Павел Колобков
Гость из Дамаска
Рафик Ибрагимович вышел из-за стола и приблизился к новому гостю и его спутнице.
– Благодарю, профессор! – с небольшим акцентом теперь уже по-русски ответил доктор Заккари. – Насчёт того, что я владею русским – это громко сказано, но… но… – не найдя подходящих слов, он не растерялся и тут же добавил: – В общем, за знакомство!
Остальные последовали их примеру и, подходя друг к другу, стали шутить, чокаться и присоединяться к тосту хозяина:
– Браво! Рафибр!
– За знакомство!
– И за сотрудничество!
– А мы уже наслышаны, какой Вы молодец, доктор Заккари! За Ваше здоровье!
– Анфаль! Ваше здоровье!
Когда Алекс поравнялся с Ифом и Гальвадой, последняя, слегка наклонив голову в его сторону, негромко задала вопрос:
– Тебе ничего странным не показалось?
– В смысле? В наших новых знакомых или в речи Рафибра?
– Да в них, конечно!
– Вообще-то показалось! Ещё внизу, на проходной. А что?
– Ну-ка, ну-ка?.. – взял его под локоть Иф и хотел было уже отвести для разговора в сторонку, как звонкий голос Рекасы возвестил:
– А теперь – горячее!!! Прошу всех к столу! Алекс, можно тебя попросить помочь?
– Ура! – первой обрадовалась Елепа. – Наконец-то я дождалась!
С широкой улыбкой Алекс в сопровождении Рекасы торжественно внёс в зал огромную жаровницу и водрузил на середину стола. Положив на крышку прихватку, хозяйка ещё раз медленно обвела присутствующих взглядом и под аккомпанемент Алекса пропела первые ноты Пятой симфонии Бетховена:
– Та-да-да-дам!
– Ой, что сейчас будет! Держите меня! Иначе я умру от аромата! – воскликнула Мальва.
Затем крышка взлетела вверх и вслед за ней густыми клубами взвился пряный пар, тотчас ударивший в нос заждавшимся гостям. Все прочие запахи перестали существовать. Это была она – бакинская долма. Маленькие, аккуратные все один как один пакетики из виноградных листьев, словно кирпичики, до неприличия ровно выложенные по всему объёму жаровницы, всем своим видом категорически требовали быть съеденными в этот вечер.
– Передавайте тарелки! Доктор Заккари, Анфаль, давайте! Вам первым! – начала обслуживать гостей радушная хозяйка.
Когда очередь дошла до Михпета, тот потребовал двойную порцию.
– Куда тебе? – вмешалась Мальва. – Ты и так все салаты уже слопал! Ты хоть немножечко проявляй заботу о своём здоровье! Почему это должна делать я?
– Милая, не сердись! Обещаю – завтра устроим разгрузочный день, поедем на природу.
– Да что ты говоришь! А на природе ты ещё больше аппетит нагуляешь! Знаю я тебя. И как в тебя только всё это влезает?
– По этому поводу есть прекрасная притча! – услышав возникший между Ильиными спор, вмешался Рафибр. – Сейчас расскажу, но сначала покушайте. Не стесняйтесь, требуйте добавки. Всем хватит.
Дав гостям насытиться, Рафибр вновь налил себе коньяку и, постучав вилкой по рюмке, обратился к ним со словами:
– Друзья! Под это прекрасное блюдо прошу наполнить бокалы! Итак, «Как в тебя только всё это влезает?», притча.
– Суфийская? – полюбопытствовал Иф.
– Ну, если мой дед, от которого я впервые её услышал, был суфий, то да, суфийская, – пошутил в ответ профессор и начал рассказ:
– В некоторм царстве, в некотором государстве жил-был царь, и были у него многочисленные подданные, в основном крестьяне. И был один, который всё жаловался на тяжёлую участь. Говорил, мол, «от зари до зари только и делаю, что работаю, а только всё не впрок. Как был беден и голоден – так голодранцем с пустым брюхом, наверное, и помру». А всё потому, что царь, по его мнению, три шкуры с них дерёт, а сам пирушки устраивает, да в своё удовольствие живёт. В общем, как сегодня бы сказали, агитировал население против царя.
