bannerbannerbanner
Сны

Ольга Юрьевна Богатикова
Сны

Полная версия

Я смотрела в его горящие глаза и не знала, как себя вести. Эдвин всегда был моим противником, почти врагом, а потому его неожиданное признание и заманчиво-перспективное предложение буквально выбили из колеи.

– На самом деле идея с фиктивным браком очень хороша, – пробормотала я. – Настолько чудесна, что в ней обязательно должен быть какой-нибудь изъян.

– Изъян в ней действительно есть, – усмехнулся мединец. – Наш брак будет вовсе не фиктивным, а самым что ни на есть настоящим. С супружеской постелью и рождением наследников. Если согласишься стать моей женой, на вольные хлеба я тебя уже не отпущу. Ты будешь моей. Только моей.

Надо же какой честный! И какой замечательный предлагает выбор: смерть или поспешное замужество, чреватое кучей невообразимых последствий. Прекрасный способ отомстить женщине, которая убила половину твоих нервных клеток, не правда ли?

Теперь он смотрит на меня и ждет ответа. А ответ совершенно очевиден.

Глубоко вздохнула и сказала:

– Я согласна.

***

Дальше все завертелось, как в зимнем праздничном хороводе. Спустя двадцать минут мы с Эдом уже стояли у алтаря единственной адерской церкви и клялись друг другу в вечной верности. На предложение священника скрепить наш союз поцелуем, новоиспеченный муж так жарко и страстно припал к моим губам, что пол едва не ушел у меня из-под ног, а все сомнения в искренности чувств Деливира мгновенно испарились.

Затем мы явились в мэрию, где пожилой мужчина в форменном сюртуке без лишних слов принял у нас документы и занялся оформлением новых бумаг прямо у меня на глазах. Сколько Эд заплатил ему за старание и выход на службу в выходной день, осталось тайной, однако, учитывая, что новый паспорт был готов буквально за полчаса, сумма наверняка была очень приличной.

После этого мы наведались в мой маленький коттедж, покидали в чемодан кое-какие вещи («Бери только самое необходимое. Остальное я куплю тебе, когда приедем домой»), уселись в карету Деливира и со всей возможной поспешностью поехали к ближайшему пропускному пункту.

К моему большому удивлению, проблем с проездом через границу у нас не возникло. Командир пограничного отряда мельком взглянул на наши документы (я в это время тихонько сидела в экипаже и делала вид, будто ужасно устала от долгой дороги), поставил на проезжие грамоты нужные печати и с улыбкой пожелал счастливого пути.

Ночь мы провели в дороге. Я категорически отказалась останавливаться на каком-либо постоялом дворе – хотела как можно дальше уехать от Адера и свести к минимуму вероятность погони. Чтобы путешествовать было удобнее, Эдвин закутал меня в теплое одеяло и периодически кормил вкусностями, которые доставал из большой корзины, стоявшей в багажном углу.

Все знаки внимания я принимала легко и с благодарностью, отмечая про себя, что забота Деливира мне хоть и непривычна, но очень приятна.

Подумать только, этот мужчина сам все организовал, обо всем подумал и позаботился! А я просто сижу и позволяю себе быть… слабой? Нет, не так. Позволяю себе быть женщиной – хрупкой и нежной.

Это так… странно. Я привыкла быть сильной. Целеустремленной. Бескомпромиссной. Однако сейчас, закутанная до самого носа в теплое мягкое одеяло, жду, когда сидящий рядом мединец очистит мне апельсин или сделает бутерброд с сыром.

– Эд, куда конкретно мы едем?

– Конкретно сейчас – в ближайшую гостиницу, где сможем нормально поесть и отдохнуть. Потом пару дней проведем в моем родовом поместье. Познакомлю тебя с отцом, покажу наши усадебные озера. Затем отправимся в Рейн. У меня там есть кое-какая недвижимость и неплохие связи. Ты когда-нибудь бывала в Рейне?

– Нет, ни разу.

