Оскар де Мюриэл
Танец змей
Я кивнул. Ни для кого не было секретом, что парламентское большинство не поддерживало премьер-министра и что королева Виктория обожала использовать свой статус, чтобы убеждать членов выбирать тот политический курс, который был ей по вкусу, – дабы «усмирять разгул демократии», как она это называла.
План был хитрый – таким образом премьер-министр избавится от гнета ведьм и приобретет еще больший политический вес. В буквальном смысле одним махом.
Однако я не удержался от циничного замечания:
– Сэр, если цель – просто потрафить ей, то почему бы не привести к ней какую-нибудь шарлатанку, способную устроить убедительное представление? Я уверен, что мой коллега сумеет подыскать нужного человека.
Лорд Солсбери покачал головой:
– Исключено. Те ведьмы свое ремесло знали. Они убедили ее величество, что они и только они умеют связываться с принцем, а любая другая, что заявит об аналогичных способностях, – проходимка. Кроме того, за прошедшие годы они сумели выведать определенные… – его передернуло, – подробности из личной жизни королевы. Она непременно станет задавать вопросы, ответить на которые смог бы лишь покойный принц, дабы убедиться, что ее не обманывают.
Я тоже поежился. Таких «подробностей» явно было немало. Все знали, что в первые годы брака Виктория и Альберт сутками не покидали королевскую опочивальню.
– То есть, – сказал Макгрей, – вы хотите заткнуть пасти всем этим ведьмам, но в то же время ждете, что одну из них мы осторожненько выкрадем из шайки, а потом привезем ее в сраный Виндзорский замок, чтобы королева Вики смогла поболтать со своим мертвым хахалем?
Премьер-министр кивнул.
– Сейчас ее величество в Осборн-хаусе на острове Уайт. Все остальное вы изложили верно.
Девятипалый с сарказмом улыбнулся:
– А что, если мы откажемся?
Шеф снова замахнулся на него, но лорд Солсбери остановил его жестом:
– Прекрати! Мозгов у него и так немного, и они мне еще понадобятся! – А затем он передразнил Макгрееву улыбочку и тон: – Если вы отказываетесь, молодой человек, так и скажите, и я немедленно доставлю вас к ее величеству. Меня похвалят за спорую работу, и мне придется расправиться с треклятыми ведьмами как-нибудь иначе, задействовав те… крайне скудные ресурсы, коими обладает лидер нации.
Девятипалый начал ему что-то отвечать, но лорд Солсбери кивнул Шефу, и тот одной рукой заткнул Макгрею рот, а второй придавил к виску револьвер. И тихо, гаденько захихикал.
– И я хочу кое-что прояснить, инспекторы, – сказал премьер-министр, пока Макгрей пытался понять, как реагировать, – взгляд его метался между мной и лордом Солсбери. – Я обратился к вам лишь потому, что убежден: ваш прежний опыт в этих делах поможет достичь быстрого результата, а ваша осведомленность позволит вам выбрать наиболее подходящую ведьму. Как вам уже известно, это единственная причина, по которой я позволил вашему жалкому подразделению существовать так долго, и единственная причина, по которой я все еще не отдал приказ о вашем убийстве, но не надейтесь, что я не приму меры, если того потребуют обстоятельства. Предадите меня – умрете. Попытаетесь уплыть паромом на материк – умрете. Один лишь намек на то, что вы намерены предать эту историю огласке, – и вы умрете. – Он посмотрел на Шефа и остальных. – Мои люди будут пристально за вами наблюдать. Если вы попадете в переделку, они помогут вам, чем смогут. Но помните, что они вам не друзья. Они также имеют право исчезнуть с горизонта, если ваши действия поставят вас в положение, которое может каким-либо образом скомпрометировать меня, ее величество или правительство. Я дал им добро избавиться от вас, если это потребуется.
Парочка громил злобно усмехнулась.
Лорд Солсбери снова кивнул Шефу, который наконец отпустил Макгрея. Покопавшись в нагрудном кармане, он бросил мне солидного размера кошель, набитый стерлингами.
– Этого должно хватить на все расходы, связанные с вашим заданием, – сказал лорд Солсбери. – А сейчас мои люди отвезут вас туда, где вам будет угодно приступить к работе.
С этими словами он махнул, чтобы ему подали трость, и встал.
Стиснув в руке немыслимое количество денег, я смотрел вслед уходящему премьер-министру и его людям.
