Ольга Юрьевна Богатикова
На Калиновом мосту над рекой Смородинкой
Пролог
Отгулы – это зло. Отпуск – зло. Выходные – зло. Сплошная гадость и мерзость. Особенно, когда возвращаешься на работу, и выясняется, что эксперимент, который ты должна была провести самостоятельно, в твое отсутствие передали кому-то другому. И этот кто-то его запорол.
– Василиса!
Я же просила!.. Просила не трогать мои пробирки, мои записи и вообще не заходить в мой кабинет! И что в итоге?
– Василиса!
Месяц кропотливой работы – насмарку. И настроение тоже
– Василиса, ты меня слышишь?
Теперь придется все переделывать. Интересно, эти горе-экспериментаторы хотя бы записали результаты своего труда?
– Василиса, оглохла, что ли?
– Петя, отстань. Я работаю.
– Там к тебе муж пришел.
О, записали! И даже скинули отчет. Ну, посмотрим-посмотрим…
– Петя, я работаю. Не отвлекай меня.
– Я говорю – к тебе муж пришел.
– Какой еще муж?.. Да где же этот…
– Как какой муж? Кащей Бессмертный.
Я вздрогнула и, оторвав взгляд от монитора, медленно обернулась. Петька стоял у двери и улыбался во весь рот. Однако, увидев ледяной мой взгляд, улыбаться перестал и напрягся.
– Какой еще Кащей, Петенька? – холодно поинтересовалась я.
Парень смутился.
– Ну… Заказчик пришел. У него фамилия – Бессмертный. А ты – Кащеева, вот я и… Короче, тебя шеф зовет в конференц-зал. Прямо сейчас.
Мой взгляд немного потеплел.
– Зачем?
– Ну как же! Приехал заказчик говорю. Тот, который самый выгодный, которым шеф все мозги прополоскал. Посмотрел вчера образцы, а все равно не верит, что мазь не пустышка. Они сейчас в конференц-зале, и Бессмертный этот требует главного разработчика. Вот я за тобой и пришел.
– Петя, о какой мази речь?
– Василиса, ты чего? Да о радикулитной, что ты полгода назад разработала.
– Вы бы еще динозавров вспомнили! – я фыркнула и повернулась к экрану. – У меня здесь глазные капли медным тазом накрываются, а ты о мази. Я сделала, а вы продавайте. Работы – громадье.
– Василиса! Ты не пойдешь, что ли? Царев же просил прийти. И Владислав Лаврович этот тоже.
Я вздрогнула снова. Повернулась. Встала.
– Пойдем.
***
Медленно приоткрыла дверь и заглянула в конференц-зал. Шеф – Иван Александрович Царев что-то оживленно объяснял светловолосому мужчине в темно-сером костюме. Тот смотрел на шефа скептически, но слушал внимательно. Мое сердце пропустило удар.
Влад…
Я почувствовала, как кровь отливает от лица.
Выглядит в целом неплохо, но похудел и даже как-то осунулся. И немного постарел.
Принесла ведь нелегкая!
– Ты так и будешь тут стоять? – прошипел Петька. – Может, зайдем уже?
Я распахнула дверь и вошла. Царев прервал свою речь, улыбнулся. Заказчик же вдруг побледнел до синевы, а его голубые глаза округлились. На мгновенье мне стало страшно. Неужели узнал? Нет. Его лицу вернулся румянец, взгляд из удивленного превратился в вежливо-прохладный.
Ну да, Владислав Бессмертный, вы обознались – приняли незнакомую девушку за знакомую. С кем не бывает, особенно если есть определенное сходство… Прав был Валериэль – «шкурка» действует безотказно.
– Владислав Лаврович, позвольте представить вам Василису Еремеевну Кащееву – ведущего разработчика нашей компании, – улыбнулся наш шеф, Влад же при моем имени удивленно приподнял брови. – Василиса с удовольствием ответит на все ваши вопросы и развеет сомнения по поводу нашей мази.
– Добрый день, – вежливо сказала я.
– Приятно познакомиться с гением фармацевтики, – улыбнулся Бессмертный.
