Оливия Лейк
(Не)Фиктивная жена
– Ясно. Хвостом крутит. Жди.
– Давид, я реально волнуюсь. У нее телефон выключен, и сложно представить, чтобы она оставила Карима. Она ж мать!
– Раз реально волнуешься, – голос скептический, – то скину адрес, к кому подъехать. Сам тоже подскочу.
Айфон у Майи был выключен и стандартно отследить его нельзя, но знакомые Давида начали полную розыскную деятельность, когда мы их очень хорошо попросили: криминальные сводки, ДТП, больницы, морги. Ориентировка будет завтра, если жена не явится до утра. Мне физически подурнело от всего этого. Вот так и происходит: девочка решила выйти в большой жестокий мир, и он сожрал ее. Пусть лучше наказывает меня игнором, сидя у какой-нибудь подруги, чем реально пострадала!
– Майя Тимуровна Черк…
Услышал, как по рации одного из сотрудников подтвердили, что случилось ДТП и по документам это Майя. Моя Майя?! Бляяяядь!
– Так Черкесова или Черкасова?
Внутри послабела удушливая пружина. Все, инфаркта не избежать. Это какой-то лютый пиздец.
– Черкасова, ясно. Не наш клиент, – и к нам повернулся: – Езжайте домой, будет информация, сообщим.
– Вообще прямо домой? – дернул плечом, когда Давид меня к машине повел.
– Поехали, может, она вернулась, – добавил мягче.
Нет, я Заре велел позвонить, если Майя объявится. Мой телефон молчал. Только Каролина закидывала сообщениями. Я коротко ответил и смахнул их, не до нее сейчас.
– Поехали со мной, – и кивнул кому-то из своих мужиков, чтобы мою тачку гнали за нами. В итоге к дому у нас целый кортеж с мигалками подъехал.
Я поднял голову и увидел, как моя жена как ни в чем не бывало подходит к воротам во двор.
– Вот коза! – выругался и выскочил из машины.
Майя резко обернулась, когда проблесковые маячки закружили по нашему дому, затем перевела испуганный взгляд на злого меня.
– Ты где была?!
Глава 7
Майя
Я испуганно переводила взгляд с разъяренного Аделя на полицейскую машину. Что случилось вообще?!
– Ты где была? – муж схватил меня за плечи и с силой стиснул. Больно.
– С подругами отмечала, – солгала, испугавшись его гневного лица. Не думаю, что Адель сейчас готов адекватно принять правду.
– С подругами? – встряхнул так, что у меня голова запрокинулась, готовая оторваться. – А позвонить не судьба?!
– Я звонила, – опомнилась и дернула плечом. – Мне больно, – прошипела, посматривая на приближающегося деверя.
Давид закурил, но комментировать ситуацию словами не стал: бросил на меня взгляд, потом на Аделя, затем махнул на нас рукой и крикнул:
– Отбой, мужики, – и нам: – Как дети, ей-богу.
Я, воспользовавшись моментом, приложила «таблетку» к двери и вошла во двор. Мои каблуки цокали по плитке, а за ними тяжелые мужские шаги. Не понимаю, с чего сыр-бор?!
Я предупредила Зару, что буду поздно. Телефон у меня сел, да и не до него было. Планов на вечер с мужем не строила, ну а пришла я не утром, а чуть за полночь. Мне двадцать шесть, и я не Золушка, чтобы к двенадцати спешить домой: чистить котлы, поливать кусты, рис с гречкой перебирать. Ах, да! Я же домашний вид женщины: меня дорогой муж классифицировал как курицу-наседку. Видимо, вернулся петух в курятник, а курочки нет, непорядок. Горшочек не варит, яички не несутся.
– Майя! – перепуганная Зара выскочила в холл и крепко обняла меня. – Где же ты была, милая?
– Потом… – шепнула ей. Не хочу ее обманывать.
– Зара, иди спать, – за моей спиной прогремел Адель. Не кричал, но… лучше бы кричал. Он мог выпотрошить одной фразой, но я справлюсь. Должна.
Взглядом показала Заре, что она могла подниматься и не бояться за меня.
– Повернись, Майя.
