Ольга Володарская
Свидание с небесным покровителем
Габриель
Базиль не ошибся – человек в плащ-палатке был в это время далеко от острова. Покинув его, он проплыл по реке несколько километров, выбрался на берег, сдул резиновую лодку, сунул ее в заранее припасенный мешок. Туда же отправились болотные сапоги. Вместо них он обулся в вынутые из огромных карманов рыбацких штанов кеды. Закинув мешок за плечо, человек пустился в пеший поход. Преодолев еще два километра, он достиг предпоследнего пункта своего назначения – высокого забора, ограждающего территорию дома отдыха «Эдельвейс».
Человека, мысли о котором в это самое время не давали покоя Базилю, звали Габриелем. Это имя он дал себе сам. В паспорте же у него значилось совсем другое. Не такое звучное. Его он не любил. А вот имя Габриель (древнееврейское) нравилось ему чрезвычайно. «Сила моя – в боге», вот каково было его значение. Символом же имени Габриель была крапива, которая, как известно, обжигает, и это тоже ему импонировало…
Габриель стянул с себя плащ, аккуратно скрутил его и положил туда же, куда спрятал мешок с лодкой и болотными сапогами: под мощный корень вековой сосны, росшей у забора «Эдельвейса». Это был его тайник. Туда помещалось много полезных вещей, например набор инструментов, смена одежды, оружие (или то, что можно было использовать в качестве его – Габриель не пользовался ни огнестрельным, ни холодным), бинокль, резиновые сапоги и самый важный предмет – перчатки. Без них он не мог выйти «на дело», поскольку у милиции не должно появиться ни единого сомнения в том, что жертвы Габриеля покончили жизнь самоубийством. В этом был весь смысл! Для этого он так старался. Следил за будущей жертвой, узнавал ее привычки, распорядок дня, предугадывал планы, изучал номер, где та обитала, присматривался к тем, с кем она общается, а после суммировал полученную информацию и разрабатывал план идеального убийства…
Раздевшись и уложив вещи в тайник, Габриель шагнул к забору и, нащупав руками нужный кусок дерна, убрал его в сторону. Под ним оказалась большая, обложенная целлофаном яма. Это был ход. Габриель специально выстелил его пленкой, чтобы не пачкать одежду. Он терпеть не мог грязь.
Пробравшись по подземному ходу (на деле это был просто лаз длиной в два метра) на территорию дома отдыха, Габриель посмотрел на часы. Они показывали половину девятого. В этот час уже кое-кто встал и сейчас либо бегал по аллейкам парка, либо делал зарядку на своей террасе. Основная масса отдыхающих пока спала. Завтрак начинался в десять, и люди не спешили подниматься со своих удобных кроватей. Та жертва, которую Габриель должен был сегодня убить, точно еще не встала. Хотя он не мог знать этого доподлинно, просто предполагал. Его новая жертва приехала в «Эдельвейс» только вчера, и Габриель не успел ничего о ней узнать. Но он видел ее, и ему стало ясно, что девушка не относится к разряду спортсменок, тем более бегуний. Она и ходила-то медленно, немного вразвалочку. Возможно, у нее была когда-то травма ног. А может, врожденный вывих бедра…
Габриель шагнул к бунгало и заглянул в окно. Благодаря тому, что шторы были не задернуты, он смог рассмотреть и обстановку спальни, и кровать, и лежащую на ней девушку. Она была прекрасна! Тонкое, нежное личико. По-детски приоткрытый целомудренный рот. Длиннющие ресницы, тень от которых лежит на пухлых щечках. Русые волосы до плеч. Бархатные плечи… Тело прикрыто простыней. Девушка спит на боку, положив ладошки под подушку. Спит крепко, что говорит о том, что совесть у нее чиста…
«Какая необыкновенная девушка, – подумал Габриель умильно. – Чистый ангел… – И впервые в его мыслях появилось сожаление. – Я не хочу ее убивать, – пронеслось в голове Габриеля. Но он тут же взял себя в руки и скомандовал себе: – Перестань ныть. Ты должен выполнить свой долг. А раз так, она умрет… – И вновь дал слабину: – Только не сейчас. Пусть еще поживет… Я умерщвлю ее в самом конце. А пока займусь прыщавым юнцом, который стоит последним в списке. Его не жаль! Избалованный, ограниченный, слабый. Судя по дорогим тряпкам, сынок какого-нибудь богатея… Таких, как он, крысят душить надо! Потому что толку от них нет никакого! Вот взять хотя бы того прыщавого… Окончит институт, папенька пристроит его на какое-нибудь тепленькое местечко, и будет этот безвольный, дурной, некомпетентный человечишка делать вид, что работает. И, главное, никто его не уволит, потому что отец – большая шишка! А еще парень женится на какой-нибудь милой, но бедной девушке… Возможно, такой, как та, что сейчас спит в бунгало, положив ладошки под подушку… И испортит ей жизнь. А какие от него получатся дети! Еще хуже, чем он сам… – И Габриель решил: – Он определенно должен умереть сегодня!»