– Смею вас уверить, что Василиса – действительно гений, – продолжал Царев. – На ее счету несколько успешных разработок. Лекарства, созданные по ее проектам, пользуются бешеной популярностью не только в нашей стране, но и в некоторых государствах Европы. А эта мазь станет открытием в медицине, поверьте!
Влад молчал и внимательно смотрел на меня. Это плохо. Точно захочет познакомиться поближе. Хотя, может, обойдется? Ну, подумаешь – похожа. Многие люди бывают похожи друг на друга. Мама всегда говорила: хочешь что-то спрятать – положи на видное место и веди себя, как ни в чем не бывало. Вот я и веду. Внешность менять не стала и иллюзию накладывать тоже, кому надо тот все равно увидит и во всем разберется. А вот благодаря «шкурке», которую мы с Валериэлем сотворили, отличить меня от обычного человека невозможно. Если бы еще можно было имя изменить, вообще было бы здорово. Но тут – увы.
– У вас есть ко мне вопросы? – спросила я.
– Великое множество, – ровным голосом ответил Влад. – Но задавать их здесь не имеет смысла. Иван Александрович, – обратился он к Цареву, – где нужно подписать? Наша компания берется за изготовление вашей мази.
Шеф заметно повеселел и начал что-то говорить.
– Я могу идти?
– Конечно, Василиса. Спасибо. Работайте.
Закрывая за собой дверь, я спиной чувствовала его взгляд. Видимо, еще придется пообщаться.
***
– Слушай, этот Бессмертный так на тебя пялился! – Петька удобно уселся на подоконнике и с удовольствием прихлебывал кофе. – Хотя, о чем это я! На тебя всегда все пялятся, ты ж у нас Василиса Прекрасная.
– Не прекрасная, Петь. Премудрая.
– Без разницы.
– И вовсе нет.
– Слушай, ты ведь ему ничего не сказала, просто поздоровалась! А он – р-раз! И подписал контракт. А ведь не хотел, всем понятно было. Как это ты так на людей влияешь?
– Понятия не имею. Ты мне дашь сегодня поработать?
– Ты на него тоже странно смотрела. Вы с ним знакомы?
– Знакомы.
– О! Я так и подумал. И близко знакомы?
– Как тебе сказать, – я отвернулась от монитора и грустно посмотрела на Петьку. – Ты, милый друг, иногда бываешь удивительно прозорлив. Влад когда-то был моим мужем. Очень давно – когда мой мир был другим.
Часть 1
Еремеевны. Пять лет назад
Глава 1
Это лесное озеро я обнаружила случайно. Собирала цветки гориславки и неожиданно вышла на его берег.
Оно было прекрасно – небольшое, чуть вытянутое, с чистой прозрачной водой. Со стороны – точь-в-точь зеркало в зеленой раме травы и кустов. А еще оно так и манило – окунись, Василисушка, охладись после летней жары. Я и окунулась. Вода оказалось – парное молоко.
С тех пор купалась я там с завидной регулярностью – то есть каждый раз, когда выбиралась в лес за травами. Однажды даже привела с собой сестру. Елене озеро понравилось, а вот дорога к нему – нет. Потому как не было там никакой дороги. У меня это обстоятельство обычно проблем не вызывало – обернувшись уткой можно преодолеть любые буераки, а ей пришлось через кусты и бурелом продираться. Магией она не владеет, а потому вынуждена повсюду ходить на своих двоих. Я, конечно, в тот раз через бурелом продиралась вместе с ней – в знак сестринской солидарности, и приятного в этом оказалось мало.
Так вот, про озеро. Находилось оно как раз за границей нашего Лихолесья, аккурат на землях царя Борислава. И нормальной дороги к нему не было.
Вообще, наша мать считает, что колдовать за пределами Лихолесья опасно. При этом толком не объясняет почему. Дескать, нас могут заметить те, от кого нужно держаться подальше. Интересно, кто? С драками и ундами мы в хороших отношениях, а людям, при желании, можно отвести глаза. Но мать всегда была категорична: выходишь за границу, принимай облик селянки или горожанки.
Мы, как послушные дочери, всегда сие правило соблюдали. Сестре это ничего не стоило, а вот меня напрягало. Магия из меня во все стороны льется, и сдерживать ее бывает непросто. Мать говорит, что мой потенциал растет день ото дня и конца-края ему не видно. И добавляет: настоящая берендейка, таких больше нет.
