Павел Борисович Гнесюк
Дыхание разума
– От скал тех каменных у нас, варягов кости, – завибрировал голос водителя, – от той волны морской в нас кровь-руда пошла.
– Как славно, – прошептала Настя.
– А мысли тайны от туманов, – продолжал петь мужчина, – мы в море родились, умрем на море.
Одна ария сменялась другой, в какой-то момент таксист перешел на романсы. Настя получила истинное наслаждение от прекрасного мужского голоса и воспоминаний, когда ее отец находил время отдохнуть в кругу всей семьи, расположившись на крыльце скромного дачного домика брал в руки гитару и они негромко с мамой пели старинные романсы. Автомобиль притормозил на парковке возле здания банка, но девушка вышла из машины только по завершении очередной композиции, предварительно поблагодарив водителя.
Прозрачные двери словно по велению посетительницы банка раздвинулись, она вошла в просторное фойе. В отделке помещения наблюдалась черно-белая гамма, пол сверкал полированным белым мрамором, переходящим в черные и белые полосы на стенах, так, что у девушки зарябило в глазах. Охранник сразу смекнул, ее не интересует операционный зал, и провел к службе регистрации посетителей, но получив от Анастасии все необходимые личные данные и, уточнив по какому вопросу она прибыла в финансовое учреждение, сообщили, что сам Илья Федорович не принимает клиентов, доверяя каждодневные проблемы менеджерам банка.
Исключениями могут быть чрезвычайно редкие личные договоренности о встрече, предварительно планируемые за несколько дней, поэтому Насте пришлось назвать себя дочерью Заслоновым от первого брака. Удивленная сотрудница отдела регистрации посетителей связалась с личным секретарем. Вскоре Настя уже поднималась на четвёртый этаж, где ее опять встретил очередной охранник и провел в приемную.
– Анастасия Матвеевна, – секретарь, приветливо улыбаясь, вышла из своего уголка, – Илья Федорович распорядился принять вас незамедлительно.
Толстая полированная дверь распахнулась, Заслонов в считанные секунды подошел к девушке, радостно обнял и по-отечески расцеловал ее в обе щеки.
– Забыла, забыла ты, дочка, старика, – рассмеялся Заслонов. – Ну что же ты растерялась, проходи смело! Ты не представляешь, как же я рад тебя видеть.
Дверь позади с негромким скрипом закрылась, и Настя направилась к стулу из множества расставленных вокруг длинного стола совещаний, чтобы сесть как можно ближе к банкиру.
– Нет, Настенька, здесь пусть сидят мои подчиненные, – поторопился Илья Фёдорович, – мы с тобой найдём более комфортное местечко.
***
1944 г. Польша, возле города Осик
В торцевой стене кирпичного здания лейтенант увидел металлическую дверь, окрашенную в чёрный цвет, она оказалась только прикрыта, а не заперта на замок. Веретенников аккуратно приоткрыл дверь, просунул голову в образовавшуюся щель, хотел было забраться внутрь, но передумал.
– Там цех какой-то, товарищ лейтенант, – ефрейтор обернулся к Сорокину.
– Хотя нас и не приглашали, – Иван улыбнулся одними губами, – входим с осторожностью, и все тщательно осмотрим.
Дверь без малейшего скрипа распахнулась, лейтенант вошел в полутемное помещение, а ефрейтор придержал створку, прикрыл ее за собой без хлопка и последовал за лейтенантом. Цех как, назвал ефрейтор, это помещение, освещался узкими вытянутыми окнами, что располагались под потолком на левой стене.
Вдоль нее имелся проход, переходящий в массивную металлическую лестницу с широкими ступенями, покрытыми резиной. Остальная часть цеха представляла собой безумное переплетение труб разного диаметра, окрашенных в разные цвета. Впереди бесконечного трубопровода громоздились большие цилиндрические емкости.
– Для чего немцам эти бочки? – Удивлённо пробормотал Веретенников. – Что скажете товарищ лейтенант?