Прознав об этом, царь решил подавить смуту в зародыше и велел схватить недовольного и привести во дворец. Сказано – сделано. Вот стоит этот крестьянин перед царём, а тот ему и говорит: «Прослышал я, что ты воду мутишь да всё жалуешься, что голодно тебе, наесться, мол, никак не можешь? Так вот, приказываю: будешь есть и пить со мной, пока сам не скажешь: “Довольно”. Отпущу тебя тогда. А если после этого не удержишься и ещё чего съешь, то башку твою прикажу отрубить и глазом не моргну. Понял?» Деваться некуда. «Понял», – отвечает крестьянин.
И вот в зал открываются двери и главный повар возвещает: «Царские заморские закуски холодные!» И поварята один за другим вносят на огромных тарелках изысканные нарезки, фаршированную рыбу, расстегаи и прочая, и прочая, и прочая. Изголодавшийся крестьянин, ошалев от изобилия, отхватывает по куску от каждого блюда да в рот суёт, а царь ему: «Ну что, наелся?!» Крестьянин же, что кот – слушает да кушает. Тут главный повар опять: «Царские восточные закуски горячие!» И всё повторяется: царь спрашивает, наелся ли он, а крестьянин пихает пищу в рот да жуёт. Затем пошли супы, гренки да хлебцы. Крестьянин ест, не перестаёт. Наконец главные блюда. У того уже пузо вот-вот лопнет, а он все жуёт. А повар всё объявляет и объявляет. За главными блюдами – каши, за кашами – фрукты и десерт, за десертом – сто сортов кофе и чая, выпечка. Тут крестьянин не выдержал и с полным ртом, хлопнув по столу, промычал: «Довольно!» Что ж, уговор есть уговор – царь приказывает отпустить крестьянина домой. Тот, кое-как выбравшись из-за стола, направляется к выходу, и в этот момент главный повар громко объявляет: «А теперь прошу внести настоящее цараское блюдо, которое готовится только раз в сто лет. Его рецепт держится в строжайшем секрете и передаётся только от царя к царю. Ни в каком другом царстве в мире не умеют готовить его!» Двери распахиваются и в зал на золотом блюде, украшенном драгоценными камнями, слуги вносят что-то невероятно красивое и ароматное, что-то напоминающее Жар-птицу. Крестьянин, услыхав такое, не смог устоять: «Эх, была не была, раз в сто лет дай-ка попробую!» В общем, отломил он втихаря кусочек, когда слуги проходили мимо него, полагая, что никто не увидит, да в рот, а царь возьми да заметь это: «Э-э, мил человек, уговор был другой. Ты ж наелся от пуза, чего ж ты ещё хватаешь? Видать, ты обманщик и не голодаешь вовсе, а просто натура у тебя такая, тебе всегда всего мало! Эй! Палач! Отрубить ему голову!» Видит крестьянин, что дело швах и говорит: «Постой, царь, казнить меня всегда успеешь. Позволь наглядно объяснить тебе, как так получилось, что я, сытый по горло, не удержался и съел ещё кусочек!» – «Ну что ж, давай, только если меня это не убедит, тотчас четвертую тебя!» – «Так тому и быть. Прикажи, – говорит крестьянин, – гарнизонную баню затопить и всю твою армию перед ней построить». Удивился царь, но любопытства ради выполнил просьбу крестьянина. А тот дальше чудит: «А теперь пусть вся армия разденется и в баню идёт!» На что царь ему: «Да в своём ли ты уме, дурень? Как целая армия в баню поместится?». А тот ему «А ты прикажи! Разве тебя ослушаются?» В самом деле приказ царя тут же был исполнен. Солдаты штабелями, кто как мог, в несколько рядов, друг на дружку, клубочком, на корточках набились в баню так, что комар протиснуться не смог бы, вот-вот треснет. Тут крестьянин берёт за руку царя, подводит к бане и громким голосом командует: «Солдаты! Ваш царь в баню войти желает. Дорогу царю! Ать-два!» И солдаты по команде затаили дыхание и подтянули коленки и животы, отчего между ними образовался узкий длинный проход как раз для одного человека. «Прошу!» – пригласил крестьянин царя пройтись по нему. Когда самодержец вернулся, крестьянин ему и говорит: «Ну что, убедил я тебя или нет?». На что царь ответил: «Теперь верю, что правду говорил, что и впрямь впроголодь жил. За такой урок отпускаю тебя и оброк всем крестьянам уменьшу».
Рафибр сделал в этом месте короткую паузу, затем поднял рюмку и, обращаясь к Ильиным, закончил:
– Так что, дорогая Мальва, для царской пищи всегда найдётся место в желудке, а для нашей долмы – тем более! А лучше, чем моя Рекаса, её никто готовить не умеет! Прошу поднять бокалы и выпить за здоровье хозяйки!