И ведь не поспоришь, из всего нашего племени берендеев только мы и остались: Елена, я и наша матушка Варвара.
Несколько раз я приходила к своей любимой купальнице пешком, то есть честно пересекала границу как простая человеческая девушка. Но потраченного времени было очень жаль – долго идти-то. Да и ноги сбивала так, что никакого купания уже не хотелось. Рассудив, что по воздуху добраться до озера можно быстрее, в этот день на его берег я отправилась серенькой кряквой.
Летний полдень, жара, голубое небо, облака, отражающиеся в озерной воде – благодать.
Я опустилась на землю под деревом, которое росло у самой воды. Перекинувшись, живо скинула сарафан и в одной сорочке окунулась в озеро.
По телу тут же разлилось сладкое блаженство. Я не спеша поплыла вдоль берега, размышляя о том, что купаться в сорочке все же неудобно. Хорошо бы, конечно, в следующий раз прилететь сюда в купальнике. Но боязно. Вдруг сюда случайно забредет кто-нибудь из местных селян, и увидит меня, прикрытую тремя кусочками ткани? В итоге мы получим культурный шок, скандал и нагоняй от Варвары: этой реальности принято носить целомудренные наряды, скрывающие все достоинства и недостатки фигуры.
Я, как дочь хранительницы Калинова моста, за двадцать лет своей жизни насмотрелась на разную моду – в каждой реальности она своя, а повидали мы с сестрой их немало. В некоторые мать водила нас на экскурсию, в некоторые – преподаватели из университета стихийной магии на практику. Собственно, в университете училась я – на факультете стихии земли. А Елена – в Школе ведовства. Окончила она ее, кстати, с отличием. Мне же до конца учебы оставался еще один год.
Мама могла бы дать нам домашнее образование, однако справедливо рассудила, что дочкам нужно общаться со сверстниками, знакомиться с полезными людьми, и набираться жизненного опыта. И мой университет, и Школа сестры располагались в Элории – одной из параллельных реальностей. Мама шутила, что приличное образование девушка из нашего захолустья может получить, только если попадет в другой мир. Впрочем, смешного здесь было мало – магических университетов в нашей Соларе действительно не было, потому как после последней магической войны волшебников осталось немного.
Над моей головой пролетела стрекоза.
Я доплыла до середины озера и твердо решила, что в следующий раз все-таки наплюю на культурные различия и надену купальник.
Неожиданно откуда-то сверху повеяло холодом, а спину обжег чей-то взгляд.
Обернулась и чуть не ушла под воду с головой – на противоположном, людском берегу стоял незнакомый светловолосый мужчина и внимательно меня разглядывал. Расстояние между нами было приличным – больше десяти метров точно, но я отчетливо ощутила – колдун. Причем, не простой деревенский знахарь, а сильный настоящий чародей. Сила, исходящая от него, как холодный зимний ветер, ударила мне в лицо. От этого порыва я чуть не задохнулась и мгновенно замерзла.
Доля секунды – и руки мои превратились в крылья, а я сама серой дикой уткой сорвалась с поверхности озера и, что было сил, рванула в сторону дома.
***
До терема я долетела быстро. Когда среди деревьев показался резной конек его деревянной крыши, запоздало сообразила, что сарафан так и остался на берегу озера, и, обернувшись, я останусь в мокрой (теперь уже от пота) сорочке. Пришлось посылать ментальный сигнал сестре, чтобы она открыла в моей горнице окно. В нашем дворе всегда толпится много народу – домовые, дедушка леший может в гости заглянуть, Котофей Котофеевич опять же, или драк дядя Гриша, например, на плюшки с липовым чаем залетит. Не хотелось бы перед ними появиться в таком неподобающем виде.
Едва я влетела в распахнутое окно с заботливо отдернутыми в стороны занавесками, как тут же оказалась в объятиях сестры. Мы с Еленой двойняшки, но настолько разные, что, если нас поставить рядом, никто не догадается что мы сестры. Она – белокурый голубоглазый ангел с нежным голосом, гибким станом и мягким отзывчивым сердцем. За свою жизнь я не встречала никого прекраснее и добрее, чем моя сестрица. Не девушка – воздушная мечта.
