Ольга Юрьевна Богатикова
В темном-темном лесу…
– Привет и тебе, старый ворчун, – улыбнулся сын, вынимая из висевшего на поясе мешка сверток, от которого в избе сразу же запахло копченой рыбой. – А я тебе кое-что привез.
Глаза моего мохнатого помощника сверкнули, как два изумруда.
– Хороший, говорю, у тебя сын, Афанасьевна, – тут же заявил кот, ловко цапая из рук Мечеслава вкусный подарок. – Всегда с гостинцами приходит. Появляется, конечно, редко, ну так что ж? Жизнь княжеского воеводы заботами полнится. Когда уж тут по родственникам скакать!
– Точно, – с усмешкой кивнул Слава.
– Что ж, не буду вам мешать. Общайтесь на здоровье. Кофе, если что, на окошке. За горшком с алоэ. Накрытый серой тряпкой.
За сим, любовно прижимая к себе сверток с рыбой, Пафнутий удалился.
– Ужинать будешь? – спросила я у Мечеслава.
Он кивнул.
Быстро накрыла на стол, а пока сын ел, отошла к печи, чтобы сварить ему кофе.
– Рассказывай, что у тебя нового, – сказала, усаживаясь рядом с ним за стол. – Как идет служба?
– Служба идет по-разному, – ответил сын, отпивая глоток иномирного напитка. – Интересного в ней сейчас мало, только строевая, тренировки, обучение новобранцев и прочая повседневная ерунда.
– Но ведь это хорошо, – заметила я. – Значит, в государстве мирно и стабильно.
– А еще серо и скучно, – кивнул сын. – Меня, знаешь ли, иногда посещают мысли бросить службу и вернуться к отцу.
– Так возвращайся, – пожала я плечами. – Он будет только рад. Если помнишь, ему твои людские подвиги никогда не нравились. К тому же, рано или поздно тебе все равно придется вернуться домой.
– Так-то это так, – неохотно согласился Мечеслав. – Только пусть это произойдет позже. Кстати, матушка, ты сама-то когда отправишься домой?
– Я и так дома.
– Я имею в виду – когда вернешься к батюшке?
– Не знаю, – ровно ответила сыну, разглядывая стену за его спиной. – Наверное, никогда.
– Почему?
– По кочану, Слава. Мы с отцом в своих отношениях как-нибудь разберемся сами. Не забивай себе голову, ладно? Лучше расскажи, что у тебя стряслось, раз ты прискакал ко мне в гости.
– А разве я не могу навестить свою мать просто так?
– Нет, не можешь. Вы, взрослые дети, живете своей жизнью, а о родителях вспоминаете только тогда, когда что-то случится. Я ведь права?
Мечеслав коротко усмехнулся.
– Права. Видишь ли, мама, я решил жениться.
Мои глаза удивленно расширились.
Вот это новость!
– Так ты приехал за моим родительским благословением?
– Не совсем, – замялся сын. – Тут такое дело… Девушка, которую я хочу взять в жены, категорически мне в этом отказывает.
– То есть как?! – изумилась я. – Слава, за тобой же всегда бегали толпы девиц! Взгляды твои ловили, в окна заглядывали. Стоило головой кивнуть, как любая была готова кинуться тебе на шею!
– Эта – не любая, – грустно улыбнулся сын. – Эта – особенная. И меня она в упор не замечает. Причем, не жеманничает и не играет. Я просто ей не интересен.
– Она слепая?..
– Нет, со зрением у нее все отлично. Но она прихрамывает и немного горбится.
На мгновение я опешила.
– Твоя избранница – хромая горбунья?!
– Мама, я повторю: она немного прихрамывает и чуть-чуть горбится. У нее от природы одно плечо выше другого. Но это совершенно не мешает ей быть самым чудесным и восхитительным созданием на свете.