Приняв это решение, он улыбнулся спящей девушке и, развернувшись, зашагал к корпусу, где жил. До завтрака оставалось всего ничего, а ему еще нужно успеть сделать пробежку по аллейке: и для здоровья полезно, и имиджа своего не стоит разрушать – он всем отрекомендовался как любитель утренних кроссов.
Габриель сделал несколько глубоких вдохов и, выйдя на то место, откуда обычно все начинают утреннюю пробежку, пустился трусцой.
В это время телефон Марго, лежащий на прикроватной тумбочке, разразился бодрой мелодией. Это сработал заведенный на восемь сорок пять будильник. Услышав сигнал, Марго наморщила нос, вытащила руки из-под подушки, потерла все еще закрытые глаза и разлепила веки.
Марго
Проснувшись, она прислушалась к своим ощущениям и отметила, что чувствует себя прекрасно. Давно она не вставала с таким удивительным ощущением полного довольства жизнью. У нее ничего не болело, ее не мутило, изжога не мучила, спина не ныла, а ее вечный спутник – зверский аппетит – не раздирал желудок, а всего лишь ненавязчиво напоминал о том, что скоро завтрак…
«Видимо, это от речного простора и свежего воздуха, – сделала вывод Марго. – В городе я задыхалась от выхлопных газов, духоты. Злилась на суетливый люд. Реагировала на раздражающие шумы. Плохо спала… А тут такая благодать!»
Марго с наслаждением потянулась и встала с постели. Босиком прошлепав по теплому полу в ванную, стала умываться. На раковине стояли всевозможные флакончики с жидким мылом, шампунями, ополаскивателями, гелями для душа, но ничем этим Марго не пользовалась. С давних пор она была поклонницей народных средств ухода за внешностью и покупной косметике предпочитала самодельные травяные отвары. Ванну принимала с чистотелом, лицо протирала отваром ромашки, волосы ополаскивала крапивой, а мылась самым обычным детским мылом.
Приведя себя в порядок, Марго вернулась в комнату, открыла холодильник, достала коробку сока и направилась с ней по винтовой лестнице на второй этаж, чтобы выйти на балкон. Вид оттуда открывался изумительный! Перед глазами и далекий лес на соседнем берегу, и река, и причал. А если свесить голову вниз, то можно увидеть, как по тенистой липовой алее трусят любители утренних кроссов. Сейчас, например, на ней было сразу трое бегунов. И одного из них Марго знала. Это был Сережа, ее сосед по столу, приехавший в «Эдельвейс» с супругой. Вчера за ужином он объявил всем, что вернется к забытой в последнее время привычке бегать по утрам, и вот, видимо, решил свое слово сдержать. Давалось ему это с большим трудом! Сережа передвигался еле-еле, сильно потея и задыхаясь. Что говорило о том, что привычка бегать была забыта не в последнее время, а очень и очень давно…
Улыбнувшись своим мыслям, Марго допила сок. Постояла немного, подставляя лицо ласковому ветерку, и вернулась в дом. Сменила халат на платье. Включила телевизор и стала смотреть мультфильмы. Показывали «Ну, погоди!». Марго знала все серии наизусть, но все равно не могла оторваться. Точно так же, как не могла оторваться, к примеру, от «Красотки» или «Бриллиантовой руки». Муж ее в этом не понимал. Он считал, что, когда знаешь, чем все кончится, смотреть неинтересно. А вот Марго придерживалась другого мнения. Переживать приятные моменты можно бесконечное количество раз, ведь так? Не случайно же мы постоянно воскрешаем в памяти самые радужные события! Все равно что любимое кино смотрим…
– Риту-уля! – услышала Марго через дверь пронзительный голос обитательницы соседнего бунгало Инессы. – Вы проснулись?
