Онор Каргилл-Мартин
Мессалина: Распутство, клевета и интриги в императорском Риме
Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)
Переводчик: Мария Елифёрова
Научный редактор: Мария Кириллова, канд. ист. наук
Редактор: Роза Пискотина
Издатель: Павел Подкосов
Руководитель проекта: Анна Тарасова
Арт-директор: Юрий Буга
Корректоры: Елена Воеводина, Ольга Петрова
Верстка: Максим Поташкин
Верстка ePub: Юлия Юсупова
Фоторедактор: Павел Марьин
Обработка иллюстраций: Александра Фридберг
Иллюстрация на обложке: Федерико Фаруффини «Оргии Мессалины» (1867–1868), картина находится в частной коллекции
Карты: Isambard Thomas at Corvo
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Honor Cargill-Martin, 2023
© Издание на русском языке, перевод.
ООО «Альпина нон-фикшн», 2025
* * *
Моей матери Пердите,
научившей меня писать и думать
…Он всех лучше, всех он красивей,
Родом патриций, – и вот влечется несчастный на гибель
Ради очей Мессалины…
Ювенал. Сатира десятая, 332‒334[1]
Хронология
31 г. до н. э.: Август побеждает Антония и Клеопатру в битве при мысе Акций и, по сути, становится единоличным правителем Римской империи: начало династии Юлиев-Клавдиев
27 г. до н. э.: Август закрепил за собой верховенство над Римом
1 августа 10 г. до н. э.: рождение Клавдия, будущего императора
19 августа 14 г. н. э.: смерть Августа, Тиберий становится императором
ок. 20 г. н. э.: рождение Мессалины
16 марта 37 г. н. э.: смерть Тиберия, империя переходит под власть Калигулы
37 г. н. э.: первое консульство Клавдия
38 г. н. э.: Мессалина выходит замуж за Клавдия
осень 39 г. н. э.: обвинение Гетулика в заговоре приводит к изгнанию сестер Калигулы
зима 39/40 г. н. э.: у Мессалины рождается первый ребенок – Клавдия Октавия
24 января 41 г. н. э.: Калигула убит вместе со своей женой Милонией Цезонией и дочерью-младенцем
25 января 41 г. н. э.: Клавдий становится императором
12 февраля 41 г. н. э.: у Мессалины рождается Британник
41 г. н. э.: сенат голосует за наделение Мессалины титулом Августы, но Клавдий от ее имени отказывается от этой чести
41 г. н. э.: Юлия Ливилла и философ Сенека обвинены в прелюбодеянии и изгнаны из Рима
42 г. н. э.: падение Аппия Силана, отчима Мессалины
42 г. н. э.: Скрибониан затевает переворот при поддержке ряда видных деятелей; восстание подавлено
43 г. н. э.: вторжение Клавдия в Британию
43 г. н. э.: падение Катония Юста, префекта преторианской гвардии
43 г. н. э.: падение Юлии
44 г. н. э.: Мессалина участвует в триумфальной процессии Клавдия; сенат наделяет ее дополнительными регалиями
47 г. н. э.: падение Помпея Великого, мужа Клавдии Антонии. Клавдия Антония вступает во второй брак со сводным братом Мессалины
47 г. н. э.: падение Валерия Азиатика
47 или 48 г. н. э.: падение императорского вольноотпущенника Полибия
осень 48 г. н. э.: Мессалина якобы вступает при живом муже во второй брак со своим любовником Гаем Силием, что приводит к ее казни и казни ряда связанных с ней лиц
1 января 49 г. н. э.: Клавдий вступает в новый брак, на этот раз с Агриппиной
53 г. н. э.: дочь Мессалины Октавия выходит замуж за Нерона, сына Агриппины
13 октября 54 г. н. э.: умирает Клавдий, Нерон становится императором
начало 55 г. н. э.: сын Мессалины Британник умирает при загадочных обстоятельствах
62 г. н. э.: Октавия, дочь Мессалины, изгнана и убита
Действующие лица
Семья Мессалины
Домиция Лепида: мать Мессалины.