– Стоя! – басом прогудел Михпет, и компания в очередной раз присоединилась к тосту профессора, шумно благодаря и нахваливая хозяйку.
– Что за странные имена? Рафибр, Мальва, Рекаса, Гальвада? Они не русские и не азербайджанские, – понтересовался доктор Заккари, когда стало потише.
– Да, действительно, Валген, Михпет да ещё какие-то Елепа с Ифом?! Разрешите, я поясню, – вызвался Валген. – Принцип простой, берём имя и отчество и составляем из первых слогов новое имя. Например, я – Валерий Геннадьевич, или Вал-Ген. Это у нас такая игра. Когда мы собираемся, да зачастую на работе и дома, то используем эти сокращённые имена, тогда и на «ты» перейти проще, и все регалии отпадают. Мы здесь все свои.
– Прекрасная идея. Ну, тогда понятно, почему Рафибр и всё остальное. Благодарю вас за разъяснение, Валген! – включился в игру Заккари.
– Ну а раз Вы теперь в нашей компании, то неплохо было бы и Вам псевдоним придумать. Как Ваше полное имя?
– Мое полное имя очень длинное, ну, вы, наверное, знаете, как это бывает на Востоке: все эти «исм», «кунья», «лакаб»11 и прочее. Поэтому вряд ли имеет смысл составлять из него подобный псевдоним. А вот из того, что вы называете фамилией, пожалуй, можно. Дело в том, что Заккари – это уже сокращённо и осовременено. Вообще-то я – Эль-Закария.
– Эльзак! – тотчас выпалил Валген. – А что? Неплохо! Само напросилось!
– Ну что ж, Эльзак так Эльзак! В этом что-то есть! – лукаво рассмеялся доктор Заккари.
– Вы слышали? – обратился ко всем присутствующим Валген. – Нашего полку прибыло! Прошу любить и жаловать – Эльзак!
– Да ну, что это за Эльзак? Почти как Бальзак! Может, что-нибудь другое? – выразила своё мнение Гальвада.
– Ну, раз уже имя арабское, давайте традиционно развернём всё на 180 градусов – то есть справа налево. Получается «Заккэль». Довольно необычно, – предложила Мальва.
– Согласен! – доктор Заккари поднял обе руки в знак покорности и вновь плутовато рассмеялся.
– А что будем делать с Анфаль? – напомнила ещё об одном новом участнике тайного общества Елепа.
– А ничего не надо с ней делать! Во-первых, «Заккэль и Анфаль» – звучит? Звучит! А во-вторых, у нас уже есть один товарищ, чьё имя мы полностью сохранили, ну, то есть почти сохранили. Пусть у него будет соратник, точнее, соратница по несчастью! – пошутила Рекаса.
– И то правда! – поддержала её Елепа. – Алекс, принимай пополнение!
– Так точно! – отозвался выполнявший всё это время функцию переводчика Алекс и автоматически протянул Анфаль руку. От неожиданности девушка отдернула свою и локтем опрокинула стоявший рядом пустой бокал, который от удара об пол тотчас разбился.
– Ой! – вскрикнула она, но тут же прикрыла рот ладонью и, сильно покраснев, каким-то затравленным взглядом посмотрела на Заккэля. Вероятно, ей стало стыдно оттого, что своим несдержанным поведением она унизила мужа.
– Это моя вина! Прошу прощения! Доктор Заккари, Анфаль! – попытался одновременно успокоить девушку и объяснить мужу произошедшее Алекс.
Заккэль постарался сделать вид, что ничего не произошло, хотя все понимали, что ситуация сложилась деликатная и на Востоке на такие вещи смотрят по-иному.
Тут вмешался Иф, который, сделав вид, что не в курсе того, что только что произошло, крепко подхватил Алекса под локоть и с радушной улыбкой обратился к Заккэлю:
– Дорогой доктор! Можно я ненадолго украду у Вас переводчика? Очень нужно! – и, не дожидаясь ответа, потащил бедолагу за собой поближе к Гальваде.
– На счастье! – вмешалась Елепа, желая сгладить возникший с её подачи конфуз. – Когда посуда бьётся, у нас так говорят: «На счастье!» Это хороший знак! Будет вам обоим счастье!
