Екатерина Останина
Криминальные кланы
Введение
Криминальные кланы… «Люди чести», члены одной семьи или обычные преступники?
О том, что такое мафия, в настоящее время каждый человек имеет некоторое представление, поскольку мафиози, современные рыцари плаща и кинжала, являются героями многочисленных кинолент, книг, газетных репортажей. Однако на самом деле мафия – это социальный феномен, который в настоящее время нуждается в глубоком исследовании, поскольку данное явление сейчас охватывает практически все страны мира.
Посмотреть на мафию отстраненно пытались многие писатели. Так, например, итальянский писатель Луиджи Малерба в своем произведении «Башковитые куры» так излагает собственный взгляд на мафию и ее структуру:
«Одна курица решила стать членом мафии. Она пошла к министру мафии, чтобы получить у него письменную рекомендацию, но он сказал ей, что мафии не существует. Она пошла к судье мафии, но и он сказал, что мафии не существует. Тогда курица вернулась в курятник и на вопросы своих товарок отвечала, что мафии не существует. И тут все куры подумали, что она вступила-таки в мафию, и стали ее бояться».
Итак, мафия существует, и все об этом знают. Единственное, что в последнее время получило большую огласку, – это информация о внутренней структуре мафии, державшаяся до последнего времени под строжайшим секретом. Можно сказать, что дела мафии были покрыты завесой тайны для представителей внутренних органов всех государств: они не имели ни документов, ни записей, составленных преступными организациями. Вернее, таковые документы, конечно, были, но в руки властей они не попадали никогда.
В чем же состоит секрет этого необычайного феномена? Дело в том, что мафия никогда не являлась обычной организацией преступников; она всегда была прежде всего сообществом, своеобразным государством в государстве, а государство характеризуется железной дисциплиной и мощной идеологической базой. Мафии практически никогда не было известно такое широко распространенное явление, как предательство.
Помимо этого, население, как и куры из притчи Малербы, прекрасно знало о том, что мафия действительно существует. Так, на Сицилии, родине мафии, люди предпочитали молчать о том, что видели: кто из страха, кто окончательно задавленный нищетой. Наконец, кто дерзнет восстать против реальных хозяев жизни? В этой борьбе можно потерять не только свою жизнь, но и порой близких, что гораздо страшнее. Так не лучше ли искать покровительства у того, кто гораздо сильнее? Подобное поведение получило название «закон омерта», или проще «молчание». Если перевести слово «омертэ» с сицилийского диалекта, то оно означает «поведение, достойное настоящего мужчины». А последний никогда не станет разглашать секретов своей семьи (как настоящий гражданин – секретов государства).
Мафия появилась на Сицилии в конце XIX столетия, в период правления Бурбонов. Как сейчас, так и тогда это была беднейшая часть Италии, даже в собственной стране ощущавшая себя не родной дочерью, а скорее падчерицей. Конечно, и там были аристократы в высшем значении этого слова, каким предстает, например, главный герой знаменитого фильма Лукино Висконти «Леопард», но большими доходами они не располагали, разве что от своих скудных земельных угодий. В политике они не имели никакого веса, а правители не считали нужным даже изредка приглашать их ко двору. Работать же на земле для дворянина везде – не только в Италии – считалось занятием позорным. В результате аристократы, задыхавшиеся в тисках безденежья, были вынуждены сдавать свою землю в аренду так называемым габелотти.
Эти сицилийские арендаторы земли, также прекрасно осознававшие тяжесть своего материального положения, решили проблему кардинально и обзавелись личными вооруженными отрядами, главной задачей которых было выколачивание денег из крестьян. Только с помощью силы возможно получить послушание – таково было их кредо, и, наверное, они были в чем-то правы, поскольку достаточно скоро габелотти превратились в успешных предпринимателей. Они владели виноградными и оливковыми плантациями, прессами и мельницами, а для усмирения непокорных всегда имели под рукой мобильные армейские отряды.