– Да, да, иду, – откликнулась Марго. Она просила соседку не называть ее Ритой, но та словно не слышала. – Секунду!
Вырубив телевизор и схватив шаль, которой накрывала плечи от ветра, Марго выскочила за дверь.
Инесса ждала ее, сидя на подвешенных к балке веранды качелях. Это была женщина лет сорока, рыхловатая, белокожая, миловидная. Ее светлые волосы были уложены в замысловатый пучок на макушке, лицо тщательно подкрашено, а полные ноги втиснуты в узкие туфли на каблуках. Инесса очень за собой следила, считая, что просто обязана хорошо выглядеть, поскольку является известным человеком (она вела «Книжное обозрение» на региональном телевидении). Тот факт, что за то время, пока она пробыла в «Эдельвейсе», ее ни разу никто не узнал, Инессу не останавливал. Она очень гордилась тем, что работает на телевидении, и не уставала всем об этом сообщать. Еще она писала стихи и вполне прилично пела романсы. Была одинока, впечатлительна и не по возрасту романтична.
– Доброе утро, – поздоровалась она с Марго. – Как вам спалось?
– Прекрасно, – ответила та после приветственного кивка. – Я тут сплю как убитая…
– Завидую вам белой завистью! – воскликнула Инесса, слезая с качелей, подхватила Марго под руку и увлекла ее по аллее в сторону главного корпуса, в котором располагалась столовая. – Я вот страдаю бессонницей. Думала, хоть тут, на свежем воздухе, ситуация изменится, ан нет. Часа на три отключаюсь, а потом хоть глаз коли…
– Вы бы снотворное попробовали…
– Попробовала один раз, так в больницу угодила с отеком легкого. Аллергия у меня на него оказалась. А народные средства, типа луковицы под подушкой или стакана теплого молока перед сном, увы, не помогают…
Инесса собиралась развить тему (о своей бессоннице она говорила почти так же много, как о работе на телевидении), но тут увидела, что к крыльцу главного корпуса подкатывает милицейский «уазик», и обеспокоенно пробормотала:
– Этого еще не хватало! Милиция зачем-то прикатила… – И, испуганно посмотрев на Марго, спросила: – Уж не случилось ли чего?
– Да нет, скорее всего, – ответила та, узнав машину. – Думаю, это мой муж решил воспользоваться казенным транспортом в личных целях…
Мысль ее нашла подтверждение в следующую минуту, когда из салона показалась лысая голова Митрофана. Вообще-то супруг собирался приехать к ней только через три дня, но, зная, как он за нее переживает, Марго не удивилась, увидев его в «Эдельвейсе» уже сейчас. Единственное, что вызвало у нее недоумение, – это то, что явился он не один, а в компании стажера Славика. Был бы с ним Леха Смирнов, еще ладно, но юному оперативнику Митрофан пока в дружбе отказывал…
– Ритуля, – окликнула Инесса засмотревшуюся на мужа Марго, – который из троих (хотя нет, двоих, шофер не в счет) твой супруг?
– Тот, что высокий.
– Симпатичный, – проговорила та после паузы. Было ясно – она кривит душой, но Марго уже перестала обращать внимание на то, что все считали Митрофана недостойным такой молодой и красивой супруги, как она. Инесса не была исключением. По ее мнению, с хорошеньким Славиком Марго составила бы более гармоничную пару. – А почему он не один приехал, а с компанией?
– Сейчас узнаем, – сказала Марго и, высвободив свой локоть из цепких пальцев Инессы, направилась к Митрофану.
Тот стоял к ней спиной и о чем-то разговаривал с водителем «уазика», поэтому приближения супруги не заметил. Она же, подойдя, встала на цыпочки и чмокнула его в шею (выше она не дотягивалась). Митрофан вздрогнул и обернулся.