– Там здорово. Чудесная природа, уютные города, потрясающие художественные галереи. Тебе понравится. К тому же в этой стране мы сможем жить без особой оглядки – ищейки Александра Урра нас не достанут.

Я улыбнулась. Затем вытащила из-под одеяла руку и осторожно коснулась ею ладони мужа.

– Эд, мне нужно попросить у тебя прощения.

– За что?

– Ты знаешь. За гадкие слова, которые я тебе говорила, за каверзы, за красное вино, которое вылила на твои брюки, за девиц, гулявших под твоей дверью, и многое другое, из-за чего мне сейчас очень стыдно.

Он сжал мои пальцы, а потом наклонился и нежно коснулся их губами.

– Я не обижаюсь, Малена. Мне и самому стоит перед тобой извиниться. А список моих провинностей будет гораздо длиннее твоего.

Я сжала его руку в ответ, и несколько минут мы ехали молча.

– Нам придется узнавать друг друга по-новой, – тихо сказала ему. – Мы так долго враждовали, что помним друг о друге только гадости.

– Плохое помнишь только ты, – грустно улыбнулся Деливир. – Я же тебя люблю. Просто люблю. И уже давно.

– Значит, мне придется научиться любить тебя.

– Это было бы неплохо, – улыбнулся Эдвин. – Однако можешь не спешить. Я знаю, что твое сердце занято, и ему нужно время, чтобы освободиться.

– Мое сердце разорвано на куски, – прошептала я. – Оно не занято, его просто нет.

– Я помогу собрать его воедино, – муж привлек меня к себе и крепко обнял. – А еще помогу отомстить Урру и Фредерику за обиду и оскорбление, которые они тебе нанесли. С твоим умом и моими связями это будет не так уж сложно.

Я покачала головой.

– Не надо, Эд. Я не хочу мстить. Бог с ними. Я правда устала от политики и интриг, мне хочется покоя. Хотя бы ненадолго.

– Вот именно – ненадолго, – усмехнулся Деливир. – Я ведь тебя знаю, Малена. Отдохнешь, наберешься сил, залечишь раны и снова отправишься на баррикады.

– Баррикады бывают разные.

– Верно. Поэтому нам придется найти для твоей кипучей энергии мирное русло. Чтобы было кем командовать, не развязывая при этом мировой войны.

Я хихикнула.

Эдвин осторожно провел пальцем по моей щеке.

– Ты так здорово улыбаешься, – тихо сказала он. – Как бы мне хотелось любоваться этой улыбкой каждый день! Но я знаю – если захочешь уйти, тебя не остановит ни одна дверь и ни одна клятва. Поэтому снова прошу: позволь защищать и оберегать тебя. Для меня это очень важно.

Я покачала головой.

– Это ты позволь находиться рядом с тобой. У нас впереди неизвестность, и мне очень хочется, чтобы, встретившись с ней лицом к лицу, я хотя бы раз в жизни была не одна.

Эдвин несколько долгих секунд смотрел мне в глаза, а потом наклонился и нежно коснулся губами моих губ.

На краю земли

На самом деле, лететь в Нортон я была не должна.

Туда вообще никто не должен был лететь. Согласитесь, это глупо и нерационально – нестись на другой конец континента только для того, чтобы подписать четыре бумажки. Особенно сейчас – во времена высоких технологий, когда и печати, и подписи, и почта давно стали электронными. Господи, да наш шеф всегда подписывает контракты, не выходя из офиса, – со всеми своими партнерами!

А вот компания «Дэйрэн Дэн» оказалась особенной: сразу после того, как ее руководство согласилось сотрудничать с нашей фирмой, господину директору было объявлено, что подписи в документе, который скрепит их дружбу, должны быть поставлены только при личной встрече.

– Они сказали, что это их незыблемая традиция, – закатив глаза, сообщила во время обеда Ида, директорская секретарша. – И им плевать, что между нашими городами несколько тысяч километров. Контракт надлежит подписать в присутствии обеих сторон, иначе они вовсе откажутся с нами работать.

– А с какой радости ехать к ним должны именно мы? – удивился Тим, начальник службы охраны. – Пусть бы эти умники явились к нам в гости сами.