Во время гарибальдийского движения большинство габелотти приняли сторону повстанцев, что способствовало усилению их престижа. В результате габелотти сумели завладеть землей, принадлежавшей ранее аристократии. Однако в этот момент произошел парадокс: едва превратившись из рабов в господ, подчиненные унаследовали вместе с земельными пространствами также и пороки своих бывших хозяев. Только эти пороки к тому же еще и усилились. Устами своего главного героя, аристократа Джузеппе, Томази ди Лампедуза в романе «Леопард» сказал: «Мы были леопардами, львами; те, кто займет наше место, будут шакалами, гиенами». А шакалы и гиены, как известно, сначала пожирают общественные блага, а потом принимаются друг за друга. Оттого-то так легко в мафиозных группировках одни влиятельные люди заменяются другими, оттого так часто происходит война между взрослым поколением кланов и молодым. А для достижения цели, как известно, используют любые средства, в том числе убийства.
С давних пор и по настоящее время на Сицилии габелотти нужна земля и ничего, кроме земли. Здесь не хотели ни перестраиваться, ни увеличивать доходы от земель; габелотти вполне хватало того, что эта скудная земля могла им дать. Получая же от своих владений доходы, они вкладывали деньги в другие земли – таков сицилийский менталитет, и недаром здесь до сих пор жив постулат (даже не пословица) «Земли – сколько видишь, а дом – какой есть». Таким образом, домишко вполне может быть и неприглядным с виду, но земля… Вероятно, оптимальным было бы скупить всю землю, которую сможет охватить глаз.
Один из вице-королей Сицилии XVIII столетия был поражен подобной особенностью местного населения, рассказывая, как на этом острове деньги, полученные от земли, снова превращаются в землю, тогда как ни гроша не тратится ни на промышленность, ни на торговлю, ни на обустройство име-ющейся земли.
В начале XIX века новая организация была замечена властями и вызвала у них значительную тревогу, хотя в то время слово «мафия» еще не было произнесено. Тем не менее генеральный прокурор Сицилии с тревогой писал в правительственном рапорте: «На Сицилии… всеобщая продажность привела к тому, что народ стал прибегать к средствам странным и опасным. Во многих местностях существуют братства… которые не устанавливают между своими членами никаких связей, кроме общей зависимости по отношению к главе братства…
У них есть общая касса, и народ научился договариваться с преступниками. Многие высокопоставленные служащие покрывают существование таких братств, покровительствуя им… Невозможно добиться от городских полицейских, чтобы они патрулировали улицы, невозможно найти свидетелей преступлений, совершаемых средь бела дня…»
Наконец в 1875 году впервые в мире прозвучало само слово «мафия», которое впоследствии стало частым на страницах газетных полос. И это слово произнес заместитель префекта Палермо Сораньи. «Мафия… эта огромная организация, – предупреждал он министра внутренних дел Италии, – распространилась на весь социальный организм и, действуя как методами запугивания, так и покровительства, может заменить собой публичную власть… Во всяком случае, она обладает во сто крат большей силой, нежели правительство и закон».
С тех пор многие исследователи пытались расшифровать слово «мафия». Некоторые находят его истоки в глубоком Средневековье, XIII столетии. В это время сицилийцы, поднявшиеся на войну против оккупации острова Францией, подняли на щит лозунг «Morte alla Francia, Italia anela», то есть «Смерть всей Франции, вздохни, Италия». Если внимательно посмотреть на это предложение, то из начальных букв слов как раз сложится слово «мафия».
Если же обратиться к словарю сицилийского диалекта Трайны, то в нем это слово расшифровывается более приземленно. Этот термин имеет тосканское происхождение, где существует слово «maffia», и означает оно «нищета». Впрочем, Трайна не считает подобное значение унизительным. Вовсе нет. Человек мафии по определению невероятно самоуверен и надменен, поскольку принадлежит к племени отверженных. Что же касается нищеты, то, конечно, он нищий, потому что велик, исключительно потому что силен, отважен и тверд духом.
