Му-му из детской мечты, которая спокойно себе выплыла на берег, плюнула на чокнутого садиста Герасима и отправилась на поиски новых, адекватных хозяев. Так и я мчалась в бескрайний космос навстречу новым приключениям.
Не упустила взглядом проход через толщу облаков: это было завораживающе красиво и от ощущения невероятной скорости захватывало дух. Круче, чем высунуть голову из мчащейся по шоссе машины. Здесь так не выйдет, ее оторвет в долю секунды.
А потом перед нами разлился темный космический океан с миллиардами звезд. Казалось, мы по нему не летели, а плыли. Адреналин в крови стал падать, будоражащее чувство драйва затихать. Я даже почувствовала легкую сонливость. Наверное, организму не терпелось отдохнуть от стресса. Но я не уступала и, устало хлопая отяжелевшими веками, продолжала всматриваться в звездную даль. Нирлан молчал, управляя кораблем, и я не знала, о чем еще могу его спросить. Но вдруг меня как будто Леська прихватила зубами за ногу, так она любила делать в щенячестве. Притаится за креслом, выскочит на первого, кто близко подойдет, и хвать!
– Как там моя собака?! – я бы подскочила, если бы могла хотя бы на миллиметр приподняться с кресла, тесно подстроившегося под мои не совсем модельные формы. – Она могла испугаться с непривычки и пораниться при взлете.
Правильнее было бы обругать саму себя грязными словами из наших и американских фильмов. И вопрос должен был звучать иначе: “Как я могла забыть про Лесю?” Тоже мне, нашлась хорошая хозяйка. Залюбовалась на героя фантастического боевика. На облака, на звезды. Улетела не только с родной Земли, но и из реальности. Может, если откроется дверь в коридор и я смогу вылезть из прилипчивого кресла, то увижу размазанную по стенкам окровавленную рыжую шкурку? Какой ужас!
– Посмотри, – от спокойного и уверенного мужского голоса мне сразу полегчало.
Перестали мелькать в голове мысли, похожие на дрожащие кадры из фильма про маньяка-расчленителя. На служебном корабле рейнджера все должно быть под контролем. Собака куда более ценный член экипажа, чем я. Она свидетель преступления, поэтому Нирлан должен заботиться о сохранности ее жизни.
Крутой парень с далекого Семанса (наконец-то вспомнила, что его планета называется не Сириус) включил один из темных экранов непонятного мне назначения, и я убедилась в том, что не зря думала насчет скрытых камер в каждом углу.
Леся спала на подстилке, пристегнутая к полу широкими ремнями. Я видела, как вздымаются ее бока. Она дышала и кончик язык был высунут. Ухо шевельнулось во сне.
– Бортовой помощник впрыснул собаке безвредное успокоительное и зафиксировал ее для подстраховки, – объяснил Нирлан.
– Спасибо, – поблагодарила я его, при этом тайком ругая себя.
Кто тут думал об ответственности пару минут назад? Не знаете такую безалаберную девицу?
– Помощник? – я удивленно спросила, продолжая смотреть на показывающий собаку экран. – Мы не одни на корабле?
– Это маленький робот-компаньон, в данный момент он выполняет функцию своеобразного дополнения к системе управления кораблем. Два искусственных интеллекта связаны, – Нирлан вопросительно посмотрел на меня и улыбнулся. – Надеюсь, тебе все понятно… То, как я объясняю. Стараюсь проходиться по доступному минимуму, чтобы не утомлять тебя непонятными терминами и их долгой расшифровкой.
– Да, я сейчас не в том состоянии, чтобы запоминать лекции, – я сделала паузу, подавляя зевок. – Могу под них только заснуть. Вот как Леся.
– Пока собака крепко спит, мы можем использовать возможность заглянуть в ее память, – предложил Нирлан и стал ждать моего согласия как ее хозяйки.
– Давай попробуем, если это ей не навредит, – я решила рискнуть.
К голове Леси подлетело что-то похожее на большие наушники с железным ободком. Оно прицепилось к ее ушам, и на экране вместо спящей собаки появились ноги Нирлана. Картинка в синих тонах была не лучшего качества, словно антенна упала на крышу и сигнал шел с помехами. Космический рейнджер топал по остаткам снега на грядке, предназначенной под картошку. Леся метнулась к нему точно не для того, чтобы на радостях облизать. Инопланетный гость прыснул ей чем-то в нос – не из баллончика, а прямо из стальной перчатки. Собака тут же сменила гнев на милость, встретила его ласково, как друга семьи.