Мессалла Барбат: отец Мессалины. Умер, когда она была еще маленькой.
Фауст Сулла: второй муж Домиции Лепиды. Отчим Мессалины.
Фауст Сулла Феликс: единоутробный брат Мессалины. Позднее женился на ее падчерице Клавдии Антонии.
Клавдий: муж Мессалины. Император Рима.
Клавдия Октавия: дочь Мессалины и Клавдия. Впоследствии жена императора Нерона.
Британник: сын Мессалины и Клавдия.
Семья Клавдия
Антония Младшая: своенравная мать Клавдия.
Друз Старший: покойный отец Клавдия.
Германик: подававший надежды брат Клавдия. Умер при загадочных обстоятельствах. Был женат на Агриппине Старшей. Отец императора Калигулы и его сестер.
Ливилла: сестра Клавдия. Обвинялась в том, что помогла своему любовнику Сеяну убить своего мужа Друза.
Плавтия Ургуланилла: первая жена Клавдия. Он развелся с ней на почве скандала, связанного с обвинениями в инцесте и убийстве.
Клавдий Друз: сын Клавдия от первой жены. Погиб в подростковом возрасте от несчастного случая, когда кидался грушей.
Элия Петина: вторая жена Клавдия. Развелся с ней по несущественным причинам.
Клавдия Антония: дочь Клавдия от второй жены. Падчерица Мессалины.
Двор Августа
Октавиан Август: первый император Рима. Носил имя Октавиан, пока не принял почетное имя Август в 27 г. до н. э.
Октавия: любимая и влиятельная сестра Августа. Прямой предок Мессалины.
Ливия: жена Августа. Пользовалась беспрецедентной властью в качестве первой настоящей «императрицы» Рима. Мать Тиберия, преемника Августа.
Юлия Старшая: дочь Августа. Третья жена Тиберия. Сослана по скандальному обвинению в прелюбодеянии.
Юлия Младшая: дочь Юлии Старшей. Внучка Августа. Последовала за своей матерью в ссылку по аналогичным обвинениям в супружеской измене.
Двор Тиберия
Тиберий: сын Ливии. Пасынок Августа. Второй император Рима.
Сеян: влиятельный префект преторианской гвардии при Тиберии. Архетипический дурной советник.
Друз: сын Тиберия. Впоследствии, как считается, отравлен своей женой Ливиллой и Сеяном.
Агриппина Старшая: жена Германика, брата Клавдия, мать Калигулы и его сестер. Объединила вокруг себя оппозицию Тиберию и была изгнана.
Двор Калигулы
Калигула: молодой и знаменитый своей взбалмошностью третий император Рима. Племянник Клавдия.
Друзилла: любимая сестра Калигулы. После смерти почиталась как богиня.
Эмилий Лепид: муж Друзиллы. Якобы имел любовные связи с сестрами своей жены: Юлией Ливиллой и Агриппиной. Казнен по обвинению в заговоре и прелюбодеянии.
Гетулик: наместник Верхней Германии. Казнен за участие в предполагаемом заговоре против Калигулы.
Ливия Орестилла: вторая жена Калигулы, на которой он женился в день ее свадьбы с другим мужчиной.
Лоллия Паулина: богатая третья жена Калигулы.
Милония Цезония: четвертая жена Калигулы и мать его дочери. Убита вместе с мужем и ребенком.
Преторианцы
Кассий Херея: выдающийся преторианский офицер с республиканскими убеждениями. Один из лидеров заговора против Калигулы.
Корнелий Сабин: преторианский офицер высокого звания, участвовавший в заговоре против Калигулы.
Катоний Юст: префект претория в ранние годы правления Клавдия. Казнен якобы по приказу Мессалины.
Руфрий Криспин: префект претория. Лояльный сторонник Мессалины.