– Не имею представления, – Сорокин пытался разобраться, что означают аббревиатуры и цифры на емкостях. – Наверняка какую-то дрянь варили, чтобы детей травить. Давай по лестнице поднимемся, посмотрим, что там наверху, может прояснится для чего этот цех предназначен.
Когда разведчики поднялись по лестнице, то оказались в узкой и длинной комнате с большим окном, выходящим на правую сторону здания. Почти во всю длину комнаты стоял пульт управления оборудованием цеха. Веретенников опустился на один из стульев посматривая на череду клавиш, манометров и лампочек.
– Похоже немцы ушли отсюда в спешке, – высказал свое мнение Иван, – все оставлено в целости и сохранности, а не уничтожено. – Сорокин подошел к открытому шкафу, с полками заполненными бумагами и схемами. – Для всего этого нужно электричество, но нигде я не увидел ни дизеля, ни проводов, идущих к лагерю.
Веретенников поднялся со стула, шагнул к щиту на противоположной стене от пульта и зачем-то дернул рукоятку рубильника. Лампочки на пульте моргнули, а стрелки манометров дернулись.
– С ума сошел, – закричал лейтенант, в миг оказался возле щита и перевел рубильник в исходное положение. – Веретенников, головой думать надо.
– Извините, товарищ лейтенант, – ефрейтор поморщился от досады, – бес попутал.
– Немцы могли здесь все заминировать, – спокойно объяснил Сорокин, – нас с тобой бы уже не было, но неизвестная отрава, дьявольское варево в бочках цеха, могло отравить всю округу на много километров.
Иван еще не успел до конца завершить свою мысль, как до них долетели глухие звуки пулеметных выстрелов, а вслед за ними ответные автоматные. Не сговариваясь Сорокин с Веретенниковым помчались по лестнице вниз из цеха, готовя оружие.
Войдя в первый на пути барак, Тараник понял, что это не простой лагерь по истреблению людей, слишком он добротным по внутренней отделке оказался. Вместо продуваемых кое-как сколоченных стен, изнутри они оказались обиты листами фанеры, а стыки тщательно прошпаклеваны и к тому же окрашены зеленой краской.
За внешними дверями, более напоминающие ворота, располагалась внутренняя стена с плотной деревянной дверью. С первого взгляда можно было предположить, что такая конструкция барака предназначалась для защиты от осенней сырости и зимних холодов. Пол жилой части барака был залит толстым слоем бетона, на него между спальными местами кто-то уложил обрывки картона, обрезки фанеры и тонких досок.
Не обнаружив никого из живых, а только пустые нары со скомканными суконными одеялами, Тараник с Каманиным проследовали к следующему Бараку.
– Фашисты в живых никого не оставляют, товарищ капитан, – Камаев прошёл по рядам сколоченных из досок двухэтажных нар, отбросив в сторону матрас и одеяло, решил присесть на минутку и закурить.
– Здесь больше делать нечего, – вздохнул Тараник, – в других бараках мы увидим тоже самое.
Каманин решил уж было соскочить на ноги, но почувствовал внизу какое-то шевеление. Ефрейтор встал, отступил на полшага и присел на корточки.
– Ефрейтор, что ты там нашел? – Нетерпеливо вымолвил капитан, решивший было выйти на улицу.
– Тут точно кто-то есть! – Сидя на корточках Каманин посматривал на тряпки, брошенные под спальное место.
– А ведь точно, я расслышал какой-то шорох. – Таранику пришлось вернуться и опуститься на колени рядом с ефрейтором.
Капитан вытянул руки и извлек из-под нар старое одеяло, мешковину, и обрезок фанеры, прикрывающий яму. На русских солдат, не мигая, смотрели пара глаз испуганного худого двенадцати лет мальчишки, прижимающего к своей тощей груди девочку лет семи.
– Нас не надо бояться, – улыбнулся Тараник, – мы пришли, чтобы защитить вас, – он как смог попробовал объяснить кто они такие пацану и первоначальный животный страх пропал из его глаз.
