Ольга Юрьевна Богатикова
Дом на улице Лесной
Дуэт
Из-за стены раздавалось пение. Два мужских голоса нестройно, фальшиво, но очень старательно выводили:
Ой, то не вечер, то не ве-е-чер.
Ой, мне малым мало спало-о-ось.
Мне-е малым мало спало-о-ось,
Ой, да во сне привидело-о-ось…
За окном щербато улыбалась луна. Стоявшие на тумбочке часы показывали второй час ночи. Мы с Петей лежали в кровати с открытыми глазами и молча слушали концерт.
Подобные постановки – то музыкальные, то театральные – разыгрывались за стеной всю последнюю неделю.
Искусство вторглось в нашу спокойную размеренную жизнь в прошлое воскресенье. В тот теплый солнечный день к дому подъехал грузовичок, из которого бодрые дяденьки стали заносить в подъезд сумки и большие тяжелые коробки. Их работой руководила высокая полная женщина лет пятидесяти с громким зычным голосом. Этот голос волшебным образом заполнил собой весь двор и заставил соседей подойти к окнам, дабы выяснить, кто же там так громко орет.
Потом шум начал подниматься выше и выше, и наконец, вместе с сумками и коробками прибыл на наш этаж – в квартиру номер шестьдесят семь.
Когда мы с Белецким выглянули посмотреть, что за суета творится за дверью, громкая женщина едва ли не за руки вытянула нас на площадку и радостно сообщила, что будет жить по соседству.
– Мне эту квартиру племянница сняла, – заявила она. – В моей-то сейчас ремонт. Надо где-то месяц-другой перекантоваться. Обстановка тут, конечно, убогая, зато арендная плата копеечная. Будем с вами дружить. Меня, кстати, зовут Катериной Матвеевной.
Мы с Петей тогда переглянулись и пожелали новой соседке удачи.
– Нужно было рассказать ей, что в шестьдесят седьмой квартире обитает призрак, – сказала я Белецкому, когда женщина отправилась обживать квадратные метры.
– Думаешь, она бы нам поверила? – усмехнулся он. – Ничего, вечером познакомится с ним сама.
– Считаешь, ее он тоже выгонит из дома?
– Не сомневаюсь. Вадим привык жить один и посторонних на своей жилплощади не потерпит. Особенно если это женщина с именем Катерина.
Петя, конечно же, оказался прав. В двенадцатом часу ночи за стеной раздался грохот, звон разбившейся посуды, а затем женский вопль – такой мощный и громкий, что нам стало не по себе. Спустя несколько секунд мы услышали лязг соседского замка, а потом наш звонок взорвался оглушительной трелью.
На пороге ожидаемо обнаружилась Катерина Матвеевна, бледная и испуганная.
– Р-ребята, – заикаясь, сказала она, – в моей квартире живет нечистая сила!
Далее в течение получаса мы отпаивали ее чаем с коньяком и слушали рассказ о взбесившихся стульях, тарелках и кастрюлях, а также о чьем-то тяжелом дыхании и мерзком хихиканье.
– Барабашка чудит, точно вам говорю, – с жаром вещала соседка. – Или полтергейст какой-нибудь. Я-то думала, эти твари заводятся только в старых домах, а они, оказывается, есть повсюду. Теперь понятно, почему эта квартира такая дешевая! А что, ребята, много в ней жильцов-то сменилось?
Мы честно ответили, что квартира пустует много лет, а новые хозяева в ней действительно не задерживаются. На вопрос, не беспокоит ли наглый барабашка нас самих, отрицательно покачали головой, и предложили Катерине Матвеевне провести эту ночь на диване в нашей гостиной.
Соседка ночевать отказалась. Вызвав такси, она уехала к племяннице, пообещав, что просто так это дело не оставит.
На следующее утро Катерина вернулась обратно в компании молодого серьезного священника. Он долго распевал в шестьдесят седьмой квартире какие-то песнопения, читал молитвы и звенел кадилом. Как оказалось, толку от этого было не много – вечером из-за стены снова слышался грохот и крики.