– Сколько у нас времени? – спросил я.
– Немного, – не оглядываясь, бросил лорд Солсбери. – Ее величество общается со своим покойным мужем каждый сочельник. И своим привычкам изменять не склонна.
4
Мы попросили Шефа и оставшегося кучера отвезти нас домой к Макгрею. Раз уж к работе следовало приступить немедленно, то лучше было сделать это там, где хранились лучшие книги по ведовству.
К счастью, потный усатый Шеф сел не с нами, а на козлах с возницей, и, когда экипаж тронулся с места и поехал по пустынным улицам, показную храбрость с меня как ветром сдуло. Я спрятал лицо в ладонях и, заикаясь, заныл, словно дитя:
– Королева… королева Викто… королева Виктория жаждет нашей смерти… О Господи, королева Виктория жаждет нашей смерти!
Макгрей все еще потирал голову в том месте, куда пришелся удар Шефа.
– Ох, успокойся ты, Фрей. Она не может просто взять и убить нас. У нас же законы действуют, как-никак. Здесь тебе не сраная «Алиса в Стране чудес».
– Да если бы. Будь я там, попросил бы проклятого Чеширского Кота нарисовать мне дверь в треклятый Тимбукту!
– Ох, да прекрати ты уже! Не провоцируй меня, а то врежу. Нужно оценить наши возможности. Сколько у тебя там?
Он кивнул на толстый кошель, лежавший у меня на коленях. Я сделал глубокий вдох, раскрыл его и на глаз прикинул сумму.
– Я бы сказал, тут что-то около двух тысяч фунтов.
– Ни хрена себе!
Он выдернул у меня из рук деньги и всю оставшуюся дорогу пересчитывал их, не обращая внимания на мои жалобы. Мы быстро доехали до роскошного Нового города с его просторными улицами и георгианскими фасадами. Экипаж свернул на широкую полукруглую площадь – то была Морэй-плейс, сквер в центре был припорошен снегом, мерцавшим в желтом свете фонарей. Когда экипаж остановился перед солидным домом Макгрея – которому я втайне завидовал, – мне уже не терпелось выбраться из этой чертовой коляски.
Все окна в доме светились, и парадная дверь распахнулась, как только я вышел из экипажа. Я узнал пухлое, однако бледное лицо моей бывшей экономки Джоан (которую увел у меня дворецкий Макгрея – не устану об этом сетовать) – она вышла на скользкое крыльцо.
– Сэры, вы в порядке? – крикнула она со своим сильным ланкаширским акцентом. Торопясь к нам навстречу, она едва не свалилась с лестницы. – Они и вас увезли, мистер Фрей? Куда вас?..
– Дома все расскажем, – перебил ее Макгрей и втолкнул обратно, поскольку Шеф тоже вылез из коляски и пошел следом за нами. Девятипалый развернулся к нему: – Куда это ты, черт тебя дери, собрался? Тебя, козел, сюда не приглашали!
Рот Шефа изогнулся в гадкой улыбочке. С ответом он не спешил.
– Мы приглядываем за вами – помните об этом. Не делайте того, что может огорчить меня, иначе… – Он вытянул свой револьвер ровно настолько, чтобы мы его заметили. – Ну, мне не хотелось бы ненароком пристрелить мешок с костями, который служит у тебя дворецким, или ту жирную ланкаширскую…
– Пшел вон! – И Макгрей захлопнул дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель.
Я ошеломленно огляделся. В прихожей, которую Джоан обычно содержала в безупречной чистоте, был полный кавардак – всюду валялись обломки мебели, осколки ваз, обрывки обоев…
Бедный Джордж, престарелый дворецкий Макгрея (и предмет обожания Джоан), с несчастным видом сидел на лестнице, прижимая к левому глазу увесистый стейк.
Досталось даже Ларри, мальчишке-слуге, которого мы спасли от удела трубочиста, – ему влетело по губе, которая успела с тех пор налиться кровью. Он ошарашенно воззрился на мое нетронутое пальто, шелковый пижамный жакет и элегантные домашние туфли.
– А почему они вас не избили, мастер?
Я недоуменно посмотрел на него:
– Я просто… Я им не сопротивлялся.
Макгрей прыснул:
– Надеюсь, тебя никогда не занесет в тюрьму.
– Но что случилось-то, господин? – спросил Джордж, над которым с нежностью хлопотала Джоан.
