Ольга Володарская
Я знаю, кто меня убил
Глава 3
Она никогда не была в Энске. Да и вообще мало какие города за жизнь посетила…
Раз они ездили с отцом в тур по Европе. Посмотрели несколько столиц, но ни в одной не задержались дольше, чем на два дня. Галопом… По Европам. Если они ездили на море, то Средиземное, в Турцию, всегда в отель-дворец Белека. Еще Аня хорошо знала Питер, куда моталась с однокурсниками регулярно, иногда оттуда они отправлялись в Финку. Вот и все места, которые Аня посетила. Для москвички, дочери богатого папы, студентки престижного вуза – ерунда. Ее приятели летали на шопинг в Милан, на гонки в Абу-Даби, они катались на лыжах в Альпах, а на серфах в Индонезии. Что уж говорить о городах Российской Федерации? Захотели чак-чак – рванули в Казань, за янтарем – в Калининград, от пуза поесть мяса на углях, домашнего вина выпить – добро пожаловать в Махачкалу.
Отец был против таких поездок. Он трясся над Аней, и она все понимала. Он боится ее потерять. И не только физически. Эдуард Петрович Гараев растил порядочную девушку, цельную личность, умницу-разумницу и не простил бы себе, стань Аня легкомысленной, пустой, авантюрной… распутной, не дай бог! Поэтому никаких Амстердамов и Паттай. Как и общих финских бань. Приятели ходили в такие, а Аня нет. Как-то из чувства протеста решила посетить гей-клуб, но не смогла даже порог переступить.
Родители девушки не состояли в браке. Жили вместе несколько лет. Эдуард по командировкам мотался, за квартирой кто-то должен был присматривать, пыль вытирать, цветы поливать. И он нанял девушку-мигрантку по рекомендации. Ей хорошо, жилье не снимать, и ему польза. Когда хозяин возвращался, та ему еще и готовила, стирала одежду, гладила. Ее звали Софьей. Русская беженка из Нагорного Карабаха. Была бы армянкой или азербайджанкой, ей бы помогли свои. Но полагаться Соне было не на кого. Она мыкалась по чужим домам, пока не попала к Эдуарду. Через полтора года он ее оставил у себя в качестве гражданской жены. Она забеременела, родила. Дочку Эдуард записал на себя, Софии с получением гражданства помог, но не женился на ней. Говорил, это всего лишь штамп в паспорте, который ничего не меняет. Может, поэтому Софья его бросила?
Аня плохо ее помнила. Больше свою нянюшку, бабу Мариам. А мать исчезла из жизни девочки, когда той исполнилось три. То есть бросила не только гражданского мужа, но и дочь. Аня никогда не ощущала на себе материнской любви. Уж это-то должно было запомниться? Но нет! Софья просто выполняла свои обязанности. Сначала домработницы, потом жены и матери. Когда поняла, что надоело, ушла. Куда? Неизвестно. Отец на каждый день рождения дочери вручал, кроме всего прочего, поздравительную открытку от… мамы? Аня так думала, пока не поняла, что он пишет их за нее и отправляет из тех городов, в которых бывает по работе. По легенде же, Софья путешествует. Она то ли в Корпусе мира работает, то ли в Гринписе. В десять Аня попросила больше ей не врать.
А через два года умерла баба Мариам. И это была настоящая трагедия!
Она приходилась сестрой папиному дяде. Родилась и выросла в Осетии. Осталась старой девой, потому что ее жених погиб за два дня до свадьбы. Мариам решила хранить верность его памяти. Она не вышла замуж, хоть к ней и сватались. Но воспитала с десяток детей. Все это были отпрыски ее родственников. Эдуард, до того как Мариам переехала в Москву, видел ее всего раз. Он был из русско-татарской ветви семьи Гараевых. Но когда позвонил кавказский дядя и попросил помочь своей сестре с лечением, не отказал. Мариам требовалась сложная операция, Эдик встретил ее, поселил у себя, договорился с врачами и медсестрами. Пока родственница лечилась, от него сбежала жена. Мариам решила задержаться, чтобы помочь Эдуарду с малышкой. И осталась на девять лет. Она и прожила так много (врачи давали не больше года), потому что не могла бросить свою воспитанницу.