Я сбросила пальто и крутанулась на каблуках. Я не была пьяна, не была в постели с другим, не нарушала закон. Что он смотрит на меня, как прокурор на обвиняемую?!
– Что? – вздернула подбородок. – Ну что?!
– Телефон, – бескомпромиссно протянул руку.
– Но…
– Телефон, – надменно щелкнул пальцами.
Я открыла сумку, запуталась в мелочах, нервно выкладывала на стол всякую ерунду, пока не уронила сумку. Содержимое оказалось на полу. Адель присел и выбрал из кучи разных нужностей подаренный им браслет.
– Почему сняла? – глухо произнес.
– Не хочу быть похожей на твою Каролину Сергеевну, – пожала плечами и вложила в его ладонь еще и кольцо из розового золота. – Ходить одинаковыми, это какая-то театральщина. У кого-то ни ума, ни фантазии… – поднялась и положила на стол телефон. – На зарядку поставь, – зевая, бросила и направилась к себе.
– Майя, мы не договорили.
– Мне больше нечего сказать.
Я захлопнула дверь своей спальни и сбросила туфли. Ноги затекли и ныли. Вообще не люблю ходить в обуви по дому, но на шпильках удивительно приятно и эффективно топтаться по эго мужчины.
Я сбросила рубашку и юбку, в ванной избавилась от белья и шагнула под душ. Хочется побыстрее смыть с себя свое двадцатишестилетие и лечь спать. Мне завтра на работу: да, последнее собеседование было удачным. Четвертое стрессовое собеседование.
За десять часов до…
Первым делом оказавшись в машине, я сняла подарки Аделя. Вчера я растаяла, увидев два одинаковых комплекта, но в разных цветах: во-первых, дизайн был абсолютно в моем вкусе, во-вторых, стало приятно, что он обратил внимание на мою особенность в носке украшений.
Нет, Адель, может, и обратил, затем дал задание своей любовнице купить что-нибудь: для нас обеих, а чтобы никому не обидно, пусть будет одинаково и по цене, и по качеству. Истинно благородный мужчина: всем все поровну.
Я абсолютно не жалела, что указала Каролине на ее место. Я его жена, я! Она не дотягивала по статусу, и ее это бесило: злоба и раздражение фонили так же, как ее приторные духи. Если хочет, может пожаловаться моему мужу на меня! Ха! Это такая дикость, что вызывала истерический хохот, а не слезы обиды.
На третье собеседование я приехала голодная и злая, с четкой установкой победить. Из трех вакансий эта самая перспективная. «Теско» – крупная холдинговая компания, сфера которой распространялась от строительства и легкой промышленности до производства продуктов питания, финансового сектора и инвестиционных фондов.
К сожалению, уже через пять минут беседы с менеджером по персоналу я поняла, что они не заинтересованы в развитии молодых перспективных кадров.
– Должность очень ответственная. Нам нужен опытный сотрудник, который готов к внеурочной работе, а у вас маленький ребенок.
Хотелось колко ответить, что они сами пригласили меня на собеседование, зная о моем опыте и семейном положении, но я кивала и сглатывала. Не хотелось бы прослыть скандалисткой. Крупные компании наверняка давали обратную связь в кадровые агентства. Тогда я в принципе никуда не устроюсь.
– Мария Марковна, – в кабинет вошла какая-то женщина, – вот… – и положила на стол чье-то резюме. Логично, что на хорошую должность есть свой человек. Хотелось бы иначе, но как есть…
В лифт я вошла усталая, расстроенная, голодная. На плече сумка, под мышкой папка с бумагами и документами, в руках большой капучино. Весь мой сегодняшний обед.
Я задумалась, смотрела под ноги, мечтала о ванной, когда шагнула из кабины лифта.
– Да ёб! – налетела на кого-то. Папка выпала, сумка тоже, а кофе пролился. Я подняла глаза: пролился на огромного сурового мужчину с большим бурым пятном на белой рубашке и синем дорогом пиджаке. – Ты откуда такая растяпа, девочка?
– С двадцать пятого этажа, – буркнула, собирая свои вещи. – Извините, пожалуйста, это ужасная случайность. Я оплачу вам химчистку.