Несколько секунд мы с сыном молча смотрели друг на друга. Потом Мечеслав вздохнул и продолжил:
– Ее зовут Катерина. Катенька, дочь нашего сокольничего. Из-за этой своей природы она стесняется посещать княжеские гуляния – девицам там положено танцевать, а ей это сделать очень непросто. К тому же, Катя наверняка себя неловко чувствует среди прочих расфуфыренных красавиц, хотя ни одна из них и мизинчика ее не стоит. Однако год назад в княжеском тереме был большой пир – праздновали рождение младшего княжича, а потому все чины должны были явиться туда со своими семьями. Вот Никифор Катеньку с собой и взял – деваться-то было некуда, – на губах сына появилась нежная улыбка. – Она за столом сидела тихонько. Вся такая хрупкая, белая, как Снегурочка. Я бы, может, ее и не заметил, но пошел с другими гостями плясать, случайно голову в сторону повернул, и глазами с ее взглядом встретился. Знаешь, матушка, меня в тот момент, будто в озеро окунули. Забыл, как дышать, истуканом посреди горницы встал и пошевелиться не мог. Потом, конечно, подошел к ней, представился, завел разговор. Мама, какой же она оказалась умницей! Много книг умных прочла, а как здорово поддерживала беседу! На другой день я к ним в гости напросился, а меня там таким холодом окатили, что я потом вне себя был от злости. С тех пор целый год Никифоровы пороги обиваю, как тать за кустами его повозку караулю, чтоб на Снегурочку свою полюбоваться, если вдруг она в город по делам каким поедет. Я уж и сватался к ней, и в любви клялся, и подарками дорогими задаривал, а она холодна, как лед. Говорит, в чувства мои не верит и смеяться над собой не позволит. Я, конечно, этому удивился, навел справки. Оказалось, приятельницы ее, курицы длиннокосые, напели ей, что, дескать, княжий воевода задумал шутку плохую пошутить – ее, калеку, охмурить да кинуть. И так она крепко в это поверила, что я никак обратное доказать не могу.
Похоже, у бедной девушки имеются серьезные комплексы по поводу своей внешности. В нашей реальности, к сожалению, на недостатки тела обращают гораздо больше внимания, чем на достоинства души.
– Хорошо, – кивнула я. – С тобой и предметом твоей страсти все понятно. А что требуется от меня?
Во взгляде Мечеслава появилась щемящая надежда.
– Мама, дай мне приворотного зелья.
В первую секунду мне показалось, что я ослышалась.
– Слава, – сказала я, серьезно глядя сыну в глаза, – ты дурак?
– Мама, я не шучу! Зелья нужно совсем немного, чтобы Катенька могла мне довериться. А дальше уж я все сделаю сам.
Что-то я не поняла. У нас в государстве появилась новая болезнь? Отчего это вдруг молодежь стала такая безмозглая? Сначала Никита, потом дракон, теперь Мечеслав…
– Никакого зелья я тебе не дам.
– Мама!
– Ты меня слышал? Нет. Категорически.
– Но почему?!
– Слава, ты сам колдун, а значит, должен понимать, что такое приворот, и чем он чреват.
– Мама, я дышать без нее не могу! Я ее из дома украду и силой заставлю брачную клятву принести!
– Точно, дурак.
– Как же ты не понимаешь!..
– Я все понимаю, – сказала, чуть повысив голос. – Пойми же и ты, бестолочь великовозрастная, – твоя несчастная Катерина наверняка всю жизнь себя уродом считала! И тут появляешься ты, весь такой прекрасный-распрекрасный. О любви поешь, да сватов засылаешь. Спрашивается: с чего бы, если другие мужчины от нее столько лет нос воротили? Девушка она умная, начитанная, мыслит, скорее всего, трезво и адекватно, а значит, причину твоих приставаний не в чувствах будет искать, а в чем-нибудь другом. Конечно, ей легче поверить в то, что ты – подлец и просто хочешь за ее счет самоутвердиться.
– Мои намерения чисты. Я просто ее люблю. Эх… разбирался б я в травах, давно бы сам зелье сварил!
– А потом всю жизнь об этом жалел, – покачала я головой. – Мне ли тебе говорить, что девушек нужно другими способами добиваться?
– Не работают эти другие способы.
– Тогда, быть может, и не стоит искушать судьбу?
В глазах Мечеслава появилось недоумение.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты не думал, сынок, что будет, если Катенька согласится стать твоей женой?
– Будет свадьба.