– Ну ты и проходимец, – заворчала я. – Все равно что наперсточник с Арбата или лохотронщик у станции метро.
– Не вполне понимаю значение услышанных слов. По данным автоматического переводчика речь идет про обман человека, – Нирлан приподнял брови, как нашкодивший мальчишка. – Но я никого не обманывал.
– Собаку. Она хотела тебя укусить. Что ты с ней сделал? Дрянная брызгалка не повредит ее психике?
– Я принял обоснованное и разрешенное по закону решение о применении экспериментального препарата “Дружелюбие” для защиты от опасных животных. Средство безвредное, по сравнению с парализатором. От того бывают осложнения. Но с твоей собакой все хорошо. Сердце не остановилось от сильного заряда парализующего луча. Это самое главное.
Я не понимала, про какой парализатор втирает мне рейнджер, пока он не сделал перемотку воспоминаний Леси. В страхе ойкнула, когда увидела, как свернул тонкий луч и готовая рвать чужаков на ошметки собака застыла на месте. Наша Олеся Альбертовна словно превратилась в фарфоровую статуэтку колли с полки старинного серванта. У нее даже глаза не двигались. Собака не могла поднять взгляд, но пираты пригнулись, ловя пытавшуюся уползти от них Сашу, и попали в “кадр”.
Мерзкие монстры, один из которых был похож на желто-зеленого ящера, а другой на уродливого поросенка со складчатым клыкастым рылом, что-то вкололи моей сестре, но та отчаянно боролась, несмотря на замедленную реакцию и невозможность твердо стоять на ногах. Свинорылому прокусила ухо, ящеру заехала коленом в пах. Кричала так, что у собаки звенело в ушах, и у пиратов, наверное, тоже. Инопланетные отморозки кое-как ее скрутили и вытащили из дома.
Зарницей сверкнул за окном телепортирующий луч. Леся осталась одна в доме, неспособная двигаться при распахнутой настежь входной двери. Повезло, что собака вскоре отошла от лучевого паралича, иначе бы она замерзла. В ночь ударил сильный мороз.
Вот ведь подонки, ничем не лучше нашего земного криминала. Ну ничего, мы скоро до них доберемся. После того, как Нирлан хорошенько их отмутузит, и я ему в этом помогу, сразу же разрешу Лесе почесать острые зубы о самые нежные части упитанных пиратских телес.
Нирлан выключил экран и сочувственно посмотрел на меня. Я задыхалась от бессильной злобы, которую не могла выместить на инопланетных уродах вот прям в эту минуту.
– Дать очищенной минерализованной воды? – предложил он.
Хотел облегчить мое состояние, которое пока оставляло желать лучшего и могло всерьез напугать. Я хватала ртом воздух, чувствуя, как сердце все быстрее колотится в груди.
– Спасибо, – с трудом ответила ему, задержав дыхание. – Я взяла с собой апельсиновую шипучку.
– Бортовой помощник убрал твои вещи в багажный отсек, – Нирлан посмотрел в пустой угол кабины. – Могу приказать ему найти емкость с нужной тебе питьевой жидкостью.
Я удивилась тому, что не заметила, как робот вошел и вышел. Разве он не должен был непрерывно скрипеть при движении, похрустывать металлическими суставами?
– Чуть позже. Ладно? – я решила обойтись без сладкой газировки. – Боюсь, как бы меня не стошнило при этих, не помню, как ты их называл, прыжках на корабле.
– Нас ждет проход через гиперпространство, – доверившись автопилоту, Нирлан всмотрелся в мои глаза.
Искал в них здравые проблески, которые бы выдали умницу-разумницу с глубокими научными познаниями. Но, увы и ах. Крутой рейнджер не мог увидеть в моем взгляде ничего, кроме тупой растерянности.
– Объясни вкратце, без лекций на два часа. Иначе я усну, – честно попросила не мучить меня.
Не надо нагружать мои среднестатические человеческие мозги непонятными терминами из области научной фантастики. Они и без того пухнут от всего пережитого за день.