Спустя минуту мальчик уже сидел с сестрой на постели и без умолка что-то лопотал по-польски. От первого в короткой очереди пулеметных выстрелов, раздавшихся явно с территории лагеря он вздрогнул, обнял свою сестренку и затрясся в страхе. Тараник разобрал ответные выстрелы двух шмайсеров, чьи звуки почти слились в один.
– Давай дружок забирайся с сестрой для нашего успокоения обратно в норку, – Каманин пригладил волосы мальчика, – а мы разберёмся со зверями и вернемся к вам.
***
1944 г., возле города Осик
Нефедов со своего поста наблюдения, возвышающегося высоко над землей, смог засечь колонну из легкового автомобиля с сопровождающими двумя мотоциклами прикрытия, но не представлял, как ему предупредить своих товарищей. Легковой автомобиль остановился в нескольких метрах перед воротами, пропустив вперед мотоциклы с автоматчиками, только потом заехал на территорию лагеря. Немцы не позаботились прикрыть за собой распахнутую створку ворот.
Из легкового автомобиля выбрался офицер с двумя фельдфебелями, что-то крикнувший водителю, оставшимся сидеть за рулем. Офицер похоже действовал в спешке, хотя солдаты не торопились исполнять его команду, толпились возле мотоциклов, пока из уст офицера не прозвучала резкая лающая команда.
Нефедов насчитал восьмерых солдат, наконец-то оторвавшихся от своих мотоциклов, четверо из них в сопровождении офицера направились к зданию из красного кирпича. Нефедов короткой очередью попытался с одной стороны срезать тех, кто направился к зданию, а с другой стороны предупредить своих товарищей о прибывших словно из ниоткуда немцах. Первые выстрелы ефрейтора оказались не настолько точными, как ему хотелось, из пятерых врагов неподвижными на земле остались лежать только двое.
Остальные вместе с офицером успели укрыться за маленьким сараем с отходящими от него проводами в сторону здания, а вторая группа залегла под прикрытием мотоциклов, одновременно лихорадочно отстреливаясь, но не понимая откуда по ним ведется огонь. Через несколько минут офицер, догадавшийся, что по ним стреляют с вышки, скоординировал своих солдат. Нефедову пришлось укрыться за толстыми досками, когда он услышал стрекот ППШ.
Немцы не ожидали атаки с тыла, поэтому Сорокину с Веретенниковым удалось уничтожить оставшихся, только офицер, подобравший MP40 одного из убитых солдат, отбросил его в сторону и поднял руки. Карл понял, что сопротивление бесполезно, он прижался спиной к металлической стене сарая и поднял руки. Оставшуюся четверку немцев зачистили капитан с ефрейтором Каманиным под прикрытием пулемета Нефедова.
Штурмбанфюрер Хевениц опустил руки, его тело сползло по стене вниз, губы шептали последние проклятия в адрес штандартенфюрера Ленца. Карл сидел на пожухлой траве с прикрытыми глазами и сквозь ресницы наблюдал как двое русских собирают орудие и его убитых солдат, рука потянулась к кобуре, он решил забрать с собой в ад хотя бы одного из этих русских парней. Штурмбанфюрер выкинул руку с пистолетом вперед, но нажать на спусковой крючок не успел, его мундир вспорола автоматная очередь ефрейтора Каманина.
– Живи долго, товарищ лейтенант, – прокричал Каманин и направился к капитану, выволакивающего водителя из автомобиля.
– Спасибочки, ефрейтор, – напрягся Сорокин, – только мы без языка остались.
Тараник швырнул водителя на землю, тот пополз по земле и уселся, пристроившись возле заднего левого колеса. Поверженный враг тяжело дышал, с опаской поглядывая то на капитана, то на подошедшего Каманина, направившего ствол прямо на перепуганного немца.
– С какой целью вы вернулись? – На немецком спросил Тараник.