На другой день Катерина привела в гости еще одного мужчину – тощего, в длинном черном плаще и с кучей ожерелий на груди.
Мы с Глафирой Григорьевной увидели их в подъезде и решили, что мужчина – экстрасенс.
– А ведь он даже не волшебник, – сказала я колдунье, когда эти двое скрылись из вида. – Вряд ли он сумеет прогнать привидение.
– Конечно, не сумеет, – подтвердила старшая по дому. – Упокоить Вадима может только некромаг. Этот, в черном плаще, – мошенник. Попрыгает по комнатам, руками поразмахивает, деньги с Катерины возьмет и уйдет, а Вадька продолжит посуду бить и мебель ломать.
Экстрасенсы приходили к соседке три дня подряд. Они били в бубны, трубили в огромный рог, окуривали помещение какой-то вонючей дрянью, а последняя из них – высокомерная дама лет шестидесяти, увешанная с ног до головы золотыми украшениями, устроила пожар. Сказав соседке, что нечистая сила боится огня, она расставила по квартире зажжённые свечи. От одной из них занялась штора, от другой – обивка кресла, от третьей вспыхнул ковер.
Огонь заливали всем миром – на запах гари в шестьдесят седьмую квартиру прибежали Аристарх Семенович, Глафира Григорьевна, Олеся, я и Арина с Мариной, которые все и потушили до приезда пожарных.
После этого домовой лично отправился на шестой этаж к Виталию Мастрикину – единственному некромагу, проживавшему в нашем доме. Обратно вернулся хмурый и насупленный.
– Я его попросил Вадю или упокоить, или, хотя бы, провести с ним разъяснительную беседу, – сказал нам Аристарх Семенович. – В самом деле, разве можно так жить? Мало того, что он народ пугает, так нам из-за него чуть дом не спалили. А ну как огонь перекинулся бы на соседние квартиры?.. Страшно подумать!
– Что сказал некромаг? – поинтересовалась я.
– Сказал, призрак не виноват, что его квартирантка зовет в дом неадекватных аферисток. Безобразничает он один час в сутки, а провести с ним переговоры мы способны и сами.
– Проведешь с ним переговоры ага, – фыркнула Олеся. – Вадим же общается письмами. Если мы ему записку в почтовый ящик бросим, квартирантка ее непременно найдет. Как мы ей потом эту находку объясним?
– Объяснить можно что угодно, – сказала Глафира Григорьевна. – Другое дело, что толку от этого будет мало. Пошлет нас Вадя пешим маршрутом, и все. Ему жильцы не нужны. Тем более женщины, тем более Катерины.
– Задержался он на этом свете, ой, как задержался, – покачал головой Аристарх Семенович. – Пора и честь знать. Виталька ж, формалист проклятый, работать без распоряжения своей конторы не станет. Надо туда коллективную просьбу писать, ребята.
– В нашем городе есть контора, в которую можно пожаловаться на привидение? – удивилась я.
– Конечно, есть, – кивнула Глафира. – А как же, Алисушка? Проблема в том, что она у нас всего одна. Заявку-то мы подадим, однако исполнения придется полгода ждать, а то и больше. Да еще по кабинетам бегать, печати собирать. Упокоение нежити – это вам не шутка.
– Ужас, – покачала головой я. – Везде бюрократия.
– Так и есть, – кивнула колдунья. – Поэтому мы пойдем другим путем. Позвоним одному человечку и попросим этот процесс немного ускорить.
Мы с русалками переглянулись.
– Это кому же вы собрались звонить, баба Глаша? – хитро сверкнув глазами, поинтересовалась Марина.
Та махнула рукой и пошла к лифту, одновременно доставая из кармана мобильный телефон.
– Привет, костлявый, – донесся до нас ее голос. – Как ты там, все народ обираешь? Дело у меня к тебе есть. Важное и срочное, да. Поэтому отложи в сторону бумаги, и позвони своему другу-некромагу…
Мы с близняшками еще раз переглянулись и обменялись понимающими улыбками.