Я же совсем другая. Темноволосая зеленоглазая ведьма. Нет, уродливой я себя никогда не считала. Отражение в зеркале меня всегда радовало, но до сказочной красоты сестры было далеко. Да и характер у меня гораздо жестче: мир я, конечно, люблю, но не весь и не всегда, в отличие от моей двойняшки.
– Васька! – воскликнула Елена, едва я обернулась в человека. – Ты почему голая? Где сарафан?
– На берегу остался, – ответила я, кидаясь к сундуку с нарядами. – Улетала в спешке, одеться забыла.
Вытащила еще один сарафан и стянула сорочку. Она была мокрая, хоть выжимай. Слетала искупаться, ага. Теперь нужно обмываться заново.
– Вась, а почему ты такая бледная? – спросила сестра. – Случилось что?
Я плеснула на полотенце воды из кувшина с водой и начала живо обтирать потное тело.
– Ну как тебе сказать. За мной, пока я купалась, наблюдал незнакомый колдун.
– Ого! А поподробнее? – заинтересовалась сестра.
– Какие подробности? – я оделась, уселась на кровать и начала переплетать растрепавшуюся косу. – Плавала, думала о разном. Вдруг смотрю – мужик незнакомый на берегу стоит и меня разглядывает. Неприятно так смотрит, внимательно. Только я к нему повернулась, меня таким холодом накрыло, что я испугалась, обернулась и улетела.
– Прямо перед ним обернулась? – разволновалась Елена. – Матери не рассказывай!
– Придется рассказать, – вздохнула я. – Колдун этот странный был. Очень сильный. Явно не человеческий ведун. И не драк, и не унд – ни вода, ни тем более огонь, не дадут такого мороза.
– А как он выглядел?
– Честно говоря, я его особо не разглядывала. Высокий, светловолосый, светлее, чем ты. Молодой, наверное. Взгляд у него колючий-колючий, холодный-холодный, и аура перед глазами аж полыхнула чем-то сине-голубым. Никогда такого не видела. Я пока домой летела, думала, кем он может быть? Неужели кащ? Но ведь кащи живут далеко. Что ему тут делать?
– Может иномирянин? Вдруг стихийные порталы снова начали открываться?
Я покачала головой.
– Этого точно не может быть. Калинов мост надежно их перекрывает. На Земле таких магов, которые были бы способны их открыть, нет, а из других, более дальних миров, без маминого ведома никто к нам не прорвется. Граница на замке.
Елена пожала плечами.
– Тогда действительно стоит рассказать матери. Хотя браниться она будет страшно…
– А я-то трусиха, – снова вздохнула я. – Надо было не домой лететь, а за деревьями притаиться и разглядеть этого колдуна получше.
– Или познакомиться, – предположила сестра.
– Вот уж нет, – усмехнулась я. – Я с неприличными мужчинами не знакомлюсь. Приличные на купающихся девушек должны смотреть с теплотой и восхищением, а не так, будто заморозить хотят. Правда, Лен, на меня даже профессор Саусен на экзамене смотрел теплее, а ведь он меня терпеть не может.
Елена закатила глаза и хотела что-то ответить, но дверь горницы вдруг отворилась и из-за нее показалась лохматая голова дедушки Касьяна – нашего домового.
– Егозульки, айда вниз, вас маманя зовет, – сообщил дедушка Касьян.
– Деда, ты когда стучать научишься?! – возмутилась я. – Я тут, между прочим, пару минут назад почти голая была.
– И чаво? – удивился домовой. – Думаешь, у тя под сарафаном чтой-то чего я не видал ни разу?
– Да ведь ты же мужчина, деда!
– И чегось? Я може и мущина, а вот вы обе – дети малые. Ты, Ленка, не пыхти, и ты, Васька, тоже. Я жешь вас энтими вот руками по ночам качал, когда вы Варьюшку выматывали. Эх, – ностальгически вздохнул домовой. – Наденешь, бывало, еённую сорочку, молоком пропахшую, возьмешь тебя иль тебя на руки и ходишь, да качаешь. А вы-то орете, сердешные…
– Деда, так нас мама звала? – прервала поток его воспоминаний Елена.