С Трайной соглашается также крупный специалист по народным традициям Сицилии Джузеппе Питри: «Мафия – это сосредоточенность на самом себе, чрезмерное полагание на собственную силу – первого и последнего арбитра в любом деле, в любом конфликте, материальном или идейном: отсюда – нетерпимость по отношению к чужому превосходству, а еще более – к чужому высокомерию. Мафиози хочет, чтобы его уважали, и почти всегда сам уважает других. Если он оскорблен, то не полагается на закон, на правосудие, но самолично его вершит; когда же ему для этого недостает силы, он действует с помощью других людей, которые чувствуют так же, как и он». Таким образом, типичный мафиози – это воплощение свободолюбия, а потому он привык занимать горделивое положение по отношению к стремящимся его унизить сильным мира сего, особенно если так называемые сильные мира сего сами слабы и зависимы, а закон бессилен.
Однако это мнение специалистов, хотя и авторитетных.
А как же идентифицируют себя сами члены мафии? Они именуют свою организацию «Общество чести». Что касается американских мафиози, то их обычно называют «Коза Ностра», или «Наше дело». В любом случае эти люди считают себя воплощением мужества и достоинства, гордости и чести и специфической элитой.
Сицилийцы полагают, что, возможно, впервые организация, подобная мафии, возникла у них в XIII столетии, в гонимой секте сторонников Франциска Паолийского. Этим сектантам приходилось днем скрываться в пещерах. Практически весь день у них занимали молитвы; ночью же они совершали вылазки, чтобы творить правосудие, защищая бедных от произвола богатых.
Вступить в мафию, во всяком случае раньше, было непросто. Каждый новичок в обязательном порядке проходил процесс инициации. Основными словами клятвы являлись готовность нового члена отдать все силы на защиту семьи (причем до сих пор на Сицилии возжелать жену ближнего своего полагается одним из самых страшных грехов, искуплением которому служит лишь смерть), сирот и вдов, а также беспрекословно подчиняться вышестоящим инстанциям. Однако при всем этом членом организации способен стать исключительно такой человек, который уже успел зарекомендовать себя в качестве хладнокровного убийцы, и в этом состоит секрет того, почему юные преступники в любой стране часто совершают преступления, на первый взгляд ничем не мотивированные. Они обязаны зарекомендовать себя с лучшей стороны, и это непреложный закон.
Вступить в мафию считалось честью; во всяком случае статус человека в глазах окружающих стремительно вырастал. Узнать мафиози было всегда легко хотя бы по манере одеваться и специфическому поведению и разговору. Так, на Сицилии члены мафии носили яркие шейные платки, вели себя грубо и развязно; в России братву тоже узнать несложно по кожаным курткам специфического покроя, серебряным или золотым цепям и т. д.
При всем этом большинство членов мафии – люди глубоко религиозные. Религия непременно присутствует, к примеру, в обряде инициации сицилийца, правда в необычно трансформированном облике. Так, новичок должен уколоть себе палец и дождаться, пока несколько капель крови упадут на бумажную иконку. После этого бумажка поджигается, а человек тем временем перекладывает ее из одной руки в другую, произнося формулу: «Моя плоть пусть сгорит, как эта святая икона, если я не сохраню верности своей клятве».
Что ж, эти люди так понимают религию, таков их менталитет: ведь распяли же героя рассказа Хорхе Луиса Борхеса, студента, пытавшегося объяснить Евангелие неграмотным индейцам. Просто именно так они восприняли текст Священного Писания, в соответствии со своими многовековыми воззрениями уверовали и принесли жертву. Так что их понимание библейского текста абсолютно логично.
Чтобы понять суть ритуалов сицилийцев, достаточно взглянуть хотя бы на некоторые сентенции, включенные в обряды различного рода. В них причудливо перемешались народные верования, религиозность и сознание аристократов. Вот небольшой диалог из обряда инициации:
«– Окажите мне честь, мудрый товарищ, скажите, как Вы узнали общество? – Было прекрасное утро субботы и светила звезда. Когда я шел, то увидел сад с розами и другими цветами и посреди сада стояла звезда. Меня встретил ангел и спросил: “Чего Вы ищете?” – “Я странствую в поисках садика с розами и другими цветами, где крестят отроков – каморристов и юношей чести”. – “Если Вы ищете этот сад, то входите”. И так я вошел».
