Алекс Орлов
Штурм базы
6
Дождь обрушился на них водопадом. Он молотил по головам и плечам, заставляя пригибаться. Мимо проносился бешеный поток, пока еще неглубокий – по щиколотку. Вода кипела и пузырилась, однако была чистой, словно в горной речке. Все, что могло ее запачкать, было смыто давным-давно.
Разведчики колонной двинулись в сторону столовой, по привычке ступая след в след. В такой дождь на территории базы перемещались только группами, чтобы помочь, если кто-то вдруг упадет и его потащит течением. Когда глубина потока поднималась до колен, он становился опасен и мог расшибить человека о стену. Раньше, когда еще не знали, чего ожидать от местной погоды, были случаи утопления.
Если возникала необходимость добраться до какого-то из строений ближе к вечеру, когда глубина потока достигала метра, приходилось осуществлять целую операцию, в которой участвовали несколько человек с веревками.
Иногда заводились разговоры о строительстве на базе галерей, чтобы безбоязненно ходить по ним во время дождливого сезона, однако всякий раз военные чиновники в Антвердене не находили на это денег. И Саскел сказал своим солдатам – забудьте, это только пустопорожние разговоры.
По мнению Джима и Тони, завтрак был хороший. Оба они происходили из небогатых семей, поэтому имели привычку по утрам есть каши – а их выбор был огромен.
Повара на базе считались такими же героями, как и солдаты, и могли приготовить какие угодно блюда. Они не упускали ни одного пожелания тех, кого кормили, и, если кому-то нравилось поострее, – делали поострее. Другому посильнее поджаривали, а третьему клали побольше сахара. В своем стремлении учесть даже мало-мальские и, возможно, надуманные требования солдат, они переходили все разумные пределы.
За это население базы обожало своих поваров, устраивало им шумные дни рождения, а шеф-повару Сэму Дорфману, вольнонаемному из Антвердена, разведчики притаскивали из леса насекомых, из которых он собирал большую и серьезную коллекцию. Собиравший бабочек Док считал Дорфмана почти равным себе.
После завтрака разведчики с теми же предосторожностями все вместе вернулись в строение Девятнадцать, где их поджидал капитан Саскел. Он получил свежую метеосводку, в которой сообщалось, что до конца сезона дождей осталось семь-восемь дней.
– Хорошо бы, сэр, – сказал Госкойн. – А то уже надоело в этом склепе мариноваться.
– А я бы в футбол поиграл, – задумчиво произнес Шульц. – С этими дождями совсем зачахнуть можно.
От нечего делать все снова разлеглись по кроватям. Несколько человек поднялись к капитану, чтобы посмотреть один из тех фильмов, которые уже видели. Запас свежих вышел давно, ведь во время дождей никакой связи с внешним миром у базы не было.
– Эх, как же тепло было у нас в Галлиополисе, – сказал Тони.
– Помню. Жара, пыль. А еще биржа труда, – отозвался Джим и вздохнул.
– Да, ты прав, полный набор. Не оценило нас общество, не оценило, а мы вон какие стали…
Джим вздохнул, вспоминая жизнь в родном городе. Всегда какую-то испуганную, суетливую мать, ее картофельные оладьи. Они настолько хорошо у нее получались, что Тони постоянно набивался в гости, чтобы их попробовать.
Мать до сих пор не знала, что Джим в армии. Когда был в учебке, врал по телефону, что учится на страхового агента. Наверно, она не знала и того, что погиб дядя Эдгар – полковник Форсайт. Хотя, возможно, теперь ей уже сообщили.
В прежние времена дядя Эдгар приезжал в Галлиополис из большого Сан-Лоиса. Шумный, уверенный в себе. Он был военным и работал в тыловом обеспечении, быстро продвигаясь по службе. Видимо, к его рукам что-то прилипало, поскольку у него был дом с бассейном в престижном районе, большая сверкающая машина. Дядя Эдгар всегда курил дорогие сигары и носил часы, какие Джим прежде видел лишь в витринах ювелирных магазинов рядом с ценниками со многими нулями.
Джим с Тони могли бы так и прожить свою жизнь в провинциальном Галлиополисе, если бы не случай. В поисках работы они, совсем того не желая, затеяли ссору с хозяином одного из новых открывшихся кафе. Слово за слово – началась драка, в которую неожиданно вмешалась Розалия Мартинес, с которой Джим и Тони еще недавно учились в одном классе.