– Они не приедут, – вздохнула Ида.

– Почему?

– Потому что нам этот договор нужен гораздо больше. Упускать его из-за такой ерунды, как расстояние, директор не станет. Сотрудничество с «Дэйрэн Дэн» – это очень круто, ребята.

Насколько сильно и горячо наша фирма желает дружить с холдингом из далекого Нортона, я узнала через два дня, когда шеф вызвал меня к себе в кабинет и вручил билеты на самолет.

То, что начальник отправит на другой конец мира своего представителя, было сказано давно – впереди маячили новогодние каникулы, и директор планировал приступить к долгожданному отдыху на несколько дней раньше подчиненных.

Тех, кто имел право представлять его перед деловыми партнерами, было не много. Я же, являясь руководителем нашей пресс-группы, в этом списке занимала почетное третье место, да еще и оказалась самой свободной из всех: мой годовой отчет уже покоился в залежах директорских бумаг, примерный план-график мероприятий следующего года был отправлен на согласование, и даже бухгалтерия не имела ни ко мне, ни к моему отделу никаких претензий.

– Тебе не нужно делать ничего особенного, Алиса, – сказал мне тогда шеф. – Возьмешь мою печать и факсимиле, разрисуешь ими все бумаги, которые тебе дадут наши друзья, пожмешь им руки – и все.

– Обратный билет датирован вечером следующего дня, – заметила я, рассматривая проездные документы. – Что мне делать в Нортоне столько времени?

– Я подумал, что партнеры наверняка пригласят тебя на корпоративный фуршет, – подмигнул директор. – Поэтому попросил Иду забронировать билеты с запасом. После фуршета всегда требуется несколько часов, чтобы… мм… прийти в себя.

Я мысленно закатила глаза. Напиваться до поросячьего визга с незнакомыми людьми у меня не было никакого желания. Билеты, впрочем, я взяла без возражений, решив, что в случае чего, смогу просто обменять один рейс на другой.

На самом деле, поездка в Нортон была не такой уж плохой идеей. Мой муж благополучно уехал со своими друзьями на горнолыжный курорт, родители и младший брат со дня на день намеривались отправиться к теплому морю, а потому предпраздничную неделю мне предстояло провести в гордом одиночестве. Эта ситуация совсем не радовала, на душе было тоскливо, а уж о новогоднем настроении речи и вовсе не велось.

 

Так что небольшая поездка, пусть даже рабочая, казалась неплохим способом сменить обстановку и хоть как-то избавиться от серой зимней рутины.

***

Все свои нортонские дела я решила в течение трех часов. Ровно столько времени мне понадобилось, чтобы добраться от аэропорта до гостиницы, забронированной для меня заботливыми коллегами, бросить в номере саквояж с привезенным на всякий случай вечерним нарядом, явиться в «Дэйрэн Дэн» и подписать все необходимые бумаги.

Фуршет, о котором говорил мой начальник, также оказался очень коротким: новоиспеченные партнеры угостили меня бокалом шампанского, выразили надежду на долгое плодотворное сотрудничество, поздравили с наступающим Новым годом и вежливо проводили за дверь.

Таким образом, когда я вышла из небоскреба «Дэйрэн Дэн» на улицу, солнце еще не перевалило за полдень. При желании я могла прямо сейчас отправиться обратно в аэропорт, дабы через пару часов сесть в самолет и улететь восвояси.

Между тем, ни дома, ни на работе меня никто не ждал (по крайней мере, до послезавтра), а потому я решила-таки остаться в Нортоне и потратить отведенное время на себя. В этом огромном городе имеется куча интересных мест и развлекательных заведений, так почему бы просто не отдохнуть, раз уж мне представилась такая замечательная возможность?

Я неторопливо зашагала вперед по тротуару.

Погода сегодня была по-настоящему сказочная: воздух казался прозрачным, с неба на заснеженные газоны лениво опускались мохнатые снежинки, и даже морозец был легким и приятным.