– Работаешь здесь? – присел и аккурат из всех бумаг выхватил мой паспорт. – Майя Тимуровна Черкесова, тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения.
– Хотела, но не взяли.
– Стирать умеешь?
– А вы меня в прачки хотите нанять? – поднялась с кипой документов.
– Да, – усмехнулся и положил в карман мой паспорт, – подарок на день рождения. За мной, – и шагнул в лифт.
Я не собиралась, но у меня не было выбора: куда я без главного документа!
– А вы вообще кто? – ошеломленно проговорила, когда мы оказались в роскошном холле: мрамор, лепнина, позолота. Очень дорого и очень богато.
– Ярослав Игоревич, – перед нами распахнулись двустворчатые двери, и суетливая длинноногая девушка поднялась из-за стола как по стойке, – кофе?
– Не надо, – бросил скупо, – напился уже, – и пропустил меня внутрь, видимо, своего кабинета. – Садись, – кивнул на бордовый вычурный диван в зоне отдыха.
У Аделя тоже большой кабинет, но там правят эргономичность, минимализм и экосистемы – прогрессивно, современно, новаторски. Здесь же – старая добрая классика руководителей высшего звена родом из две тысячи десятых.
Я, затаив дыхание, смотрела на зеркальную панель, распахнутую настежь: в ней отражался этот Ярослав Игоревич без рубашки, с татуировками на груди и мощным накачанным торсом. Ему точно за сорок, но выглядел ошеломительно мужественно, с грубой самцовой энергетикой и таким же лицом. Не красавец, но женщины мимо таких не проходят. Он напоминал героев фильмов про конкретных мужиков, но в лощеной упаковке современных руководителей: либо бандит, либо силовик. Зара у меня не только турецкие сериалы смотрела, но и про ментов детективы, а еще про врачей. Я в некотором смысле специалист в этих областях.
– Я директор этого бардака, – видимо, вспомнил про меня, выходя с накинутой на плечи свежей рубашкой.
– Разин Ярослав Игоревич? – на всякий случай уточнила. Я готовилась к собеседованию, но даже не ожидала такого поворота.
– Ага, он самый, – и кивнул на дверь в гардеробную. – Иди, стирай. По итогу решу твою судьбу.
– А паспорт отдадите? – поднялась и поправила узкую юбку.
– Конечно. Прошло то время, когда я паспорта отбирал.
Я испуганно округлила глаза, он по-мужски усмехнулся.
В гардеробной я осмотрелась: здесь была и душевая с раковиной, диван, мини-бар, и собственно полки и стеллажи с одеждой. Свет приглушен и пахло зимними праздниками.
Я взяла диффузор и прочитала состав: мандарин, ель, корица. Приятно.
Рубашка с молочно-бурым пятном небрежно брошена на диван. Я взяла ее и замочила в раковине, предварительно натерев жидким мылом с ароматом табака и ванили, абсолютно не предназначенным для стирки.
Я не была гуру домашних дел, но Зара меня многому научила, а главное, даже если есть возможность нанять уборщицу, горничную и повара, женщина все равно должна уметь пришить пуговицу, приготовить обед и вывести едкое пятно. В моей прачечной для этого была куча средств, но лучше всего справлялось хозяйственное мыло.
– А хозяйственного мыла нет? – выглянула из тайной комнаты с унитазом. Царь мужского уединения, куда же без него!
– Конечно, есть, – Ярослав Игоревич сидел за массивным столом и изучал какие-то бумаги. – В хозяйственной магазине, – бросил на меня короткий взгляд.
Естественно, вывести такое безобразие у меня не получилось, и на суд Разина я принесла мокрое испорченное дизайнерское нечто.
Ярослав Игоревич потянулся к футляру, стоявшему на краю стола, и, надев очки без оправы, оценил мои труды. Очки, кстати, ему совсем не шли.
– Херовенько, – вынес вердикт.
– Согласна, – кивнула даже. – Может, я вам оплачу стоимость рубашки и разойдемся?
Классическая итальянская белая сорочка, у моего мужа все такие. Я иногда покупала их для него. Это дорого, но Адель исправно и щедро пополнял мне карту.