– А потом? Не забывай, мой хороший, что она – человек, а ты – нет. Что через несколько десятилетий жена твоя состарится и умрет, а ты еще как минимум лет триста будешь таким, как сейчас. А если во время вашего супружества тебя вдруг призовет отец? Жену-то придется оставить здесь, ей, человеческой женщине, в Навь путь будет закрыт. Да и вообще, согласится ли она выйти замуж, когда узнает, что ты маг? Или ты планировал всю жизнь от нее это скрывать?
– Мы бы с ней обязательно во всем разобрались, – тихо сказал Мечеслав. – И от хромоты я б легко ее вылечил. Но для этого нужно, чтобы она меня выслушала, не принимая в штыки то, что я ей буду говорить.
– Зелья я тебе не дам.
– Тогда хотя бы дай какой-нибудь совет.
– С удовольствием. Отправляйся спать, сынок. Утро вечера мудренее.
***
Кровать сыну я сегодня стелила сама, совсем как много лет назад. Отправив Мечеслава в баньку (Пафнутий согласился оторваться от вкусного гостинца и подготовить для него купальницу), вынула из сундука подушку и одеяло и пошла обустраивать ему спальное место.
Мой мохнатый помощник прав: иногда наша изба действительно напоминает постоялый двор – если путник нуждается в ужине и ночлеге, здесь он их обязательно получит.
С виду мой домик кажется маленьким и скромным. Однако на самом деле его внутреннее пространство организовано так, что места хватает всем. В широких просторных сенях находятся шесть дверей. Одна ведет в горницу, где мы с Пафнутием принимаем визитеров, вторая – в мою личную спальню, третья – в комнату для гостей. Четвертая выполняет роль рабочего кабинета – в ней я варю зелья, наблюдаю через магические зеркала за подведомственной мне территорией и выхожу на связь с нужными людьми. Пятая, зачарованная, открывает проход в чудесную хижину на морском побережье, куда я периодически сбегаю, чтобы побыть в одиночестве и отдохнуть от забот. Шестая же дверь, тяжелая, обитая мифрилом, закрыта на мощный магический замок, отпереть который могу только я. К слову сказать, в последний раз эта дверь открывалась почти полтора года.
Признаться, некоторое время назад я с надеждой прислушивалась к доносящимся из-за нее звукам, ждала, когда с другой стороны кто-нибудь постучит. Тем не менее, заветного стука я не дождалась, а вскоре и вовсе перестала надеяться, что он когда-нибудь раздастся.
Когда Слава улегся в постель, я осторожно заглянула к нему в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. В итоге мы с сыном проболтали еще полчаса. Он рассказал мне о своей службе, о причудах княжеских любимцев и взлетевших ценах на овес. О возлюбленной Катерине больше не упоминал.
– Я не смогу надолго у тебя задержаться, мама, – сказал сын, когда я, в очередной раз пожелав ему приятных снов, собралась покинуть спальню. – Завтра в полдень уеду обратно.
– Главное, не делай того, о чем будешь потом жалеть, – тихо ответила ему. – И отдыхай. А я подумаю, как тебе помочь без приворотных зелий, похищений и прочей ерунды.
Мечеслав грустно улыбнулся и кивнул. Я же вышла из комнаты и направилась в свой кабинет.
Задал ты мне задачку, дорогой ребенок! Однако над ней я поразмыслю чуть позже – через пару часов, во время купания в Русалочьем озере. Тамошняя магия здорово питает не только волшебный резерв, но и мозг, а потому в голову зачастую приходят интересные идеи. Сейчас же у меня есть еще одно важное дело.
В кабинете я уселась за стол и придвинула к себе самое большое переговорное зеркало. Сколько там на часах? 23.17. Что ж, надеюсь, он уже дома.
Толкнула прикрепленный к узкой овальной раме золоченый шарик, прошептала короткое заклинание. Стекло тут же подернулась голубоватой пеленой, и через пару мгновений в зеркальной глубине появилось лицо красивого рыжеволосого мужчины с янтарными змеиными глазами.
– Гликерия? – радостно удивился мужчина. – Здравствуй, дорогая! Сто лет тебя не видел!
– Привет, Захар, – с улыбкой кивнула я. – Так уж и сто? Года два, не больше.
– Правда? Надо же!
– Я тоже очень рада тебя видеть.
– Это хорошо. Мне, конечно, хотелось бы думать, что ты вышла на связь, потому как соскучилась по моей чудесной роже, однако я слишком давно и хорошо тебя знаю. Что случилось, Лика?