Лусий Гета: префект претория. Высказывался против Мессалины при ее низложении, но позднее его сочли слишком лояльным к памяти Мессалины и отстранили от этой должности.
Палатинский двор во времена Мессалины
Вольноотпущенники, рабы и слуги
Нарцисс: влиятельный вольноотпущенник, ведавший перепиской императора. Ближайший союзник Мессалины, ставший затем ее смертельным врагом.
Каллист и Паллас: два влиятельных вольноотпущенника при дворе Клавдия.
Кальпурния и Клеопатра: две любовницы императора.
Сосиб: воспитатель Британника и союзник Мессалины.
Императорская родня при дворе Клавдия
Юлия Ливилла: одна из сестер Калигулы. О ней вспомнили после воцарения Клавдия. Обвинена в прелюбодеянии с Сенекой и сослана, якобы по наущению Мессалины.
Марк Виниций: муж Юлии Ливиллы. Позднейшие слухи обвиняют Мессалину в его отравлении.
Юлия Ливия: дочь Ливиллы и Друза. Якобы убита по наущению Мессалины.
Помпей Магн: в 41 г. н. э. женился на падчерице Мессалины, но затем казнен.
Луций Силан: помолвлен с маленькой дочерью Мессалины Клавдией Октавией. Принужден совершить самоубийство по приказу Агриппины.
Аппий Силан: третий муж Домиции Лепиды, матери Мессалины. Казнен, якобы из-за ложного сновидения, придуманного Мессалиной и Нарциссом.
Агриппина Младшая: одна из трех сестер Калигулы. Мать императора Нерона. После падения Мессалины вышла замуж за своего дядю Клавдия и обвинялась в организации его убийства.
Пассиен Крисп: второй муж Агриппины Младшей. Известен своим остроумием и верностью режиму Клавдия.
Женщины двора
Поппея Сабина Старшая: знаменитая красавица. Якобы соперничала с Мессалиной за любовь танцора Мнестера. Принуждена совершить самоубийство из-за ее предполагаемой связи с Валерием Азиатиком. Ее дочь, носившая то же имя, заменила Октавию в качестве жены Нерона.
Аррия: близкая подруга Мессалины.
Помпония Грецина: жена Плавтия, военачальника Клавдия. Носила траур всю оставшуюся жизнь в знак протеста против того, как Мессалина обошлась с Юлией Ливией.
Юния Силана: благородная и безупречная жена Гая Силия. Развелась, по-видимому, из-за его связи с Мессалиной.
Юния Кальвина: прекрасная сестра Луция Силана. Обвинения в инцесте привели к ссылке.
Сенаторы
Публий Суиллий: одаренный оратор и печально известный обвинитель. Давний союзник Мессалины.
Луций Вителлий: союзник Мессалины в сенате на протяжении большей части ее царствования. Его сын с тем же именем впоследствии ненадолго станет императором.
Сенека: придворный и философ-стоик. Обвинен в прелюбодеянии с Юлией Ливиллой и сослан, якобы по наущению Мессалины. Впоследствии наставник Нерона.
Камилл Скрибониан: наместник Далмации. Поднял кратковременное восстание против Клавдия и то ли совершил самоубийство, то ли был убит.
Цецина Пет: принужден совершить самоубийство из-за соучастия в восстании Скрибониана. Вместе с ним покончила с собой его верная жена Аррия.
Авл Плавтий: наиболее выдающийся военачальник Клавдия. Вдохновитель британского похода.
Валерий Азиатик: необычайно богатый и знатный сенатор из Галлии. Принужден к самоубийству по обвинению в заговоре и сексуальных прегрешениях, якобы по наущению Мессалины.
Предполагаемые любовники и партнеры Мессалины
Гай Силий: самый красивый молодой аристократ Рима. Якобы любовник Мессалины, ее двоебрачный муж при живом Клавдии и соучастник заговора.
Мнестер: неотразимый актер, танцор пантомимы. Якобы любовник Мессалины.