– Я тут резюме твое, Майя Тимуровна, посмотрел, – снял очки со скуластого лица с тяжелой челюстью и брутальной щетиной. Нет, они ему интеллигентности не добавляли. Это внешность мужчины, который кулаками пробивал себе путь наверх. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Странно даже, что я совсем не боялась этого мужчину, а ведь передо мной не просто представитель рода мужского, а из высшей касты хищников. Я таких знала: у меня муж, а у него два брата, там такой же животный агрессивный магнетизм.
– Есть у меня для тебя подходящая работа, – откинулся в кресле. – Очень серьезная.
– Какая? – с опаской поинтересовалась.
– Я.
– В каком смысле?
Это же не хамское предположение? Я не в таком отчаянии, чтобы соглашаться на любую работу?!
– Мне нужен личный ассистент. Помощница, мама, сестра, иногда няня, иногда теща – ну, если нужно пожестче со мной.
– Так может, вам жениться? – бросила взгляд на безымянный палец. – Многое тогда приложится автоматически.
– Да ты рожу мою видела? – почесал подбородок. – Кто за меня пойдет?
Я только вскинула бровь. Дядя нарывался на комплимент?
– В общем,, так: ты будешь отвечать за мой график, за мои передвижения, заниматься корпоративными расходами и еще куча всего.
– Рубашки стирать?
– Нет. Но покупать новые придется. Они дорогие, капец, но…
– Манжеты, – добавила за него.
Да, я тоже часто отправляла в утиль сорочки, потому что манжета уже не кипенно-белая.
– Если я позвоню в два часа ночи и прикажу забронировать билеты во Франкфурт или привезти мне домой пятидесятилетний виски – ты берешь и делаешь, – продолжал инструктировать.
– Я вообще-то рассчитывала на стандартный график с девяти до шести.
– Ну, я постараюсь пить виски исключительно с девяти до шести, – иронично, но по-доброму. Затем Ярослав Игоревич достал мой паспорт. – Замужем?
– Да, – четко и ясно.
– Муж – это хорошо, – задумчиво прокомментировал. – Дети?
– Сын, четыре с половиной года.
– Цветы жизни, – вздохнул. Явно троллил меня. – Крепкая ячейка общества. Год семьи, все дела.
– Ну, не такая уж и крепкая, – теперь я криво улыбнулась.
– Накосячил? – поднял на меня глаза.
Можно и так сказать: изменяет, козлит, не любит. Но разве об этом расскажешь? Я только кивнула.
– С днем рождения не поздравил? – сделал вывод Ярослав Игоревич.
– Что-то вроде того…
– Мужики порой жуткие мудаки. По себе знаю, – и набрал кого-то на стационарном телефоне. – Александра, свяжись с кадрами, мне нужно человека оформить.
– Почему вы берете меня на работу? – я реально не понимала. Даже больше: сама не знала, почему до сих пор здесь и разговариваю с Разиным.
– Потому что я – Ярослав Мудрый, – надменно вздернул бровь. – Ну или не мудрый, если ошибся в тебе.
– Что это значит?
– Майя Тимуровна, мне нужен помощник, которого не интересует содержимое моего кошелька и моих штанов.
– Может быть, нанять мужчину? – предложила как вариант.
– Да нет, – сморщился. – Хочется приятное женское личико рядом, а не вонючую щетинистую морду. Мне своей хватает.
Мои губы дрогнули в улыбке, потом я тихо рассмеялась. Ярослав Игоревич Мудрый умел иронизировать над собой.
– Но мне бы тоже гарантии…
– Кошелек?
– Он у меня весьма скромный. Содержимое моей юбки… – не стала заканчивать.
– Солдат ребенка не обидит, – пообещал с насмешкой, но в глазах твердость. Видимо, судьба у меня такая: быть для мужчин маленькой девочкой. Логично, разницу в возрасте никто не отменял.
– Приступать завтра? – спросила, забирая протянутый паспорт.
– Приступать сейчас.
Меня быстро взяли в оборот: сначала оформляли в штат, потом я удивлялась зарплате – это больше, чем оклад начинающего экономиста. Мне выделили кабинет. Видимо, предыдущей помощницы: казалось, что после нее даже кресло остыть не успело. Мне нужно было разобраться в рабочем ноутбуке и ознакомиться с расписанием Ярослава Игоревича. Сегодня в девять у него встреча.
