Ольга Володарская
Две половинки темной души
Адвокат, которого тетя Марина наняла, казался толковым, хоть и не очень опытным. Илья после разговора с ним еще больше уверился в том, что избежит заключения. Но…
Прокурор «размазал» молоденького адвоката по стенке, и Илье впаяли семь лет.
Глава 5
Таня пришла с работы и, еще не войдя в квартиру, услышала голоса, доносящиеся из-за двери. Детский и взрослый. Валин и Илюшин. Сын и брат издавали возбужденные крики и хохотали так громко, что звуки проникали в подъезд. Открывая дверь, Таня с грустью думала о том, что Костя никогда не играл с ее сыном, и если они оба были дома, когда она возвращалась с работы, в помещении стояла мертвая тишина. Ее мужчины друг с другом даже не разговаривали.
– Мама пришла! – вскричал Валентин, увидев Таню на пороге. Он весь вспотел, и его челка прилипла ко лбу. – А мы тут гонки на выживание устроили!
– Я вижу, – улыбнулась ему Таня. Хотя могла бы отругать за чудовищный разгром, который устроили сын с братом. Но решила не занудствовать: с мальчишкой впервые взрослый дядя возится. Отец его своим вниманием тоже не баловал. – Надеюсь, все выжили?
– Все! – радостно заорал Валя и, как ему казалось, незаметно запихнул под диван отломанное от кресла колесико. Кроме этого предмета мебели пострадали еще два грузовика, причем один новый, а также вазочка. Она упала на пол и треснула, но «гонщики» этого даже не заметили.
– А где Костя?
– Не приходил еще.
Таня постаралась сдержать беспокойство (опять ушел к матери?) и бодро проговорила:
– Ужин будет через полчаса. За это время вы, мальчики, должны здесь все убрать!
– Ну, мааам… – заканючил Валя. – Мы еще поиграть хотим.
– И доломать кресло?
– Да оно само, мам.
Таня со значением посмотрела на брата, тот все понял и обратился к племяннику с предложением:
– А давай теперь поиграем в МЧС.
– Как это? – Глаза мальчишки загорелись.
– Будем разгребать вот эти завалы, – он указал на разбросанные по комнате предметы и груду подушек, изображающих, по всей видимости, гору. – Представь, что тут произошло страшное землетрясение, а мы с тобой спасатели.
Проницательный ребенок мгновенно раскусил дядю:
– И чем эта игра отличается от обычной уборки?
– Всем! Вот смотри… – И, схватив поломанный грузовик, Илья начал что-то изображать.
Таня не стала задерживаться в комнате и отправилась в кухню. Продуктов со вчерашнего дня осталось предостаточно, и она решила отварить спагетти, сделать к ним соус из креветок, а также порезать салат из овощей. Только она успела вынуть продукты из холодильника, как из комнаты донесся окрик Ильи:
– Танюшка, быстро сюда беги!
Не понимая, к чему такая спешка, Таня все же покинула кухню.
– Что такое? Опять что-то сломали? – спросила она, зайдя в комнату.
Валя, застывший возле дяди с машинкой в руке, замотал головой.
– Тут с тобой поговорить хотят, – сообщил он, ткнув пальцев в телефон, который держал Илья.
– Кто?
Сын пожал плечами. Таня вопросительно посмотрела на брата, но он только загадочно улыбался.
– Да кто там?
– Узнаешь, – хмыкнул он и сунул ей трубку.
– Алло…
– Танья? Танья, ты? – говорили с сильным акцентом.
– Я. А кто это?
– Это Дэн. Данила. Твой брат.
– Данила? – ахнула Таня. – Ну ничего себе… Как я рада!
– Танья, мы с Мэри… Мариной… в Москве. Завтра утром будем у вас. Встречайте!
– Да-да, конечно… А во сколько? И на чем вы приедете?
– Танья, плохо слышно! До завтра. Целую!
И в ухо ей ударили частые гудки.
– Ну, как тебе сюрприз, Танюха? – хлопнул ее по плечу Илья.