Полибий: влиятельный вольноотпущенник, литературный советчик Клавдия. Якобы один из любовников Мессалины, убитый по ее приказу.
Травл Монтан: удивительно красивый и невинный юный всадник. Говорят, что Мессалина в одну и ту же ночь вызвала его к себе, переспала с ним и избавилась от него.
Веттий Валент: знаменитый врач. Якобы один из любовников императрицы.
Тиций Прокул, Помпей Урбик, Савфей Трог, Юнк Вергилиан, Сульпиций Руф, Декрий Кальпурниан: также предполагаемые любовники и знакомые Мессалины.
Гельвия, Котта и Фабий: еще трое мужчин, вероятно попавших в опалу вместе с Мессалиной.
Плавтий Латеран: племянник самого влиятельного военачальника Клавдия. Обвинен вместе с Мессалиной, но помилован.
Суиллий Цезонин: сын наводившего страх обвинителя Публия Суиллия. Обвинен вместе с Мессалиной, но помилован.
Женщины Нерона
Клавдия Акта: вольноотпущенница, с которой у Нерона был страстный роман.
Поппея Сабина Младшая: любовница Нерона и дочь давней соперницы Мессалины – Поппеи Сабины Старшей. Нерон женился на ней, разведясь с Октавией.
Введение
В 1798 г. парижский издатель по имени Пьер Дидо решил заняться выпуском порнографии. Он заказал шестнадцать роскошных гравюр, изображающих самые разные позы – от стандартных до впечатляюще акробатических. Чтобы все выглядело достойно, он окутал свой проект флером исторической респектабельности[2]. Название (обманно) декларировало происхождение от самого скандального эротического произведения эпохи Ренессанса: I Modi, т. е. «Позы». Это собрание из шестнадцати гравюр и шестнадцати сонетов католическая церковь посчитала столь опасно откровенным, что целых два тиража были арестованы и уничтожены, так что книга сохранилась только в виде скудных фрагментов и скандальной репутации{1}. Дидо также снабдил каждую из поз античным заголовком, взятым из греко-римской истории или мифологии, и несколькими страницами квазиинтеллектуальных исторических разъяснений; на одной гравюре Геркулес применяет свою знаменитую силу, держа Деяниру на весу, другая изображает Вакха, который занимается любовью со стоящей на голове Ариадной, а на третьей мы застаем Энея, ласкающего стоящую на коленях Дидону сзади.
Поза XIV называется «Мессалина». Мы в римском борделе, и Мессалина – владычица мира, жена императора Клавдия – лежит навзничь на ложе с ножками в виде львиных лап, переодетая в обычную проститутку. Мы почти не видим лица анонимного мускулистого клиента, готовящегося проникнуть в нее, но это и неважно. Нога Мессалины лежит у него на плече, а рука – на спине, притягивая его к себе. Гравюра иллюстрирует знаменитый пассаж из написанной в начале II в. н. э. шестой сатиры поэта Ювенала, в которой он утверждает, что императрица, отчаянно стремясь утолить свое ненасытное сексуальное влечение, дожидалась, пока ее муж уснет, а затем изменяла внешность, надев белокурый парик и плащ, и ускользала из роскоши Палатинского дворца на темные улицы Рима, к убогому лупанарию{2}. Там она, голая, в тесной каморке, душной и вонючей, «всем отдавалась под именем ложным Лициски», означающим «маленькая волчица». «Ласки дарила входящим и плату за это просила», лишь поутру, когда поднималось солнце и сутенер начинал ворчать, она нехотя уходила. Она возвращалась во дворец грязной – покрытой потом любовников и сажей от дешевых масляных ламп – и более счастливой, но все еще, как утверждает Ювенал, не вполне удовлетворенной.