Как же приятно с ним общаться! Поздоровался – и сразу к делу, без лишних слов и этикетных расшаркиваний. Впрочем, у них, драконов, это в крови – и ум, и сообразительность, и простота в общении.
– У меня к тебе личное дело, Захар. Хочу пожаловаться на твоего сына.
Лицо моего собеседника тут же поскучнело.
– На какого именно? – устало поинтересовался он.
– А это ты определишь сам. Он никому не представлялся и человеческого обличия не принимал. Мне известно только то, что у него одна голова, буйный нрав и на удивление плохо со смекалкой.
– Это Гордей, мой младший, – тут же определил Захар. – Редкостный балбес. Что он опять натворил?
– Три поля пшеницы уничтожил. На Еремеевых землях.
Взгляд главного Змея стал жестким. Собственно, это не удивительно. Если не ошибаюсь, у Захара с местным князем имеется договор о сотрудничестве.
– Возместит, – сквозь зубы процедил старший дракон. – До последнего колоска.
– Хорошо, – кивнула я. – Но это не все. Твой сын серьезно докучает одной из моих хранительниц. Тоже, кстати, младшей – Дарьюшке. Она мне сегодня сказала, что он летает над лесом и очень настойчиво зовет ее замуж.
Змей улыбнулся и облегченно выдохнул.
– Умеешь ты, Лика, напугать. Я уж было подумал, что ты на потом самое страшное приберегла.
– То есть ты эту ситуацию стоящей внимания не считаешь?
– Конечно, не считаю. Полетает, да перестанет. Дело-то молодое.
– Так-то оно так, – усмехнулась я. – А только и тебе, и Гордею не стоит забывать, что Даша – не деревенская девка и не томная купчиха, чтобы охать и падать в обморок при виде огнедышащего дракона. Она – чародейка, причем, не слабая. Надоест ей на Гордеевы виражи любоваться, засветит ему молнией промеж глаз, и станет на этом свете одним Змеем меньше, и на одного калеку больше. А Дарья уже на грани, Захар. Поговори с сыном, не доводи до греха.
– И что мне ему сказать? Чтобы от яги отстал и дорогу к ее лесу забыл?
– Зачем же так строго? – улыбнулась я. – Пусть спрячет крылья, примет человеческий облик, а уж потом замуж зовет. За ящера-то ни одна нормальная девушка выйти не согласится, а за добра молодца – еще подумает. Тем более сыновья твои, как на подбор, красавцы и богатыри.
– Погоди, – в янтарных глазах Захара мелькнуло недоумение. – Гордей делал девушке предложение в змеином обличии?
– Я тебе об этом уже десять минут талдычу.
– Вот дурак! – покачал головой Горыныч. – Видать, правда зацепила его твоя Дарья. Да так зацепила, что он последний ум потерял.
– Знаешь, у них, у молодых, это сейчас модно – строить отношения без мозгов, – усмехнулась я.
– С сыном я поговорю, – серьезно сказал Захар. – И по поводу полей, и по поводу яги.
– Поговори, – кивнула я. – Не забудь напомнить, чтобы деликатнее был, когда заново знакомиться пойдет. И чтоб не вздумал ее похищать. А то знаю я вас – сонное зелье под нос, мешок на голову – и ищи потом девку свищи в ваших горных хоромах.
Щеки Змея тронул румянец.
– Мы – драконы, – невинно развел он руками. – У нас так принято. Я, между прочим, сам по этому принципу женился. И ничего, с супругой живем душа в душу.
– Боюсь, Даше такой способ сватовства не понравится. Разнесет она ваши палаты до камешка, а мы с девочками еще добавим. Заметь, на вполне законных основаниях.
– Да ладно тебе, – усмехнулся Захар. – Все будет, как надо. Ты же знаешь, семья у нас в целом приличная, дружная, обеспеченная, опять же. Да, некоторые наши обычаи непосвященных людей могут шокировать, но ничего дурного они в себе не несут.
– Мне это известно.
– И Дарье своей расскажи. На всякий случай. Я сына к ней через пару дней в нормальном виде отправлю, пусть сватается, как положено. Вдруг у них с Гордеем все сладится? Уж больно хочется этого дуралея в надежные руки сбыть!