– Нам придется преодолеть миллионы световых лет, чтобы попасть в мою родную галактику, – Нирлан пытался разжевывать, как ребенку. – Для этого наш корабль перейдет в иное измерение, где происходит искажение пространства и времени. В гиперпространстве не действуют привычные для тебя законы физики. Перемещение по такому туннелю без использования гиперврат как вспомогательного средства всегда сопряжено с риском. Но ближайшие врата находятся слишком далеко от Земли. Как видишь, в моей команде нет специалиста-навигатора, вся надежда на искусственный интеллект системы управления кораблем. Если она правильно рассчитает координаты и согласует маршрут с ближайшим центром управления полетами, то мы ни с кем и ни с чем не столкнемся во время прыжка. Не отклонимся от маршрута и нас не расщепит на микрочастицы.
– Ты собирался меня успокоить? Или все-таки напугать? Я вот сейчас че-то не въезжаю, – меня не прельщала перспектива стать крошечными частичками вселенной.
Я и так, в своем пока что живом и относительно здоровом теле, была меньше песчинки в ее общем масштабе. Распадаться на молекулы и подавно не хотелось.
– Ксения, считай, мы полетим пиратским путем, – Нирлана риск не пугал, даже бодрил. Туманные глаза прояснились. – Те практически никогда не пользуются гипервратами, где фиксируются любые перемещения и проверяется легальность кораблей. Поскольку Жодрес и его подручные на данный момент живы, будем надеяться, что и наш прыжок пройдет удачно. Он будет всего один, до ближайших врат. А потом еще три, через врата, с подстраховкой.
– И стукнуло же этим страхомординам переться сюда к нам в такую даль!
– Близкотипные обитаемые миры, как правило, расположены на огромнейших расстояниях, – пояснил Нирлан. – В противном случае они бы постоянно воевали и могли уничтожить друг друга. И так происходит дележ сфер влияния, а время от времени случаются нападения и вторжения. Твоя родная Земля носит статус неприкосновенной заповедной планеты. Охота на ней запрещена.
– Но на любой закон всегда найдется туча нарушителей, – подхватила я.
– Правильно говоришь, – Нирлан с улыбкой взглянул на меня, как учитель, радующийся тому, что двоечник неожиданно усвоил сложный урок. – На Землю наведываются существа из пяти галактик. Очень редко, но иногда из шестой сюда тоже добираются. И далеко не у всех посетителей мирные намерения. Но на космической территории, которая включает в себя Солнечную систему, действуют патрули из ближних миров. Мой родной мир считается дальним.
– Эй, погоди, – я нагло его перебила. Меня очень напугала мысленная прикидка времени полета. – Говори сразу, сколько мы будем пилить до твоего Семанса. Это как ехать от Москвы до Владивостока на поезде, или раз в пятьдесят, если не в сто дольше?
– На Семанс мы не полетим. За привычные тебе земные сутки успеем добраться до конечного пункта маршрута, – Нирлан чуть не вздохнул с облегчением.
– А почему? – мне захотелось подловить его на увертках и вранье. – Тебе не хочется тащить меня к себе на родину? Думаешь, а вдруг мне понравится Семанс и я захочу остаться там навсегда?
– Мы держим курс на Тайломену. На этой планете расположен штаб патрульной службы. Поступил приказ от начальства лететь туда, и я обязан его выполнить, – с досадным равнодушием ответил рейнджер.
– По долгу службы. Выходит, он и привел тебя в нас с сестрой дом?
Я посмотрела на лобовое стекло, готовясь увидеть искажение пространства перед носом корабля. Интересно, как выглядит это явление. Начнут мелькать синие полоски, как в фантастических фильмах, или мы провалимся в непроглядно черную пустоту?
– Не вполне точное суждение, – скромно возразил Нирлан, и я снова посмотрела на него, почувствовав на себе пристальный взгляд.
Темно-синие глаза инопланетного красавца вновь подернулись туманной дымкой, стали напоминать далекие галактики, затерянные в глубинах космоса. Мне почему-то все больше нравилось смотреть в них, следя за необычными и завораживающими переливами оттенков и бликами света, которые то вспыхивали, то скрывались под сероватой пеленой.
– Что это значит? Ты ведь не случайно упал с неба прямо к нам на садовый участок?
– Я не должен был прилетать в Солнечную систему. Настолько дальние космические путешествия не входят в мои полномочия. Но я пытался добраться до Жодреса. С ним и его бандой у меня личные счеты.
– А это интересно. Выкладывай.