Текст, сопровождающий гравюру XIV, описывает невероятную сексуальную жизнь героини. Мессалина, говорится в нем, переспала с каждым преторианцем во дворце своего мужа; более того, во всем Риме трудно было найти мужчину, который не мог бы похвастаться, что поимел императрицу. В нем утверждается, что она не задумываясь убивала мужчин, когда им, истощенным ее бесконечными требованиями, уже не хватало выносливости или искусства, чтобы удовлетворить ее. Рассказ заканчивается утверждением, что имя Мессалины бессмертно; оно будет жить в веках как обозначение женщины, ненасытной в своих сексуальных аппетитах и непревзойденной в своей репутации развратницы{3}.
По крайней мере, в этом отношении Дидо не ошибся. В течение столетий после казни Мессалины в 48 г. н. э. ее имя стало метонимом нимфоманки, femme fatale, женщины, осмеливавшейся выражать сексуальное желание. В иллюстрированном средневековом манускрипте из Франции мы видим, как удивительно расслабленная Мессалина, горящая в пламени вечного проклятия, ведет яростный спор с императорами Калигулой и Тиберием о том, кто из них больше нагрешил. Французские революционные памфлетисты порицали Марию-Антуанетту как новую Мессалину, а о ее сестре Марии-Каролине, могущественной королеве Неаполитанской, один блюститель нравов говорил, что она соединила в себе «всю похотливость Мессалины и нетрадиционные склонности Сапфо»{4}. В одном из пригородов Британии в 1920-е гг. некая женщина, осужденная за то, что она подговорила любовника убить мужа, была увековечена как «Мессалина предместий», а в 1930-е гг. табачная компания Player's Cigarette выпустила сигаретные карточки (в серии «Знаменитые красавицы») с изображением Мессалины с накрашенными губами: она раскинулась на кушетке в платье, спадающем с одного плеча, и, демонстрируя неприкрытое высокомерие, хладнокровно выливает бокал вина на пол. Афиша к фильму 1977 г. «Мессалина, Мессалина!» изображает императрицу в тунике с таким глубоким вырезом сзади, что обнажены ягодицы; его слоган обещает зрителям «разнообразные амурные приключения самой ненасытной пожирательницы мужчин». Мессалина стала архетипической «дурной женщиной», чудовищным олицетворением мужских фантазий и мужских страхов.
Наследие Мессалины в западном культурном сознании едва ли удивительно, учитывая, как о ней писали в античных источниках. После казни императрица подверглась «проклятию памяти» (damnatio memoriae); ее имя сбивали с монументов, ее статуи уничтожались, ее репутацию больше никто не защищал. Историки, поэты, даже ученые не упустили возможность обвинить Мессалину в прелюбодеянии, жадности, проституции, двоебрачии и убийствах: так мужчины прорабатывали свою тревожность по поводу нравственности и власти женщин.
Попрание и искажение ее истории затрудняют воссоздание точного «фактического» рассказа об истории жизни Мессалины. Многое вызывает сомнения; даже самые основные факты можно оспаривать. Взять хотя бы такой пример: оценки предполагаемой даты рождения Мессалины колеблются от 17 до 26 г. н. э. Для женщины, почти наверняка не дожившей до тридцати, разница почти в десятилетие принципиальна. Если принять как дату рождения Мессалины 17 г. н. э., то ей было 21, когда она вышла замуж за Клавдия в 38 г. н. э. и 31, когда она погибла в 48 г. н. э. Если, однако, исходить из того, что она родилась в 26 г. н. э., то ей было лишь 13 лет в момент брака и всего 22 на момент смерти. Это, несомненно, имеет значение для нашего анализа личности этой женщины и ее поступков. Была ли она девственницей, выданной замуж за человека втрое старше нее? Подростком, исследующим свою сексуальность? Девчонкой, совершенно не разбиравшейся в делах двора, кишащего политическими интригами, в которых она ничего не понимала? Или молодой женщиной, отлично осознававшей свою сексуальную власть и вполне способной устраивать заговоры совместно со знатью?
•••
Итак, Мессалина – безнадежная тема для историка? Возможно, я необъективна, но я бы сказала, что это не так.