Ну да, у каждого свои интересы.
– Кстати, Лика, – вдруг осторожно сказал Горыныч. – Я завтра вечером в Навь пойду. Касьяну от тебя привет передать?
Я про себя фыркнула. Можно подумать, мои приветы ему нужны!
– Не надо, Захар.
– Как скажешь.
– Спасибо, что ты меня услышал.
Он улыбнулся и понятливо кинул.
Я улыбнулась в ответ и быстрым пассом отключила магический переговорник.
Что ж, это дело сделано. Завтра с утра надо пообщаться с Лешим-алкоголиком. А сейчас пора на озеро – набираться сил и свежих мыслей.
Глава 3
– Вот, Гликерия Афанасьевна, полюбуйся. Время – восемь часов утра, а он уже и выпил, и закусил, и спать улегся. Пьяница!.. И так две недели подряд!
Судя по Марьиному боевому настрою, разобраться с запившим лесным хранителем она планировала окончательно и прямо сейчас. Купание в волшебном водоеме этой ночью затянулось, да так, что ложиться спать уже не было смысла, а потому, переодевшись и высушив волосы, мы с ней сразу же отправились беседовать с лешим. Благо сил теперь, и волшебных, и физических, было много.
Нарушителя Марьиного спокойствия мы нашли очень быстро. Забиваться под пни и коряги лесной хозяин в этот раз не стал, а устроился прямо на земле под большой раскидистой елкой.
Спал он крепко, источая при этом такой аромат, что комаров действительно можно было не бояться.
– Лика, ты это видишь?! – продолжила возмущаться яга. – Совсем стыд потерял! Где упал, там и храпит! А дальше что будет?
Дальше все будет печально. Потому как резкий запах браги, которую употребил леший, был мне очень даже знаком.
– Тебе не кажется странным, что хранитель спился так быстро? – задумчиво спросила я у Марьи. – Лешие, конечно, спиртное уважают, однако почти не хмелеют и норму свою помнят.
– В семье не без урода, – мрачно ответила она. – Мой всегда был натурой увлекающейся. Будить-то его будем?
Я кивнула. Марья подошла к спящему лешему и с раздражением потрясла его за плечо. Тот ожидаемо не отреагировал. Яга хмыкнула и прочитала над ним коротенькое заклинание. Леший сладко захрапел.
Хранительница хмыкнула снова, теперь уже недоуменно. Сделала пасс рукой и отправила прямо в голову спящего тонкую полупрозрачную стрелу. Магическое орудие долетело до его спутанных волос и растаяло в воздухе.
– Лика, – испуганно пробормотала Марья, – такого раньше не было! Что это с ним? Заколдован, что ли?
– Похоже на то, – мрачно ответила я. – Давай-ка теперь я попробую.
Вдвоем мы перевернули лешего на спину. Я осторожно приподняла его голову и подула ему в лицо. Глаза хранителя медленно открылись. Вот только были они не болотно-зеленого цвета, характерного для любой лесной сущности, а небесно-голубыми, яркими и очень знакомыми.
Стоило нашим взглядам встретиться, как в голове раздался голос, насмешливый и родной: «Когда же ты нагуляешься, сладкая?»
От неожиданности я разжала руки, и леший, потеряв опору, бухнулся на землю. Радужка его глаз тут же вернула себе естественный цвет, а сам он растерянно захлопал редкими веточками-ресницами.
– Ну, здравствуй, Архип Григорьевич, – насмешливо сказала я. – Хулиганить изволишь?
– Матушка, – растеряно пробормотал хранитель, – Гликерия Афанасьевна… А что же ты… А я тут… Ох…
– Очнулся соколик, – насмешливо провозгласила Марья, склоняясь над лешим с другой стороны. – Думал, я на тебя управу не найду?
– Погоди, не бранись, – остановила я ее. – Его вины тут только половина, и за нее он еще ответит.
Леший вздохнул и медленно перетек из лежачего положения в сидячее.
– Ты, дядька Архип, хоть знаешь, что за дрянь в себя вливал? – поинтересовалась я.
Хранитель грустно кивнул.
– И зачем ты это делал?