– Они явились, чтобы дать нам… задание, – пробурчал Макгрей, а затем сунул кошель в свой нагрудный карман, поскольку Ларри хищно на него поглядывал. – Чем меньше вы будете знать, тем лучше. – Он навел палец на Джоан: – Я не шучу, дорогуша! Даже не пытайся выудить из нас сплетни, если не хочешь, чтобы те типы вернулись и добили старика Джорджа!
– Я и не собиралась, мастер, – пробурчала она, надувшись словно голубь.
– Ага, конечно, – передразнил ее Макгрей. – Джордж, ты в порядке? Послать за врачом?
– Ох, нет. Я крепкий, как… Ай!
– Я схожу за ним, если понадобится, – сказала Джоан, только что ткнувшая Джорджа в лицо чуть сильнее, чем нужно.
– Ладненько, – ответил Макгрей. – Пойдем, Перси, работа не ждет.
Я был так напряжен, что даже не отреагировал на упоминание ненавистного мне среднего имени. Вместо этого я повернулся к мальчишке:
– Ларри, с утра первым делом сбегай ко мне домой и передай моему камердинеру, что у меня все нормально. И пусть принесет мне чистую одежду.
– Слушаюсь, господин.
– И Джоан, можешь, пожалуйста, организовать для нас какой-нибудь перекус? Холодное мясо, хлеб, фрукты – что-то такое. Возможно, сегодня мы спать не будем.
– Сию минуту, господин Фрей.
Затем я проследовал за Макгреем в библиотеку. Там тоже царило разорение, но не такое, как в прихожей, – для сей комнаты это было привычное состояние: ее заполняли кренящиеся стопки книг, коллекция причудливых поделок и множество недопитых бокалов и стаканов. То были Макгреевы угодья, и прислуге разрешалось только приносить сюда уголь, уносить отсюда грязную посуду и вытирать разлитые жидкости.
Шагнув в комнату, Макгрей едва не оказался сбит с ног своими псами – игривым золотистым ретривером по кличке Такер и гигантским черным мастифом Маккензи, у которого была отвратительная привычка пускать слюни.
– Тихо, тихо, я в порядке!
Пока Макгрей успокаивал мохнатых зверюг, я направился прямиком к графину и налил себе щедрую порцию виски.
Внезапно у меня закружилась голова, онемели пальцы, сжимавшие стакан, а ступни, казалось, взмыли над ковром. И нет, дело было не в виски; чувство это было сродни потрясению и неверию, какие испытываешь, получив удар в лицо.
– Так и знал, что это дело нам еще аукнется, – сказал я. – Правда, не в таком виде. Когда замешаны премьер-министр и королева – сама королева… – выдохнул я. – Господи, как же я скучаю по старым добрым временам, когда разбираться приходилось только с выпотрошенными скрипачами![2]
Выставив собак из комнаты – их бурная радость помешала бы нам работать, – Макгрей растянулся на потрепанной софе возле огромного камина. Я протянул ему бокал со спиртным и сел напротив.
– С чего начнем? – спросил я, потирая лоб и чувствуя себя совершенно разбитым. – Какое сегодня число?
– Тринадцатое. Ну, то есть уже четырнадцатое.
– Черт! У нас всего одиннадцать дней, чтобы спастись от виселицы, – если верить Солсбери.
– Десять. Он говорил про сочельник.
Я грохнул стаканом по разделявшему нас столику.
– Каким образом мы должны выследить группу хитроумных женщин, которые могут скрываться на любом из Британских островов, всего за десять дней? – Я сдавил виски пальцами и, подняв взгляд на Макгрея, обнаружил, что он погружен в раздумья. – Что такое?
– Неа… не на любом.
Сказав это, он вскочил и принялся рыскать в горах книг и бумаг. Меня всегда поражало, с какой легкостью Макгрей находил в этом море хлама необходимые страницы – и этой ночью он снова не подвел. Он вытянул пожелтевший ветхий лист, сложенный несколько раз, и развернул его на столе. Это была выцветшая карта Великобритании, но несколько мест на ней были помечены красными точками.
– Помнишь, та ведьма Белена показывала нам свою карту? Когда мы не знали, куда двигаться дальше.
– Как такое забудешь? – сказал я, думая о той бедной старой ведьме. Немая, покалеченная и изгнанная своими товарками, она долгие годы вынужденно жила в дикой ланкаширской местности. Она нашла нас, когда мы были на краю гибели, и ее указания стали лишь малой толикой помощи, которую она нам оказала. Мне стало интересно, где она обитает нынче.