– Главарь пиратов убил моего напарника, – Нирлан отвел взгляд и сверился с показаниями приборов. – Я нарушил длинный список запретов и превысил служебные полномочия. Ты меня поймешь… Люди – эмоциональные и импульсивные существа. Вы живете чувствами. Для семанов подобная бурная реакция на происходящие в жизни события считается нежелательным качеством разумной личности… Но я поддался жажде мести и стал преследовать скользкого гаденыша. Гонялся за ним по трем галактикам и почти выследил.
– След оборвался в нашем доме, – вздохнула я. – Обидный облом, ничего не скажешь. Но я тебя понимаю. Мы, люди, умеем тонко чувствовать и сопереживать чужой беде.
– Я надеюсь на то, что мои сослуживцы смогли добыть информацию о местонахождении Жодреса и его земной пленницы, – Нирлан произнес эти слова так, словно сам ни в одно из них не верил, а лишь утешал себя наивной мечтой.
Убрав руки с подлокотников, я сцепила пальцы в замок. Опять сильно расстроилась – за него, за сестру, ну и за себя немножко.
Заядлому путешественнику или опытному космонавту понравился бы полет к далеким мирам. А у меня слишком быстро угас энтузиазм и обнаружилась недостача тяги к приключениям и удивительным открытиям. Не успела далеко улететь от родной планеты, а уже начала мучить ностальгия.
Предложи мне кто выбор, я лучше согласилась бы пару недель без выходных отработать на рынке, чем неизвестно, дни или месяцы, хорошо если не годы, мотаться с приветом по чужим планетам и галактикам.
– Слушай, я одного понять не могу, – я нашла в кармане забытую жвачку и решила, что нет лучшего доступного способа успокоить нервы. – Чего им приболела моя сеструха? Можно подумать, краше нее не нашлось никого во вселенной. Разом испарились мировые топ-модели и королевы красоты. Сашке бы это польстило, я не спорю… То, что Клавка Шифер с ней рядом не стояла… Но мы же с тобой не совсем дурные, можно сказать, брат и сестра по разуму. Хоть ты и чудишь временами. Объясни мне, что эти уроды в ней нашли такого, чего нет у миллионов девиц на Земле. Почему бы им Наоми Кембл под шумок не умыкнуть?
– Похищение известной личности вызовет большой шум по всему миру. Привлечет много внимания, – объяснил Нирлан. – Слухи порой распространяются далеко за пределы планеты. Везде есть шпионы.
Он смотрел на меня, как волк на гирлянду красных флажков загонщика – с дикой опаской. Будто жалел о том, что поддался уговорам и взял с собой. И это я еще вела себя прилично, не надувала и не лопала пузырь розовой сладкой жвачки.
– Значит, моей сестре все-таки есть чем гордиться, – я спрятала сладкую резинку за щеку, чтобы не смущать рейнджера, который начал морщить нос от сильного запаха. – Считай, ее записали в Мисс Вселенная.
– С ней обращались достаточно деликатно, – Нирлан подчеркнул интонацией последнее слово и сделал короткую паузу. Жаль что не музыкальную с дискотечными хитами, было бы самое то для царящего у меня в мыслях бардака. – Потому я ставлю версию о продаже в рабство на первый план. Ее предложат в качестве живого украшения дворца богатого господина.
– Вот удивил, а мне показалось, ее тащили, как овцу на забой. Так их впору награждать за самую бережную доставку живого товара? Туркам и не снилось, которые наших девчонок обманом заманивают в бордели. Есть и такие, которые сами с охотой едут, но это другая история.
– Будь твоя сестра предназначена на корм, ее бы сразу или убили, или обездвижили сильнодействующим препаратом, – обнадежил Нирлан. – Я говорил тебе, что людей похищают по разным причинам. Но стержень у мотивации один – ваш биологический вид считается редким и беззащитным. Да, люди принадлежат к широко распространенному во вселенной классу разумных существ. Тебе достаточно видеть меня, чтобы это понимать. Анатомическое строение у вас далеко не самое экзотическое. Но у гурманов и коллекционеров свои представления о ценности и редкости. Люди тоже выбирают мидий из сотен тысяч видов моллюсков для употребления в пищу. Делают чучела из шкур животных для украшения жилищ, нанизывают бабочек на иглы и гордятся заготовленными трофеями или приобретениями.
– Замолчи! Я больше не могу это слушать! – вынула жвачку изо рта, чтобы не подавиться.