По меркам Древнего мира время и место жизни Мессалины связаны с огромным количеством информации. Период, начавшийся за сто с лишним лет до ее рождения и закончившийся через столько же лет после, вероятно, наиболее хорошо задокументированная эпоха западной истории до Ренессанса. Римское общество того времени было чрезвычайно, неприкрыто, даже демонстративно грамотным. Городское население обитало в среде, насыщенной письменностью: законы и указы были начертаны на камне или бронзе, панегирики в адрес усопших вырезаны на могильных плитах, стоявших вдоль дорог, на табличках под статуями значились имена и достижения тех, кого они изображали; а надписи на стенах гласили, кого следует избегать, за кого голосовать – и с кем спать.
Образованные жители умели читать и писать – как на латыни, так и на греческом. Они знали наизусть целые литературные произведения – эпические поэмы Гомера, трагедии Эсхила, речи Демосфена – и, обмениваясь письмами, с самодовольной непринужденностью сыпали цитатами. Причем обмен был непрерывным. Письма формировали костяк управления империей; именно новая имперская почтовая служба (cursus publicus), учрежденная Августом для рассылки директив и отчетов по всей империи, сделала возможным централизованное управление обширными римскими владениями. В то же время эпистолярный жанр начинал восприниматься как вид искусства, после того как Цицерон и Плиний Младший собрали и обнародовали объемистые тома частной переписки. На Капитолии в архивах сената хранились протоколы, вердикты и постановления, чтобы ссылаться на них в будущем.
Процветала и латинская литература: в своей «Энеиде» Вергилий дал наконец Риму эпос, способный потягаться с греческим; Катулл и Овидий изливали элегическую тоску по запретной любви; Гораций, Персий и Ювенал оттачивали едкий и специфически римский жанр сатиры. Тексты нескольких десятилетий до и после нашей эры, вскоре признанных золотым веком литературы, сохранялись для потомков в монастырских библиотеках на протяжении христианского Средневековья в виде копий копий копий, сделанных монахами, которые чтили их литературную значимость или нуждались в пособиях по обучению «надлежащей классической латыни».
Неизгладимый след оставила эпоха Мессалины и на физическом ландшафте. Имперская элита возводила памятники, призванные противостоять разрушительному воздействию времени. Многие впоследствии стали органической частью Вечного города католической церкви: храмы старых богов стали церквями для новых, арки и колонны стали украшать палаццо знати. В других местах сохранение ландшафта Италии времен Мессалины носило более случайный характер. Извержение Везувия в 79 г. н. э. хотя и принесло несчастье жителям Помпей, словно в капсуле времени, запечатлело повседневную жизнь римских городов и вилл такой, какой она была на самом деле – а не такой, какой ее придумали для увековечивания памяти, – в середине I в. н. э.
Из этих разнородных источников можно воссоздать удивительно богатую картину мира, в котором жила Мессалина; его законы, социальные нормы, политические институции и родовые связи, его экономику, его облик, идеалы и тревоги. Поняв обстановку, в которой жила Мессалина – и в которой были написаны первые истории ее жизни, – мы сможем поставить вопрос, правдоподобны ли рассказы о ней, а если это не так – исследовать предрассудки и скрытые мотивы, которые могли лежать в основе их создания.
Этот процесс кропотливый, но вместе с тем многообещающий. Иногда выдумки, которые общество сочиняет о себе, говорят нам об этом обществе не меньше, чем факты. А порой и больше. Реальные события могут происходить и случайно, но в мире, где была распространена устная история, а письменные принадлежности были дороги, создание легенды требовало согласованных усилий – сознательных или бессознательных.
Рассказы о Мессалине все как на подбор. Она расправляется с одним из самых богатых и влиятельных мужчин Рима, потому что ей нравится его сад; убивает мужчин, отказавшихся с ней переспать; бросает вызов самой скандальной проститутке Рима, соревнуясь с ней в двадцатичетырехчасовом марафоне на сексуальную выносливость – и побеждает; замышляет заговор с целью свергнуть императора и открыто выходит замуж за своего любовника, пока ее мужа нет в городе.