– Дык вкусная брага была, – виновато сказал он. – И сны от нее яркие, светлые…
– А в жизни тебе яркого и светлого не хватает? – возмущенно воскликнула Марья.
Леший вздохнул.
– В напиток было зелье подмешано, – сказала я. – Особенное, сильное, с подчиняющим эффектом. И готовил его не простой зельевар, а тоже – особенный. Верно, дядька Архип?
Хранитель опустил голову и снова кивнул.
– Кто приносил тебе брагу? Вран или Серый? Впрочем, можешь не отвечать, это теперь не имеет значения.
– Лика, я ничего не поняла, – осторожно вмешалась Марья. – Что за зелье? Кому понадобилось опаивать моего лешего?
Я глубоко вздохнула.
– Есть, Марья, в подземном Навьем царстве колдун, который любит шутки, интриги и сложные игры. Все у него с подвывертом да со скрытым смыслом. Иначе жить ему не интересно, понимаешь? А спаивать твоего Архипа Григорьевича никто не собирался. Кому он кому нужен, этот Архип Григорьевич! Его просто попросили послание передать. Настойчиво и своеобразным способом – так, чтобы он понимал, о чем именно в нем говорится.
– Какие сложности, – удивилась яга. – Послание, я так понимаю, предназначалось для тебя?
– Правильно понимаешь. Считай, что от алкоголизма твой леший теперь излечился. Кстати, дядька Архип, – я сделала пасс рукой и метко набросила на хранителя тонкую серебряную сеть, которая тут же впиталась в его кожу. – Накладываю на тебя хмельной запрет. Ни капли спиртного в течение семи лет. У тебя была прекрасная возможность после первой же порции зелья все рассказать Марье. Она позвала меня сюда, и не было бы ни запоя, ни других проблем.
Архип Григорьевич послушно кивнул.
– Это что же получается, – медленно сказала Марья, – мне тут лес едва не уморили только для того, чтобы тебе пару слов шепнуть?
– Вроде того.
Касьяна такие мелочи, как деревья, белки и лисицы никогда не волновали.
Внутри у меня начал медленно раскручиваться клубок негодования.
Отыскался, значит, дорогой супруг. Обратил внимание на то, что жена второй год дома не появляется. «Письмо», умничка, отправил. Правильно, самому же не по чину ноги бить, да к супруге пред ясны очи являться. А ну как загордится жена, да решит, будто она для него что-то значит? Будто не букашка она ползучая, а нужная интересная личность.
А уж формулировку-то какую чудесную подобрал! «Когда же ты нагуляешься». Это я, значит, погулять ушла. Ну-ну.
– Матушка, – прервал мои размышления тихий голос лешего. – Гликерия Афанасьевна, господину-то передать что-нибудь?
– Передай, – кивнула я. – Скажи ему, что он идиот. И шутки у него идиотские.
***
Домой я вернулась в тот момент, когда Мечеслав и Пафнутий заканчивали завтракать.
– Что-то ты не в духе, Афанасьевна, – заметил кот, когда я влетела в избу, громко хлопнув дверью.
– Слава, ты давно общался с отцом? – спросила у сына, усаживаясь за стол.
– Давно, – ответил он. – А что?
– Ничего, – фыркнула я. – Между нами сейчас сотни верст и переходов, а он все равно умудряется меня бесить.
Слава с Пафнутием переглянулись, но благоразумно ни о чем спрашивать не стали.
– Как прошло ежегодное пополнение резерва? – поинтересовался мой мохнатый помощник.
– Нормально, – ответила, накладывая себе в тарелку овсяной каши. – Искупались, песни под луной спели, с русалками посплетничали. Все как обычно.
– А по поводу моего дела ты что-нибудь придумала? – осторожно спросил сын.
– Придумала, – кивнула я. – Но мне нужно сначала увидеть твою Катерину вживую. А еще лучше с нею познакомиться и побеседовать.
– Думаю, я смогу это устроить.
– Не нужно. Я сделаю это сама.
– Как это? – удивился Мечеслав.
– Пока не знаю, – пожала плечами. – Способов много, больше, чем ты можешь себе представить. К тому же, есть четкое предчувствие, что в ближайшие дни мне предстоит путешествие в стольный город.
– И чего тебе дома не сидится? – недовольно пробормотал Пафнутий.