Звонок Глафиры Григорьевны действие и правда возымел: на следующий вечер на наш этаж поднялся господин Мастрикин. Как по мне, в этом уже не было никакого смысла. Катерина Матвеевна, не выдержав нападок призрака, собрала остатки вещей и съехала, а потому в квартире номер шестьдесят семь снова было тихо и спокойно.
Знакомства с некромагом я не водила. При встрече мы вежливо друг другу кивали, ни разу не перекинувшись ни единым словом.
Внешность у мага смерти была прямо противоречащая его специализации: светлые волнистые волосы, большие глаза небесно-голубого цвета с пушистыми русыми ресницами, узкий аккуратный нос и широкий волевой подбородок. На вид ему можно было дать лет сорок, хотя, по словам Петра, Виталий был гораздо моложе. Про Мастрикина говорили, что он несколько раз был женат, однако теперь жил один, проводя большую часть времени на работе.
Встретившись на площадке, мы снова раскланялись и разошлись – я отправилась домой, а он – в гости к Вадиму.
Как работает некромаг, я представляла слабо, поэтому очень удивилась, когда из соседней квартиры неожиданно донеслось пение – громкое, фальшивое и на два голоса. Петю сие обстоятельство тоже позабавило.
– Мне кажется или Виталик пьян? – спросил он, прислушавшись.
– Вполне возможно, – кивнула я. – Так душевно орать песни можно только под рюмку беленькой. Мне интереснее другое. Сейчас девять часов вечера, Вадим же «оживает» в одиннадцать. Как он может ему подпевать?
Белецкий махнул рукой.
– Элементарно. Некромаг способен разбудить нежить в любое время суток.
– В шестьдесят седьмой квартире он находится уже часа три. Неужели на упокоение духа нужно столько времени?
– Подозреваю, что конкретно сейчас Мастрикин не работает, а развлекается. Если бы он упокаивал призрака, они бы там хором не пели.
Концерт продолжался до половины первого ночи. Репертуар исполнителей оказался широчайшим – от народных песен, до русского рока и блатного шансона. Временами певцы брали паузу, однако потом вновь начинали вводить рулады. Спать под их вопли было невозможно.
Несколько раз Белецкий порывался постучать к ним в дверь, но я упрашивала его повременить.
Когда пение прекратилось, мы уснули уверенными, что дух призрачного соседа, наконец, отправился на небеса. И очень удивились, когда на следующий вечер у концерта случилось продолжение.
И вот теперь мы лежали в постели, рассматривали потолок и искренне сопереживали герою народной песни, которому, как и нам, не удавалось нормально выспаться. Я, по крайней мере, сопереживала точно.
– Ну, все, мне это надоело.
Белецкий встал с кровати, сунул ноги в домашние тапки и направился к выходу из спальни.
– Куда ты, Петя?
– К соседям. Похлопаю в ладоши и попрошу автограф.
Я тоже вылезла из-под одеяла и потопала за ним. Белецкий бросил на меня вопросительный взгляд.
– Не надо на меня так смотреть, – улыбнулась я. – Я, может, тоже хочу им поаплодировать.
Дверь в шестьдесят седьмую квартиру оказалась не заперта. Внутри царил полумрак и страшный беспорядок. Возможно, в другой обстановке это выглядело бы зловеще, однако вкупе с протяжными песнями и терпким запахом спиртного создавало впечатление, что здесь находится притон анонимных алкоголиков.
Виталий обнаружился в кухне. Он сидел за столом, а перед ним стояла переполненная пепельница, пустая бутылка из-под водки и тарелка с одиноким куском вареной колбасы.
Напротив некромага висело облачко, едва заметное в тусклом свете лампочки-слепушки, своей формой напоминающее человеческий силуэт.
Увидев нас, Вадим и Виталий петь перестали.