И правильно, потому как дальше по сценарию у деда Касьяна шло длинное рассуждение, что детей без мужа воспитывать очень тяжело, и что муж обязательно нужен, даже если ты – ведунья, магичка или просто серьезная самостоятельная женщина.
– Ага, звала, – спохватился домовой. – Давайте, егозульки, поспешайте. Маманя ж ждеть.
***
Мама изволила нас ожидать в своем кабинете – так мы с сестрой называли маленькую комнату с тремя резными креслами и прямым порталом до Калинова моста.
Варвара сидела в одном из кресел и задумчиво постукивала по подлокотнику пальцами.
– Мама, что случилось? – спросила Елена, когда мы уселись рядом с ней.
– Хотела с вами пошептаться, девочки.
О… Если мать говорит «давайте пошепчемся», значит у нас неприятности, да такие, что, как любит выражаться дед Касьян, пора ховаться.
– Ко мне час назад заскочила на чашку чая Мирослава Егоровна, – сообщила Варвара.
Мы с сестрой переглянулись. Мирослава Егоровна – вдовствующая царица – мать царя Борислава, по непроверенным данным приходилась нам с Еленой двоюродной бабушкой со стороны отца. Для Варвары же она являлась кем-то вроде личного агента в людских землях, граничащих с нашим Лихолесьем. Главной задачей Мирославы было сообщать о странных происшествиях, которые случались в их крохотном государстве. Мы же, в свою очередь, следили за тем, чтобы поля царя Борислава всегда были плодородны, а луга богаты сочной травой. В развитых странах параллельной с нами Земли это называется симбиозом – сотрудничеством на взаимовыгодных условиях.
Мирослава Егоровна маму откровенно опасалась, поэтому сообщала только о действительно важных и необычных событиях – чтобы не встречаться с колдуньей лишний раз. Что ж, коли вдовствующая царица лично посетила наш терем, значит, стряслось нечто грандиозное.
– Она рассказала, что у них в стольном городе сегодня в полдень случилось что-то странное, – продолжила мама. – Жара, которая стоит уже третью неделю, вдруг спала, налетел сильный ветер, небо потемнело, и по нему пронесся страшный черный вихрь. В сторону нашего леса. Когда он исчез из виду, снова выглянуло солнце и стало тепло. Но примерно через полчаса опять потемнело, похолодало, и вихрь пронесся снова, но уже в обратную сторону. Мирослава говорит, из-за него с пяти домов крыши сорвало. При этом, девочки, в Лихолесье все было спокойно и тихо, а вот мои приграничные сигналки аж заходились воем. Ничего рассказать не хотите?
– Ничего себе у Мирославы скорость! – восхитилась я. – Это как же она так быстро до нашего терема обернулась?
Мама вздохнула.
– Я ей подарила кольцо с одноразовым порталом. На всякий случай. Вась, – она серьезно посмотрела на меня. – Твои проделки?
– Ну не Ленкины же, – пожала я плечами. – Хотя, по сути, я ни в чем не виновата. Почти.
– Елена, если хочешь, можешь идти заниматься своими делами, – разрешила мать. – А мы с Василисой поговорим.
Сестра кивнула и осталась на месте.
– Рассказывай, – велела мне Варвара.
Пришлось по второму кругу вещать про купание в озере и незнакомого чародея.
– Браниться будешь? – осторожно спросила, когда рассказ подошел к концу.
– Думаешь, в этом есть смысл? – хмуро поинтересовалась мать. – Тебе, чай, не восемь лет.
– Мам, да в чем проблема-то?! – воскликнула я. – Ну прилетела я в Бориславовы земли уткой, ну перекинулась. Никто ж не видел! Мужик этот позже появился, когда я уже купалась. Это совершенно точно. То, что вихрь Мирославин вызван им, я уже поняла, только в чем тут мои проделки?
– Вася, это был кащ, – грустно ответила Варвара. – Я лет сорок назад на подходе к Лихолесью землю заговорила, чтоб ни один этот проходимец незамеченным сюда не пробрался. И знаешь, за все с тех пор прошедшие годы это первый раз, когда воздушник появился так близко. И сдается мне, что прилетел он, потому что почувствовал твою ворожбу.