Приятели не жаловали эту вечно надутую девицу, и она отвечала им взаимностью. Сначала Розалия приняла активное участие в драке, а когда прибыла полиция, заявила, что Тони и Джим пытались ее изнасиловать. Это была ее личная месть Тони, который когда-то обозвал Розалию кривоногой.
Поначалу полицейские вели себя довольно миролюбиво и хотели спустить ссору на тормозах, однако Розалия настаивала на своих обвинениях, а ее дружок, несостоявшийся работодатель, почти в открытую сунул полицейскому капралу деньги, чтобы тот упек приятелей в тюрьму.
Пока составляли протоколы, Джим и Тони еще не верили в серьезность намерений полицейских, но, когда их посадили в клетку и повезли в участок, приятелям сделалось страшно. Они ухитрились украсть у капрала протоколы – тут пригодились длинные и худые руки Тони, – а потом сжевали их, хотя это было нелегко, бумага оказалась ламинирована несъедобным пластиком.
В участке ребят стали пугать, уверяя, что им светит по семь лет. Однако помог государственный адвокат, который, основываясь на отсутствии протоколов, потребовал выпустить задержанных, а затем посоветовал им исчезнуть из города месяцев на шесть.
Пришлось бежать, к счастью, было куда – к дяде Эдгару в Сан-Лоис. Он и сам приглашал Тони, удивляясь, что молодой человек ищет работу в Галлиополисе.
Собрав скопленные за несколько лет деньги, приятели с трудностями пробрались в аэропорт и буквально под носом у полиции проскочили на воздушное судно. Однако на этом их приключения не закончились. В аэропорту Сан-Лоиса беглецов ждала местная полиция: из Галлиополиса сообщили, что Джим и Тони – террористы.
Им помогла короткая любовная интрижка, которую приятели закрутили с одной из бортпроводниц. Она спрятала горе-террористов и помогла им покинуть судно. Их провезли в пластиковых гробах, а стоящие в оцеплении полицейские такого рода багаж досматривать не захотели.
В порту ждал дядя Эдгар. Он увез Джима и Тони в свой загородный дом, а наутро они вместе отправились в Сан-Лоис, где приятели поступили в учебку. Ее выпускникам грозила отправка в районы боевых действий, однако полковник Форсайт пообещал забрать приятелей к себе в службу тыла и пристроить на теплые места.
Джим и Тони были счастливы и мысленно уже примеряли на себя красивые машины и дорогие дома, как у дяди Эдгара, однако случилось непоправимое – дядя Эдгар погиб.
Это произошло совершенно неожиданно. В учебке Джима нашел офицер Службы Экономической Безопасности. Он неожиданно сообщил Джиму, что его дядю поймали на воровстве, а затем предложил навестить полковника Форсайта в здании гауптвахты, куда его привезли специально для встречи с племянником.
Увидев, в каком состоянии находится дядя Эдгар, Джим впал в шок. Он не представлял, чтобы людей могли избивать до такого состояния. Неизвестно, зачем нужно было это свидание, Джиму показалось, что полковник Форсайт даже не понимал, что происходит.
Когда они с Тони уже выходили из камеры, позади прозвучали выстрелы – это застрелили дядю Эдгара. То ли он бросился на охранников, то ли были другие причины. С улицы Джим и Тони наблюдали, как в военный фургон забросили тело в окровавленном мешке. С этого момента приятели лишились прикрытия и им светила только отправка в действующие части. Так они и подписали пятилетний контракт, до конца которого в воюющей армии редко кто доживал.
Однако делать было нечего. В случае, если бы они отказались от военной службы, им грозил штрафной батальон, что на практике являлось смертным приговором.
До Ниланда добирались более двух недель. Дорога так вымотала новобранцев, что они оказались безмерно рады, прибыв наконец на Двадцать Четвертую базу.
Все это происходило совсем недавно, но теперь казалось, что с тех пор прошло уже очень много времени.
Должно быть, Тони думал о том же, что и Джим.
– Интересно, – сказал он, – вот если бы твой дядя не погиб, где бы мы теперь были, как думаешь?