Фасады домов и витрины магазинов щеголяли еловыми венками, яркой оберточной бумагой и изящными пластиковыми фигурками, призванными подарить всем, кто их увидит, веселое новогоднее настроение.

На самом деле, эта поездка в Нортон была для меня не первой. Полгода назад, в начале лета я уже приезжала в этот город по рабочим делам. Вместе с ребятами одного из местных благотворительных фондов мы тогда проводили масштабную, интересную и жутко дорогую программу по поиску и обучению талантливых инвалидов.

Эта акция стала замечательным опытом и для нашей компании, и для меня лично, а потому оставила множество теплых впечатлений. Между тем, вместе с воспоминаниями о тех веселых беспокойных днях в памяти невольно всплывал образ человека, с которым у меня теперь неизменно ассоциировался Нортон.

Эдуард Райли. Эд.

Бесшабашный и совершенно непостижимый. С потрясающей улыбкой и грустными глазами, невероятным чувством юмора, кучей креативных идей, золотыми руками и категорическим отрицанием любых графиков и расписаний.

Мне рассказывали, что за всю свою жизнь ни с одной компанией он не заключил контракта дольше, чем на 3 месяца. Предпочитая жизнь «вольного художника», Эдуард с охотой и воодушевлением брался за самые разные проекты – постановку трюков, оптических иллюзий, организацию авто- и мотофестивалей и многое другое.

В нашей программе Райли участвовал в качестве вольнонаемного мастера спецэффектов – руководители хотели не просто показать, что люди с ограниченными возможностями здоровья способны дать фору тем, кто с этим самым здоровьем проблем не имеет, а сделать настоящее шоу.

Работать с Эдом оказалось непросто. Конкретно моя задача состояла в том, чтобы организовывать интервью с шефами и участниками акции, а также давать в СМИ информацию о том, как движется реализация нашего проекта. Для этого мне пришлось побывать на всех рабочих и творческих площадках, вникнуть во многие детали каждого отдельного процесса, побеседовать едва ли не со всеми задействованными людьми.

С группой Райли я провела особенно много времени – тема физических трюков очень нравилась публике и здорово поднимала нам рейтинг.

Эдуарду же этот интерес не нравился, как, собственно, и мое присутствие в его «мастерской». За порог он меня, конечно, не выгонял, однако делал все возможное, чтобы я чувствовала себя там неуютно. В мою сторону постоянно отпускались острые язвительные замечания, и хотя я, по возможности, старалась их парировать или обращать в шутку, приятного в таком общении было мало.

При этом, наблюдая за тем, как ловко он мастерит непонятные мне штуковины, читает странные схемы, разбирается в хитросплетениях тросов и карабинов, я невольно любовалась этим саркастичным и невероятно талантливым человеком. Работа профессионала всегда вызывает восхищение, а Райли в своем деле был самым настоящим профи.

Между тем его ядовитые фразочки жутко мне досаждали, поэтому, делая о его трудах последний материал, я испытывала большое облегчение.

Эдуарду же, по всей видимости, так понравилось меня травить, что он продолжил заниматься этим и дальше – во время совместных обедов, случайных встреч и даже общих планерок.

Окружающие, к слову, получали от происходящего огромное удовольствие – наши перепалки всех здорово веселили. В какой-то момент коллеги начали предполагать, что эти стычки имеют под собой более глубокую подоплеку.

– Это как симпатия у школьников, – хихикали они. – Дернул за косичку – значит влюбился. Будь осторожнее, Алиса, как бы к концу проекта Эд не позвал тебя замуж!

От таких глупых замечаний я, конечно, отмахивалась. Во-первых, симпатией со стороны Райли даже не пахло, это заметил бы даже слепой, а во-вторых, я уже несколько лет была замужем и ничего менять в своей жизни не планировала.

Между тем, шуточки господина физика-каскадера-иллюзиониста стали откровенно надоедать. Попытки же урезонить «шутника» заканчивались очередным ведром сарказма, вылитого на мою голову.

Перемена в наших с Эдом отношениях наступила за полторы недели до окончания шоу.