– Разве в Соларе есть кащи? – удивилась Елена. – Я думала, они все давно ушли.
– Несколько человек осталось, – ответила мать. – Живут, правда, далеко. Но что-то мне подсказывает, один из них теперь будет ошиваться где-нибудь поблизости. Собственно поэтому, Василиса, я и просила вас обеих быть осторожными. Кащи – наши главные враги. Даже теперь.
Я коротко вздохнула. Да, неприятно получилось. То, что тот светловолосый мужчина мог напасть, меня особо не обеспокоило – я способна дать отпор даже на внезапную атаку. Несравненно хуже то, что Елена дать такой отпор не сможет. Если этот маг действительно решит искать с нами встречи, значит, моя прогулка к озеру поставила всю нашу семью под удар.
Историю вражды кащей и берендеев мама рассказывала мне и сестре, как страшную сказку. Жили, мол, были на Соларе колдуны-стихийники: драки, владеющие магией огня, унды, умеющие подчинять себе воду, кащи – воздушники и мы, берендеи, чья стихия – земля. Жили мирно и почти не ссорились. А потом между кащами и берендеями случился раскол. Случился не вдруг – недовольство зрело долго и вылилось в кровопролитную войну. Причин, банальных до безобразия, было две – зависть и раздел территории.
Дело в том, что у нас, магов земли, есть одна очень полезная особенность – малыши, рожденные в браке берендея с обычным человеком, хранят в себе рецессивные гены полноценного чародея. Такие дети либо вовсе не имеют способности к волшебству, либо рождаются настоящими магами. Более того, если в человеческом роду отметился стихийник земли, в каждом поколении будет появляться хотя бы один берендей, а то и несколько. От союзов с другими стихийниками у нас тоже появляются исключительно берендеи. Это при том, что магический дар у детей от смешанных браков простых людей и драков-ундов-кащей постепенно вырождается, и, в конце концов, сходит на нет.
В какой-то момент магов земли стало очень много. Никто, кроме кащей, в этом беды не увидел. Воздушники же возмутились тем, что берендеи есть в каждом городе и практически в каждой деревне. В том числе в тех, что находились на их исконных территориях.
С чего началась война, вспомнить уже не может никто. Поначалу стали происходить мелкие стычки, на которые обратили внимание, только когда каждая из них стала заканчиваться смертью берендея. А потом что-то случилось, и вспыхнул конфликт посерьезнее.
Мать, которая во время войны была еще совсем юной девушкой, рассказывала, что на магов земли была открыта настоящая охота, фактически геноцид – их вырезали целыми семьями, причем, даже тех, кто вел тихий образ жизни и абсолютно никого не трогал.
Берендеи никогда не были хорошими воинами. По сути, мы созидатели, а потому люди мирные и неконфликтные. Но от воздушников защищались яростно. Проблема была в том, что кащи действовали максимально подло и не гнушались бить исподтишка, так что уже в первый год войны магов земли стало на треть меньше, чем было раньше.
Остальные стихийники вмешались в конфликт далеко не сразу. Свое недовольство происходящим они начали высказывать, когда от кащей пострадали берендеи, связанные с кем-то из ундов и драков кровным родством.
А потом оказалось, что уничтожение берендеев очень чревато для природного равновесия Солары. Мать-земля, питаемая силой своих детей, начала бунтовать – на месте плодородных полей стали образовываться провалы, на лугах сохла трава, участились землетрясения. Более того, пошатнулся и магический фон – то там, то тут стали возникать стихийные порталы, из которых на Солару лезли иномирные чудовища.
После этого водники и огневики уже не могли оставаться равнодушными. Против объединенных сил стихийных магов кащи, конечно, выстоять не сумели. Особо рьяных вояк судили, и в качестве наказания выслали через те же самые порталы в другие реальности. А тех, кто остался, сослали на их исторические территории с запретом появляться в больших городах в течение пятидесяти лет.
Но воздушники не были бы воздушниками, если б не сделали напоследок какую-нибудь гадость. Через несколько недель после того, как за последним военным преступником захлопнулась воронка портала, и волшебники приступили к восстановлению того, что было разрушено, вспыхнула эпидемия. Заболели, конечно же, берендеи. А вместе с ними и обыкновенные люди, несущие в себе рецессивные гены магов земли. За один только месяц болезнь выкосила больше людей, чем за три года войны. Умирали без особых мучений и быстро – за два-четыре дня.