– Мы были вынуждены. Штурмбанфюрер получил приказ вернуться. – Немец быстро отрывисто отвечал и нервно дергал шеей. Когда штурмбанфюрер СС Хевениц покидал это место со своим отрядом, обслуживающих и охраняющих лабораторию, то доктор отказался уезжать. Я простой солдат и мне неизвестно, что здесь происходило.
– Кто отдал приказ? – Прервал капитан нескончаемый поток слов.
– Приказ отдал штандартенфюрер СС Ленц, он начальник местного подразделения отдела D.
– Где сейчас располагается подразделение Ленца? – Не останавливал допрос капитан.
– Мы недавно переехали в пригород Яники, – поморщился немец, – я плохо запоминаю славянские названия. Я простой водитель, ранее возил самого герра Ленца.
– Расскажите подробнее кого вы должны были эвакуировать отсюда? – Напирал капитан.
– Я слышал, что лабораторией, что была построена здесь два года назад, управлял доктор фон Кланке. – Водитель замолчал на несколько минут словно пытаясь вспомнить. – Он вроде немецкий светила в области физиологии.
– Разберемся что это за доктор такой, – задумчиво пробормотал по-русски Тараник.
– Что? – Не понял русской речи водитель.
– Кто приказал расстрелять детей? – Зло посмотрел на сидящего на земле немца.
– Детей, вы сказали детей? – Запричитал немец. – Здесь содержали детей? Это, наверное, была инициатива гауптмана Ферке, так как штурмбанфюрер СС Хевениц покинул лабораторию на день или два раньше общей эвакуации. Доктор фон Кланке тогда еще упаковывал документацию. Я видел гауптмана Ферке вчера, он смеялся над поведением доктора. Ферке сказал, доктор сошел с ума, когда увидел детские труппы и отказался эвакуироваться, поднялся и заперся у себя в кабинете, может он решил покончить с собой.
***
Современная Россия, встреча с банкиром в Старогорске
Банкир нажал на незаметную клавишу на стене противоположной двери, отделанной кожей и панелями из ценных пород дерева, и та со щелчком отъехала в сторону освобождая проход, ведущий в личные рабочие апартаменты. Комната оказалась выполнена в совершенно ином дизайне, светлые слегка бежевого оттенка стены с картинами и фотографиями в рамках, широкоформатный телевизор, кожаный диван цвета кофе с молоком с такими же креслами с приставленным стеклянным столиком овальной формы, воздушный с резным фасадом шкаф с минибаром, а на полу комнаты мягкий ковер.
Девушка подошла к стене, разглядывая фотографии, в самом центре висела ее работа. Двое мужчин сидели в плетенных креслах на зеленой лужайке. Среди других фотографий она также распознала свои работы, Настя обернулась к другу своего отца, в ее взгляде читался вопрос: "Как это все у вас оказалось?".
– Дочка, жаль, что последние годы ты не вспоминала обо мне, – Заслонов устроился на диване, – а я следил за твоими успехами, скупал журналы, где размещались твои фото, секретарь для меня заказывала копии твоих работ, так они находили своё место на этих стенах.
– Илья Фёдорович, я даже представить себе не могла, – разволновалась молодая женщина. Все это было так давно, когда был жив отец. Самые поздние работы на этой вашей мини экспозиции, Илья Фёдорович, еще первого года моей семейной жизни, а затем, – девушка драматично махнула рукой.
– Настенька, при личном общении, какой же я для тебя Федорович! – Покачал головой банкир. – Я хочу, чтобы ты ко мне обращалась, как раньше.
– Хорошо, дядя Илья, – застенчиво прошептала девушка.
– Садись рядом, – Заслонов кивнул головой на кресло, и Настя послушно в него погрузилась. – Трагический уход Матвея, твоего отца, для меня большая потеря, мы же пронесли свою дружбу через всю жизнь и, представь себе ни разу не ссорились. – В комнате стало тихо, только прерывистое дыхание молодой женщины, давшей волю чувствам от воспоминаний об отце нарушало тишину. Заслонов с легкой заботливой улыбкой посмотрел на дочь друга и попросил. – Нужно жить настоящим, помня о прошлом, так что лучше расскажи мне о своей жизни.