В тот день для юных участников проекта была организована вечеринка с клоунами, фокусами и сладким столом. В этой вечеринке приняли участие все: и наставники, и технические работники, и даже гримеры со сценаристами.

Праздник удался на славу – было море шоколада, смеха, забавных конкурсов и мини-постановок. В одной из таких реприз приняла участие едва ли не половина присутствующих. По задумке весельчака-организатора, все мы должны были изобразить большую дружную семью, собравшуюся для того, чтобы сделать общее фото.

Мне досталась роль маленькой девочки, которую фотограф посадил на колени к папе. «Папой», как нетрудно догадаться, назначили Эдуарда.

Под общее хихиканье я взгромоздилась ему на колени, а Эд, следуя заявленным правилам, тут же обнял меня за талию руками. Так нам надлежало сидеть минут двадцать – до самого конца репризы.

Постановка получилась очень забавной, а ее действие разворачивалось так быстро и смешно, что я почти сразу забыла о том, где нахожусь и кто прижимает меня к себе.

Райли, впрочем, быстро мне об этом напомнил: примерно на середине нашей сценки моего полуобнаженного плеча вдруг коснулись горячие губы.

Я вздрогнула и замерла.

Вокруг шумели и смеялись люди, и никто из них неожиданного поступка Эда не увидел.

Стоило осознать, что хулиганство «папы» осталось незамеченным, как мою кожу обжег еще один поцелуй – теперь у основания шеи.

Я едва не задохнулась от возмущения. Он считает это смешным?..

Да, видимо, считает. Потому что конкретно сейчас я не могла ни пикнуть, ни крикнуть – стоило мне привлечь к нашей паре внимание, как я наверняка попала бы в очередную нелепую ситуацию – уж Райли бы об этом позаботился.

Попыталась осторожно освободиться, однако сильные руки крепче прижали к широкой груди, и я тут же ощутила, как часто бьется его сердце.

Я коротко выдохнула, а Эд, уже не стесняясь, принялся покрывать мою шею и плечи быстрыми поцелуями.

Провернулась в его руках, намереваясь сообщить, что шутка в этот раз оказалась дурацкой, и встретилась с таким горячим взглядом, что слова буквально застряли у меня в горле.

В глазах Эда не было ни насмешки, ни привычных озорных огоньков, зато имелось что-то, от чего по спине пробежал целый табун мурашек. К счастью, реприза подошла к концу, и я пружиной соскочила с колен своего странного коллеги.

Собственно, после этого случая наши отношения и изменились.

Рук и губ Эдуард больше не распускал, а общаться стал очень дружелюбно и даже попросил прощения за обидные слова, которые говорил раньше. Такая резкая перемена в его поведении меня, конечно, насторожила, однако извинения я приняла.

Обсуждать маленькое происшествие на вечеринке мы не стали – не сговариваясь сделали вид, что ничего особенного не произошло.

До самого окончания шоу я и Эд были «неразлучны» – он по-прежнему встречался мне на каждом шагу и обедал в моей компании.

Что интересно, при ближайшем рассмотрении Эдуард оказался даже более обаятельным, чем виделся раньше. А еще немного грустным и удивительно внимательным к окружающим.

У меня создалось впечатление, что этот человек способен держать в поле своего зрения все на свете: он всегда знал куда делась чья-либо пропавшая вещь, всегда приходил на помощь к тому, кто в этом нуждался, умел вовремя улыбнуться и похвалить.

Что же касается меня, то шутки коллег о том, что Эд сделает мне предложение, в какой-то момент переросли в уверенность. Райли угощал меня кофе и пирожными, решительно уводил от навязчивых респондентов и вообще вел себя так, что в его обществе я чувствовала себя хрустальной вазой – хрупкой и очень красивой.

Резкий переход от дразнилок к заботе, которой меня теперь окружал Эдуард, не мог остаться незамеченным, а потому породил множество слухов и подозрений. Что интересно, оснований для пересуд у сплетников не было вообще: наши с Эдом отношения ни на шаг не переходили черту простого дружеского общения. Даже в те моменты, когда мы оставались наедине, дальше простой болтовни об общих знакомых и забавных случаях из своей жизни, никто из нас не заходил.