– Привет, – поздоровалась Марго и вновь попыталась его чмокнуть, но супруг, покраснев от смущения, придержал ее за плечо и шепотом сказал:
– Не надо, я при исполнении.
– А я думала, ты приехал меня навестить…
– Я приехал тебя забрать. В том числе…
– Как забрать? Почему?
Он не ответил. Вместо этого спросил невпопад:
– Ты не знакома с Сидоровым Геннадием Олеговичем?
Секунду подумав, Марго покачала головой.
– Крепыш среднего роста… Бритый. На предплечье татуировка.
– Да не знаю я такого! А что, должна?
– Он тоже тут отдыхал… Я думал, ты могла с ним в столовой, например, познакомиться… Ты ж у меня барышня общительная, – и он красноречиво посмотрел на Инессу, усевшуюся на лавку, чтобы подождать Марго.
– Эта женщина живет в соседнем бунгало, с ней я, естественно, познакомилась. Еще знаю тех, кто со мной за столиком сидит. Больше никого. Я здесь еще только сутки пробыла.
– А она? – спросил Митрофан, указав подбородком на Инессу.
– Она приехала на день раньше. Тут вообще-то заезд был в субботу. Основная масса прибыла в «Эдельвейс» именно тогда.
– Не могла бы ты позвать свою подружку для разговора?
– Могла бы. Но только после того, как ты мне скажешь, что случилось… – Она испытующе посмотрела на супруга: – Кого-то убили, я правильно поняла?
– Тот, о ком я тебя спросил, мертв. Его труп обнаружили два часа назад на принадлежащем дому отдыху катере. Пока точная картина происшествия не ясна, но на первый взгляд – явное самоубийство. Даже записка предсмертная имеется…
– Но есть сомнения, да?
– Свидетель утверждает, что… – Он не договорил, поскольку к нему подлетел худой, загорелый до черноты мужчина (Марго уже дважды его видела: вчера он катал детей на скутере, а сегодня совершал пробежку по аллее) и стал возмущенно восклицать:
– Товарищ милиционер, вы мне точно скажите, когда вернете катер! Он, между прочим, больших денег стоит, и я за него отвечаю! Если с ним что-нибудь случится, я до пенсии буду работать за «спасибо», потому что вся моя зарплата пойдет на то, чтобы покрыть убытки…
– Не волнуйтесь, катер вам вернут в целости и сохранности сразу после того, как мы проведем его тщательный осмотр.
– Да сколько ж можно? У меня уже два клиента своей очереди на аренду ждут, а вы все…
– Сколько понадобится, столько и будем осматривать, – отбрил его Митрофан и, кивнув Марго, зашагал к лавочке, на которой сидела Инесса. Та, завидев его приближение, привстала, всем своим видом показывая, что готова помогать следствию, хотя на деле, как показалось Голушко, ей было просто любопытно узнать, что произошло.
– Здравствуйте, – поприветствовал Инессу Митрофан. – Я старший следователь Голушко. А вы?..
– Инесса Максимовна Милова, – отрекомендовалась та. – Чем могу служить?
– Ответите на пару вопросов? – Инесса кивнула. – Вы знали гражданина Сидорова Геннадия Олеговича? Хотя о чем это я… – Он полез в карман штанов, достал полароидный снимок и протянул Инессе. Когда Марго тоже попыталась на него взглянуть, Митрофан не дал ей этого сделать, объяснив свое нежелание показывать жене фотографию так: – Там покойник снят, а тебе в твоем положении ни к чему сейчас всякие ужасы видеть! – И, не слушая заверений Марго в том, что вид мертвеца никак не повлияет на течение ее беременности, обратился к Миловой: – Так что, Инесса Максимовна, узнаете этого господина?
– Да, узнаю, – ответила та слабым голосом и поспешно отдала снимок Митрофану, чтоб больше не видеть запечатленного на нем мертвеца – Инесса ужасно боялась покойников. – Он сидел в столовой за соседним столиком… Я даже пыталась с ним заговорить, когда мы столкнулись в фойе, но он на контакт не пошел.