– Это большая часть отметок с ее карты, которые мне удалось запомнить, – сказал Макгрей. – Те места, где у ведьм были свои люди. Когда мы вернулись домой после Ланкаширского дела, я на всякий случай восстановил их по памяти.
– Макгрей… – выдохнул я, придавив карту руками и испытывая внезапный восторг. – В кои-то веки… гениальное решение!
– Гениальное? Когда я занимался этим у тебя на глазах, ты заявил, что это очередная идиотская трата времени.
– Это тот редчайший случай, когда твоя идея принесла пользу! Насколько точны, по-твоему, эти отметки?
– Весьма. У меня хорошая память на карты.
Я пробежался пальцами по отметкам. Большая пентаграмма был нарисована поверх Пендл-хилл[3], кружки поменьше – поверх Эдинбурга, Йорка и еще нескольких мелких городков в Ланкашире и Камбрии.
– Сомневаюсь, что они вернулись в свои прежние обиталища, – сказал я, – особенно если кто-то из них докучал премьер-министру. Но для начала весьма неплохо.
– А еще мы довольно неплохо знакомы с их историей.
– Ты. Ты неплохо знаком. Честно говоря, я помню лишь то, что рассказал Солсбери. Можешь освежить мне память? В кои-то веки у меня есть повод прислушаться к твоим россказням.
Уговаривать Девятипалого не было нужды. Это была его любимая тема – даже более любимая, чем односолодовый виски и лошади.
– Их история началась в окрестностях Ланкашира во времена охоты на ведьм, объявленной Яковом I. – Он постучал пальцем по городу на карте – одному из мест, отмеченных красным кружком. – Они веками действовали подпольно. Большинство из них были повитухами, деревенскими знахарками и тому подобными. Когда король принялся жечь и вешать их, им пришлось объединиться, чтобы защитить себя. Большинство были католичками, давно привыкшими скрывать свои взгляды и род занятий, так что эти новые гонения не стали для них чем-то из ряда вон.
– Но ведь не у всех них были добрые намерения?
– Конечно, нет. Паршивая овца найдется в любом стаде. Многие из этих женщин были честными знахарками, но были и те, что, не терзаясь сомнениями, просили кругленькие суммы за сглаз или приворот – которые, кстати, работают, не делай такое лицо!
– Или за яд, который не оставляет следов?
Макгрей тяжело вздохнул и пригубил виски.
– Угу. Иногда они раздавали «амулеты», которые были хитро состряпанной отравой, медленно убивавшей своего носителя, или «проклинали» людей – лишь для того, чтобы позже избавиться от них куда более заурядным способом. Тогда-то они и обрели свою дурную репутацию – из-за действий тех немногих клеймо легло на всех.
– Увы, – вставил я, – похоже, что преуспели как раз «те немногие».
Макгрей скривился.
– Почти угадал. Зелья из плаценты, младенцы на заклание и предсказания будущего по кошачьим потрохам – людям запоминалось всякое такое. Ведьмы явно слышали, как народ делится подобными легендами – обычно сильно раздутыми, – и, думаю, они даже намеренно их поддерживали.
Брови мои взмыли вверх.
– Чтобы слишком любопытные не совали носы в их дела?
– Ага. Примерно в те времена они создали свой гримуар.
Я кивнул:
– Разумеется. Секретный шифр, который понимают только они.
– Пясть лягушки, глаз червяги, шерсть ушана, зуб дворняги…[4]
– Не оскверняй Шекспира этим своим акцентом, умоляю.
– Не оскверняй! Это из сраной шотландской пьесы, чертов ты… Ай, забудь. Эти странные рецепты состояли из кодовых названий других ингредиентов. Но ни разу за двести с лишним лет они не перенесли этот шифр на бумагу. – Он махнул в сторону внушительной коллекции старых книг по ведовству и стопок брошюр, что громоздились вокруг. – Я искал везде, где мог, но так и не нашел расшифровку.
– И кодовые названия они выбирали самые мерзкие, – добавил я. – Части трупов, печень евреев… Это все было частью спектакля?
– Именно, а еще способствовало тому, что их проклятия оседали в головах у людей. Проклиная кого-то, они делали это на публике, и такое проклятье вроде как работало.
Как и проклятие Ардглассов, подумал я, но вслух этого произносить не стал. Та фамилия вызывала у Девятипалого несварение, а мне нужно было, чтобы он сосредоточился на деле.