Так продолжалось до последнего дня реализации нашего проекта. Завершился он, к слову сказать, ярким концертом, во время которого участники-инвалиды продемонстрировали публике свои таланты. Затем был шумный банкет с вкусным угощением, речами и дискотекой.

На следующий день все мы должны были разъехаться по домам, а потому устроили шумный прощальный праздник.

Эдуард в течение всего вечера вел себя напряженно: натянуто улыбался, глазами искал кого-то в толпе и на удивление много пил.

Когда стало понятно, что среди присутствующих он выискивает меня, появилось ощущение, что без приключений сегодня не обойдется.

Собственно, так и вышло.

Мы столкнулись с ним в пустынном коридоре – я возвращалась в общий зал из дамской комнаты, а он нетерпеливо прохаживался вдоль стены. Едва я вышла из-за поворота, как Эд просто прижал меня к стене и впился в губы страстным поцелуем.

Честное слово, так меня не целовали ни разу в жизни – неистово, будто желая выпить до дна. Это оказалось так потрясающе, так обескураживающе волшебно, что я не сделала ни одной попытки воспротивиться неожиданной ласке.

– Колдунья, – прошептал Эд, с трудом отрываясь от моих губ. – Что же ты со мной делаешь?..

Кожа от его прикосновений горела огнем, и больше всего на свете мне хотелось сейчас обхватить его руками и со всей возможной нежностью ответить на поцелуй.

Эта неожиданная реакция собственного тела немало меня испугала.

Что я, действительно, делаю?! Что ОН делает со МНОЙ? Я замужем! И не имею права вести себя так безнравственно и нечестно!

– Эд, перестань, – решительно отодвинула его от себя. – Ты сегодня много выпил. Держи себя в руках.

– Нет, – он покачал головой, снова прижимая меня к стене. – Я и так контролировал себя все эти дни. Теперь я хочу держать в руках тебя.

– Что с тобой случилось?! – все мои потуги обрести свободу пресекались на корню. – Немедленно отпусти меня!

– Я тебя люблю, – он наклонил голову и принялся покрывать мои плечи поцелуями. – Люблю, люблю…

– Эд, я закричу! Убери от меня руки!

Он дернулся, как от удара. Медленно разжал пальцы, отступил в сторону.

А дальше произошло то, что я пыталась забыть на протяжении всех последующих месяцев: и свои гневные, очень правильные слова о статусе и обязательствах замужней женщины, а также о грубых мужланах, которые возомнили о себе невесть что. И его горькую кривую усмешку, и горячее обещание, что просто так я от него не отделаюсь.

Что ж, Эдуард оказался человеком слова. Его совершенно не остановило, что на следующее утро я улетела на другой конец континента.

Он где-то раздобыл номер моего телефона и позвонил через час после того, как я сошла с трапа самолета. Извинился за свой резкий порыв («я, наверное, тебя испугал. Пожалуйста, не сердись»), а потом без малого 30 минут рассказывал, как сильно скучает и желает увидеть меня вновь.

– Мои слова не были пьяным бредом, Алиса, – серьезно сказал Эд. – Я безумно тебя люблю.

С тех пор он звонил каждый день. Расспрашивал о делах, просил позволения приехать и даже высказывал намерение познакомиться с моим мужем.

 

С супругом, к слову, наши отношения день ото дня становились холоднее и безразличнее. Причем дело тут было вовсе не в Эдуарде, а некоторых особенностях совместной жизни. Учитывая, что брак вдруг начал трещать по швам, и я была вынуждена прикладывать массу сил для того, чтобы сохранить семью, просьбы Райли казались издевательством.

Каждый раз, отвечая на его звонки, я вежливо просила Эда оставить меня в покое, со всей возможной деликатностью объясняла, что ответных чувств к нему не испытываю, а потому не вижу смысла поддерживать дальнейшие отношения.