– Наверное, жили бы на казенных квартирах. Носили бы офицерскую форму.
– Какую офицерскую? Дядя Эдгар говорил о сержантских должностях. А уже потом, через полгода, после офицерских курсов можно было начать карьерный рост.
– Да-а, – протянул Джим. – Про джунгли уж точно бы ничего не знали.
– А чего о них знать? Сиди да бумажки перебирай. И взятки иногда бери с нерадивых кладовщиков. Вот и вся работа… Ты Джеки свою вспоминаешь?
– А чего это «свою»? – возмутился Джим. – Никакая она не моя. Она вражеская шпионка.
– Ну, шпионка – не шпионка, однако несколько дней ты не мог ни думать, ни говорить ни о чем, кроме нее. Я всерьез опасался, что ты допрыгаешься до военной тюрьмы.
– Может, я и думал бы о ней, если бы она тогда, после разоблачения, мне прикладом в морду не заехала. После этого случая моя любовь куда-то подевалась.
– А мне по яйцам… Ногой… – вспомнил Тони и вздохнул.
– А капитану Муру так под дых врезала, что он пополам сложился!.. – вспомнил Джим, и они засмеялись.
– Тайлер! Симмонс! – позвал сержант Рихман, появляясь в жилом помещении. – Чего валяетесь?
– А чего делать-то?
Приятели вскочили с кроватей и стали быстро поправлять покрывала.
– В арсенальную надо идти. Там для вас работа есть.
– Какая работа?
– Ну идите – покажу.
Джим и Тони пошли за сержантом. В комнате, где хранилось оружие и боеприпасы, ярко горели лампы. Это удобство стало доступно относительно недавно. Приятели еще застали тот период, когда маломощная энергоустановка едва справлялась с питанием радиоаппаратуры в штабе. Все сидели в темноте и лишь изредка пользовались переносными фонарями. Позже привезли более мощный генератор, необходимость в слабых фонарях на химических батареях отпала.
– Итак! – сказал Рихман и начал доставать из-под стеллажа ящики с патронами, расставляя их на столе. – Вот здесь десять тысяч патронов. Понимаете?
– Не смеем с вами спорить, сэр, – сказал Тони.
– А ты не остри, Тайлер. Не остри, – предупредил его сержант. – Вот вам калибровочные колечки…
С этими словами Рихман достал из кармана две железки, похожие на отрезки трубы, однако отверстия в них были конические.
– Берете патрон, – сержант взял патрон из открытого ящика и продемонстрировал его Джиму и Тони, как будто был уверен, что они ничего подобного не видели. – Потом вставляете его в кольцо. Если патрон заходит в него полностью и остается в кольце, не выпадая при переворачивании, значит, боеприпас стандартный. Если же он в кольце болтается, либо, что еще хуже, не входит до конца, значит, патрон этот нужно откладывать в сторону. Его может заклинить в автомате.
– И сколько таких нестандартных боеприпасов мы можем обнаружить, сэр?
– По статистике, три штуки на тысячу.
– И что, они обязательно заклинивают? – уточнил Джим.
– Необязательно. Автомат так устроен, что может сожрать патрон с незначительными отклонениями.
– Тогда зачем калибровать?
– А затем, что иногда это все же случается. И чаще всего в самый ответственный момент. Ты только представь – сталкиваешься нос к носу с мятежником, и вы одновременно вскидываете автоматы. Если у тебя заклинит патрон, он тебя убьет.
– А если не заклинит?
– Тогда вы убьете друг друга…
Джим вздохнул и подмигнул Тони. Оба понимали, что эту работу Рихман специально придумал для них, чтобы разведчики от безделья не превращались в манную кашу.
Между тем в арсенальную стали заходить и другие бойцы взвода, в том числе и самые заслуженные. Они забрали из пирамид автоматы, чтобы заняться их чисткой, хотя те и так были чистыми.
7
Прошли монотонные, пропитанные дождевой водой дни и недели. Однажды ночью Джим проснулся от странной тишины. Он успел привыкнуть к тому, что по ночам ливни крепчали и ревели словно водопады. Сейчас же не было слышно ничего, даже падения отдельных капель.
Джим поворочался и уснул, а утром проснулся от шума, что тоже было непривычно, ведь прежде по утрам было относительно тихо – после ночного буйства ливней наступало время «окна».