Анастасия без утайки, как самому родному и близкому родителю, поведала и личных проблемах, о нервных срывах и ссорах с мужем. Илья Федорович молчаливо с печальным выражением лица слушал рассказ девушки, когда из-за потока слов ее захлестнули эмоции и из глаз вот-вот выкатятся слезы, мужчина поднялся и через полминуты принес бокал минеральной воды. Незаметно для самой себя Настя пришла к сообщению о проблемах в компании, созданной отцом и управляемой сейчас мужем.
Для Заслонова не оказалось тайной финансовые проблемы компании управляемой Константином, так как он сам того, не ведая уже обращался в одну из структур, принадлежащих банкиру. В Финансовой инициативе созданной крупными бизнесменами совместно с департаментом областной администрации Старогорска посчитали ряд документов то ли некорректными, то ли сомнительными. Это не позволило получить грант и выправить ситуацию на предприятии, созданном Матвеем Захаровичем. Илья Федорович получил в последствии аналитическую справку, но окно возможностей в тот момент уже закрылось, а выходить с собственными предложениями после стольких лет кончины друга было не в его правилах.
– Настенька, ты знаешь почему я не жалею, что не смог помочь твоему Константину в прошлый раз? – Заслонов поведал о попытках ее мужа получить инвестиции, посетительница, не произнеся ни слова, слегка качнула головой. – В этом случае не состоялось бы нашей сегодняшней встречи.
– Вы правы, дядя Илья, – повела плечами девушка, – муж редко посвящал меня в вопросы управления компанией, хотя я изредка проявляла интерес к деловому наследию отца.
– Так что же он отправил тебя ко мне без каких-либо сопроводительных документов? – Банкир погасил движением руки попытку Насти что-то сказать. – Я распоряжусь, чтобы мой помощник по финансам связался с твоим мужем, отправил наши требования по предоставлению инвестиций, когда в компании все надлежащим образом подготовят, я лично все изучу и обещаю дать положительный ответ.
– Константин со своими сотрудниками уже все подготовил, – смогла вставить свою реплику Настя, как только Заслонов замолчал. – В компании предприняли попытку сотрудничества с одним из известных банков, но условия оказались слишком уж неприемлемыми.
Девушка вытащила из своей сумки папку, свернутую в трубку, попыталась выпрямить ее и протянула Заслонову. Банкир не обращал внимание на непослушные листы, пытающиеся вновь закрутиться, внимательно листал аналитическую записку, периодически водил указательным пальцем по каким-то числам. Николай Фёдорович тихонько проговаривал неразборчивые слова, возвращался к предыдущим страницам, затем бегло долистал до последней страницы, закрыл папку, разгладил ее у себя на коленях, с минуту другую о чем-то напряженно размышлял.
– Настенька, в целом все очень и очень достойно и профессионально изложено, – с улыбкой продолжил разговор Николай Фёдорович, – условия мои будут предельно мягкие в память о нашей дружбе с твоим отцом.
Заслонов пояснил, что любой бизнес действует с целью получения прибыли, но осторожности и внимательности в заключении сделок, и пообещал после краткого аудита через два-три дня его помощник пригласит Константина в офис банка для оформления контракта.
– Веселей, дочка, – рассмеялся Илья Фёдорович над погрустневшей Анастасией. – Можешь передать своему мужу, он получит финансирование, а издержки будут минимальны.
– Я так благодарна тебе, дядя Илья. – Поспешила со словами благодарности Настя.
– Это пусть тебя Костя благодарит,– усмехнулся банкир, а то ишь, жену послал. – Ты, дочка, прости меня дела неотложные ждут, хотя я очень счастлив, что ты наконец-то проведала старика. Может тебе выделить машину с водителем, как ты домой-то отправишься?
– Из Тарска я на такси приехала, – ответила девушка, – не нужно, дядя Илья, я хочу по городу прогуляться и по магазинам пройтись.