– Так когда же ведьмы превратились в промышлявшую контрабандой и шантажом сложнейшую организацию, которую мы раскрыли в январе?
Макгрей нахмурился и снова принялся рыться в своих книгах.
– Сравнительно недавно. Они с самого начала обладали влиянием, и связи друг с другом у них были прекрасно налажены, но насчитывалось их совсем немного; дела свои они вели втайне и тщательно выбирая клиентов.
Он пролистал несколько книг – корешки у некоторых совсем рассохлись и держались на честном слове.
– Не скажу, когда именно произошел этот сдвиг, но случился он, похоже, примерно пятьдесят лет назад.
– Настолько недавно?
– Ага. Совсем недавно – с учетом самых древних их ритуалов.
– Как думаешь, что послужило толчком?
Макгрей пожал плечами.
– Может быть, они прижали правильного человека. А может, во главе их встала очень амбициозная ведьма, которая вдохновилась размахом новых хлопчатобумажных фабрик.
– Маргарита… – пробормотал я, вспомнив ту ужасную женщину, чьи глаза навыкате до сих пор являлись мне в кошмарах. К счастью, она уже была мертва. – Если временной отрезок, на который ты ориентируешься, верен, то численность шайки увеличила либо она сама, либо ее предшественница.
– Точненько. Но внутренний круг они расширять не стали. Только старшие ведьмы были в курсе всех их тайных делишек. Думаю, младшие искренне верили, что занимаются колдовством.
– То есть ты и сам признаешь, что…
Он перебил меня:
– Вспомни, сколько ведьм ты видел тогда в Пендл-хилл? Сколько их приспешников?
Я закрыл глаза. То были жуткие моменты; даже воспоминания о них пронеслись у меня в голове с лихорадочной скоростью. Я вспомнил их факелы, горевшие синим пламенем – разноцветные огни служили им самым надежным средством передачи сообщений на дальние расстояния. Мне вспомнились зеленые и синие огни, а следом накатили и более зловещие воспоминания.
– Трудно сказать, – прошептал я, покачав головой. – Тридцать? Сорок?
– Ага, и мне так помнится. И как минимум вдвое больше мужчин-головорезов – сплошь безмозглые здоровяки.
Я уныло вздохнул, чувствуя, как подступает очередная волна отчаяния.
– Не так уж много, но все же многовато, чтобы вступать с ними в бой… Сколько из них, по твоей прикидке, погибло в ту ночь?
Макгрей потупился, не желая отвечать. Однако неприятная правда витала в воздухе.
– Скромная горстка, – ответил я за него. – И, кажется, за исключением двух верховных ведьм – Осмунды и Маргариты, почти все погибшие были легко заменимыми бандитами.
Макгрей тяжело вздохнул и откинулся на софу. Я подождал пару секунд, дав ему время все осмыслить, а также потому, что переживал, как он воспримет мое следующее предложение. Пора было поговорить о семействе Ардглассов.
– В этом самом городе, – начал я как можно более деликатным тоном, – есть человек, который может нам помочь. Человек, чей род был… проклят, предположительно, теми же ведьмами несколько столетий назад.
Макгрей догадался сразу. С кривой ухмылкой он поднял взгляд:
– Леди Гласс?
– Верно, Энн Ардгласс. Сколько там – тринадцать их колен прокляли те ведьмы? Она ведь к одиннадцатому принадлежит? А лорд Джоэл – к двенадцатому?
Девятипалый рассмеялся:
– Мне плевать. Я с этой старой тварью общаться не собираюсь!
– А тебя никто и не просит. Это же все равно что двух оголодавших бойцовых петухов стравить. Я сам к ней схожу – какой бы нервотрепкой эта встреча ни обещала быть.
– Пф-ф! Удачи. Она и тебя ненавидит!
– Может, и так, но хотя бы не с той исступленной яростью, какую бережет для тебя и твоих родных.
Макгрей покачал головой.
– Она ни за что не станет нам помогать. Не удивлюсь, если она сама в итоге окажется сраной ведьмой. Живучая карга, все никак не сдохнет. Не похоже это на нормальный ход вещей.
Я ненадолго задумался, покручивая свой стакан с виски и поглядывая на Макгрееву коллекцию уродливых животных, законсервированных в формальдегиде. Кто бы тут говорил про нормальность…
– А я считаю, что она нам поможет, – сказал я, а затем нахмурился. – Более того, чем дольше я об этом думаю, тем больше в этом уверяюсь.