Теперь с улицы доносился стрекот вертолета. Машина пролетела над строением Девятнадцать и ушла на юг.
– Тони… Тони… – стал расталкивать друга Джим.
– Ну? – ответил тот и, повернувшись, взглянул на стенные часы. – Ой, да ты с ума сошел – только 5.30. Я еще целый час спать могу!..
– Дождь кончился!
– Дождь кончился?
– Да, смотри! – и Джим указал на светлеющее окно, за которым угадывался зарождающийся рассвет.
– Вот это да… Дожили, значит. Ну ладно, поздравляю тебя. Теперь давай спать.
И они снова заснули, а через час их разбудил сержант. Как бы рано ни поднимался взвод, Рихман всегда оказывался уже одетым, чисто выбритым и деловым.
– Вставайте, лежебоки! Дождь закончился, и впереди много работы.
Солдаты вскакивали со своих кроватей и сразу смотрели в окно. За сетью стальных жалюзи действительно проглядывало синее небо и солнце на нем. Это было так непривычно.
Все стали быстро одеваться и выскакивать на улицу, чтобы удостовериться, что спячка закончилась. Там действительно было сухо, и повсюду, где еще вчера бежали водяные потоки, о них напоминали только песчаные наносы.
Два вертолета кружили в воздухе, проверяя двигатели. Еще один раскручивал винты на площадке. Со стороны автопарка тоже слышались звуки прогреваемых моторов.
После завтрака практически весь состав базы вышел на уборку территории. Где-то подмыло асфальтовые дорожки, где-то нанесло кочки. Однако разведчиков эта работа не касалась, поскольку им предстояло сразу же заняться своей собственной.
Капитан Саскел ставил задачу лично.
– Все идете в лес и обновляете маршруты. Обращайте внимание на каждую мелочь – возможно, обнаружите следы противника. Хоть и считается, что дождливый сезон для боевой работы не годится, однако слепо верить этому не стоит. Правила на то и существуют, чтобы их нарушать. Для начала пройдите хотя бы километр, а если позволит состояние почвы, то и полтора-два.
Рихман стал разбивать людей на пары. Джим и Тони остались вместе.
– Пойдете на запад, – сказал сержант. – Дорожка вам знакомая.
– Мы еще и на юг ходили, – напомнил Джим. В словах сержанта ему показался намек на то, что он бегал к притоку реки, когда крутил бурный роман с дикаркой.
– На юг ходил только Тайлер, – возразил сержант. – А ты тем временем бегал на запад. Дорога вам обоим хорошо знакома, вы там все знаете, потому сразу заметите подозрительные детали, если таковые будут. Если вопросов нет, обсуждение закончено. Собирайтесь, и – на маршрут.
Несмотря на то что прогулка по отсыревшим за время дождей джунглям не обещала быть легкой, все разведчики радовались началу нового рабочего сезона. На задание уходили парами, с улыбками до ушей, а на территории базы вовсю кипела работа. Шуршали метлы, поскрипывали тачки, и солдаты приветствовали разведчиков, которые в полной боевой экипировке первыми открывали сезон.
Часовые у ворот тоже выглядели бодро. Теперь им не было необходимости привязываться страховочной веревкой и прятаться под бетонным козырьком.
Джим и Тони вышли за ворота и огляделись. Все вокруг выглядело непривычно. Воды не было, но и дорога выглядела иначе, занесенная песком и жирным илом. Минное поле, изолировавшее базу по всему периметру, выглядело как болото. Здесь, на северной стороне, отчетливо были видны три ямы, оставшиеся там, где подорвались опустившиеся на дно зурабы. Непрерывность минных заграждений требовалось восстановить, однако для этого надо было ждать, когда поле подсохнет и пройдет специальную обработку. После каждого дождливого сезона землю поливали специальным химическим составом, который уничтожал растительность и разрыхлял почву.
Идти по наносам было нелегко, ноги вязли в грязи, однако с козырька кепи не капала вода и ботинки не тяжелели с каждой минутой.
– Здорово! – не удержавшись, поделился впечатлениями Тони, когда они стали огибать базу с запада.
Солнце приближалось к зениту и уже начинало заметно припекать. Это было непривычно. Пока друзья добрались до западной дороги, их прошиб пот.