Хотела избавиться от жуткого наваждения, однако ничто не помогало успокоиться. Паника всецело завладела мной. В голове крутились кадры из фильма “Хищник”, где инопланетный монстр жрал людей и собирал их кожу и черепа в качестве трофеев.
Я представила труп сестры с содранной кожей и начала задыхаться. Одиночные слезинки выпали из глаз, будто шарики для гольфа провалились в лунки, и в мыслях зависла пугающая темная пустота.
– Ксения, прости. Я не хотел тебя пугать, – Нирлан выскользнул из кресла пилота, опустился передо мной на колени и взял мое лицо в свои теплые, не то жесткие от природы, не то мозолистые пальцы. Его глаза потемнели, стали почти черными и едва не слились по цвету со зрачками. – Говорю тебе, худшие варианты маловероятны. А с черного рынка рабов мы успеем ее перехватить. Мы постараемся. Я знаю все такие места.
– Нирлан, мне плохо, – я простонала, не понимая, где и что болит.
Вроде бы ничего не болело и не ныло, но как раз это пугало больше всего. Я словно превращалась в комок ваты, переставая чувствовать саму себя.
– Дыши глубже, – пальцы рейнджера отлипли от щек и прикоснулись к ледяным рукам.
Между сомкнутыми ладошками застывала жвачка, но я даже ее перестала чувствовать. Словно для меня во всей вселенной осталось лишь приятное тепло легких заботливых прикосновений.
– Я позову бортового помощника, – будто издалека я услышала расстроенный и взволнованный голос Нирлана, а потом он что-то прокричал на семанском языке и, не дождавшись ответа, куда-то убежал.
Мне оставалось надеяться, что повезет дожить до того счастливого момента, когда прибудет подмога. Бортовой помощник по совместительству врач? Хорошо бы это было так, в противном случае мне точно кранты…
Глава 5. Робокот
Наверное, не прошло и минуты мучительного и тревожного ожидания помощи, и вот, плавая в мысленном вязком мареве, я почувствовала странное прикосновение. К моему затылку прильнуло что-то мягкое, но холодное. Маленькие ладошки стали поглаживать мне виски, и сразу же в голове прояснилось, а из тела начала уходить противоественная расслабленность.
Я смогла приподнять руки, отделить от ладони жвачку и скатать ее пальцами, не зная, куда пристроить. Лепить к креслу, как школьники к сиденьям в автобусе или трамвае – нет, так нельзя. Что обо мне подумает гость с далекой и гораздо более технически развитой планеты? Что я какая-то свинюшка, привыкшая везде мусорить и превращать окружающий мир в помойку?
Бортовой помощник, который к моему приятному удивлению, оказался вовсе не ходячей грудой железа, отлип от моей головы, как только мне стало не просто лучше, а совсем хорошо. Я не могла понять, откуда взялось чувство беззаботного детского счастья. Но оно владело мной, заставляя сердце отбивать не испуганно-заполошный, а бодрый и веселый марш первомайского шествия, запомнившийся мне с малых лет.
– Я не мог самостоятельно помочь тебе, – вернувшись в кресло пилота, извинился Нирлан, – отрегулировать твое психоэмоциональное состояние. У меня получилось бы лучше, чем у Бобса, ты бы практически ничего не почувствовала, просто успокоилась и захотела спать. Похожее влияние люди называют гипнозом. Но я потерял способность к эмпатии после того, как получил травму головы в перестрелке с пиратами. Это случилось, когда погиб мой напарник.
– Он милый… Твой помощник, – я не хотела, чтобы Нирлан грустил, вспоминая худшие моменты жизни.
Тот, кто парил перед нами в воздухе, был похож на милого рыжего котика, одетого в белый космический скафандр. Большую голову защищал светлый округлый шлем, из которого забавно торчали маленькие треугольные ушки. Сквозь прозрачное стекло четко просматривалась миленькая мордочка. Робокот дружелюбно улыбался, топорща белые усики, и не моргая смотрел на меня неестественно яркими зелеными глазами. Растопырив пальчики коротких лапок, он повиливал полосатым хвостом. За спиной у необычного робота висело что-то вроде реактивного ранца, благодаря чему малыш мог летать.
– Бобс достался мне в наследство от напарника, – тихо сказал Нирлан с тоской в голосе.
Рейнджер снова заговорил с бортовым помощником. О чем-то спросил на непонятном для меня языке.