Илья Фёдорович с грустью расставания проводил Настю до своей приемной, где нетерпеливо вышагивал суетливый маленького роста мужчина, от волнения он потел и вытирал платком лысину и лицо. Банкир поздоровался с посетителем, поцеловал на прощание Настю и скрылся у себя в кабинете с этим мужчиной. Теплая летняя погода вызвала у Анастасии неуемное желание пройти в парк, что располагался на противоположной стороне улицы, буквально в ста пятидесяти метрах от банковской парковки.
Неспешная прогулка по одной из аллей парка напомнила девушке безмятежные прошлые годы жизни. В мобильной палатке у полной женщины в белом переднике с пунцовым лицом Настя купила эскимо, прошла метров тридцать до пяточка, где пересекались несколько парковых дорожек, выбрала одну из свободных скамеек, посматривая за игрой малышей на лужайке под чутким присмотром мамаш, принялась за мороженное с тонкой шоколадной глазировкой.
Наблюдение за детьми не расстроило девушку это наоборот настроило ее на романтический лад, благотворная детская аура вновь возродила в ней надежду на собственного ребенка, Настя позвонила мужу и сообщила о договоренности выделения средств под самые льготные условия, что привело Константина в ликование после слов благодарности в адрес жены. Чувствуя по ее торопливым словам о коротком время пребывании в парке, Костя предположил, что город формирует у Насти хорошее настроение, предложил ей посвятить время на шопинг и сообщил о пополнении ее карты для этих целей. Константин вскочил из кресла пробежал по кругу в своем кабинете, заметив собственное выражение самолюбования в зеркальной панели. Его план к будущей счастливой и беспечной жизни начал реализовываться.
Настя поднялась со скамейки, выбросила пустую упаковку от мороженого в урну, и сама себя уговорила посетить несколько бутиков и Огромный новый Торговый центр, для этого нужно пройти дальше по парковой аллеи и выйти на тротуар, протянувшийся с широкой проезжей частью. Она не замечала, как параллельно ей по дороге ползёт ярко-красный автомобиль престижной марки. Девушке стоило только оглянуться и можно было наверняка заметить к ней интерес из преследующей машины, но возросшая уверенность от успешно выполненного дела, порученного мужем, заставляла ее смотреть только вперед.
Девушке предстояло пройти пятьдесят метров до перекрестка, дождаться зеленого света светофора, преодолеть толчею возле входа в торговый центр и решить в какой из множества магазинчиков направиться в первую очередь. Слева раздался визг тормозов, два раза квакнул клаксон, заставивший Настю посмотреть на дорогу, отделенную от пешеходной дорожки узким газоном с короткой травой.
Ее взгляд мазнул по остановившемуся красному седану, выделил незнакомую молодую женщину, выбирающуюся из-за руля и призывно махавшей кому-то рукой. В этом не было ничего необычного, возможна женщина заметила свою знакомую и решила остановиться.
– Настя! – Призывно прозвенел незнакомый женский голос, когда она отвернулась от происходящего на дороге, нацеливаясь на предстоящие покупки.
– Настя, ну что же ты, зову, зову и не слышишь? – Молодая женщина с блестящими вьющимися черными волосами, в яркой, цвета фуксии, летней курточке, облегающих темно-бежевых брюках и кроссовках успела не только захлопнуть дверь автомобиля, но подбежать и дернуть за руку девушку.
– Это же я, Алиса, твоя лучшая подруга по младшим классам школы и отдыху в летнем лагере, куда нас родители сплавляли на лето. – На одном дыхании смогла сообщить незнакомка своим красивым певучим голосом. Наблюдая за удивленной девушкой, огорченно спросила. – Неужели ты меня так старательно позабыла?
– Алиса Арефьева, – по слогам выговорила Настя, прикусив нижнюю губу.
– Ура, Настена, ты меня вспомнила! Проворковала Алиса, бросившись к школьной подруге на шею.