– У вас совесть есть? – грозно вопросил Белецкий, окинув раздраженным взглядом их странную компанию. – Вы время видели?
Некромаг хлопнул ресницами и потянулся к мобильному телефону.
– О! – сказал он, увидев написанные на нем цифры. – О!
– Вы нам вторую ночь спать не даете, – заметила я. – Нельзя ли общаться немного тише?
– Вадя, друг, – обратился Мастрикин к призраку, – я слышу в голосе этой барышни осуждение.
От духа повеяло холодом. Он явно осуждал меня в ответ.
– Барышня не знает, что у нас тут не просто пьянка, – продолжал маг, – а церемония прощания лучших друзей.
– Пьешь ты один, – заметил Белецкий. – И закусываешь тоже. А шума от вас, как от толпы алкашей.
Мастрикин поморщился и сунул в рот последний кусок колбасы.
– Давно ли вы стали лучшими друзьями, Виталя? – продолжал Петя. – Вчера вечером или сегодня ночью?
Некромаг поднял на Белецкого глаза. Их взгляд был абсолютно трезв.
– Мы дружим с детского сада, Петя, – негромко сказал он. – Много лет жили по соседству, учились в одном классе. Его двоюродная сестра была моей первой женой. Ты не понимаешь… Меня шесть лет грело чувство, что Вадим, хоть и умер, но все равно рядом, и я в любой момент могу его навестить.
Петр покачал головой.
– Не малодушничай, Мастрикин. Себе бы ты хотел такое посмертие? Чтобы бродить по дому и пугать живых людей?
Виталий криво усмехнулся.
– Дай нам нормально попрощаться, Петя. Мы не будем шуметь, обещаю.
Они и правда больше не шумели. Когда мы вернулись домой, из соседской квартиры больше не доносилось ни звука.
– Выходит, Виталий нарочно отказывался изгонять Вадима? – тихонько спросила я у Белецкого. – Придумывал отмазки с бумагами и печатями, чтобы продолжать с ним общаться?
– Выходит, что так. Забавно. Я понятия не имел, что они дружили.
– Не удивительно. Что мы вообще знаем о своих соседях? Только имена и профессию. И то не всегда. Но знаешь, если бы моя лучшая подруга после смерти превратилась в привидение, я бы сделала все возможное, чтобы отправить ее дух на небеса. Быть привидением – та еще мука. Вроде бы умер, а вроде бы и нет. Вроде живешь, но жизнь и живых при этом люто ненавидишь. Зачем это все, Петя?
Белецкий вздохнул и мягко поцеловал меня в губы.
Утром я проснулась в предрассветных сумерках. Заваривая кофе, посмотрела в окно и вдруг увидела Виталия Мастрикина. Господин некромаг, сгорбившись, сидел в скверике на скамейке и молча смотрел на светлеющее небо.
Пророчество
Сибилла Генриховна сидела на скамейке возле старых облезлых качелей и задумчиво рассматривала окна первого этажа. Это было немного странно. Обычно всезнающая соседка старалась во дворе не задерживаться – проходила его быстрым шагом, дабы, не дай Бог, не встретиться с кем-нибудь взглядом.
Сегодня ее космические глаза скрывали большие очки-хамелеоны, вроде тех, что носил Аркадий Петрович с седьмого этажа, а сама она казалась расслабленной и умиротворенной.
– Здравствуй, Алиса, – сказала мне соседка, когда я проходила мимо. – С работы идешь?
– Добрый вечер, – улыбнулась я. – Да, с работы.
Сегодня мне пришлось провести в офисе целый день: мы с коллегами представляли начальству персонажей и декорации очередной компьютерной игры, а потом долго обсуждали правки и новые пожелания. Теперь же я торопилась домой – из медценра вот-вот должен был вернуться Петя, и мне хотелось испечь к его приходу домашнюю пиццу.
– Ты напрасно спешишь, – заметила Сибилла Генриховна. – Петр Егорович уже полчаса как дома.
– Дома? – удивилась я. – Так рано?