Симпатичный механический котик неуверенно развел лапками, быстро лопоча в ответ, и вдруг взвизгнул, словно его прищемили, хотя он висел в свободном пространстве. Никто из нас двоих к нему даже не притрагивался. Честно скажу, мне хотелось его потискать, он казался мягким на ощупь, как набитая пухом зимняя куртка.
Нирлана расстроил его ответ. Рейнджер обреченно вздохнул и уткнулся в панель управления, проверяя сводки бегущих строк и внимательно изучая схемы.
– Что случилось? О чем он тебе наболтал? – я начала злиться на Бобса.
Вдруг у робокота возникли неполадки и он наговорил Нирлану всякой ерунды?
– Можешь сказать? – не нравилось мне молчание мужчины. – Или это секрет космического масштаба?
– Не секрет. Просто ты не сможешь помочь в устранении технической неисправности.
– Давай мы для начала посмотрим, чего стряслось на твоей посудине. Может, я еще как помогу, – я решительно встала из кресла. – Баба Клава тоже говорила, что телевизор того… сдох, короче. А надо было его просто нам вместе чуть посильнее стукнуть и пару раз встряхнуть.
Нирлан посмотрел на меня в легком шоке. Бедняга, похоже, представил этакую Дусю-агрегат из песни. Подумал, как я буду встряхивать корабль. Чего доброго, еще переверну вверх днищем от чрезмерного усердия. И у кого, спрашивается, из нас двоих сверхчеловеческая сила?
Он все-таки рискнул пойти со мной в технический отсек, не предпочел засунуть меня в криокамеру или нечто подобное, как буйную и особо опасную. Бобс полетел впереди. Мы прошли мимо спокойно спящей Леси в самый конец коридора, куда-то в хвост корабля.
– В системе охлаждения гипердвигателя снова протечка, а на корабле закончился специальный герметик для резины из лаондотского интева, – объяснял на ходу Нирлан. – Нужно было пополнить запас необходимых средств, но после всего случившегося я забыл об этом. И в памяти бортового помощника произошел сбой. Бобс наделен способностью испытывать примитивные чувства. Он был очень привязан к своему владельцу.
– Я сочувствую Бобсу тоже, как и тебе. Надеюсь, он меня слышит и может понимать, – я забежала вперед и заглянула в “лицо” робокота сквозь стекло шлема, подарила ему тонкую сострадательную улыбку.
Механический котейка улыбнулся в ответ, поведя ушами.
– Загружу в его память информацию о твоем языке – и вы сможете общаться, – дал обещание Нирлан. – Мы пришли на место.
Он с легкостью открыл огромную стальную дверь, которая, наверное, была толще, чем в банковском хранилище. Я не смогла ее сдвинуть хоть на сантиметр, взявшись за выступ обеими руками и навалившись всей тяжестью.
– И что тут протекает? – я ожидала ступить в озеро, разлившееся по колено.
Так не раз бывало в затопленной ванной коммуналки, когда ее занимал пьяный сосед. Здесь я не увидела даже маленькой лужицы. Идеально чистые, без копоти и грязной смазки, агрегаты и провода. Что-то тихо шуршало глубоко внутри вращающегося кольца, похожего на гигантский мельничный жернов, пребывающий в непрестанном движении. Я могла видеть только его испещренный странными зазубринами край, все остальное скрывалось за резиновыми складчатыми пластами.
– Посмотри, – Нирлан ткнул пальцем рядом с крошечной дырочкой в овальной резиновой нашлепке на серый металлический агрегат.
Без его наглядной подсказки я бы не заметила на фоне окружающих нас блестящих стальных колоссов малюсенькую синюю каплю, которая все вытекала, вытекала из дырки, но никак не могла вытечь и капнуть на черный шершавый пол. И это у них, на других жилых планетах, называется протечкой? Сразу видно, не мылись они в наших ванных. Вот уж если там трубу прорвет или слесарь из Жэка с бодуна чего где не докрутит, выйдет настоящий потоп. Всему дому на радость, а кому-то на жалобы за испорченный ремонт и вздувшиеся обои.
– При таком состоянии охлаждающей системы прыжок в гиперпространство невозможен, – нахмурился Нирлан. – Бобс не смог подобрать подходящей замены лаондотскому герметику из имеющихся на борту химических средств. Нам нечем заделать протечку.
– Не нашли… Нечем им заклеить. Ой, какие мы беспомощные. А еще считаете нас, людей, недоразвитыми. Смотрите и учитесь, пока я жива, – сунула жвачку в рот. – Ща… Разжую до нужной консистенции. Подождите минутку.