– Почему, как считаете? Был по жизни нелюдимым человеком или же просто в тот момент находился не в лучшем расположении духа?
– Скорее последнее. Дело в том, что мы приехали в «Эдельвейс» почти одновременно. Я на такси, а покойник… – Она сконфузилась и поправилась: – В смысле будущий покойник… В общем, господин с фото…
– Геннадий Сидоров.
– Да, Геннадий Сидоров. Так вот, его привезли друзья на огроменном джипе. Их было трое. Все, кроме водителя, поддатые, веселые. Балагурили, гонялись друг за другом, как дети, даже на каруселях покатались. И Геннадий не отставал от остальных, так что…
– Когда же изменилось его поведение?
– Да на следующий же день. На завтрак он пришел хмурый. Я решила, что у него похмелье, но потом смотрю – он пьет пиво, затем с фляжкой коньяка его на балконе заметила. Короче говоря, здоровье он свое точно поправил, но веселее не стал. В обед почти ничего не ел. Поковырялся в тарелке (у нас тут кормят как в первоклассных ресторанах) минут десять и к себе пошел. Мужики его в бильярд играть звали, в волейбол, а он только головой мотнул…
– Больше вы его не видели?
– Почему же? Видела еще один раз… Уже вечером.
– Вчера?
– Да, вчера вечером, – терпеливо повторила Инесса. – Если не сказать ночью. У меня с балкона открывается прекрасный вид на реку и причал. Там посидеть – одно удовольствие. Чайку попить, подумать, помечтать… А какие стихи на ум идут, когда такая благодать перед глазами!
– Можно ближе к делу, Инесса Максимовна?
– Я как раз к тому и веду, – обиженно буркнула она. – Я сидела на балконе. Время было около полуночи. Смотрю, Геннадий этот к причалу идет. У нас прокат круглосуточный, и плавсредства можно арендовать в любое время. Вот он как раз это сделать и решил. Я видела, как он подошел к одному из катеров, осмотрел его, а потом двинулся в будку, где прокатчики сидят.
– Он сразу отплыл?
– Нет. Минут через двадцать. Когда вышел из будки, направился не к катеру, а к корпусу. Наверное, теплые вещи решил взять – ночью тут прохладно. Я, кстати, тоже замерзла на балконе, поэтому зашла в дом, оделась потеплее, чай заварила. Когда вновь вышла на балкон, Геннадий уже забирался на борт.
– Он был один?
– Да.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена.
– А пока он ходил за теплыми вещами, как думаете, никто не мог забраться на катер незамеченным?
Инесса на мгновение задумалась, после чего неуверенно проговорила:
– Да нет, скорее всего… Хотя… – Она опять погрузилась в размышления и на сей раз молчала, насупив свои тщательно нарисованные брови, гораздо дольше. – В принципе, мог бы. Тот катер, который Геннадий выбрал, был последним в ряду и находился в близком соседстве с сараем для инвентаря. Тень от его крыши падала на левый борт, и в этой тени мог спрятаться кто угодно…
– Что ж, спасибо, Инесса Максимовна, вы нам очень помогли…
Милова с достоинством кивнула. По лицу было видно, что ей хотелось расспросить старшего следователя о происшествии, но она не решилась. Марго замечала, что ее супруга многие побаиваются, уж очень суровый был у него вид. Вместо этого Инесса обратилась к Марго:
– Ритуля, вы идете на завтрак?
– Идет, – ответил за нее Митрофан. – А сразу после еды собирает вещи и едет со мной в город…
– Что за глупости? – нахмурилась Марго. – С чего бы это мне отсюда уезжать?
– С того, что я так сказал! – рыкнул муж.
Возглас Митрофана так напугал Инессу, что она вздрогнула всем телом и стала пятиться к столовой. Марго же, улыбнувшись, возразила:
– Никуда я не поеду.
– Еще как поедешь! В этом чертовом доме отдыха творится невесть что, ты не можешь тут оставаться! – И, видя, что его слова не произвели особого впечатления на супругу, добавил более мрачно: – Одного из отдыхающих убили, хочешь стать следующей?