Робкий стук в дверь прервал мои дальнейшие размышления вслух, и в комнату вошла Джоан с большим подносом. На нем были хлеб, сыр, графин с кларетом, две миски с горячим мясным рагу и небольшая горка ее знаменитых сконов с изюмом. Я чуть не заскулил, вспомнив, какие восхитительные ужины и завтраки она готовит.
Джоан принялась неторопливо расставлять блюда по столу и разливать кларет, очевидно надеясь услышать что-то, о чем можно было бы посплетничать. Ее настороженный взгляд напомнил мне о том, что новости из ее уст разлетались по стране с невероятной скоростью – порой быстрее, чем телеграммы.
– Джоан, – начал я как бы невзначай, – что там нынче говорят о леди Гласс?
Она озадаченно посмотрела на меня:
– Вы про свою домовладелицу-пьянчугу, сэр?
– Именно.
– О, ничего особенного, – ответила она с заметно раздраженным видом. – Она уже давненько никого не нагревала на деньги – о ней обычно подобные слухи гуляют. Хотя недавно она выкинула парочку жильцов из дома на Джордж-стрит. С виду были весьма приличные люди, но оказалось, что они ей задолжали за четырнадцать месяцев. Ух, и шум она подняла – задействовала все свои деловые связи.
– Это говорит лишь о том, что она пребывает в добром здравии, – сказал я.
– Думаю, да, сэр. Я слышала, что ее заказы у виноторговца меньше не становятся.
– А слышала ли ты что-нибудь, – я прикусил губу, уже зная, какую реакцию вызовет мой вопрос, – о ее внучке?
На лице Джоан возникла игривая улыбочка.
– Джоан, я не о том…
– Я все понимаю, сэр. Вы давно ведете одинокую жизнь, а мужчины к этому не приспособлены. Последнее, что я слышала, – она все еще за границей, но никто не знает, где именно, – даже слуги. Тут прошел слух, будто она уехала, чтобы избавиться от… – она перешла на шепот, – неприятностей, если вы понимаете, о чем я.
– И ты в это веришь? – спросил я с внезапной воинственностью в голосе, отчего улыбка Джоан стала только шире.
– Предполагай худшее – не ошибешься, как говорила моя бабка. – Она бросила на меня по-матерински теплый взгляд и подмигнула. – Я бы на вашем месте держалась подальше от этой особы, господин. Девиц вокруг пруд пруди.
– Я не…
Но Джоан уже вышла из комнаты. К счастью, Макгрей не обратил на нас особого внимания; он был занят едой и старыми книгами, искал места на карте и делал карандашные пометки.
– Утром нанесу визит леди Энн, – решил я.
– Только не засиживайся там. У нас очень мало времени, и нужно разобраться во всех тех сведениях, которые у нас уже есть. – Он поднял взгляд. – Ты же ведь написал напыщенный отчет о Ланкаширском деле, да?
– Напы?.. Да, написал. Он где-то в документах у нас в кабинете.
– Отлично, завтра загляну в него, пока ты навещаешь эту мумию сушеную.
Мы ели в тишине, на пару смакуя кларет и горячую сытную еду. Даже не говоря об этом вслух, оба мы понимали, что нам предстоит погрузиться в очень мутные воды. Ужин дома, подле очага, в сравнительно спокойной обстановке – возможно, такого с нами попросту больше не случится.
– Тебе как-нибудь с этим помочь? – доев, спросил я и указал на внушительную гору старинных трактатов.
– Неа, я больше времени потрачу, если начну объяснять тебе, где что лежит.
– А ты не собираешься?..
– Ты же знаешь, что я не сплю, – оборвал он меня. – А сейчас еще меньше хочется.
Я кивнул и, выйдя из комнаты, обнаружил, что Джоан уже подготовила для меня одну из гостевых комнат. Благо я все еще был в пижаме, так что мне оставалось лишь снять домашний жакет и нырнуть в постель.
Несмотря на изнеможение, мне снились странные, хотя и ожидаемые сны.
Бурлящие котлы, каркающие вороны… и зеленые огни.
ДНЕВНИК – 1827
Доктор Спангенберг послал меня в Дрибург, на воды, где я пил Сельтерскую, принимал ванны с ней и орошал ею Глаза: зрение мое вернулось. Недуг мой так и не отступил, но проявления его со временем ослабли…