– Ты едешь со мной, – неожиданно объявил он. – День рождения твой отметим.
– Я… Я как-то не готова…
– Нормально, – придирчиво осмотрел мой деловой наряд. – Зато не перепутают с дамами определенной профессии.
Мы сели в солидный мерседес-майбах. Я хотела поехать на своем комфортном порше-макане, но босс сказал, что не положено и домой меня отвезут.
– Что я должна делать? – спросила, когда вошли в заведение в красно-черных тонах. Я старалась держаться поближе к Разину, но меня, достаточно невзрачно одетую для подобного места, все время пытались оттеснить. Он здесь явно был желанным и частым гостем.
– Ярый! – холеный мужчина развел руки, очень обрадованный нашему приезду. – Садись, дорогой, шоу скоро начнется. – А… – осмотрел меня профессиональным взглядом ценителя женщин. Я ощутила себя товаром. – Леди?
– Это Майя Тимуровна, – Ярослав помог мне сесть. – Прошу любить, жаловать и руками не трогать, – вроде бы улыбался, но даже я ощутила конкретный такой посыл.
– Жаль, свеженькая девочка, – и протянул мне руку. – Валерий, хозяин этого чудесного кабаре. Наслаждайтесь, Майя Тимуровна.
На сцене приглушили свет и направили прожектор точечно. Шоу действительно началось.
Ярко, красиво, музыкально, технологично и эстетично. И очень, очень сексуально. Я никогда не была в подобных местах: это не стриптиз, но шоу исключительно для взрослых. Эротичное и потрясающее. Я была под впечатлением и в приятном культурном шоке.
– Нравится? – Ярослав Игоревич подался ко мне и предложил бокал с игристым. На столе стояли бутылка в ведерке и сеты из красной и черной икры.
– Интересно, – повернулась к нему. – Спасибо, нет, – от алкоголя отказалась.
– Бокал? За день рождения?
– Я не пью вне дома.
– А что так? Перепила и станцевала голая на барной стойке? – откровенно подшучивал Ярослав Игоревич.
– Замуж вышла.
– Ох, бля, – хмыкнул, тряхнув темной головой, – я, пожалуй, тоже не буду, – отодвинул бокал с виски, – не хочу замуж.
Шоу закончилось около полуночи. Объявили антракт, и следующая постановка уже трижды восемнадцать плюс.
– Ну как тебе? – Разин лично вывел меня из заведения и проводил до машины. – Раньше не бывала в таких местах?
Я только покачала головой. Адель ни за что бы не позволил своей жене оказаться в подобном заведении. Да и уважающие себя татарские матроны сами бы не пошли в такое место. Может, это и возмутительно, но мне понравилось. Я никогда не стремилась жить в авторитарных рамках шовинистских законов и религиозных догм. Я хочу быть такой же свободной, как и мужчины. Сомневаюсь, что Адель никогда не был в стриптиз-клубах или вот таких кабаре.
– Держалась хорошо. Молодец. Считай, стрессовое собеседование пройдено.
– Я не смогу каждый день настолько задерживаться. У меня сын, – предупредила сразу. Я не свободная женщина, которая способна на алтарь босса положить все свое время и себя саму.
– Больше и не нужно. Все что надо, я понял, Майя Тимуровна. Жду завтра. Вась, – кивнул курившему водителю, – отвези Майю Тимуровну домой в целости и сохранности, потом за мной…
Я вышла из душа, кутаясь в большое пушистое полотенце. Этот день рождения был необычным, самым необычным. Просто весь спектр эмоций за раз приняла. Я улыбалась, вернувшись в спальню, и совсем не ожидала застать в ней мужа.
– Пришел телефон вернуть? – проговорила ровно, пряча алые щеки и шальные мысли.
Адель смотрел пристально и жгуче. Я не хотела посвящать его в свою «новую» жизнь. Зачем ему знать, кем и на кого буду работать? Он так пекся о своей чести, о том, что могли сказать или подумать! Жена Аделя Черкесова работает на мужчину, да еще и в такой должности! Ай-яй-яй! На побегушках!