В противоположность образу «Мессалины» – женщины, целиком определяемой через сексуальность, – сформировавшемуся впоследствии в западной культурной традиции, реальная Мессалина была неменьшей силой в политике, чем в сексе. Предполагаемые интриги императрицы, ее внезапное падение и сверхэффективный процесс уничтожения памяти о ней после ее смерти немало говорят о внутренних механизмах новой придворной политики, сложившейся при переходе Рима от республики к империи, и в этом процессе, как я собираюсь показать, Мессалина сыграла ключевую роль. Происходящие перемены приводили в ужас современных ей историков – выходцев из старого сенаторского сословия. Политика теперь была им неподвластна: темные и скользкие дела, вершившиеся за закрытыми дверями, определяемые личным соперничеством и внутренней борьбой фракций, осуществлялись через предполагаемые отравления и ложные обвинения, а не через публичные собрания и дебаты.
Этот процесс в наши дни беспокоит нас не меньше. Избрание Дональда Трампа в 2016 г. должно было развеять миф – столь модный в двадцатом столетии, – что историю можно объяснить системно, не обращаясь к индивидуальному, иррациональному и эмоциональному. В Белом доме Трампа характер, эго и личные связи, несомненно, повлияли на ход президентства. Не стану пытаться делать бойкие заявления о том, что история Античности остается жизненно важной для нашего понимания современной политики – она не так уж актуальна, она интересна (что лучше), и в основном новые глобальные проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня, требуют новых решений. Скорее, наш опыт современной политики личности должен напомнить нам, что нельзя недооценивать роль личного темперамента, любви, похоти, семейных связей, ревности, предрассудков и ненависти как движущих сил реальных исторических перемен. Ученые, по большей части мужчины, долгое время игнорировали Мессалину как объект серьезного исследования, отмахиваясь от исторических свидетельств о ее жизни как от не внушающих доверия и от нее самой – как от не представляющей никакого интереса шлюхи. Но я постараюсь показать, что ее история играет центральную и неотъемлемую роль в истории ее эпохи; она заставляет нас встретиться лицом к лицу со всеми не поддающимися количественной оценке иррациональными факторами, которые определяют этот период римской политической истории.
Проблемы, с которыми мы сталкиваемся, пытаясь понять Мессалину, следует рассматривать как часть ее истории и часть истории женщин в Античности вообще. При всем своем богатстве дошедший до нас от Античности литературный корпус практически не включает женских голосов. Сохранились фрагменты творчества поэтесс Сапфо и Сульпиции, но в общем и целом слова великих женщин античной истории и мифологии – грозных, могущественных женщин, таких как Елена, Медея, Антигона, Пентесилея, Артемизия, Лукреция, Клеопатра, Ливия, Боудикка, – написаны мужчинами. Горькая жалоба Медеи, что «между тех, кто дышит и кто мыслит, / Нас, женщин, нет несчастней», принадлежит перу Еврипида; призыв Боудикки к оружию сочинен Тацитом{5}. Вновь и вновь мы обнаруживаем, что эти женские персонажи превращаются либо в образец совершенства, либо в кошмар женского рода на службе идеи автора-мужчины.
За последние две тысячи лет мы так и не смогли полностью избавиться от этой тенденции – нашей культуре до сих пор, по-видимому, непросто иметь дело с женской сложностью. Современные женские персонажи и теперь гораздо чаще, чем их мужские аналоги, предстают черно-белыми; в культурном сознании находится меньше места для сложной героини, чем для сложного героя.