– Я ничего не понимаю… – беспомощно пробормотала она.
– А чего тут непонятного? Завтра ты увидишь наших младшеньких! Разве не здорово?
– Здорово, но… То никого, а то сразу все. Ты, они… Может, еще и Ромка объявится?
– Обязательно!
И тут Таня начала кое-что понимать…
– Илья, а ты не хочешь мне объяснить один момент?..
– Хочу. И не один.
Он усадил сестру на диван, а Вале дал знак, чтоб им не мешал. Пацан без лишних разговоров удалился. Уж лучше в другой комнате посидеть, чем уборкой заниматься, решил он, хотя уши погреть, как говаривали в их школе, конечно, хотелось.
– Ты с кем-нибудь, кроме меня, в эти годы общалась? – спросил у Тани брат.
– Только первые пару лет, потом – нет…
– Почему?
– Я потеряла всех.
– И не пыталась найти?
– А разве я могла?
– Конечно! – убежденно сказал Илья. – Ведь я тебя отыскал, когда ты сюда переехала.
– Это было несложно. Ты действовал через директора нашего детского дома, а у нее был мой адрес.
– Хорошо, согласен, это оказалось нетрудно. Но я и Ромку отыскал! Хотя на это потребовалось больше времени.
– Правда? И как он?
– Отлично. Но ты сама скоро в этом убедишься, он тоже приедет завтра. – Илья обнял Таню за плечи и потрепал ее по волосам, как в детстве. – Ты знаешь, сестренка, я о многом в тюрьме передумал. Времени было предостаточно, сама понимаешь… И так мне грустно стало, что мы, родные люди, потерялись. Я ведь тоже только с тобой общался. Близняшки в Америке, до них не добраться, а Ромка… Мы не очень ладили с ним.
– Тоже мне сказал, – хмыкнула Таня. – Да вы совсем не ладили! Он тебя ненавидел и боялся. А ты… ты его презирал.
– Нет, давай не будем бросаться такими фразами! Скажем, мы друг друга раздражали. Это бывает между братьями.
– Ты унижал его при всех, Илья, – с упреком протянула Таня.
Она помнила, как постоянно заступалась за младшего брата.
Он был очень худенький, пугливый, плаксивый… и какой-то уж очень нежный. Как первый весенний цветочек, выбившийся из-под снега. Однажды они играли, и Ромка натянул Танину юбку и мамин берет с бантиком. «Девчонка!» – захохотал Илья, тыча в брата пальцем. Рома тут же сбросил с себя «маскарад» и убежал в туалет плакать. Но старший брат не отставал, кричал через дверь все то же обидное для мальчика слово.
Подобные сцены повторялись регулярно. И ладно бы дома. Когда Ромка пошел в школу, Илья не отстал от него.
– Зачем ты с ним так? – резко спросила у него Таня, став свидетельницей того, как старший брат на школьном дворе прицепил младшего за ремень к турнику.
– А что он, как сопля голландская? Ни разу подтянуться не может? Пусть тренируется!
Таня тогда сняла Ромку с турника, а с Ильей два дня не разговаривала, потому что нельзя так с людьми, а уж с братьями…
И все равно Илья продолжал измываться над Ромкой. Причем, с его же слов, не для того, чтобы унизить его, а дабы закалить. Таня считала это чушью собачей. Закалять, оскорбляя перед другими? Что за метода такая?
Когда ребят забрали в детдом, думаете, отношения между братьями улучшились? Да, со стороны, пожалуй, именно так и казалось. Илья, как старший, взял на себя обязанности главы их маленького семейства (ведь отец с этим не справился) и стал защищать Ромку. Но когда они оставались одни, оскорбления продолжались. «Учись стоять за себя сам, тряпка! – цедил сквозь зубы Илья. – Или собираешься вечно прятаться за мою спину или держаться за Танюшкину юбку?» Но Рома не мог себя переделать. Уж таким он был, нежным, слабеньким, как подснежник. Когда Ромку изъявили желание усыновить, все удивились. Ладно, не маленький и не блещущий красотой мальчик, так видно же, что «зачуханный». Никто не верил, что потенциальные родители доведут дело до конца, думали: как узнают мальчишку получше, разочаруются, но не угадали. Рому усыновили!