– Ну, во-первых, ты сам говорил, что картина происшествия еще не ясна, а во-вторых, даже если смерть Геннадия была насильственной, то я очень сомневаюсь в намерении убийцы искоренить всех отдыхающих «Эдельвейса»…
– Да ты пойми, я беспокоюсь не только за твою жизнь, но и за здоровье! Тебе нервничать нельзя и все такое…
– Мить, я себя никогда так хорошо не чувствовала. В кои-то веки у меня ничего не болит. И сплю на удивление хорошо… – Она легонько погладила его по руке. – Можно, я останусь, а?
Митрофан, шумно выдохнув в усы, проворчал:
– Ладно уж, оставайся пока. Но как только у меня появится хоть одно неоспоримое доказательство того, что Сидорова убили, заберу тебя, ясно?
Марго кротко кивнула.
– А теперь дуй в столовую! Тебе витамины нужны, а у вас тут, насколько мне известно, на завтрак свежевыжатые соки дают.
– Нам здесь чего только не дают, – подхватила Марго. – И икру, и семгу, и коктейли из морепродуктов, и муссы фруктовые, и твой любимый бри… Хочешь, я чего-нибудь тебе принесу?
– Еще не хватало беременную жену объедать…
– В меня все равно завтрак целиком не влезет. Я тут даже есть меньше стала…
Но Митрофан ее уже не слушал, его схватил за руку стажер Славик и стал что-то взахлеб рассказывать. Марго, помахав мужу рукой, отправилась в столовую.
Когда она вошла в помещение, почти все присутствующие уже доедали десерт. Марго прошествовала к своему столику, поздоровалась с соседями. Компанию ей, кроме Сергея и его супруги Кати, составлял еще молодой человек по имени Петр. Первые были деловыми людьми, имели свой семейный бизнес, а второй учился в университете. Кажется, на третьем курсе. Парень был очень странным: то сумрачно молчал, то трещал без умолку, сопровождая свою глупую болтовню диким смехом. Внешний вид его тоже вводил Марго в ступор, хотя ее трудно было удивить, поскольку полтора последних года она работала в школе и привыкла к подросткам всякого вида. Кого среди ее учеников только не было! И металлисты, и панки, и нацы, и рэперы. В последнее время появилось много готов и эмо. Среди школьников стало модным рядиться в темное, иметь бледный вид и рассуждать о смерти. Петр был из таких. При этом Марго не могла понять, к какому течению он принадлежит. Парень носил черные одежды и серебряные украшения, как гот, и косую челку и значки, как эмо. То ли все не мог определиться, то ли просто не вникал в тонкости. Хотя в его возрасте пора было сделать и то и другое, все ж не шестиклассник сопливый, а студент. Но Петя для своего возраста был слишком инфантилен. Насколько Марго успела узнать, у него был очень богатый и влиятельный отец, и отпрыска, судя по всему, просто перебаловали.
– Вы слышали? – вскричал Петр, стоило Марго опуститься на стул. – Слышали, что случилось?
– Вы, Петр, о чем? – переспросила она, прекрасно понимая, что именно привело парня в такое возбужденное состояние.
– Да вы че, не в курсах?! У нас тут чувак один ночью вены вскрыл!
От его вопля Катя поежилась, а Сергей наморщил свой костистый нос и проговорил:
– Кошмар какой-то, я ведь его довольно хорошо знал!
– Да, – подхватила его супруга. – Сидоров был самым крупным поставщиком офисной оргтехники. Практически монополистом. Мы с ним сотрудничали. Естественно, и вне работы иной раз пересекались. На балу у губернатора, например. Или на вручении наград «Предприниматель года». Он, между прочим, дважды выигрывал…
– Непонятно тогда, зачем столь успешному человеку кончать жизнь самоубийством, – пробормотала Марго.
Сергей только собрался ответить, как его перебил Петр.
– Люди так ограниченны! – вскричал он и шарахнул чайной ложкой, которой ковырялся в суфле, об пол. Его худые руки, торчавшие из широких рукавов футболки, как два карандаша из стакана, ходили ходуном. – Они думают, что желать себе смерти могут только неудачники!
– А разве нет? – опасливо покосившись на него, спросила Катя.