У ее начала они остановились. Знак «Стой! Заминированный сектор!» после дождей покосился. У Джима возникло желание его поправить, однако он вовремя одернул себя – знак стоял на заминированной территории.
Тони достал рацию и привычно связался с диспетчером.
– Ответьте западной дороге…
– Диспетчер Казбич. Слушаю…
– Здесь разведчики Симмонс и Тайлер.
– Сейчас взгляну… – ответил диспетчер.
Джим уже знал, что сейчас их разглядывают с помощью телекамеры, установленной на бетонном ограждении базы. Первое время его это даже конфузило и было такое ощущение, что за ним подсматривают. Позже он привык.
– Внимание, разведка: сектор открыт. Повторяю: сектор западной дороги открыт. Напоминаю, что для вас это правая сторона. Там хоть видно, какая правая? – на всякий случай уточнил диспетчер.
– Нормально, – ответил Тони. – По вешкам сориентируемся.
– Удачи, разведка…
Разведчики вышли на дорогу, держась правой стороны. Первые десять метров были заряжены сигнальными минами, чтобы те сработали, если цепь по каким-то причинам окажется включенной. Впрочем, ничего не произошло, а значит, мины спали.
Джим вспомнил, как подрагивали его ноги, когда он впервые шел по этой дороге, зная, что под ним трехслойное минирование. Не успокаивало даже то, что их вел лично сержант Рихман.
Несмотря на то что дорога выглядела сильно попорченной, наносы на ней успели высохнуть. Кое-где, помимо грязи, оставались длинные спутанные бороды водорослей, принесенные с вышедшей из берегов реки.
– Вот почистят дорогу, и все будет как прежде, – сказал Джим и вздохнул.
– Это ты о чем? – полуобернувшись, спросил Тони.
– Служба потечет своим чередом. А через три месяца будет уже год, как мы служим.
– Здорово, – согласился Тони. – И останется только четыре года.
– Ты вроде как недоволен? Опять свинтить хочешь?
– Пока мне еще интересно. Но вот что я скажу тебе еще через год, это вопрос открытый…
Неожиданно Тони сдернул автомат и присел на колено. Джим чуть поотстал и тоже снял оружие.
Впрочем, тревога оказалась ложной. Сломанная ливнями ветка сорвалась с дерева и напугала приятелей.
– Ты молодец, – сказал Джим, переводя дух. – Я так быстро не среагировал.
– Ерунда, просто я иду первым, – возразил Тони, снова подтягивая автомат в походное положение.
– Что-то жарко становится. Тебе не кажется?
– Да пекло просто, – согласился Тони. – Сейчас в лес зайдем и водички хлебнем. Привыкать надо постепенно.
Добравшись до деревьев, Джим и Тони остановились, ожидая реакции диспетчера, который продолжал их контролировать. Диспетчер запаздывал, и Джим, достав противоминный сканер, повел им из стороны в сторону. Конечно, найти здесь мину после сезона дождей было маловероятно, однако, как говорил сегодня утром капитан Саскел, правила существуют для того, чтобы их нарушать.
Наконец очнулся диспетчер.
– Але, разведка, – послышалось из рации Тони. – Вижу, что сектор покинули. Подтверждаете?
– Да, подтверждаем, – ответил Тони.
– Тогда я включаю контур. Как поняли?
– Поняли правильно. Включайте.
Джим привычно посмотрел на базу. Ему всегда казалось, что он видит этот грозный барьер, который в одно мгновение отгораживал их от базы.
8
Когда напарники вошли в джунгли, перед ними предстал совершенно другой лес. Напитавшиеся избыточной влагой листья на деревьях выглядели раздутыми. Ядовитые гады медленно ползали по веткам, растеряв свою боевую окраску.
Красные змеи стали оранжевыми или побледнели до розового. Зеленые древоточцы побурели, а опасные жучки-жемчужники из серебристых стали белыми. Всем им требовалось время, чтобы прийти в себя.
Вместе с тем воды на земле почти не осталось. Так уж устроен был этот лес, чтобы быстро избавляться от лишней влаги. В противном случае он бы не пережил даже первого сезона дождей.
Вода ушла, но оставила целые кучи мусора, состоявшего из обломанных ветвей и измочаленных лиан. В некоторых местах ушедшая вода нагромоздила целые буреломы из вырванных с корнем молодых деревьев.