Женщины, чьи слова записаны авторами мужского пола, – исключения; чаще женщины античной истории не говорят вообще, и о них не говорят тоже. Женский идеал в античном мире подразумевал непритязательность и скромность; в греческих судах просто назвать женщину по имени в публичной речи было все равно что назвать ее шлюхой{6}. Вот что было написано на надгробии женщины по имени Мурдия в I в. н. э.:
…похвалы всем хорошим женам обычно бывают просты и сходны, так как их естественные добрые качества ‹…› не требуют особенного разнообразия в описании. Для нее достаточно делать то, что делает всякая хорошая жена, чтобы снискать достойную репутацию. Непросто, в конце концов, женщине снискать новые похвалы, когда в ее жизни так мало разнообразия. Поэтому нам надлежит восславить их общие добродетели… моя дражайшая мать заслужила величайшую похвалу из всех, ибо в скромности, честности, чистоте, послушании, прядении, трудолюбии и верности она не отличалась от всякой другой достойной жены и безусловно являла собой ее образ{7}.
«Хорошая» женщина, занятая домашними обязанностями, не представляла интереса для большинства греческих и римских авторов – поэтому они ее просто не упоминали. За пределами мира элиты молчание усугубляется. Жизнь бедных женщин – будь то рабыни, жены ремесленников или проститутки – нам приходится реконструировать по осколкам керамики, потертым пряслицам, следам огня от очагов на античных полах и обрывкам оскорбительных надписей на стенах.
Тот факт, что мы так мало знаем о жизни Мессалины до брака, что даже не можем уверенно датировать ее рождение, не аномальный случай исторического упущения, он указывает на культурную установку: женщины просто не представляли интереса до тех пор, пока их жизнь не пересекалась с жизнью мужчин. Эта установка была столь глубинной, что отразилась в языке: ни в древнегреческом, ни в латыни нет отдельного термина для обозначения незамужней взрослой женщины. Безвестность и безгласность «настоящей Мессалины», которой ни в одном ее жизнеописании не предоставляется прямая речь, отражает безвестность и безгласность подавляющего большинства античных женщин.
Очернение Мессалины – самый наглядный пример того, как опасно проявлять женское начало в условиях мизогинного патриархата, который мы называем колыбелью западной цивилизации, демократии и свобод. Но нервозность по поводу влиятельной женщины – хуже, молодой влиятельной женщины – еще хуже, молодой влиятельной сексуальной женщины, – осязаемо сочащаяся из каждой фразы, написанной про Мессалину, это не просто хорошее введение в реалии античных предрассудков. Она остается узнаваемой для современного читателя. Знакомы и рефлекторные реакции, вызываемые этой тревожностью; сексуальный скандал, осуждение женского бесстыдства, изображение женщины эмоционально нерациональной. История Мессалины – насколько ее возможно воссоздать – в некоторых отношениях очень современная: это история женщины, осмелившейся добиться власти в мужском мире и пострадавшей от последствий этого выбора.
Помимо актуальности фигуры Мессалины для современного мира, важно восстановление ее истинного места в историческом нарративе. Ее история – не притча о претерпевшей несправедливость женственности; Мессалина – не просто невинная жертва в женоненавистническом нарративе. Она была сформирована той жестокой патриархальной системой, в которой жила и действовала и которую порой увековечивала.
Ее история – это в некотором смысле история укрепления императорской власти в середине I в. н. э. и конституционного преобразования Рима из республики в то, что было монархией по всем признакам, кроме названия. Август установил автократию и посеял семена династической системы – но по-настоящему ловкий его ход состоял в том, что он ограничил скорость этой трансформации и ее проявления. Ситуация была все еще неопределенной, когда Мессалина и Клавдий пришли к власти в 41 г. н. э., лет двадцать пять спустя после смерти первого императора Августа. В качестве императрицы Мессалина станет активной участницей неспешной революции римского политического ландшафта, проложив новые пути реализации власти, которые эксплуатировали или обходили старые, чисто мужские институты римской общественной жизни. Она создала новые модели женской власти, которые будут использованы ее последовательницами и которые помогут определить римские представления о том, что значит быть императрицей.