– Дай мне номера всех подруг, с которыми ты была сегодня, – прозвучало неожиданно страшно. Адель был убийственно спокоен, но опасно напряжен. Все же я с ним пять лет прожила: засыпала, просыпалась, ухаживала, когда болел, готовила, занималась сексом, видела вспышки гнева, злости, раздражения, знала, как мог улыбаться, обнимая Карима, или, наоборот, строго выговаривал, если тот капризничал. Аделю не нужно было кричать, психовать, взрываться, чтобы его услышали.
– Зачем?
– Просто сделай, солнце.
– Не буду, – бросила через плечо и отправилась одеваться ко сну. Я даже зевнула широко и сладко. Не хочу продолжать этот бессмысленный разговор. Я никогда не требовала у него отчета, так с чего Адель устроил прелюдию к суду!
– Почему? – обманчиво мягко.
– Потому что это унизительно! – резко повернулась, хлестнув по плечам длинными волосами. – Мне нужно одеться, – мерилась с ним взглядами. Адель не вошел, но оперся плечом о косяк двери и смотрел. Внимательно, изучающе, щупал глазами.
– Раздевайся, Майя.
Я пожала плечами и скинула пушистый халат. Взяла трусики, надела, искоса поглядывая на мужа: он шарил по моему телу, словно искал следы блуда и порока. Вероятно, мерил по себе.
– Карим звал тебя, – вошел в гардеробную, забирая под себя все пространство, перекрывая кислород. Слишком большой, чтобы игнорировать его. Слишком волнующий, чтобы дышать ровно. Слишком мужчина, чтобы забыть о своей женской сути. – Так весело было, что о сыне забыла? – покачал головой. – Ты же мать, солнце, – а вот это издевательски.
– Манипуляция, недостойная мужчины, – разочарованно ответила. Аделя перекосило. – Уложил бы сам, ты же отец. Или ты, – теперь я пыталась задеть его, – не умеешь?
Адель заскрипел зубами и пошел на меня, но его телефон неожиданно ожил. Он достал его, посмотрел на меня, затем на экран и снова на меня.
– Да, Каролина, – ответил, конечно же!
Я тяжело сглотнула.
– Я приеду. Жди.
Звонит ночью и не стыдно. Знала же, что он дома. Очевидно, что Адель позволял ей все это. Доступен и днем, и ночью. Мерзавец, какой же мерзавец. Хоть бы вышел из моей спальни сначала! Он никогда не был большим подлецом!
Адель ушел. Меня трясло. Я ничего не должна была чувствовать, но грязь ползла по коже и забиралась прямо в душу: пачкала светлое, разъедала незыблемое. Раньше Адель хотя бы частично берег меня, теперь ему все равно. Время идет, скоро я все потеряю. Дом, семью, сына.
Я ворочалась всю ночь. В три сдалась и пробралась в спальню мужа – пусто. Мне просто нужно было убедиться. Окончательно сломать установку, в которой Адель главный. Что он заботится обо мне и знает все лучше меня. Я слишком рано оказалась и слишком долго была под ним. Сложно вмиг обрести волю, силу, расправить крылья.
Все, больше это не пустые слова или наивные мечты. Либо он, либо я. Никак иначе. Теперь точно знала: если нужно будет сломать, Адель сломает меня. Не пожалеет.
Я практически не спала уже вторую ночь подряд, но не чувствовала себя плохо, наоборот, возбужденной и одновременно спокойной. Начиналась новая глава в моей жизни.
Мне было ровно, когда Адель заехал во двор: хлопнула дверь в прихожей, пружинистые шаги, хмурое лицо. Он молчал. Я равнодушно варила кофе, одетая в деловой брючный костюм.
– Кофе будешь? – перевела на мужа безразличный взгляд. Думаю, нам пора вернуться к формату фиктивного брака по всем статьям. Если хочет, может даже не возвращаться домой. Пусть любится с любимой женщиной не переставая.
Интересно, кстати, а его Каролина в курсе, что он изменял ей с женой? С ней он так же честен, как со мной? Меня он не жалел, а жалил своей правдой, а ее, любимую, жалко ему? Или Аделю никого, совсем никого не жалко?..