Я размягчила жвачку, выплюнула ее на ладонь и с размаху залепила ей дырку.
– Вот! Видали, сосуны? Сидит как влитая.
– Но долго ли так продержится? Лаондотский герметик – запатентованное надежное средство, проверенное сотни раз в экстремальных условиях.
– А у нас говорят, то что прилеплено на соплях, держится лучше, чем на дорогом клею. Слова моего дедушки, он был трактористом и в одиночку мог починить колхозный трактор. У вас тут роботы, системы, а сами беспомощны как котята, – я удовлетворенно потерла руки и вышла из технического отсека.
Пусть сомневаются, проверяют, ходят возле охлаждающего агрегата. Мое дело малое и плевое. А у них все равно выбора нет. Чтобы вернуться в родную галактику, придется рискнуть с гиперпрыжком. В космосе не летают уличные продавцы и не стучатся в окошки кораблей с дикими воплями: “Купите у нас герметик, ароматные стельки и прыгающие мячики и получите в подарок чудо-сумку, в которую легко запихнете динозавра!” Да-да, прям такого тирекса, как на вкладыше-наклейке к моей жвачке, только в натуральном размере.
При подготовке патрульного корабля к гиперпрыжку лобовое стекло затянулось чем-то похожим на тонировочную пленку, которую у нас каждый считающий себя крутым перцем лепит на стекла машины, причем неважно, что у него за тачка: дорогая иномарка или раздолбанная проржавевшая “Копейка”. Потому я не увидела во время прохода по туннелю искажения пространства ничего интересного, кроме слабо просвечивающихся и быстро мелькающих тонких вспышек.
Нирлан с удивлением наблюдал за тем, как я расправляю пальцами вкладыш от жвачки на подлокотнике кресла. Придерживая за уголки, почти любовно глажу маленькую наклейку, еще не отлепленную от гладкой желтой бумажки. Не выдержав, спросил, почему я не выкинула бесполезную вещь.
– Некоторые люди считают, что с годами эти штуки будут стоить дороже сережек с бриллиантами. Считаться символом эпохи. Коллекционеры советуют их сберегать для потомков. Согласись, это же лучше, чем как у вас, на Семансе, любят складывать на дачный чердак снятые с людей скальпы.
– У нас нет дачных чердаков, и семаны не занимаются охотой на людей, – обиженно проворчал Нирлан.
– А что у вас там есть? Расскажи мне, пожалуйста. Или можешь показать здесь? – я ткнула пальцем в экран на приборной панели, стараясь не зацепить ни одну из виртуальных кнопок и полосок.
– Да, я могу показать тебе свой родной мир в виде цветных изображений. Но… как вы, земляне, говорите? Иначе будет неинтересно! – Нирлан мило улыбнулся, о чем-то мечтая.
– Хочешь сказать, ты приглашаешь меня в гости? – мне понравилась его идея.
– После того, как найдем твою сестру и освободим ее из пиратского плена, мы можем слетать ко мне домой. Все вместе, – Нирлан в очередной раз подарил мне ненавязчивую, какую-то подначивающую улыбку, которая успокаивала и вызывала приступ безграничного доверия.
Я подумала, что зубы у него ухоженные и кристально белые, как у модели из рекламы щеток и пасты. А еще подметила, что рейнджер словно не мог избавиться от навязчивого чувства вины за то, что случилось с Сашей и за то, что пришлось и еще предстоит испытать мне в опасном путешествии. Будто бы оно преследовало и мучило его – неотвязное, как вокзальная попрошайка. Терзало, пробуждая воспоминания о гибели напарника, и даже на бескрайних космических просторах, в стремительном полете сквозь пространство и время, от него не находилось спасения.
– О, спасибо! Это очень круто, – обрадовалась я.
– Думаю, так будет лучше, чем посмотреть виртуальный обзор, – улыбка исчезла с лица мужчины, и он вернул внимание бегущей строке. Потыкал в разноцветные кнопки и снова посмотрел на меня. – Ты сможешь увидеть собственными глазами, как живут существа родственной вам категории по научной классификации. Мой народ известен хорошим отношением к гостям. К нам не опасно прилетать. В отличие от многих других космических государств, наши законы и традиции лояльны к пришельцам, которые прибыли с мирными намерениями.