А вот диалог, происходящий при избрании члена мафии на более высокую должность:
«– Окажите мне честь, мудрый товарищ, я разговариваю с вами. Можете ли Вы ответить, что представляет собой Незримое общество?
– Высокочтимый мудрый товарищ, Незримое общество представляет собой огромный зеленый луг, вокруг которого непрерывно гуляют ангелы и несравненные кавалеры, чтобы расставить по местам все вещи, что находятся за его пределами; все души духовные и телесные, которые их знают; друзей и родственников из другого мира, которые их не знают. Кто попадает к ним, тех узнают, и они показывают только свои достоинства, чтобы их узнали. Они исполняют обязанности святых рая, которые принимают и направляют всех в соответствии с заслугами: луг и крест, крест и луг».
Отчего же так странно переплетаются религиозные воззрения и высшие помыслы с жестокими убийствами? Вероятно, причина этого кроется в том, что сами члены мафии привыкли делить всех людей на ряд определенных категорий. В результате кодекс чести действительно нерушим, но только внутри самого клана. Например, каждый член клана обязан говорить своему соратнику только правду. Что же касается прочих людей, пусть даже другой семьи, то на нее действие подобного кодекса не распространяется. Тот, кто не входит в клан, причисляется к людям низшего сорта. Столько невинных людей погибало только потому, что просто случайно они оказывались рядом с человеком, приговоренным мафией к смерти! По этой же причине с невероятной жестокостью из непричастных заведомо людей мафиози выколачивают нужную им информацию, хотя доподлинно знают: их жертве ничего не известно.
Как иллюстрацию, демонстрирующую отношение членов клана к прочим представителям человечества, можно привести маленький отрывок из произведения Леонардо Шаши «День совы», в котором главный герой, глава мафиозного клана, говорит: «То, что обычно называют человечеством, я делю на пять категорий: люди, полулюди, людишки, рвачи и шушера. Людей чрезвычайно мало, полулюдей мало. Будь моя воля, я остановился бы на полулюдях… Так нет же, деградация идет еще ниже, до людишек: они дети, возомнившие себя взрослыми. И еще ниже, до рвачей, которых уже легионы. И наконец, до шушеры: им следовало бы жить в прудах вместе с утками, ибо их жизнь имеет не больше смысла и пользы, чем жизнь уток…»
Что ж, действительно, большинство людей не руководствуются кодексом чести, нарушение которого регулируется исключительно при помощи убийства.
Смертный приговор члену клана, решившемуся посягнуть на устои мафиозной организации, обычно выносил сам глава – капо, или дон. Глава семьи при этом лично приходил к киллеру, человеку младшего мафиозного разряда (по-итальянски его обычно называли «пиччотто» – «малыш»), приветствовал его поцелуем в губы и произносил следующее благословение: «Если мать требует, малыш повинуется». После этого избранник капо в прежние времена брал лупару – аналог российского обреза, заряженного картечью, – и отправлялся на выполнение задания (с 1980-х годов лупара отошла в прошлое, и ее место занял «калашников», сразу сделавшийся излюбленным оружием киллеров, и не только итальянских). При этом о вынесении смертного приговора провинившийся человек всегда предупреждался заранее.
На Сицилии существовал целый ритуал, предшествовавший казни. Например, если оскорбление было нанесено роду или семье, то наутро приговоренный к смерти находил перед своим порогом труп мула. За предательство обычно получали другой «подарок» – отрезанную овечью голову. Обреченному стреляли в голову, и он не испытывал особых мучений за исключением тех случаев, когда за большую провинность момент смерти намеренно желали оттянуть. В этом случае в гильзе патрона картечь смешивали с солью и стреляли не в голову, а в тело, чтобы причинить жертве долгие и страшные мучения. Далее убийца «подписывался» под произведенной работой. В этом случае впоследствии предателя находили с камнем во рту, а продавшегося за деньги – с монетами. Изобретательность мафиози была поистине беспредельной.