– Анечка, ты готова? – послышался голос папы.
– Да. Сейчас такси буду вызывать.
– Какие глупости! Я довезу тебя до вокзала.
– Пап, не беспокойся…
– О ком еще, если не о тебе? – Он зашел в комнату, лучезарно улыбаясь.
Отец Ани, несмотря на возраст, был очень интересным мужчиной. Старость будто не коснулась его! Он был поджар, спортивен, яркоглаз. Одевался актуально. Прекрасно пах. Улыбался в тридцать два (пусть и вставных) зуба. Седые брови подкрашивал, а остатки волос сбривал под ноль. Ему давали от силы пятьдесят.
Женщинам Эдуард нравился. Он был не только привлекательным и обеспеченным, но и галантным, воспитанным. От него были без ума и учительницы Ани, и матери ее одноклассников. А что уж говорить о прежних соседках, которым он помогал: кому люстру повесит, кого на дачу отвезет! Каждая была не прочь стать его дамой сердца. Но Эдуард остался холостяком. Всего себя он посвятил дочери. После смерти бабы Мариам сменил род деятельности, чтобы не оставлять Аню одну. Теперь Эдуард вел дела удаленно, через интернет. Занимался ценными бумагами, кажется. Но поскольку и раньше папа работал на иностранную компанию, и платили ему в валюте, то дефолты были ему не страшны. Более того, в 2008 году, когда доллар стал в два раза дороже, Гараевы поменяли свою хорошую квартиру на люксовую.
Сейчас они жили в двухэтажной с видом на Москву-реку.
– Так с кем, говоришь, ты едешь в Энск? – в который уже раз переспросил отец.
– С коллегами по работе. С Пашей и Ташей, – уверенно ответила Аня. Она научилась убедительно… не то чтобы врать… а скрывать некоторые вещи. Вуалировать их. Ташу папа знал. Она ему нравилась, серьезная, целеустремленная девочка. А Пашу Эдуард видел как-то с дочкой, и ей пришлось сказать, что он парень… Таши. Получается, что она научилась именно врать папочке?
– Я бывал там. Красивый город.
– Поэтому и едем. Хотим изучить локации, чтобы выбрать нужную для рекламного ролика. Сейчас в Энске много снимают, в том числе большого кино.
На самом деле ее поездка не была рабочей. Вчера Паша написал, что ему нужно срочно уехать в город, где он прожил треть жизни. Проведать брата деда. Захворал он, что ли? Не вспоминал о старике несколько лет, а тут вдруг сорвался. Значит, случилось что-то. Аня тут же предложила поехать с ним. Всего пара дней, подумаешь! И ехать на скоростном поезде три с половиной часа.
Она быстро придумала, что сказать отцу. Договорилась с Ташей (та и на работе отмажет, и перед родителем выгородит), билет заказала. Паша хотел сам ей купить, но Аня не стала рисковать. И правильно сделала!
– Можно взглянуть на твой электронный билет? – непринужденно спросил папа.
– Конечно. – И Аня показала скрин в телефоне. Отметила, что отец заострил внимание на том, с какой карты билет оплачивался.
– Даже не бизнес-класс и так дорого?
– РЖД дерет нещадно с тех, кому нужно срочно выехать. Я брала билет за сутки.
– Но тебе же возместят на работе?
– Конечно.
– А на расходы деньги имеются?
– Папуля, ты забываешь, что я отличный специалист с высокой зарплатой – Она чмокнула его в щеку. – Пойдем, а то опоздаем.
Он подхватил ее чемодан и направился к выходу. Аня, как не очень опытный путешественник, таскала с собой кучу вещей. И удивлялась той же Таше, которая, даже уезжая на две недели, брала с собой всего лишь рюкзак. И в нем было все! Она меняла одежду и обувь, укладывала волосы своим феном, стирала исподнее исключительно российским мылом «Летний сад» за двадцать пять рублей. И оно тоже было в ее рюкзаке. Бестолковая же Аня набирала кучу одежды и косметики, по возвращении ругала себя за это, но все равно в очередную поездку прихватывала пусть небольшой, но чемодан. И он всегда был битком!
До вокзала ехали долго. Все пробки собрали. Вот и хорошо, из-за этого папа не пошел провожать дочь до места. Она впорхнула в вагон, и поезд вскоре тронулся.
Паша сразу пересел к ней – у него было другое место.
– Мне уже не верится, что ты когда-то представишь меня отцу, – вздохнул он тяжко. – Такой повод был.
– Мы же договорились, сразу после того, как ты защитишь диплом и уволишься из «Догмы».
– Разве это что-то поменяет? В клубе я трудоустроен официально, и при желании твой отец узнает об этом. А еще я… Извини уж, что напоминаю! Но я не помойный кот, Аня! Я из очень хорошей семьи. И сейчас мы едем в гости к моему опекуну-профессору.
– Это прекрасно. Субботины – интеллектуальная элита страны. И ты достойно представишь свой клан. Но не в ближайшее время. – Аня сложила руки в молитвенном жесте. – Пожалуйста, давай не будем сейчас об этом. Я вся в предвкушении нашего совместного отдыха, и так не хочется портить его…
– И что ты сказала отцу? – перебил ее Паша.
– Наврала, что еду с Ташей по работе. Так проще, понимаешь?
Он сокрушенно покачал головой.
О, если бы Паша знал, что отец считает его парнем Таши! Оскорбился бы. Но с этим Ане еще придется разбираться. Ей – не ему. Легко судить остальных, если ты сам ни перед кем не отчитываешься. А если б были живы родители Павла, что тогда? Не факт, что они приняли бы ее, выросшую без матери, слишком привязанную к отцу. Но это еще не все: в быту Аня была совершенно беспомощна. Она не знала, как включается стиральная машина, как варятся макароны, чем чистится сантехника. Про передачу показаний счетчика, коммунальные платежи лучше и не говорить. И какой толк от нее как от жены? Хозяйка никакая, любовница?.. Кто знает! Мать? Хорошо, если она пошла не в Софью, а в Эдуарда…
– Не грусти, малышка, – перешел на ласковый тон Паша. – Я больше не буду портить тебе настроение. В ближайшие дни точно. Я тоже хочу провести их с кайфом.
Аня обняла его, поцеловала. Она обожала своего Павлика. Поэтому так боялась все испортить.
Он был каким-то необыкновенным. Элитарным (тут она не кривила душой). Порядочный, цельный, умный, если не сказать гениальный, работящий, не высокомерный, веселый. Таких уже не осталось! Таша считала его не симпатичным. Называла очкастым торшером. А Ане и внешность его нравилась: высокий рост, немного нескладная фигура, дикие вьющиеся лохмы, которые, если вовремя не стричь, торчали в разные стороны и напоминали лианы.
– Где мы заночуем? – спросила она у Паши.
– У Эрнеста, скорее всего. В моей комнате. Но если что-то пойдет не так, снимем отель.
– Хочу в твоей комнате.
– Там, наверное, пять лет не убирали. С тех пор, как я уехал. – Он в очередной раз зевнул. Теперь забыв прикрыть рот рукой. – Не возражаешь, если я посплю? Всю ночь работал над дипломом…
И тут же засопел.
Аня положила его голову себе на плечо и достала-таки телефон. От отца было три сообщения.
Глава 4
Они явились на званый ужин с десятиминутным опозданием. Так пожелала госпожа Лавинская.
Эрнест Субботин жил в хорошей квартире, просторной, с удачной планировкой. Но пыль в ней лежала если не вековая (дом построили в семидесятых), то десятилетняя. Мебель была из тех же времен. Один из ее предметов хозяин разложил. Это был стол. Эрнест накрыл его белой, но с желтыми пятнами скатертью. Приборов наставил. Тут и богемское стекло, и фарфор немецкий, и серебряные пиалы в восточном стиле. Постарался!
– А где еда? – шепотом спросила у Коки Ариадна. Ничего съестного на столе не было, а в воздухе не витали ароматы.
– Доставка опаздывает, – так же тихо ответили ей. Но не Мария, а молодой человек, выросший за спиной. – Здравствуйте, меня зовут Павел, – представился он. – А вы, как я понимаю, Мария и Ариадна? Очень приятно.
– И нам, – расплылась в улыбке Кока, затем протянула парню руку, чтоб он ее облобызал. Но тот ее лишь пожал. Не были приучены современные ребята к целованию женских кистей.
Паша оказался приятным парнем, но очень молоденьким. Ари приняла бы его за первокурсника. Рядом с ним она сразу почувствовала себя старой. Нет, не нужны ей отношения с юнцом. Разница в два-три года – это еще ничего. Но восемь – явный перебор!
Еще бы убедить в этом госпожу Лавинскую…
К счастью, в этом отпала надобность в следующую же секунду:
– Хочу представить вам мою невесту, Аню, – проговорил Паша и указал на вошедшую в комнату девушку. Она несла в руках поднос с фруктами.
– Невеста? – переспросила Кока. Не пожелала поверить своим ушам.
Он кивнул, и молодые люди обменялись нежными взглядами.
Тут зазвонил домофон.
– Доставка, – обрадовался Паша и побежал открывать. Аня же поставила фрукты на стол и села.
Не хозяюшка, поняла Ари. А когда присмотрелась к ней, то поняла почему. Девушка выросла если не в роскоши, то в достатке. В ее ушах бриллианты, золотые часики, брючный костюм «Шанель», волосы не очень густые, но подстрижены так искусно, что кажется – на голове копна. И цвет такой интересный, в обычном салоне так не покрасят. В двадцать с небольшим на все это самостоятельно не заработаешь. Но даже если умудришься чудом озолотиться, не купишь себе «Шанель» и бриллианты. Не по возрасту! Значит, родители выбирали все. Или давали денег на покупки, а Аня приобретала то, что понравилось бы им. По мнению Ариадны, выглядела девушка скучно. Но чего еще ожидать от человека, обожающего стразы и перья?
А Эрнест был все в той же одежде. Даже носки не поменял. Или у него все одинаковые?
– Машенька, ты что будешь, коньяк или шампанское? – обратился он к Коке. Остальных хозяин дома будто не замечал. – Есть и «Арарат», и «Новый Свет».
– Все еще помнишь мои пристрастия?
– Конечно. – И засуетился, забегал. В итоге притащил и то, и другое.
– Вообще я не пью, но от глотка шампанского не откажусь.
– Мы все не пьем, – подала голос Аня и взяла бутылку, чтобы рассмотреть. – Никогда не видела такого шампанского. «Новый Свет», надо же.
– Деточка, в наши времена такое могли себе позволить только сливки общества, – наставительно проговорила Мария Лавинская. – Партийные шишки, видные ученые, известные артисты…
– Вы артистка? – Кока с достоинством кивнула. – Я могла вас видеть в кино?
– Боюсь, вы сейчас такие не смотрите. Но да. Я не только выступала в театрах оперетты и мюзик-холлах, но и активно снималась в семидесятых-восьмидесятых.
– Машенька – звезда, – горячо воскликнул Эрнест. – Была ею и остается.
– До сих пор снимаетесь? – с искренним интересом спросила Аня.
– Мое время ушло, увы.
– Да вы что! Наоборот, сейчас так мало по-настоящему талантливых возрастных актрис. А вы еще и поете. И красавица какая! Да по вам будут с ума сходить мужчины от сорока до бесконечности, а женщины брать пример…
И госпожа Лавинская поплыла. Еще три минуты назад она смотрела на Аню с легкой неприязнью (увела парня у племянницы, сама того не ведая), а тут просияла.
– Обычно мне завидовали, – хихикнула Мария.
– Коллеги женского пола, естественно. Но зрительницы, я уверена, хотели быть на вас похожими.
– А вы правы, милочка. После премьеры одного из моих фильмов многие подстриглись под Лавинскую.
– А вот и еда прибыла! – послышался бодрый голос Паши. – С пылу с жару. Сейчас выложу из коробок и приду.
Аня не подумала ему помочь, но Ариадна этому не удивилась. Принцессам не положено! От профессора и актрисы тоже толку мало. Они обсуждали кудряшки Марии, которые якобы накрутили все женщины Страны Советов после выхода фильма. Эрнест еще и шампанское откупоривал при этом. В кухню отправилась одна Ари.
– Давай помогу, – предложила она.
– О, это будет чудесно. Тут столько всего, и я не знаю, куда что выложить. – Они заказали и плов, и салаты, и шампиньоны на гриле, и пиццу трех видов. Еще какие-то десерты ягодные.
– На столе куча тарелок.
– Да, но как-то некрасиво нести еду в коробках и пластике. Посуды и в ящике навесном полно.
Ари открыла дверки и достала несколько больших тарелок. Они были плохо промыты, и она принялась оттирать с них застывший жир.
– Ты слышал о моей тетке, Марии Лавинской, до этого? – спросила она у Паши.
– Да. У Эрнеста в комнате стены увешаны плакатами с ее фото. Я спрашивал, кто эта женщина, он отвечал. И все три фильма, в которых твоя тетя снималась, мне показывал. Были еще концертные записи, но я отказывался смотреть их.
– А я даже и не знала, что у Коки есть такой давний друг. Он непризнанный гений, так?
– Не совсем. – Паша взял из ее рук тарелку и стал ее протирать. И делал это споро. Невесте б у него поучиться. – Эрнест сам не хочет признания. В девяностые, когда открылись границы, он мог бы уехать в Америку, например. Его звали. И продолжали это делать еще с десяток лет. Но Эрнест остался не только в России, но и в своем НИИ. До сих пор работает, хоть уже можно на пенсию уйти.
– А ты бы уехал?
– Куда? – Он выложил в блюдо плов.
– В Америку или другую страну… Если б позвали?
– Конечно. А ты нет?
Ариадна покачала головой.
– Почему?
– Где родился, там и пригодился.
– Какие глупости! Мы – дети Земли, а она огромна. Можем найти себя в любом ее уголке…
– Ни разу за границей не был? – сразу поняла Ари, но вопросительную интонацию оставила.
– Пока не довелось. А ты?
– Отдыхала в Черногории и Вьетнаме. Но это не опыт. Жить и работать в другой стране – это иное.
Паша спорить не стал. Хоть и собирался. Глядя на его надутые губки, Ари думала о том, что она никогда себе мужика не найдет. С ними не нужно спорить. Даже если несут ахинею, улыбайся и кивай. А потом, если это твой, попытайся направить его мысли в нужном направлении.
– Меня просто не позовут никогда за рубеж, – примирительно проговорила Ариадна. – Как специалиста. Я банковский служащий с восьмилетним стажем. Меня трудно переучить.
– А если замуж? – сразу расслабился Паша.
– Хоть на край света! – рассмеялась Ари. Весь вечер впереди, надо источать позитив.
Невеста Паши прискакала тут же. Услышала хохот и примчалась. Подхватила два блюда с едой и понесла их в комнату. Молодец, что тут скажешь! За нее все сделали, она только на стол поставила. Заработала плюсики, еще и жениха проверила, не заигрывает ли с новой знакомой.
Ари хмыкнула про себя. К ней ревнуют? Это прекрасно! Значит, еще не все потеряно.
Через пять минут все приступили к ужину. Начали с шампанского – сделали по паре символических глотков. Когда вилки застучали по тарелкам, в дверь позвонили.
– Я открою, – сказал Паша и встал из-за стола.
– Ты кого-то ждешь? – спросила у хозяина Мария. Тот покачал своей кудлатой головой. У Эрнеста имелись залысины, но, если бы он стригся коротко, это не бросалось бы в глаза. Да и выглядел бы он моложе. Лицо почти без морщин, глаза живые и зубы все на месте. Пусть желтоватые, но свои.
– Кто там, Паша? – крикнул Эрнест.
– Гости… К тебе.
И ввел в комнату двоих мужчин. Одному в районе шестидесяти пяти, второму лет тридцать семь. Первый был мал ростом, сух, второй высок и статен. Они были разными, но Ари почему-то сразу поняла: это близкие родственники.
– Гурам? – удивился Эрнест.
– Гурам? – просто поразилась Мария.
– Привет, друзья, – улыбнулся в бороду пожилой. У него были буйные седые кудри, монобровь, огромные уши, гигантский нос. Внешность гротескная, но не отталкивающая. Спутник же его имел пусть крупные, но правильные черты лица, прямые русые волосы, а на бритом подбородке у него была ямочка. – Знакомьтесь с моим сыном Марком.
– Я Паша, внук…
– Александра, брата Эрнеста, – закончил за него Гурам. – Вы похожи.
– Правда?
– Неуловимо, но да.
– Как вы с сыном? – не сдержалась Ари.
– В точку! Мы разные, но одинаковые. – Мужчина, чуть подтянувшись на носках, приобнял Марка за плечи. – И это не объяснишь.
– С каких пор ты не находишь слов, Гурамчик? – промурлыкала Мария. Неужто и этот мужчина был когда-то в плену ее чар?
– Машенька, в твоем присутствии я, как всегда, теряю дар речи, – ответил ей Гурам и, сделав два шага, склонился, чтобы поцеловать руку. – Ты не меняешься, все такая же ослепительная красавица.
– Не знал, что ты в городе, – проговорил Эрнест, встав из-за стола, чтобы подать гостям стулья. – В Москву давно перебрался и застрял там.
– Сегодня приехал.
– И мы, – встрепенулась Аня. – Вы на «Ласточке»?
– Нет, на машине. Домчались за шесть часов. Марк отлично водит. А я так и не получил права.
Гости уселись за стол. Им подали тарелки, благо их было много. Предложили выпить.
– Я буду коньяк, – сказал Гурам. А Марк пожелал компота.
– Извините, у нас только кола, – вздохнула Аня.
– А мы не с пустыми руками. Паша, где там наш пакет?
Тот притащил из прихожей матерчатую сумку, по-современному – шоппер. В ней чего только не было! Кроме компота, какие-то мудреные кавказские закуски, зелень, шашлыки из различного мяса. И бутылочка домашнего вина.
– Родственники прислали, – сообщил Гурам. – Дамы, попробуйте, очень хорошее вино.
– Из Армении? – поинтересовалась Ариадна.
– Из Калифорнии. Там отличный виноград вызревает.
От вина не отказались не только дамы. Паша тоже пожелал продегустировать американо-армянское вино. Не пили только Эрнест и Марк. Последний сидел рядом с Ари. От него дивно пахло. Но не одеколоном или лосьоном после бритья, а детским шампунем. Волосы после него были мягкими и блестели. Ариадна едва сдерживалась, чтобы не провести по ним рукой.
– Марк, а вы чем занимаетесь? – полюбопытствовала Ари. Она так близко придвинулась к сыну Гурама, что нужно было о чем-то спросить.
– У меня небольшой бизнес. Печатаю меню, рекламные буклеты, визитки. В общем, я человек приземленный в отличие от отца.
– А он у вас…?
– Драматург, писатель, поэт. В детстве и юности у него было прозвище Лирик.
Его фразу услышала Кока и воскликнула:
– А у Эрнеста – Химик. – Она отсалютовала тому фужером с красным вином. – У его брата Саши сорвалось с языка, так эти прозвища к ребятам и прилипли.
– Физика, случайно, в вашей компании не было? – спросил Паша.
– Физрук, скорее, – ответила Мария, и ее друзья рассмеялись. – Семен Забродин. Спортивный, активный. Он защищал этих двоих…
– Да, если б не Сема, били бы нас гораздо чаще, – кивнул головой Гурам.
– Ты мне о нем не рассказывал, – заметил его сын.
– Он меня очень обидел когда-то, и я решил о нем забыть.
– Как и все мы, – вздохнула мигом погрустневшая Мария.
– Так он был Физиком или Физруком? – не отставал от стариков Павел. Он почему-то очень разволновался, когда речь зашла о Семене.
– И так, и эдак его называли.
– Это в юности, – поправил его Эрнест. – Но Сеня запретил называть себя Физруком сразу после армии. Ему не нравилось это прозвище.
– Как он сейчас поживает, не знаете?
– Мы лет тридцать не виделись.
– Если не больше. – Гурам налил себе еще коньяка. – Даже не знаю, жив ли он.
– Слышал, что умер, – подал голос Эрнест.
– От кого? – полюбопытствовала Мария. Профессор пожал плечами. – Я всегда знала, что он уйдет первым из нас.
– Почему? Сеня был самым сильным, уверенным, жизнеспособным.
– Только на первый взгляд. Бедовые мужчины долго не живут. Но не будем о грустном.
И она принялась вспоминать какой-то забавный эпизод из их молодости. Делала это Мария блестяще, актриса как-никак, и слушать ее было интересно не только старикам. Молодежь была вся внимание. А невеста Павла так каждое слово и эмоцию ловила. Ариадна же была поглощена Марком. Только за ним и следила. Вот был бы подарок судьбы, окажись он свободным. Но вряд ли! Не может ей так повезти, чтоб жених был ей доставлен высшими силами вот так запросто. Пусть с задержкой, но лично в руки. Ариадна уже в свое женское счастье слабо верила, но когда разрешала себе помечтать, даже в воображении за него ей приходилось бороться. Ехать, например, в глухую деревню или в тюрьму. Сидя на сайте, она знакомилась с разными мужчинами. Но сразу отметала зэков и тех, кто жил в области. Не потому, что недостойны. На общение с ними много времени уйдет, которого нет. Лучше скорее встретиться, чтобы понять, может что-то получиться или нет. Но что, если она не права? И за счастье нужно побороться?
– Ариадна, у меня что-то на лице? – услышала она голос Марка.
– А?
– Вы смотрите как-то странно.
– Да, у вас в уголке рта укроп, – соврала она.
Марк тщательно вытер губы салфеткой.
– Все?
Она кивнула и отвернулась. Стыд-то какой! Пялится на мужика так, что он даже на развеселом рассказе Коки не может сосредоточиться.
Ари решила перенаправить энергию и принялась поедать острые баклажаны в томатной заливке. Чтоб никто не подумал, что она намерена сегодня целоваться.
«А как давно я это делала в последний раз?» – тут же подумала Ари. Стала вспоминать. Оказалось, что в этом году еще ни разу не сливалась с мужчиной губами. Чмокалась только с женщинами и… собаками женского пола. Тетины питомицы зацеловывали Ари при каждой встрече.
– Как считаете, этот вечер воспоминаний сколько продлится? – обратился к ней Марк.
– Обычно тетя ложится в десять. Но сегодня ее бенефис. Так что… – Ари развела руками. Давно она в таком ударе Коку не видела.
– Отец сказал, что мы на часок. Но уже прошло полтора. Я умираю, хочу спать.
– А мне завтра к девяти на работу.
– Тогда давайте в половине десятого начнем всем намекать на то, что пора расходиться?
– Поддерживаю.
– Если что, я вас развезу.
Ари это устроило. И через четверть часа, когда Кока решила попудрить носик в ванной, она нагнала ее и сказала:
– Надо закругляться.
– Детское время еще, – запротестовала Кока.
– Половина десятого. Эрнесту, как и мне, завтра на работу. Гурам и Марк устали с дороги. Пощади ты нас.
– Если тебе скучно, езжай.
– Но я же твой сопровождающий.
– Тебе на работу, я понимаю, – и принялась наводить марафет. Не только пудрить нос, но и брови подрисовывать, губы перекрашивать. Начесывать челку.
– Мне нравится Марк, – шепнула Коке на ухо Ариадна. Не дай бог кто-то, кроме нее, услышит. – И если мы вместе соберемся, он нас отвезет.
– Так бы сразу и сказала. – Она убрала косметику в парчовую сумочку. – Ты не у меня остаешься?
– Нет, я домой.
– Тогда я приглашу в гости Анечку. Она выразила желание посмотреть фото и наряды со съемок.
– Она от тебя без ума! – это была не лесть, а констатация факта.
– Как и многие, – самодовольно хмыкнула Мария. Ей так не хватало внимания поклонников! Из-за его отсутствия она и зачахла. Сегодня же воспряла и ни разу не вспомнила о своем инсульте.