Мама говорила, что во время эпидемии случились ужасная паника и массовая истерия, причем, и среди магов, и среди людей. Лекарства от болезни не было, как и времени на то, чтобы его изготовить. Колдуны попытались потребовать помощи у оставшихся на Соларе кащей, но они ничего не знали и помочь не могли.
Тогда стихийники снова объединили усилия и создали Лихолесье – накрыли непроницаемым магическим куполом большой участок старинного леса. В нем зачаровали почти каждое дерево и каждый куст, чтобы никто, кроме нескольких доверенных лиц, не смог отыскать в нем горстку берендеев, которым повезло выжить среди повального мора. Губительный вирус не смог проникнуть в Лихолесье, и маги выжили. Среди них была наша мать и два ее старших брата.
После создания зачарованной зоны, от вируса унды и драки избавились в течение нескольких месяцев – оказалось, что в его основе лежит проклятье, которое выборочно заражало людей смертельной болезнью. Не стало берендеев – проклятье ослабло, и волшебники легко его развеяли.
Но тут возникла новая проблема – из-за того, что магов земли теперь можно было пересчитать по пальцам, Солара оказалась на грани экологической и магической катастроф. Чтобы наладить равновесие, берендеи решились на страшный эксперимент. Лично я считаю их поступок подвигом. Одиннадцать из двенадцати выживших магов, отдали бушующей земле всю свою силу – и магическую, и жизненную. Направить ее в нужное русло должна была последняя, самая молодая берендейка Варвара – наша мать.
Эксперимент удался. Прекратились землетрясения, успокоились вулканы, зазеленели некоторые оскудевшие поля. Энергию порталов при помощи драков и ундов мама аккумулировала в один – большой и контролируемый – Калинов мост, при помощи которого можно было попасть в любую реальность. Она же и стала его хранительницей.
Силы одиннадцати берендеев должно было хватить на то, чтобы поддерживать на Соларе относительно сносное равновесие на протяжении нескольких столетий. Но чтобы в дальнейшем не случилось страшных казусов, нашему миру требовались еще маги земли. Так, собственно, появились мы с сестрой.
С самого нашего детства мама рассказывала нам об ответственности, которую мы несем перед своим миром. Во многом поэтому мы росли хоть и шкодливыми, но разумными и ответственными девочками.
Жили в Лихолесье обособленно, мирно и на всякий случай, соблюдая правила безопасности. До последнего момента, пока я из-за своих лени и легкомыслия не привлекла внимание неизвестно откуда взявшегося каща.
Если быть честной, в истории вражды магов воздуха и земли мне всегда виделась какая-то недосказанность. Я сильно сомневалась, что кащи – тупые идиоты, которые, заваривая кашу с геноцидом, не понимали, к чему может привести полное уничтожение берендеев. Помнится, когда я поделилась этой мыслью с матерью, она мягко ушла от ответа, а потом пресекала любые разговоры на эту тему.
Что ж, как бы то ни было, по моей милости нам с сестрой теперь нужно быть вдвойне осторожными. Мы ведь не затворницы и часто выходим за пределы Лихолесья – на ярмарку или в гости к своим сельским и городским подругам.
– За пределами дома не ворожить, – строго сказала мать. – По возможности ходить вместе и обязательно с браслетами-порталами, чтобы в случае опасности перенестись домой. И быть начеку! Девочки, если вдруг увидите подозрительных людей, старайтесь держаться от них подальше. Особенно ты, Елена. Василиса, ты у нас, конечно, сильная магичка, но пока не получишь диплом, даже не вздумай лезть на рожон. Все всё поняли?
– Поняли, – нестройным унылым хором ответили мы с сестрой.
Варвара посмотрела на нас грустным усталым взглядом. Мы встали со своих мест, уселись на подлокотники ее кресла и обняли ее с двух сторон. Мама крепко прижала нас к себе.
– Маленькие мои, если с вами что-то случится, я умру от горя. А вместе с нами умрет вся Солара.