Потом, повесив трубку, долго лежала в постели, разглядывала потолок и заново прогоняла в памяти детали нашего разговора: слова, интонации, паузы. В такие минуты где-то внутри появлялось гадкое ощущение совершаемой ошибки, которое буквально давило на виски.

А потом Эд звонить перестал.

Некоторое время я невольно поглядывала на экран своего мобильного, надеясь увидеть пропущенный вызов с его номера, однако звонков от Райли больше не было. Это обстоятельство почему-то жутко меня расстраивало. В какой-то момент я даже решила позвонить ему сама – просто, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Потом, правда, передумала.

Не я ли сама убеждала Эда оставить меня в покое? Он оставил. Чем же я недовольна?

Почти месяц я ходила мрачная, как туча, заедая успокоительными таблетками внезапно возникшую сердечную пустоту. А затем жизнь начала возвращаться в привычное русло – на работе захватили новые проекты, дома тоже все было относительно спокойно, хотя и мне, и мужу было понятно, что развод в нашем случае неминуем и является только вопросом времени.

Это обстоятельство не радовало, но уже и не угнетало. Последние недели я вообще начала ко всему относиться ровно и безразлично. До тех пор, пока меня не отправили в Нортон.

***

Я неторопливо дошла до перекрестка и, свернув налево, вышла на набережную одной из местных речушек. Вдоль нее тянулся ряд уютных кофеен и ресторанчиков. Помнится, в самом последнем из них очень любил обедать Эдуард.

Ну да, именно здесь он угощал меня сливовыми пирожными. По его мнению, тут их готовили лучше, чем в любом другом заведении города.

А там, за узким мостиком с коваными перилами, раскинулся Центральный городской парк.

Один из наших операторов рассказывал, что у Эда в этом парке была собственная скамейка, на которой он обожал отдыхать и пить кофе, купленный в одной из пресловутых кофеен.

Мне вдруг захотелось перейти через мост и увидеть эту самую скамейку. Очень захотелось.

Хотя, конечно, это было глупо. Лавку-то я найду – если верить рассказам, она стоит прямо у ограды, однако на дворе зима, и ее наверняка замело снегом. Сомневаюсь, что местные коммунальщики чистят что-то кроме пешеходных дорожек.

Да и зачем мне эта скамейка? Ее «обожатель» сейчас наверняка греется на южных пляжах (зная тягу Эда к путешествиям, это было бы неудивительно), а без него она – всего лишь доска на ножках.

Я размышляла, а ноги сами несли меня вперед, через мост, через узкий тротуар и пешеходный переход.

Заходить в парк я не стала, и медленно направилась вдоль его длинного низенького забора.

Ветки деревьев уже укрылись белой пушистой шалью, однако на земле сугробы были невелики, и обзору ничего не мешало.

Я прошла еще пару метров и остановилась. Метрах в десяти от меня действительно обнаружилась скамья – обычная парковая, на черных металлических ногах. В том, что это та самая лавочка, сомнений не возникало. Потому что на ней сидел Эдуард.

Я невольно затаила дыхание, с жадностью вглядываясь в мужскую фигуру по ту сторону ограды.

Да, это он. Широкоплечий, с копной непослушных волос и легкой небритостью на щеках.

Эд с аппетитом отхлебывал кофе из большого бумажного стакана и разговаривал с кем-то по телефону.

Разговор, судя по всему, был приятным, ибо мужчина широко улыбался и что-то воодушевленно рассказывал своему невидимому собеседнику. Выглядел он таким веселым и живым, что я откровенно им залюбовалась.

Наверное, я прилетела сюда именно для этого – убедиться, что у господина каскадера все хорошо.

Но отчего же он сидит в парке, а не в одной из своих любимых кофеен? На улице морозец, и доски у скамейки наверняка очень холодные.

Эдуард же на мороз совсем не обращал внимания. Объясняя что-то своему собеседнику, он вдруг засмеялся, выбросил в урну пустой стакан, повернул голову и – увидел меня.

Возможно, в другой ситуации я бы осталась незамеченной, однако улица была пустынна, а мое красное пальто здорово выделялось среди белых деревьев и кустов.