– Конечно же, нет! Что хорошего в этом мире? Кругом одна грязь и жестокость! И люди все мразь… – Он так раскраснелся, что прыщи на его лице стали менее заметными. – Как говорится, весь мир бардак… Остановите землю, я сойду!
– Нет, ну зачем же так категорично, – зачем-то вступила в спор Марго. – Люди все разные… Да и, кроме грязи, в этом мире существуют другие вещи… Дружба, например, или любовь…
– Все это самообман! Ни дружбы, ни любви не бывает! Это все сказочки!
– Петя, ты пока очень молод, а жизнь длинная, и ты еще встретишь хороших, искренних людей…
Он не дослушал. Тряхнув своими сальными волосами, вскричал:
– Как же я ненавижу эту жизнь! И как завидую тому чуваку, что осмелился покинуть ее! – И он с увлажнившимися глазами выскочил из-за стола и убежал, смешно подбрасывая острые коленки.
– Какой нервный парень, – проворчала ему вслед Катя. – А отец у него точно робот. Никаких эмоций. Да и мама… Вся из себя леди.
– Вы знаете Петиных родителей? – полюбопытствовала Марго.
– А вы разве нет? Странно… Отец его —главный архитектор нашего города, Олег Павлович Синицын. У матери нотариальная контора. Любое строительство, которое вы затеяли, должно быть одобрено Петиным отцом, а сделки заверены его матерью.
– Бабки лопатой гребут, – подключился Сергей. – Да и не только их… Жадные очень. Я слышал, что Петин отец за то, что одобрил проект торгового центра, который не вписывался в общую архитектуру, получил «Ауди А6». И по фигу, что у него есть «Q7», машинка стоимостью полтора лимона никогда не помешает…
– В общем, не до сына им, – перехватила инициативу Катя. – Откупятся от мальчишки навороченным сотовым, мотоциклом или поездкой вот сюда… А его к психиатру надо было водить… С детства.
– Пороть его надо было, – возразил муж.
– Ребенок и так ласки не видел, а ты – пороть! – Катя вздохнула. – Мне Петю, честно признаться, жаль… Парню двадцать лет, возраст замечательный, в самый раз влюбляться, хулиганить, жить на полную катушку, а он только о смерти думает…
– У них сейчас это модно, не обращай внимания, – перебил ее Сергей. – Поболтает и перестанет! А вот то, что Сидоров вены вскрыл, это да… Неожиданно!
– А я не удивляюсь. Сам же говорил, что у него неприятности какие-то с ОБЭПом начались.
– Ну и что – неприятности? У кого их не бывает? Нас вот с тобой год назад на какие бабки налоговики опрокинули, и что? Оклемались и дальше живем…
– У всех психика разная, – как всегда, нашлась что возразить Катя. – К тому же мы с тобой друг друга поддерживали, а у Сидорова жена – сикушка малолетняя. Одни тряпки на уме да фитнес…
– А еще стриптизеры да манекенщики, – хохотнул Сергей. – Весь город знает, что Генка с рогами ходит…
– Слушай, Сережа, а что, если это до Генки дошло, вот он и?.. – Катя чиркнула своим длинным ногтем по запястью.
– Чтоб Сидоров из-за бабы вены себе порезал?.. Не… Не верю!
– А вот я слышала одну историю…
И Катя стала взахлеб рассказывать о любовной драме знакомого своего знакомого, которую Марго решила пропустить мимо ушей. Сплетни о покойном Геннадии она выслушала с пристальным вниманием, чтобы пересказать их мужу, личные же истории посторонних ее не волновали вовсе. Отключив слух, Марго принялась за завтрак. Пока ела вкуснейшие оладушки, вспоминала все, что узнала о Сидорове, и размышляла о том, что проблемы с ОБЭПом вкупе с крахом личной жизни вполне могли привести человека к самоубийству. Коль Сидоров приехал в «Эдельвейс» один, без супруги, значит, у них действительно что-то разладилось…
За этими думами Марго не заметила, как подчистила весь свой завтрак. Это не укрылось от глаз соседей.