Я мягко дотронулась до ладони Мечеслава.
– Не грусти, мой хороший. Дай немного времени, и я тебе помогу.
Сын, как и планировал, уехал сразу после обеда. Перед этим мы с ним еще побеседовали, прогулялись вместе к лесному озеру, наведались в гости к нашему лешему.
Вскочив на коня, Слава, как обычно, пообещал приезжать в гости чаще, я, как обычно этому не поверила, однако благодушно улыбнулась и кивнула.
Проводив сына, до пяти часов вечера занималась делами, а потом пошла в спальню и вынула из сундука любимые белые босоножки и одно из своих «земных» платьев.
– Куда это ты собралась? – Пафнутий мягко протиснулся в комнату через приоткрытую дверь.
– Хочу пройтись.
– Пройдись по лесу.
– Мне нужно немного побыть одной, а в нашем лесу это невозможно.
– Ты была на Земле два дня назад.
– И что? Если ты беспокоишься о границе, то это напрасно. Я еще раз проверила и укрепила все контуры. Если что-то случится, я сразу же об этом узнаю и прибуду обратно.
– Лика, – взгляд Пафнутия стал серьезным. – Ты получила весточку от Касьяна?
– Да, получила, – ответила, прячась за плотной ширмой, чтобы переодеться.
– И что он от тебя хочет?
– По всей видимости, желает, чтобы я вернулась домой.
– И ты вернешься?..
– Нет.
Я подошла к зеркалу, распустила косы и быстро уложила волосы в простую аккуратную прическу.
– Это послание тебя разозлило?
Повернулась к коту лицом, глубоко вздохнула.
– Представь себе. Муж по-прежнему остается единственным существом, способным вывести меня из себя. Знаешь, Пафнуша, я ужасно устала от его спектаклей. От сетей, которыми он, как паутиной, оплетает всех, кто находится в пределах его досягаемости. От постоянной демонстрации его силы и ума. Если Касьян хочет поговорить, пусть хотя бы раз за сорок лет нашего брака сам сделает мне навстречу шаг. А я за ним бегать больше не собираюсь, – вынула из сундука симпатичную красную сумочку и решительно направилась к двери. – Не скучай. К сумеркам вернусь обратно.
***
До портала я добралась за десять минут. А миновав его, еще минут через пятнадцать села в такси и поехала в центр города.
Некоторым людям для восстановления душевного равновесия нужны тишина и одиночество, мне же, наоборот, требуется шум, музыка и городская суета. Вот и сейчас у меня появилось огромное желание пройтись по людным улицам, побродить по магазинам, может быть, сходить в кино или театр.
Такси высадило меня у парка, который находился через дорогу от одного из местных торгово-развлекательных центров. Я расплатилась с водителем, и уже собиралась направиться к пешеходному переходу, как вдруг меня окликнули:
– Лика!
Я обернулась на голос и невольно улыбнулась. У ограды парка стоял Дмитрий.
Похоже, мои планы прогуляться по городу в одиночестве накрылись емкостью для стирки белья. И послать-то его неудобно – очень уж радостно улыбается.
– Здравствуйте, Дима, – улыбнулась я в ответ. – Рада вас видеть.
Он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, подошел ко мне вплотную.
– Знаете, я ведь сегодня вечером вовсе не собирался гулять. А потом просто встал и отправился в парк. Мне почему-то подумалось: там я увижу вас. Хотя вы говорили, что надолго уедете из города.
– Мне пришлось перенести поездку, – ответила я. – Сегодня я еще здесь, но завтра утром все-таки уеду.
– До завтра есть немного времени, – заметил Дмитрий. – Если вы не против, я мог бы составить вам сегодня компанию.
– Составьте, – согласилась я.
Мой спутник сделал приглашающий жест рукой, и мы неторопливо пошли вперед по тротуару.
– Куда бы вам хотелось пойти, Лика?
– Все равно, – пожала плечами. – Я никуда не спешу.
– Тогда предлагаю сначала поужинать. На этой улице есть уютное кафе с хорошей кухней, к тому же, там варят отличный кофе.
– Замечательно.
– А потом можно пройтись по парку – через пару часов начнется ежегодный фестиваль воздушных и водных фонариков. Думаю, это будет очень красиво.