– Я сделал брата мужиком, – стоял на своем Илья. – Сейчас он уверенный в себе человек, это по голосу понятно, а не чухан, над которым все измывались.
– В первую очередь ты, – не сдавала своих позиций Таня. – И в том, что Ромка стал уверенным в себе человеком, нет твоей заслуги. Если б его не усыновили и не увезли в другой город, наверняка он превратился бы в самого настоящего, как ты выражаешься, чухана.
– Тань, хватит, а? – поморщился Илья. – Не порти мне настроение, оно и так стало хуже из-за твоих нотаций…
– Ладно, умолкаю. Но мое мнение на этот счет никогда не изменится, знай это.
– Короче, завтра Рома приезжает, – буркнул Илья, помрачнев еще больше. – И близняшки. Так что готовься встречать.
– Во сколько, где?
– С московского поезда. Время прибытия узнаем в справочной.
– Но где мы все разместимся? – Она обвела взглядом комнату и беспомощно развела руками: – Места для всех даже на полу не хватит…
– Они в гостинице остановятся. Рома уже забронировал номера.
И собрался уйти, потому что настроение было испорчено и разговаривать с Таней не хотелось, но она остановила его:
– Постой, ты же так мне ничего, по сути, и не рассказал…
– По сути, я тебе как раз все рассказал, – возразил Илья. – Завтра наши братья и сестра приедут в родной город и…
– Да не о том я. Как ты нашел их? Рому, ладно, он в России. А Маринку с Данилкой?
– Эти сами меня нашли. Я телеграмму получил от Данилки и Мэри. Они сообщили, что собираются в Россию, хотят увидеться со всеми нами, оставили номер мобильного, просили написать СМС. Я написал. Мне позвонили. Мы поболтали с Дэном. Обсудили будущую встречу. Он сказал, что послал запросы на всех, но первым нашелся я. Что неудивительно, ведь я меченый…
– И как они там?
– Ты что, американцев не знаешь?
– Откуда?
– Ну в кино же видела, наверное? У них всегда все «ок». Так и у наших.
– А занимаются они чем? Работают, учатся?
– Не знаю я. Дэн не очень хорошо по-русски говорит.
– Да, очень сильный акцент.
– Ладно акцент. Он половину слов не понимает. Забыл язык. Поэтому я только по существу вопросы задавал.
Тут распахнулась входная дверь, и на пороге появился Костя. Таня сразу же позабыла о своих родственниках, вспомнив о том, что ужин еще не готов. А поздно вечером, когда мужчины не только поели, но и улеглись, она открыла альбом со старыми фотографиями и долго их рассматривала, мысленно возвращаясь в те далекие времена, когда они были вместе.
Глава 6
Она очень плохо помнила своих брата и сестру, малышей-двойняшек. Когда Таня видела их последний раз, они были пятилетними крохами. Оба плохо говорили. Марина по причине глухоты, а Данилка – отсталости. Он не был дебилом, просто немного недотягивал в развитии до своих сверстников. Но был невероятно хорошенький, несмотря на уродливую руку. Да и сестра-близнец тоже. Не так ярка, но очень мила. «Но с годами наверняка изменились. В нашей семье красавцем папа был, а они на маму похожи, – думала Таня, стоя на платформе в ожидании московского поезда. – Скорее всего, я их даже не узнаю. Ведь столько лет прошло, и они уже совсем взрослые…»
– Не дрожи, сеструха, все будет пучком! – подбадривал ее старший брат. Илюша держал ее под руку и чувствовал, как Таню потряхивает от волнения.
– Я их совсем не помню, – беспомощно выдохнула она. – Дай мне фото, я посмотрю еще раз.