– Смотрю, у вас отличный аппетит! – весело сказала Катя. – Завидую вам: кушаете довольно много, а остаетесь стройной…
– На самом деле я очень сильно в последнее время поправилась. Мой нормальный вес – сорок три килограмма, а сейчас больше пятидесяти…
– Не смешите меня! Пятьдесят! Мне б столько весить… – Катя со вздохом похлопала себя по мясистому животу. – Я же вешу восемьдесят! Да и Сережа у меня что-то поправляться начал, а ведь раньше как Аполлон был…
– Я и сейчас хоть куда, – нисколько не обиделся супруг. – А скоро опять в привычную форму войду, я ж теперь по утрам бегаю…
– А вы, Катя, к мужу присоединиться не хотите? – поинтересовалась Марго.
– Нет, ни за что! Я в последнее время без снотворного спать не могу. Поэтому вечером обязательно принимаю таблетку…
– И утром глаза разлепить не может, – закончил за нее Сергей. – Да и ночью спит так, что пушкой не разбудишь. Я сколько раз пытался ее на бок перевернуть, чтоб не храпела, никак…
– Не ври, я не храплю! – возмутилась Катя. – Только посапываю.
– Ну конечно…
– А я говорю – не храплю!
– Ладно, не поленюсь сегодня, запишу на диктофон твое «сопение»…
– Вот и запиши, а иначе не поверю.
И она, показав ему кулак, вышла из-за стола. Сергей хохотнул, подмигнул Марго и поспешил вслед за женой. Проводив соседей взглядом, она подумала, что у супругов Марченко почти идеальные отношения: крепкие, душевные и в то же время легкие. У них с Митей не такие. Муж Марго был человеком довольно угрюмым, очень серьезным и ужасно правильным. С ним не повеселишься! И вот так, болтать ни о чем, как супруги Марченко, они не болтали. А уж когда Марго с Базилем начинали перемывать кости кому-нибудь из общих знакомым, Митрофан закатывал глаза и уходил в другую комнату, чтобы не слышать, как они сплетничают. А еще Митя не понимал многих шуток. И подтрунивать над ним было нельзя. Он обижался на невинные подколы, замыкался и весь день ходил с несчастной физиономией. В общем, жить с Митей было непросто. Но Марго не променяла бы своего угрюмого, серьезного и правильного мужа ни на кого другого. А все потому, что такого чистого, порядочного, преданного человека на свете больше не было! Ее Митя был уникален. А еще очень красив. И не только душой. В отличие от всех, в том числе самого Митрофана, Марго считала его очень привлекательным мужчиной. Особенно ей нравилась его лысина. И рост! И добрые карие глаза. И пухлые губы под щеткой усов. И даже сами усы, хотя до встречи с Митей она терпеть не могла мужчин с растительностью на лице…
– Судя по мечтательному виду, вы сейчас думаете о каком-нибудь красавчике типа Орландо Блума, – услышала Марго над своим ухом и, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза. Возле ее столика стоял незнакомец в синих джинсах и голубой футболке в обтяжку. Стройный и франтоватый. – Я слышал, именно его признали в этом году самым сексуальным мужчиной планеты, – продолжил он, одарив Марго ослепительной улыбкой. – Хотя, на мой взгляд, он чересчур смазлив…
– На мой – тоже, – пробормотала Марго, поднимаясь из-за стола. Мужчина поспешил ей помочь, отодвинув стул. – Спасибо, – поблагодарила его Марго и заторопилась к выходу. Кавалер заспешил следом.
– Разрешите представиться? – проговорил он, нагнав ее и преградив дорогу. – Макс Радов. А как зовут вас?
– Маргарита…
– Великолепное имя! И так вам подходит…
Марго натянуто улыбнулась. Макс, что и говорить, был мужчиной видным и к себе располагающим, но его намерения были уж слишком очевидными.
– Позвольте проводить вас? – промурлыкал он, подставляя согнутую в локте руку.
Марго сделала вид, что не заметила ее, и в ответ сказала:
– Меня там муж ждет, поэтому не стоит…
Но от Макса было не так легко отделаться.
– Маргариточка, не обманывайте меня, – тоном воспитателя детского сада, журящего ребенка, сказал он. – Я узнавал, вы отдыхаете здесь одна…
– Узнавали? – удивленно переспросила Марго.