Что же касается «малыша», то, выполнив это задание, он получал повышение, автоматически переходя в другую категорию – «тавара», или «быка». Нечто похожее наблюдалось и в других странах, в том числе и в России. А поскольку желающих получить повышение всегда было много, то и члены кланов не представляли собой исключение, и желающих попробовать себя на поприще убийцы всегда было более чем достаточно.
В любой стране мафиозная организация обычно базируется на территориальном принципе. Например, территория Палермо поделена между 20 семьями, а Нью-Йорк контролируют 5 организаций подобного рода.
Каждый такой участок неприкосновенен, и хозяева могут распоряжаться им как угодно. Однако, когда доходит дело до чужих участков, член другой семьи не имеет права не то что совершить там преступление, но даже приобрести, например, дом. Если он нуждается в чем-то подобном, то должен испросить разрешения у семьи, контролирующей участок.
Во главе семьи «людей чести» стоит глава, называемый сицилийцами капо. У него есть заместитель и от одного до трех советников. Далее следует среднее звено. Это командиры бойцов, в подчинении которых обычно находится 10 человек. Всего реальных бойцов у каждой семьи – от 20 до 70, однако на самом деле желающих сотрудничать с мафией так много, что создается впечатление, будто бойцов гораздо больше, тем более что мало кто отказывается оказать мафии хотя бы разовую услугу.
Боец вполне может пройти все ступени и в конце концов сделаться главой семьи, примером чему служит история жизни Лучано Луиджи – знаменитого Счастливчика Лучано, о котором будет рассказано ниже. Этот человек вышел из беднейшей крестьянской семьи, которую не был способен прокормить тяжелобольной отец и, вероятно, от которого он и сам заразился туберкулезом. Лучано практически являлся калекой и все же превозмог телесный недуг настолько, что сделался наводящим на всех ужас страшным киллером, работавшим на семью Корлеоне. Человек без предрассудков, уничтоживший своего босса Микеле Наварру, занял его место и развязал одну из самых кровавых войн между кланами.
Кроме того, мафия имеет свой высший орган, носящий название «Капитул», целью которого является урегулирование сложных отношений между отдельными кланами. Члены Капитула избираются один раз в три года, и каждый из них представляет интересы какой-либо конкретной семьи.
Если «человек чести» попадал в тюрьму, то подобное обстоятельство расценивалось как катастрофа и глава клана был обязан не оставить его в беде. Ни он, ни его близкие не должны были пострадать прежде всего в материальном отношении. Что касается размеров компенсации, то здесь твердых правил никогда не существовало и каждый дон решал эту проблему исходя из собственных установок. Точно так же глава семьи брал на себя обеспечение семьи раненого бойца или же достигшего преклонных лет и не имеющего возможности зарабатывать себе на жизнь. В то же время большинство «людей чести» обладали такими огромными доходами, что в компенсации по большей части не нуждались. Например, в 1980-е годы на Сицилии нередко можно было увидеть члена мафии, забирающего в банке наличными до 2 миллионов долларов, переведенных на его счет, как правило, швейцарским банком, реже – другим, но тоже иностранным.
Кто не молчит, тот умрет – это положение давно принято в мафии. Это на самом деле настоящий мир молчания. К тому же все записанные на бумаге слова, касающиеся мафии, не стоят ничего, потому что ни о чем не говорят. Здесь не существует списков и расходных книг, уставных документов, однако произнесенное слово имеет настоящий вес. В семьях правила поведения передаются устно, но запоминаются навсегда, и это доказывает, что иной раз слово может иметь гораздо больший вес, нежели какое-либо уложение.
Но и слова у «людей чести» совершенно особые, непонятные тем, кто не входит в семью. Язык их таинственен, полон идиом и диалектных особенностей. Они часто разговаривают своего рода полуфразами, исполненными непонятных намеков, которые крепко цементируют каждый особый семейный круг.
Но если возможно, то мафиози вообще не пользуются словами и все же передают при этом друг другу максимум информации. Значение имеет буквально все: легкая полуулыбка, неприметный жест, определенный наклон головы, быстрый, но многозначительный взгляд. Так, известен случай, когда итальянская полиция арестовала двоих членов мафии, найдя в их автомобиле пистолет. Однако, пока полицейские занимались обыском, эти двое успели обменяться всего лишь взглядами и договориться таким образом: один возьмет всю вину на себя, в то время как другой станет говорить, что ничего не знал о хранящемся в бардачке машины пистолете. Вообще «люди чести» практически не разговаривают, когда рядом с ними находятся полицейские, а если и произносят слова, то самые обычные, из которых даже изощренный сыщик при всем желании не смог бы сделать никакого вывода.
В обществе главы кланов пользовались невероятным авторитетом. Например, глава клана Монреале дон Витторио Галэ, солидный человек благородной и приятной внешности, всегда безукоризненно одетый, отправлялся каждое утро по своим делам в общественном транспорте, и каждый пассажир считал для себя честью уступить ему место, хотя всем было известно: за плечами этого благородного господина, как минимум, 39 убийств. Тем не менее даже архиепископ города не мог похвастаться подобным уважением, проявляемым к нему прихожанами.
Между прочим, известно много священников, которые по доброй воле или вынужденно сотрудничали с мафией. Так было и на Сицилии, и в Колумбии. Они могли вести переговоры об уплате выкупа за похищенных либо обслуживали кладбища, получая за это деньги. Только в 1982 году палермский кардинал решился отслужить антимафиозную мессу в связи с убийством супругов Далла Кьеза, которое потрясло все итальянское общество. Что же касается папы, то Иоанн Павел II также не мог оставаться в стороне: он осудил убийства как таковые, но не решился при этом даже произнести слово «мафия».
Большинство священников призывали зарвавшихся преступников стать на путь покаяния, говоря, что двери церкви остаются открытыми для всех: к 1990-м годам новая волна преступности, захватившая даже подростков, никого уже не могла оставить равнодушным. Тем более что в эти годы, отмеченные небывалым взлетом криминальных группировок во всем мире, не раз вспыхивали войны между отдельными кланами, в которых пощады не было никому, даже 12-летним детям. Итальянский священник Пино Пульизи в одной из своих проповедей пытался выявить причину преступности, видя ее прежде всего в низком социальном развитии общества. Взывая к властям, он говорил: «Многие подростки избегают обязательного школьного образования и выбирают своей учительницей улицу. Они становятся жертвами волны насилия, спастись от которой очень трудно». К несчастью, это был глас вопиющего в пустыне. В 1993 году Пульизи был убит.
Давно известны прочные связи сицилийской и американской мафий, существующие с начала XX века. (Видимо, это явление универсально, поскольку в настоящее время связи мафиозных кланов преодолевают границы между государствами). Американский журналист Эд Рейд утверждал, что в США мафия была «экспортирована» с Сицилии, и невероятно удивлялся, как явление, присущее отсталому обществу, так широко распространилось в стране развитого капитализма. На самом же деле вывод довольно прост. Мафия обладает высочайшей степенью живучести и приспосабливаемости, тем более что и ведет она себя, словно копируя до мельчайших деталей систему капиталистических отношений, правда с одним различием. Если капитализм прежде всего производит, хотя по большей части волчьими методами, то мафия не производит ничего, исключая наркотики.
Международные связи мафии в настоящее время крепки как никогда. Триумфальное шествие мафиозных кланов началось по окончании Второй мировой войны, невероятно укрепилось в 1990-е годы благодаря присоединению к ним латиноамериканских и российских криминальных группировок. Теперь с одного конца планеты на другой перекачиваются поистине фантастические суммы денег, принадлежащих мафии. Интересы кланов постоянно пересекаются, а значит, у них просто не существует иного выхода, как стать своего рода транснациональной корпорацией.