Снимок, на котором все пятеро детей были изображены за несколько месяцев перед расставанием, Таня изучала не только вчера вечером, но и все утро, но этого ей показалось мало, и она взяла его с собой. Пока ехали в маршрутке до вокзала, она держала его на коленях, продолжая рассматривать. Илье это надоело, и он отобрал у нее фото.
– Некогда, вон поезд идет! – отмахнулся от нее брат. – Да и незачем. Сейчас живьем ребят увидишь.
– Страшно-то как! – пискнула Таня.
– Волнительно, а не страшно, – поправил ее Илья.
Они замолчали. А поезд, громыхая, уже тормозил у перрона. Когда он остановился и двери вагонов открылись, Таня зажмурилась.
– Уже можно, – сказал ей Илья через несколько секунд. Обычно он это говорил в детстве, когда они смотрели какой-нибудь страшный фильм и Таня зажмуривалась на самой пугающей сцене, и как только она заканчивалась, произносил эти слова. Это означало, что ужасный эпизод позади и Тане пора открывать глаза.
…И вот много лет спустя она делает то же самое. И видит перед собой молодых мужчину и женщину, и смотрит на них с радостью и удивлением. Ей приятно встретиться с родными после долгой разлуки. Хотя… какие они ей родные, если подумать? Да, кровь одна, но и только. А что кровь? Пусть не водица, но… Бывает, что человек, кровно с тобою не связанный, тебе близок так, будто родной. Эти же двое… Они чужие. Возможно, из-за того, что выросли на другом конце света. Они иные. Говорят с акцентом (пока они молчат, но Таня помнит разговор с Дэном), выглядят как-то непривычно. Хотя вроде на них джинсы, майки, толстовки – обычная молодежная одежда. А все равно – другая…
Данила стал настоящим красавцем. Лицо – идеальное. Черты точеные. Глазищи завораживающие. Но фигура субтильная, не то что у Ильи.
Марина тоже излишне худа. Таня подумала, глядя на брата и сестру, о том, что в Америке, наверное, мода такая, выглядеть истощенно. Чтоб тучные любители фастфуда, коих там, если судить по телепередачам, немало, завидовали. Таня и сама была худенькой, но выглядела… гармоничнее, что ли? Здоровее. Марина же с Данилой напоминали анорексиков.
– Привьет, Танья, как я рад! – воскликнул Данила и распростер объятия.
Его акцент резал ухо. И все равно Тане фраза, произнесенная братом, показалась песней. Она подалась вперед и обняла Данилу. Затем Марину.
– А уж как я рада! – выдохнула она, уткнувшись в волосы младшей сестры. – Ребятки…
Таня заплакала, не ожидая от себя этого. Глаза Марины тоже увлажнились. А вот Данила оставался холодным. Его красивое лицо не дрогнуло. Как будто он был совсем не рад встрече. А заветные слова сказал только из вежливости, что культивировалась в нем годами.
– Малышка моя… – Это произнес Илья. – Девочка…
И отобрал Маринку у Тани.
Когда она была крохой, он возился с ней больше остальных. Даже больше Тани, не говоря уже о матери. Та родила и… забыла об этом. За младшими ходила Татьяна. За Ромой, Данилой, Мариной. А Илья только за Мариной. Она его умиляла. И вот теперь девочка выросла, но не перестала быть Илюшиной любимицей.
– Я помню тебя, – выдохнула Марина. – Ты играл со мной… в… кочки-мычки…
– Кошки-мышки, – захохотал Илья. – Но я не думал, что ты все еще помнишь!
– Помнишь…
– Слушай, до меня ведь только сейчас дошло, что ты слышишь! Или ты по губам читаешь?
Марина убрала распущенные волосы и продемонстрировала слуховой аппарат.
– Еще потребовалась операция, – добавила она.
– Тебе тоже? – спросил Илья у Данилы, красноречиво посмотрев на его левую руку. Из-под манжеты выглядывала обычная кисть.
– Это протез, – сообщила Марина.