– Наверняка, – кивнула я.
Идея провести вечер в компании этого мужчины с каждой минутой казалась все удачнее и удачнее.
Спустя десять минут мы уже сидели за столиком кафе – милого и действительно уютного. Там играла тихая приятная музыка, а по стенам были развешаны гирлянды с разноцветными огоньками.
– Вы давно живете в этом городе? – поинтересовалась я у Дмитрия, когда официант принес нам тарелки с едой.
– Вы можете называть на ты, Лика, – улыбнулся он.
– Хорошо. Тогда от тебя я буду ждать того же.
– Согласен. А по поводу твоего вопроса – я в этом городе не живу вовсе. Но он очень мне нравится, поэтому я часто приезжаю сюда на несколько дней.
– А где же находится твой основной дом?
– Далеко, – Дима сделал маленький глоток кофе. – Очень далеко. Там тоже здорово, но все совсем не так, как здесь. Иногда я думаю о том, что однажды перееду сюда насовсем.
– Отчего же ты не сделаешь это прямо сейчас?
– Там у меня много дел – серьезных, которые я не могу перепоручить никому другому. Нужно сначала найти преемника, а уже потом кардинально менять образ жизни, – он поднял глаза и посмотрел на меня долгим серьезным взглядом. – Возможно, теперь я займусь его поисками по-настоящему.
Этот взгляд почему-то меня смутил. Я кивнула и с повышенным интересом уставилась в свою тарелку.
– Сейчас я гощу у двоюродного брата, – продолжил Дмитрий. – Однако через неделю-две мне придется вернуться домой. Лика, как долго будет длиться твоя поездка? Быть может, мы успеем встретиться еще хотя бы раз?
– Не знаю, Дима, – честно сказала я. – Не хочу тебя обманывать. По правде сказать, я понятия не имею, какие дела у меня могут появиться завтра. Так что «командировка» может затянуться.
– Понятно, – кивнул он. – Значит, будем наслаждаться нынешним моментом.
После ужина мы отправились смотреть фонарики. К тому времени, как вошли в ворота парка, небо уже потемнело, и в аллеях собралась большая толпа любителей ночных зрелищ.
Чтобы не потеряться среди гуляющих горожан, нам пришлось взяться за руки – Дима сжал мою ладонь и не отпускал ее до самого конца прогулки. Это прикосновение вызвало у меня прилив теплой благодарности.
Как давно никто не держал меня за руку! Я и забыла насколько это здорово – просто гулять по улице с красивым приятным мужчиной.
Вместе с остальными участниками фестиваля мы посмотрели выступление уличных танцоров и музыкантов, а когда пришло время запускать в небо фонари, громко аплодировали поднявшейся в воздух яркой флотилии. Затем, влекомые шумной веселой толпой, спустились к озеру. Там какой-то смешной взъерошенный парень протянул нам маленькую лилию из пенопласта и гофрированной бумаги, в центре которой находилась крошечная свечка в жестяном кругляше. У стоявших неподалеку мужчин мы раздобыли коробку спичек, и через мгновение в нашем распоряжении оказался симпатичный водный фонарик.
– Говорят, если, отправляя такой фонарь в плавание, загадать желание, оно непременно сбудется, – сказал мне Дима. – Попробуем?
И мы попробовали. Вместе опустили его на воду, легко подтолкнули вперед. Выпуская этот кораблик из рук, я загадала то, что было единственным моим желанием на протяжении многих лет: пусть всё у всех будет хорошо.
Дмитрий тоже что-то пожелал, однако, судя по его задумчивому лицу, это было нечто личное и гораздо менее абстрактное.
Потом снова были музыка и танцы, вино в соседнем ресторанчике, шутки и разговоры о забавной ерунде.
Когда стрелки на моих наручных часах показали первый час ночи, я засобиралась домой. От предложения Димы проводить меня до дома категорически отказалась. В самом деле, куда бы он меня проводил? К лесу? Боюсь, это серьезно изменило бы его ко мне отношение.
– Спасибо за чудесный вечер, – сказала своему спутнику, когда за мной приехало такси. – Мне давно не было так весело.
– Мне тоже, – улыбнулся Дмитрий. – Знаешь, я очень хочу увидеть тебя еще раз. Ты такая…