– Да. И не один, а с гостем. Кормить их не нужно, они отлично перекусили супом и овощным рагу, которое ты приготовила вчера вечером.
Она улыбнулась. А я вдруг вспомнила, как в прошлом году Алина объясняла мне, почему она не любит оракулов.
– Посиди со мной немного, – предложила Сибилла Генриховна. – Подниматься к Белецкому сейчас не стоит. Ему нужно выслушать своего визитера и забрать у него то, что он принес. Думаю, десяти минут для этого будет достаточно.
Я подняла голову и посмотрела на двенадцатый этаж. В окне шестьдесят восьмой квартиры мелькнул чей-то силуэт.
Сибилла немного подвинулась, и я опустилась на скамейку рядом с ней.
– Как ваши дела? – спросила я, чтобы завести разговор. Сидеть молча мне показалось неловким. – Что нового?
– Что у меня может быть нового? – махнула рукой соседка. – Цифры, отчеты, бесконечное море бумаг. Крепкий островок рутины в бушующем океане чужих страстей и эмоций.
– У нас сейчас тоже все тихо и спокойно.
– Это временно, – на лице Сибиллы появилась кривая усмешка. – Скоро нам всем придется взбодриться, Алиса.
– В каком смысле?
– Жгучие семена уже упали в землю, – тихо сказала соседка, глядя куда-то в сторону. – Горячие корни потекли по старой тропе. В начале месяца гроз жар вырвется из-под земли, и свирепый огонь обретет свою силу. Если, конечно, ему не помешает маленький огонек.
Она повернула ко мне голову, и мое сердце пропустило удар. Волшебные глаза оракула по-прежнему были не видны, однако, ощущение, что этой женщине ведомы все тайны вселенной, захлестнуло меня так же, как и при нашей первой встрече.
– Что вы имеете в виду? – дрогнувшим голосом спросила я у нее.
– Потом узнаешь сама, – она дернула плечом и снова перевела взгляд на соседские окна. – Тебе пора идти, Алиса. Гость господина Белецкого скоро уйдет. Будет обидно, если вы разминетесь.
Я без возражений поднялась на ноги и, пожелав соседке хорошего вечера, поспешила к подъезду.
Русалка права, общаться с оракулами решительно невозможно. Жгучие семена, горячие корни… Что, скажите на милость, она имела в виду? Наверняка что-то плохое, о хорошем провидцы обычно не предупреждают. Не удивлюсь, если Сибилла нарочно поджидала меня во дворе, чтобы рассказать свое пророчество. Пока соседка сидела на лавке, мимо нее кто только не прошел: и Гена, и Аристарх Семенович, и Дима Сорокин. Но разговор она завела именно со мной.
Выходит, неприятность, которая может случиться с нашей многоэтажкой, коснется и меня тоже.
Прелестно. Просто замечательно.
Петя действительно был дома. Когда я подошла к шестьдесят восьмой квартире, ее дверь оказалась не заперта. В прихожую я вошла, нарочно громко цокая каблуками, а потом звонко щелкнула дверным замком.
Из кухни на звук тут же вынырнул Белецкий.
– Привет, – улыбнулся он, нежно чмокнув меня в нос. – Проходи скорее, у нас гость.
Визитер оказался приятным мужчиной, подозрительно похожим на самого Петю. У него были светлые волосы, чуть тронутые сединой, высокий лоб, небольшая аккуратная бородка и красивые карие глаза. На вид я дала бы этому мужчине лет пятьдесят, хотя факту ему было гораздо больше – об этом говорил его мудрый усталый взгляд. Мне почему-то подумалось, что, если нарядить этого господина в белый медицинский халат, из него получился бы классический доктор, вроде тех, что рисуют на картинках в книгах.
А еще мужчина был чародеем – от него шел мощный магический флер, и я ощущала его всей своей кожей.
– Алиса, познакомься, – Петя приобнял меня за плечи, – мой дед Дмитрий Иванович Белецкий. Дедушка, это Алиса.
– Приятно познакомиться, барышня.
Старший Белецкий подошел к нам ближе, и, когда я протянула ему руку, галантно поцеловал мои пальцы.
– Мне тоже очень приятно, – улыбнулась я.
– Петя много о вас рассказывал, – заметил Дмитрий Иванович. – Он говорил, что вы – чудо. И знаете, я, пожалуй, с ним соглашусь.
Он говорил, улыбаясь, и при этом так пристально на меня смотрел, что под его взглядом я ощущала себя, как под лучами рентгеновского аппарата. Словно в течение нескольких секунд меня просканировали с ног до головы на все возможные болезни.
– У вас замечательные глаза, Алиса, – продолжал старик. – Я вижу такую прелесть второй раз в своей жизни, а пожил и повидал я немало, можете мне поверить. Петя, – обратился он к Белецкому, – почему барышня до сих пор носит очки? Тебе, что же, лень излечить ее от близорукости?
– Я над этим работаю, – мягко ответил Петр.
– Дмитрий Иванович, – подала голос я. – Петя чем-нибудь вас угощал?
– Конечно, угощал, – кивнул тот. – Я сыт, да к тому же выпил две чашки чаю. А потому не буду больше отнимать ваше время. Я забежал сюда на минутку, и теперь мне пора идти.
– Уже? – удивилась я. – Так быстро?
– Мы еще увидимся, Алиса, – хитро подмигнул старший Белецкий, – и с Петей, и с вами.
В прихожей, надев обувь и пальто, Дмитрий Иванович снова поцеловал мою руку, похлопал внука по плечу и, что-то шепнув ему на ухо, удалился.
– Петя, – медленно произнесла я, когда за ним закрылась дверь, – правильно ли я понимаю: наше скромное жилище посетил глава клана потомственных целителей?
– Правильно, – важно кивнул Петр.
– Прямо так, запросто?
– Ну да. Мой дед – человек скромный и простой. Пафос своих сыновей и внуков он не разделяет. Я уже говорил тебе, что он – единственный Белецкий, с которым я поддерживаю отношения.
– И как часто вы общаетесь?
– По телефону – каждую неделю. Я звоню ему с работы по четвергам. А вот личные встречи у нас бывают редко – примерно раз в полгода. Что поделать, мы люди занятые. Обычно наши встречи проходят в каком-нибудь ресторанчике, но сегодня дед решил заехать ко мне домой.
– Почему?
– Ему надо было передать мне кое-что важное.
– О! И что же?
– Во-первых, приглашение на празднование годовщины их с бабушкой свадьбы. На этом мероприятии ежегодно собирается вся наша родня.
– Ты пойдешь?
– Нет. Я в принципе не посещаю семейные сходки. Этот праздник исключением не был и не будет.
– Понятно. А что во-вторых?
– А во-вторых, дед привез мне это.
Петя запустил руку в карман брюк и вынул небольшую бархатную коробочку. Я подняла ее крышку и увидела тонкое витое кольцо. Оно было сделано из белого золота, а к его ободку крепился маленький прозрачный камень. Кажется, это был бриллиант.
– Это один из артефактов рода Белецких, – сказал Петр. – Вроде перстня, что украшает твой пальчик, Алиса. Только эти украшения сильнее и дороже. Их хранят в специальном сейфе, а глава рода выдает их своим отпрыскам только в особых случаях. Красивое колечко, правда?
Мне стало тяжело дышать.
– Петя, – медленно произнесла я. – Это кольцо… Оно обручальное, да?
Белецкий улыбнулся, а потом осторожно взял меня за руку.
– Алиса, – негромко сказал он, – ты выйдешь за меня замуж?
У меня внутри что-то перевернулось. Дыхание снова стало рваным, а в животе затрепетали крылья миллионов волшебных бабочек.
Я сжала его пальцы и прижала их к своей груди.
– Выйду, Петя. Конечно, выйду.
Белецкий глубоко вздохнул, а потом крепко прижал меня к себе.