– А где Роман? – спросил Данила, сделав неправильное ударение на первый слог. Ему не хотелось обсуждать свою руку, это явно бросилось в глаза.
– А хрен его знает! – пожал плечами Илья. – Обещал быть сегодня…
И тут Таня увидела его… Романа.
Он кардинально изменился, и все же она сразу поняла: вот он, ее брат!
Такой же ладный, крепкий, как Илья, но с более развитыми мышцами. Было видно, что он завсегдатай тренажерного зала. Но не фанат. Лицо спокойное, но не такое бесстрастное, как у Данилы. Глаза смотрят с интересом, губы чуть улыбаются. И во всем облике непоколебимая уверенность в себе. То, чего так не хватало Роме-маленькому.
Он шел не один, а с женщиной. Ей было лет сорок пять на вид, возможно, чуть больше. Невысокая, хрупкая на вид. Рома очень бережно поддерживал ее под руку
– Я узнал тебя, Таня, – с улыбкой произнес он, подойдя. – По твоему боевому носу!
У нее действительно был боевой нос. Широкий, сильно вздернутый. В третьем классе она играла старуху Шапокляк без грима.
– А я тебя по твоему лбу неандертальца, – в тон ему ответила Таня. У Ромки были ярко выраженные надбровные дуги. Они даже загорали больше, чем все остальное лицо.
Рома и Таня обнялись.
– Это, как я понимаю, малые? – спросил брат, указав на Данилу и Марину.
– Они самые. Американцы.
– А это мама моя, Любовь Михайловна, – представил он свою спутницу.
– Очень приятно.
– Мам, это Таня, я тебе про нее много в последнее время рассказывал.
– Да, а вот раньше совсем не рассказывал. – Любовь протянула руку и нежно коснулась запястья Татьяны: – Я ведь очень хотела, чтоб Рома вас не забывал. Говорила ему: пиши братьям, сестрам, звони им. Можешь даже в гости пригласить! Но он будто забыл вас сразу, как мы его усыновили. Поэтому я очень удивилась, когда он мне две недели назад сказал о том, что мы поедем с вами встречаться. Я настояла на том, чтоб Рома взял меня. И он не смог отказать, уж извините его…
– Мы очень рады вам, Любовь Михайловна, – обняла ее Таня.
– А где старший брат? Ведь вас было пятеро?
– Вот и старший, – ответил Рома и кивнул на Илью.
Таня не уловила неприязни в его голосе. Но Рома был как-то слишком бесстрастен, чтобы она решила, что младший брат не помнит обид.
– А вы очень похожи на Рому, – заметила Любовь Михайловна.
– Нет, мы совсем разные, – хмыкнул Илья.
На самом деле приемная мать Романа была права. Между братьями прослеживалось сходство. И дело не в идентичности фигур (мало ли мужчин с подобными) и не в светлой масти (тем более что Илья был рыжеватым, а Рома пепельным блондином), а в чем-то неуловимом: жестах, мимике, походке. Глядя на этих двух молодых мужчин, сразу возникала мысль, они родственники.
– Здорово, брат! – первым приветствовал Илью Рома.
– Здорово.
Они не протянули друг другу рук для приветствия. Хотя Илья, казалось, собирался это сделать, но что-то его остановило.
– Вы приехали на том же поезде, что и Данила с Мариной? – спросила Таня у брата и его приемной матери.
– Рома хотел на машине, – ответила ей Любовь Михайловна, – а раз я напросилась, пришлось билет на поезд брать. Автомобили я плохо переношу. Тошнит меня в них.
– О, тошнит! – вспомнила значение услышанного слова Марина. – Понимаю. Меня тошнило в туалете поезда. Это… Нот импосибл…
– Невозможно! – подсказал Рома.
– Да. Невозможно. Ты знаешь английский?
– Не так чтобы отлично, но могу общаться. А вот ты молодец, не забыла родную речь.
– О, наши мама с папой… первые. Те, что увезли нас отсюда, были молодцы. Они не хотели, чтобы мы забыли культуру и язык нашей родины. Я и Дэн занимались. Только он перестал, когда мы сменили семью, а я продолжала. Поэтому я говорю лучше Дэна. Но он все понимает.
– Родственники, хорош стоять на перроне, пойдемте уже отсель! – воскликнул Илья и, обняв за плечи Маринку и Танюшку, повел их к привокзальной площади, где останавливался любой транспорт.
До отеля, где были забронированы Романом два номера – для себя и матери и для брата с сестрой, – поехали на двух машинах. Расплачивался с таксистами тоже Роман. Привычным движением «отстегивал» деньги, сдачу не брал – небрежно махал рукой. Таня смотрела на него и диву давалась. Куда делся тот пугливый стриж, каким она его помнила? Соколом стал Рома, настоящим соколом.
– Зал готов? – спросил он у метрдотеля, выскочившего из служебного помещения сразу после того, как Рома зарегистрировался.
– Все готово, Роман Евгеньевич. Но столы не накрывали до вашего приезда, чтобы ничего не заветрилось.
– Это правильно. Можете начинать.
– Ваших гостей в зал проводить?
– Нет, проводите в бар, пусть выпьют чего-нибудь.
Метрдотель учтиво склонил голову.
– Таня, Илья, подождите нас минут двадцать-тридцать, хорошо? – обратился Роман к брату с сестрой. – Мы вещи бросим, умоемся и присоединимся к вам в баре. После поужинаем. Я небольшой банкетный зал арендовал, чтоб нам не мешали.
– Ой… то есть мы тут на весь вечер? – спросила Таня.
– А ты куда-то торопишься?
– Да у меня просто сын уже из школы пришел и…
– У тебя есть сын?! – с восторгом спросил Рома.
– Да. Валя. Он в первом классе учится.
– Так зови его сюда! Один он доберется? Или такси за ним послать?
– Не надо, Валя у меня самостоятельный. Только… я не могу его одного позвать. У меня еще мужчина любимый есть.
– Муж?
– Нет, не совсем…
– Гражданский муж, – пришла ей на помощь Любовь Михайловна.
– Тоже зови! Он – часть твоей семьи, а значит, и нашей. Распоряжусь, чтоб еще два прибора поставили.
– Три! – внес коррективы Илья.
– У тебя тоже есть сын?
– Нет. Но есть дама сердца. Можно сказать, невеста. И я хотел бы ее пригласить на наш банкет.
– Приглашай.
И, сделав знак метрдотелю, Роман вместе с матерью удалился (близнецы поднялись в свой номер раньше).
– Дама сердца? – округлив глаза, спросила Таня. – Можно сказать, невеста?..
– А что тут такого?
– Ты в городе всего два дня. Когда успел?
– О, это целая история! Я расскажу тебе ее за коктейлем.
– Ладно, только я сначала позвоню Вале и Косте.
Она остановилась, не дойдя до бара нескольких метров, и набрала номер сына. Мальчишка, узнав о том, что он приглашен на банкет, заулюлюкал. Обрадовало его все: и возможность вкусно поесть, и познакомиться с родственниками, и провести вечер не в обществе Кости, который, как оказалось, уже был дома. Таня попросила дать ему трубку. И когда любимый отозвался, долго уговаривала его присоединиться к ним. Костя, как всегда, набивал себе цену. И придумывал причины, по которым не сможет приехать. То он не желает чувствовать себя лишним, то устал на работе, то хочет посмотреть футбол. Но Таня понимала, что он просто ломается («как девочка», – говорил ее семилетний сын), потому что не зря отпросился с работы пораньше, планировал провести вечер с ней и ее нагрянувшими родственниками. Таня с Ильей обсуждали возможность сходить всем вместе в кафе, но они никак не думали, что Роман, их пугливый стриж, уже обо всем позаботился и снял банкетный зал в лучшей гостинице города.
Когда она прошла в бар, Илья уже пил второй коктейль виски-кола.
– Чего будешь? – спросил он у сестры.
– Чай.
– Сеструха, брось! Давай хоть «Мохито», а?
– Не хочу спиртного.
– Безалкогольное могу сделать, – сказал ей бармен.
– Хорошо, давайте.
– Ну что, приедут твои?
– Да. А твоя?
– Обещала быть.
– Так кто она такая, твоя дама сердца?
– Ой, Танюха, не поверишь… – Илья криво усмехнулся и, хлебнув коктейля, начал рассказ: – Когда я во втором классе учился, была у меня соседка по парте Ленка Инина. Меня к ней пересадили, когда со мной парту делить отказались все девчонки. Я ж несносный был. Лягушек им в портфели подкидывал, майских жуков за шиворот бросал. И только Ленка меня спокойно воспринимала. Я как-то стянул ее альбом и вместо бабочки, что там была нарисована, попу изобразил – подрисовал фломастером несколько линий. Я думал, что она увидит и ныть начнет или жаловаться побежит, как остальные. А она спокойно так заявляет мне: «Не хватает натурализма. Где ты видел зеленую попу?»
Таня улыбнулась. Надо же, восьмилетняя девочка, а так острит.
– Год мы с ней просидели вместе. Я ей пакостил первое время, а потом перестал. Ленка действовала на меня умиротворяюще. Но она мне не нравилась как девочка. Толстая, с проволочными волосами, начинающими расти чуть ли не над бровями, она была не привлекательна. В нее никто из мальчиков не влюблялся, но ни один ее ни разу не обидел. Она была очень хорошей.
– Я ее не помню.
– Неудивительно. Она только два класса проучилась со мной. Потом ее семья переехала в другой район, и она сменила школу.
Тане подали стакан с коктейлем. Листики мяты, лайм, много льда. Она попробовала, оказалось неплохо… Но слишком много льда! Лучше бы настояла на чае.
– Я думать о Ленке забыл. Хотя весь третий класс вспоминал. Не хватало ее. Но с годами… Сама понимаешь… – Илья допил коктейль. Бармен вопросительно кивнул: типа, еще? Илья покачал головой. – И вот сижу я в тюрьме. В свободное время – тоска. Читать разлюбил – в детстве, видимо, перечитал, телик надоел, а что еще? Только телефон. И Интернет через него. Зарегистрировался в одной социальной сети, в другой. У нас многие ребята так делали. Но больше на сайтах знакомств висели. Женщинам нежности писали, а сколько обещаний давали! Большинство просто от нечего делать. Некоторые надеялись устроить свою судьбу, чтоб ждал кто-нибудь на воле. А лучше приезжал с передачками. Но я считал это неправильным. Я – тут. Они – там. Зачем им время на меня тратить? Ведь неизвестно, как я устроюсь, когда выйду. А она на меня надеется. Поэтому я знакомился только ради общения. И вот как-то смотрю фотографию, что выложил один из пользователей. Ник «Ленин». На ней земляничная поляна. Ну точно такая, как за тем домом, где мы жили до того, как переехали в большую квартиру. Оставил комментарий восторженный. И тут же получаю сообщение: «Илюша, неужто это ты?»
– Лена Инина? Лен-Ин?
– Да. Она. Представляешь?
– Изменилась?
– Нет, – засмеялся Илья. – Совсем не изменилась. Такая же толстая и косматая… И все такая же замечательная! Мы переписывались семь месяцев. И в Интернете, и по почте. И еще разговаривали по телефону. Она стала мне… родной. Ты прости меня, но Лена была на тот момент мне ближе, чем ты. Наверно, потому, что знала всю правду обо мне. На первом месте моя драгоценная подруга, тетя Марина, за ней Лена, и только на третьем месте ты. На четвертом – никого. Пусто!
– Она приезжала к тебе?
– Хотела, но я не позволил.
– По той же причине, по какой и мне не сказал правды? Не хотел стать обузой?
– Не хотел. Не знаю, может быть, я не вел бы себя так правильно, если бы впереди были годы заключения, но мне оставалось меньше года.
– Так ты приехал в наш город ради нее?
– Честно?
– Да уж, пожалуйста.
– Скорее всего, я бы и не приехал! Именно ради нее. Когда вышел, огляделся вокруг, вник в происходящее, то понял, что от тюремного клейма не избавлюсь никогда. И ладно меня на работу будут брать с неохотой, можно же на самого себя как-то заработать… Я ведь и плотничаю, и машину хорошо вожу. Главное, женщина, что меня выберет, станет… – Он некоторое время подбирал слова, наконец щелкнул пальцами и закончил фразу: – Объектом осуждения родственников и друзей – вот! Как же, связалась с бывшим заключенным, будто других мужиков нет! Да еще убийцей. Мало ли что на уме у него, придушит еще в порыве гнева…
– Мне кажется, ты сгущаешь краски.
– Да ладно! Твой мужик вон косится на меня с такой опаской, будто на моем плече автомат Калашникова висит, в зубах граната, а в руке скальп последней жертвы…
– И все же ты решился на встречу, – перебила его Таня, не желая углубляться в тему, затронутую братом. Слишком она щекотлива. Ей самой не нравилось отношение Кости к Илье, но что она могла с этим поделать?
– Уж коли приехал в родной город… Подумал, нехорошо будет, если не увижусь с Ленкой. Некрасиво.
– Правильно. И как она тебе встретила?
– Танюшка, ты бы видела, как просветлело ее лицо! Оно прям засияло от счастья. И в этот момент она такой невероятной красавицей мне показалась, что я дар речи потерял.
– И влюбился?
– Не скажу, что потерял голову, но… Понимаешь, Таня, я уже пережил любовь сумасшедшую. И не способен больше на такую. Но это и здорово! Сколько я страдал из-за нее, любви этой, и не передать.
– Но ты серьезно собираешься жениться на Лене?
– Если она не передумает, обязательно женюсь.
– Здорово! – воскликнула Таня и, не сдержавшись, подалась вперед и чмокнула брата в щеку.
– Ну а ты, сестренка?
– Что я?
– Хочешь связать свою судьбу с этим?.. – И он поморщился. Неприязнь была взаимной.
– Я бы с радостью, Илюша, да Костя не зовет, – совершенно искренне ответила Таня.
– Так его любишь?
– С ума по нему схожу.
– Надо же!
Таня решила сменить тему, чтобы не услышать от брата нелестных слов в адрес Кости:
– Как тебе наши малыши? Изменились они, правда?
– А по-моему, такие же. Только, конечно, взрослее. Я сразу узнал и Данилку, и Маринку.
– А Ромку?
– Тоже.
– Скажешь, и он такой же, как и раньше? – недоверчиво хмыкнула Таня.
– Нет, он другой, но ты же про малышей спросила.
– Я имела в виду всех наших младшеньких.
– Ромка… – Илья задумался. – Ромка – он подменный как будто…
– В каком смысле?
– Вот знал ты человека много лет и расстался с ним надолго и наконец встречаешь… Вроде узнаешь его, но… Думаешь, нет, это не может быть он, хотя похож, да… Но не он. Как будто подменили его человеком схожей внешности. Потому что можно измениться со временем – постареть, поправиться, полысеть и так далее, – но стать совсем другой личностью – никогда.
– Как в фильме «Сомерсби» с Ричардом Гиром?
– Не знаю, не смотрел.
– Там главный герой возвращается с войны, и все замечают, что он… Федот, да не тот. В том числе и жена. Думали, война его так изменила. А оказалось, другой человек выдавал себя за погибшего Сомерсби. В конце фильма его казнили. Я так плакала…
– Может, это не Ромка? – с каким-то детским волнением выпалил Илья.
– Да брось! Конечно, это он. Просто изменился сильно. И слава богу. Был зашуганный, жалкий, а теперь ты посмотри на него!
– Лучше ты посмотри! – засмеялся брат, взгляд которого был устремлен на дверь.
Таня обернулась.