С лица Эдуарда сползла улыбка, а глаза изумленно расширились. Он отнял телефон от уха, сбросил вызов и буквально в два прыжка оказался возле меня.

Это произошло так быстро, что я не успела даже охнуть. Только что Райли находился в десятке метров, и вот уже совершенно обалдевшим взглядом смотрит на меня сверху вниз.

Первым моим порывом было сбежать. Просто развернуться и дать стрекача. Однако я подавила его усилием воли – появилось подозрение, что Эд схватит меня за шиворот и побег накроется медным тазом.

Поэтому я растянула губы в улыбке и тихо сказала:

– Привет.

Он глубоко вздохнул.

– Как ты здесь оказалась, Алиса?

– Проходила мимо, – развела я руками.

– Мимо? – Эд вопросительно поднял бровь. – Проходила мимо нортонского парка?

– Да. Я прилетела сегодня утром по делам фирмы и освободилась раньше, чем планировала. До моего обратного рейса еще куча времени, поэтому я решила немного прогуляться, – снова улыбнулась. – Я побеспокоила тебя, извини. Наверное, будет лучше, если я уйду. Всего доброго, Эд.

Не дожидаясь ответа, я отвернулась и уже хотела сделать шаг в сторону, однако Эдуард цепко ухватил меня за локоть.

– Тебе нравится издеваться надо мной, да? – поинтересовался он. – Появляться в моей жизни и исчезать из нее по собственному желанию, смеяться над чувствами? Я ведь только начал забывать тебя, Алиса. Только вернулся к нормальной жизни. И вдруг ты снова тут, передо мной. Совершенно случайно.

– Отпусти, Эд, – тихо попросила я. – Клянусь, ты больше никогда меня не увидишь.

– Ну уж нет, – усмехнулся Райли. – Ты уже убегала от меня на край света. Второй раз этот номер не пройдет.

Он резко потянул мой локоть на себя, и я буквально упала в его объятия. Эд тут же обхватил меня руками, крепко прижал к груди. Я не сопротивлялась. Наоборот, обняла в ответ и уткнулась лицом в его синюю куртку.

– Не отпущу, – сказал Эдуард. – Считай, что это судьба. Ты проходила мимо, я снова оказался на твоем пути. Такие случайности не случайны, Алиса.

Я кивнула, положила ему голову на плечо.

– А что скажет твой муж? – вдруг спросил Эд.

Тихо фыркнула.

– Скорее всего, ничего. Он сейчас отдыхает в теплой веселой компании. Есть подозрения, что ему глубоко плевать, где и с кем я провожу время.

Эд осторожно взял меня за подбородок и, наклонившись, нежно припал губами к моим губам.

От его ласки по телу разлилось блаженное тепло, будто от кружки вкусного глинтвейна, выпитого в морозный день. Я потянулась и с чувством ответила на поцелуй.

Когда наши губы разомкнулись, Эдуард нежно провел пальцем по моей щеке.

– Я ведь правда тебя не отпущу, – сказал он. – Я чуть не свихнулся здесь за эти месяцы. Мне будет проще прослыть маньяком-похитителем, чем снова проверять на прочность свою печень.

– Прости меня, – ответила ему. – Я очень перед тобой виновата.

– В чем? В том, что не ответила тогда на мои чувства? Разве за это просят прощения, Алиса? Сердцу-то не прикажешь.

– Не прикажешь, – согласилась я. – А я вот пыталась приказать. И здорово ошиблась. Сердце – очень мудрый орган, Эд, его не обманешь. Если бы я послушалась его несколько месяцев назад, мы бы с тобой сэкономили кучу нервов.

Райли коротко усмехнулся.

– Когда у тебя самолет, Алиса?

– Завтра вечером.

– Значит, у нас есть время, чтобы сдать твой билет.

Я снова спрятала голову у него на груди.

Конечно, мне стоило возразить. Сказать, что я должна вернуться домой в срок как минимум для того, чтобы привезти начальнику подписанные документы. А еще чтобы сделать множество мелких предновогодних дел.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru