П. П. Заварзин
Работа тайной полиции. Спецоперации, методы вербовки, тактика борьбы, проведение оперативно-разыскной работы царской охранки
Е.Ф. Азеф. Революционер-провокатор, один из руководителей партии эсеров и одновременно секретный сотрудник Департамента полиции. Известен как «король провокаторов»
Одновременно с этим в пивную были отправлены три филера, где она расположились у столика.
С.А. Романов. Великий князь, московский генерал-губернатор, первый председатель Императорского православного палестинского общества
Прошел час.
Вдруг раздались револьверные выстрелы, разбили стекла в окне и пролетели пули, прострелив шляпу одному из филеров и контузив его в голову.
Минуту спустя – все стихло, а стрелки бесследно скрылись.
Старший филер понял свой промах, вместо того, чтобы организовать наблюдение, он неосторожно вошел в пивную.
Для предания суду достаточных данных не было, и Свидерский административным порядком был выслан.
А.В. Герасимов Начальник Санкт-Петербургского охранного отделения
* * *
Из характерных шантажистов запечатлелся в памяти некий Ильницкий, подозревавшийся в военном шпионаже в пользу Австрии и в то же время заподозренный Польской социалистической партией в предательстве по отношению к ней. Ему пришлось уехать из Царства Польского, и он начал появляться, от поры до времени, в различных городах России. Наблюдательный и ловкий Ильницкий обыкновенно, с весьма таинственным видом, являлся к жандармскому офицеру, обещая ему сообщить важные сведения, но с условием не писать о нем, Ильницком, ни в Москву, ни в Варшаву, а прямо в Департамент полиции. Зная фамилии нескольких террористов, в том числе Б. Савинкова и др., он импонировал своей осведомленностью и давал «сведения» о якобы готовящемся «центральном» терроре. Он указывал фамилии некоторых сановников, родственники которых террористы, давал адреса ряда лиц, которые по справкам оказывались действительно там проживавшими.
А.А. Лопухин. Директор департамента полиции в 1902–1905 годах, статский советник
После сообщения начинались выяснения, справки, запросы, наблюдения, а Ильницкий в то же время вымогал деньги. В результате ничего не оказывалось.
В период таких странствований, однажды, Ильницкий приехал в Смоленск, где он по своему обыкновению сообщил свои «важные» сведения жандармскому офицеру. Для проверки в Москву послали запрос, где я в то время был начальником Охранного отделения. Здесь выяснилось, что не подтвердившиеся аналогичные сведения были уже им когда-то сообщены.
Ильницкого арестовали, и Департамент полиции циркуляром запретил пользоваться его услугами.
* * *
В 1910 году в Москве арестовали Малиновского, члена т. н. «семерки» ЦК РСДРП, «фракции большевиков».
Слесарь по ремеслу, 30 лет, высокого роста, шатен с застенчивым взглядом серых глаз, Малиновский производил впечатление заурядного фабричного рабочего, но из агентурных источников было известно, что он смелый и бойкий митинговый оратор и видный деятель фракции.
На основании таких данных было решено попытаться склонить Малиновского работать по розыску в качестве секретного сотрудника. Прямого предложения ему сделано не было, но осторожно, касаясь общих принципиальных вопросов, партийных тенденций и даже обстоятельств частной жизни, Малиновскому дали понять, что убежденности в его поступках как большевика нет, и что в нем сквозит деятель, толкаемый на революционную работу, лишь авантюризмом его натуры, денежным расчетом и желанием быть на глазах рабочих с ореолом борца за народную свободу. Ему было также указано на не совсем устойчивое его прошлое и преследование по суду за присвоение чужой собственности.
Долго Малиновский молчал и размышлял. Он понял, что настроение его учтено верно.
Наконец, после долгого разговора, Малиновский «выразил согласие» и на заданные ему вопросы относительно текущего момента и его сопартийников дал правдивые ответы, и тем убедил в искренности своего решения.
Свидание с ним затянулось до утра. Чтобы маскировать столь продолжительное пребывание Малиновского в Охранном отделении, а также и его освобождение, пришлось немедленно же вызвать из тюрьмы остальных членов большевистской группы, опросить их и одновременно пока освободить.
Все меры предосторожности были приняты и образ действий Охранного отделения никому из членов партии не дал никакого подозрения, что Малиновский сделался секретным сотрудником сначала под псевдонимом «Портной», а потом «Икс».
Б.В. Савинков. Руководитель Боевой организации партии эсеров, глава Союза защиты Родины и Свободы. Участник Белого движения
Малиновский оказался весьма обстоятельным агентом, его сведения всегда отличались точностью и полнотой, почему когда он был избран членом Государственной думы, все намерения революционных кругов были известны правительству.
Впоследствии Малиновский продолжал свое тайное сотрудничество с директором Департамента полиции С.П. Белецким; последний, между прочим, дал указания Малиновскому искусственно вызвать между думскими социал-демократами раскол и тем ослабить, при голосованиях, значение фракции С.-Д., насчитывавшей в своей среде тринадцать человек. Сотрудник это поручение выполнил совершенно незаметно для своих товарищей, которые, может быть, до сего времени не догадывались, что все их распри и последовавший затем раскол фракции на две группы – одна в шесть, а другая в семь, человек – были вызваны и проведены изложенным выше путем.
Р.В. Малиновский Член ЦК РСДР(б), депутат IV Государственной Думы, председатель думской большевистской фракции. Впоследствии разоблачен как полицейский провокатор
Малиновский официально, как секретный сотрудник, был разоблачен после Февральского переворота 1917 года; деятельность его получила, совершенно несоответствующее действительности, освещение в прессе, будто бы, при посредстве этого и других сотрудников, Департамент полиции поддерживал большевиков.
Наоборот, в условиях порядка вещей до Временного правительства, деятельность большевиков в России проявлялась весьма замкнуто, и только после переворота она развилась до пределов, позволивших им захватить государственную власть в свои руки.
Глава 3
Наружное наблюдение. Филеры
Важным фактором розыска, кроме секретных сотрудников, являются агенты наружного наблюдения, то есть филеры.
Их роль состоит в выслеживании лиц на улицах, в кафе, театрах, трамваях, поездах железных дорог и пр. для выяснения «деловых связей» и круга знакомств наблюдаемых, не входя с ними в соприкосновение.
Лицо, «взятое» в первый раз «в наблюдение», получало «кличку наружного наблюдения», обыкновенно по внешнему виду и особенностям. Под этими кличками филеры и знали наблюдаемых.
В некоторых случаях филерам поручалось и задерживать отдельных лиц, преимущественно террористов, чтобы предупредить вооруженное сопротивление при арестах их на квартирах.
Служба филеров очень трудна, требует выносливости и сметливости. Плох тот филер, который дает себя обнаружить наблюдаемому. В прошлом, революционеры твердо знали, что за ними есть слежки, а потому прибегали к самым разнообразным способам, чтобы, с одной стороны, узнать в лицо наблюдающих агентов, а с другой, – при установлении ими слежки, парализовать ее.
Каждый вечер филеры, по возвращении с работы, собирались в канцелярии розыскного учреждения и составляли письменные сообщения, кого они видели и что сделали за день, а затем, получив указания и распоряжения на следующий день, расходились по домам, обыкновенно не ранее полуночи. Назначались они в наблюдении нарядами, по несколько человек в каждом, при чем более опытный филер был за старшего.
Профессиональная сообразительность и наблюдение «без провала» вырабатывались у них, приблизительно, не ранее двух лет.
В некоторых случаях приходилось пользоваться филерами – под видом торговцев, посыльных, велосипедистов и извозчиков, для чего имелись свои экипажи и лошади, а иногда даже брался в аренду конный двор.
Департаментом полиции была составлена о службе наблюдательных агентов подробная инструкция, которая впоследствии попала в руки революционеров, была перепечатана и получила среди них широкое распространение. Таким образом почти все партийные работники были хорошо ознакомлены с системой и техникой наружного наблюдения.
Комплектовались филеры преимущественно из запасных унтер-офицеров, причем о каждом кандидате предварительно наводились подробные справки. Помимо отличной аттестации, желавшие служить по наблюдению, должны обладать хорошими зрением и слухом, крепким здоровьем и отличаться сметливостью и трезвостью.
Служба филеров была не только трудна, но и опасна, в особенности при наблюдениях за боевиками. Многие из филеров были убиты во время такой работы, и неоднократно они подвергались на своих постах обстрелу из засад вооруженными террористами; зачастую приезжавших видных партийных работников и боевиков, обладавших нелегальными, на чужие фамилии, паспортами, филеры опознавали при встречах лишь по наружности. У филеров, с течением времени, вырабатывалась специальная особенность – запечатлевать и представлять себе в памяти лицо лишь по фотографическому снимку, или по точно указанным приметам, как действительно ими виденного в натуре человека. Внешность наблюдаемого сохранялась в памяти у способного агента в течение многих лет, несмотря на массу лиц, которые проходили перед его глазами.
Когда филерами устанавливалось местожительство обследуемых лиц, тогда выяснение наблюдаемых поручалось, так называемым, агентам по выяснению. Эти служащие, обыкновенно переодетые в форму полицейских надзирателей, по приходе к управляющему или дворнику дома добывали негласно необходимые сведения. Таким образом устанавливались адреса, фамилии, звания и прочие сведения о лицах, интересовавших с какой бы то ни было стороны политический розыск. «Негласно» выяснить лицо представлялось весьма затруднительным, вследствие болтливости дворников и прислуги, почему наблюдаемых по террору, тайной типографии т. п. серьезными делами, обыкновенно, выясняли во время ликвидации.
Из обширной и разносторонней практики филерской деятельности вспоминаются отдельные характерные эпизоды.
* * *
В Одессе состояла под наблюдением розыскных властей небольшая группа партийных революционеров, которой секретная агентура приписывала участие в работе по тайной типографии. Все эти лица, за каждым из которых следили отдельные филеры, обыкновенно, с утра приходили в квартиру, помешавшуюся во дворе одного огромного, многоэтажного дома с таким же флигелем. Без того, чтобы не быть обнаруженными, надзиратели и филеры не могли входить во двор этого дома, и квартира, в которой собирались наблюдаемые лица, оставалась невыясненной. При этом случалось, что наблюдаемые не выходили до вечера и несколько человек филеров в течение целого дня безрезультатно блуждали по улице.
Опасение «провала» озабочивало старшего филера Г., который ежедневно лично проверял службу своих подчиненных. Однажды днем он подошел к указанному дому и увидел, что одна из состоявших под наблюдением в этой группе женщин вышла со двора в платке и направилась в близь находившийся магазин съестных припасов. Г. быстро и незаметно снял шляпу и пальто, и, когда женщина возвращалась с покупками обратно, он с противоположной стороны улицы направился в то же время во двор дома. Маневр этот удался, так как женщина, по-видимому, не обратила на Г. никакого внимания, предположив, что это квартирант, вышедший, как и она, из дому на несколько минут, по делу. Между тем Г. с безразличным видом направлялся по той же лестнице, вслед за женщиной, но только поднялся этажом выше и таким образом установил квартиру, в которую она вошла. В этой квартире был произведен обыск и обнаружена хорошо оборудованная типография, в которой печатались, распространявшиеся в большом числе революционные воззвания.
* * *
Находчивость проявил и другой филер, когда однажды, в Кишиневе, наблюдал за приезжим партийным деятелем. Как-то, следуя за последним, по одной из нелюдных улиц, филер заметил, что наблюдаемый остановился и, прочитав какую-то записку, разорвал ее на мелкие клочки, которые тут же бросил на мостовую. Тогда филер на ходу, заинтересовав деньгами случайно находившегося вблизи уличного мальчика, чтоб он собрал с земли все кусочки порванной бумаги, а сам продолжил слежку. К вечеру мальчик принес свою находку в Охранное отделение. Записка была полностью восстановлена и оказалась серьезного содержания, с двумя адресами, послужившими в результате к выявлению группы террористического характера.
* * *
Иногда в интересах дела приходилось, так сказать, «проваливать» наблюдение, то есть приказывать вести слежку так, чтобы наблюдаемый это заметил. Как-то в Одессе одна еврейка, само по себе незначительная и неинтеллигентная партийная работница, сильно мешала в продолжение значительного времени выяснению интересовавших Охранное отделение лиц. Она служила «связью» между этими неизвестными сведениями, благодаря чему члены группы не имели надобности встречаться, или бывать друг у друга, а потому оставались невыясненными. Пришлось изыскать такой способ, который заставил бы партийных деятелей выйти на улицу и выявить свои взаимоотношения, оставляя в стороне в тоже время обыски и аресты, которые могли бы «спугнуть» выясняемых. Филерам с этой целью было указано вести наблюдение «вплотную» за еврейкой, чего она не могла не заметить. Этот прием увенчался успехом, так как видя вблизи себя, на разных улицах, одних и тех же лиц, она сократила свои визиты, а на второй день к вечеру, утомленная бесплодным хождением по городу под явным преследованием агентов, отправилась на вокзал и, даже без багажа, выехала в Кишинев. Она сделала то, что для успешного розыска было нужно.
Означенные примеры хотя и незначительны, но показательны, насколько быстро должен соображать и действовать филер в некоторых случаях. В последующих главах деятельностью филеров будет представлена более живо.
Масса раненных, замученных и убитых филеров, во время их повседневной службы, не останавливала их сослуживцев от продолжения работы с явной опасностью для жизни.
Многие филеры работали долгие годы, быстро стараясь и расшатывая свое здоровье, причем самый незначительный процент из них уходил для подыскания себе иного занятия.
Каждый человек свыкается со своей профессией, таков уж закон природы. Филеры выступали и на суде в качестве свидетелей, устанавливая встречи и знакомства обвиняемых.
В России, по охранным отделениям, прошло в наружном наблюдении тысячи лиц. Оно велось, главным образом, за террористами и их связями, затем за работавшими в подпольных партийных предприятиях, будь-то: комитеты, тайные типографии, фабрики разрывных снарядов и т. д. Лица, встречавшиеся с наблюдаемыми, тоже брались в слежку, до выяснения отношений их к «работе».
Лицо находилось в наблюдении и несколько дней, и длительные периоды, в зависимости от его значения для розыска, отношения к партийной работе и времени ликвидации обследуемой группы.
За каждым наблюдаемым назначалось не менее двух филеров. За центральными фигурами и более, ибо «обставлялись» вокзалы, пристани, квартиры и т. д., дабы «не потерять» таких лиц.
У публики сложилось представление, что филеров было так много, что молва считала их в больших городах сотнями, а в столицах даже тысячами.
Во всей России было тысяча с небольшим агентов наружного наблюдения – и число их в губерниях колебалось от 6 до 40 человек, причем последняя цифра относится к крупным центрам. В столицах в ежедневном наряде было от 50 до 100 человек.
В это число не входят команды, существовавшие для охраны Императора, министров и некоторых других лиц. В настоящее время большевики публикуют обширный материал о работе этих команд, почему я впоследствии имею в виду говорить о них подробно.