Такие места приходилось обходить. Мусор оседал буквально на глазах и источал запах гниющих водорослей – так пахли ядовитые лианы, которые подкармливались белком, растворяя липким соком насекомых.
Впрочем, росли в джунглях и настоящие вонючки. Однажды сержант Рихман показывал стажером одно неприметное с виду деревце. Если попытаться его срубить или случайно поранить, оно начинало выделять сок, вонявший так, будто где-то прорвало канализационный коллектор.
С осторожностью перешагивая через ветки, Джим и Тони то тут, то там замечали водных обитателей, которые совсем недавно плавали среди деревьев, как у себя в речке. Почему их попадалось так много, было непонятно. Возможно, на мелководье они были оглушены ливнем.
Время от времени Джим включал сканер, чтобы проверить ту или иную кучу гниющих листьев. Однажды датчик даже запищал, однако, как ни ходили приятели вокруг огромной кучи мусора, раскапывать ее так и не решились.
В одном месте наткнулись на целый отвал из обломанных ветвей и жесткой травы. Он тянулся чуть наискось от курса, которым двигались разведчики, вынуждая их смещаться вправо.
Пройдя вдоль вала метров пятьдесят, Джим и Тони были вынуждены остановиться. Мимо них широким потоком катилась река гигантских муравьев-рейтаров. Они стремительно взбегали на мусорный вал и скрывались на другой его стороне.
– Ну что, так и будем стоять? – спросил Джим, глядя на бегущих мимо муравьев, каждый из которых тащил свежий листочек сладкой пинагры или янтарное яйцо, не уступавшее размерами куриному.
– А что ты предлагаешь?
Тони еще раз посмотрел на муравьев, пытаясь на глаз определить опасность их челюстей.
– Давай перепрыгнем через них и пойдем дальше, – предложил он.
В этот момент одновременно запищали рации Джима и Тони, это означало, что на связь вышел сержант Рихман.
– Слушаю, сэр, – отозвался Тони.
– Как вы там? Надеюсь, баб не встретили?
– Для них здесь еще слишком сыро. Но муравьев хватает – текут как река.
– Прямо перед вами?
– Ну да. – Они свою царицу уже протащили?
– Что, сэр? Вы сказали – царицу? – удивился Тони.
– Ну да. Если потащат, вам нужно отойти подальше, а то они вас атакуют. Так кислотой забрызгают, что на вас ботинки расползутся.
– Да? – Тони стал осматриваться, и Джим тоже. – Что это за царица, интересно, и как нам узнать, когда ее потащат?
– Обычно перед ней несут яйца с будущими муравьями, – начал разъяснять Рихман. – А потом, как океанская волна, появится свита царицы. Они…
Дослушать Тони не успел, Джим схватил его за рукав и потащил прочь от муравьиной реки.
– Эй!.. – удивился Тайлер, однако услышал громкий шелест с той стороны, откуда шли муравьи. Шелест становился все громче и скоро начал дополняться отчетливым потрескиванием.
– Ну что там?.. – забеспокоился сержант.
– Кажется, они несут эту царицу, сэр! Как далеко нам отойти?
– Да вам не отойти, вам бежать надо! – посоветовал сержант, и напарники стали пятиться, не спуская глаз с муравьиной реки. Они отошли метров на двадцать, когда над потоком муравьев появился огромный ком шаровидной формы – не меньше метра в диаметре. Двигался он плавно, поскольку бежавшие перед ним муравьи заполняли собой все неровности и стелились живой дорогой в несколько слоев. Джим ожидал, что перед полутораметровым валом мусора у насекомых возникнут трудности, однако этого не произошло. Волна насекомых достаточно легко вознесла царицу по неровному склону, при этом передние своевременно выстелили дорогу, сделав ее идеально ровной.
Ком перевалился через мусорный вал и исчез. Муравьиная река стала сужаться, мелеть и вскоре вернулась к первоначальной ширине.
– Сэр… – позвал Тони.
– Ну, – ответил сержант.
– Они пронесли ее.
– Хорошо. Теперь можете спокойно перепрыгнуть через них и идти своей дорогой.
– Спасибо, сэр!
– Не за что. Повнимательнее там.