Заккэль, видя, что от него ждут примирительного жеста, улыбнулся во весь рот, обнажив два ряда крепких белоснежных зубов, и шутливо с акцентом произнёс:
– Скажем так: совсем не нужно было скрывать от нас с Анфаль, что хозяйке надоел этот бокал. Дорогая Рекаса! Если у вас есть ещё какие-то ненужные предметы, от которых вы хотите избавиться, вы только скажите – за нами дело не встанет!
Тут все так и прыснули от смеха!
– Что? Что я не так сказал? – принялся крутить головой Заккэль, заглядывая каждому в глаза.
– Друзья, мне кажется, Рафибра надо пожурить! Он ввёл нас в заблуждение, сказав, что уважаемый Заккэль «немного» владеет русским! – сквозь смех пробился Валген. – Дорогой доктор, Ваши познания в русском языке я бы оценил как экспертные, даже несмотря на эту небольшую лексическую ошибку! Впервые вижу иностранца, добравшегося до таких тонкостей русского языка. У Вас, по всей видимости, очень богатый словарный запас!
– Благодарю за лестный отзыв, но что же всё-таки не так? – не унимался Заккэль.
– Ну, в данном случае мы говорим «за нами дело не станет» и никак иначе в значении «не остановится, будет обязательно выполнено».
– А, понимаю, выражения «встанет» и «станет» в принципе семантически схожи, но здесь мы имеем дело с устойчивым словосочетанием. То есть я должен был сказать «за нами … не станет», так?
– Совершенно верно! Причём я Вас понимаю, при таком количестве вариантов немудрено запутаться: ведь говорят же, например, «по таким-то и таким-то причинам производство встанет», то есть именно в значении «остановится», а вот во фразе «производство станет дешевле» глагол «станет» выступает синонимом слова «будет» и никакого отношения к остановке какого-либо процесса не имеет. Отсюда у любого иностранца возникает резонный вопрос: «Почему ж тогда нельзя сказать “за нами дело не встанет”»? – риторически подвёл итог Валген.
– Кстати, Заккэль, не могли бы Вы нам рассказать какой-нибудь увлекательный случай из Вашей филологической практики? – обратилась к нему Мальва.
– Да, да! Просим! – подхватили остальные.
– Хм, вот так, без подготовки?.. Ну что ж…– начал было Заккэль.
– Отличная идея! – опередил его Рафибр. – Но перед этим предлагаю сделать мужчинам небольшой перекур, а дамы меж тем помогут моей супруге накрыть стол к чаю! А, дорогой Заккэль?
– О да! Конечно-конечно! Так будет лучше! У меня будет время собраться с мыслями!
– Ну вот и хорошо! Прошу! – и Рафибр жестом пригласил мужчин к импровизированному бару, в который было превращено простое трёхстворчатое трюмо с уже разлитым по рюмкам коньяком и дорогими сигаретами.
Когда женщины скрылись в кухне, а большая часть мужчин – на террассе, в зале остались только Иф и Алексей, решившие пропустить очередной сеанс «приёма кислородных палочек», как в шутку называл курение заядлый курильщик Рафибр.
– Так что ты там заметил? – без всяких прелюдий негромко обратился к Алексею Иван Фёдорович.
Алексей на секунду замешкался, ибо все ещё переживал по поводу только что имевшей место конфузии, но уверенный голос Ифа привёл его в чувство, и он постарался сформулировать свои ощущения от первого знакомства с Заккэлем и Анфаль:
– Какой-то он скрытный, не хотел особо распространяться о себе и супруге, мне даже показалось, что о ней в первую очередь. Да и она не лучше: ни разу ни единого слова не произнесла. Зачем её было тащить сюда с собой?
– Это всё?
– Нет, её лицо, точнее, макияж. Слегка утрированно, как-то театрально всё. Красивые черты, но эта тушь… Обычно она подчёркивает восточную красоту, а тут, наоборот, что-то убивает в ней…
– Смотри-ка, паря, какие детали успел рассмотреть! Что? Приглянулась?
По тому, как лицо Алексея зарделось, Иф понял, что попал в точку. Женщина была в самом деле притягательной, а её абсолютная молчаливость создавала ореол таинственности. И молчит она не оттого, что глупа и ей нечего сказать, а по какой-то другой причине.
– Никакая она не глупышка, которую прихватили с собой как красивую вещь. Кстати, одно слово она все-таки произнесла, – многозначительно намекнул Иф.
– Не слышал, – удивлённо посмотрел на него Алексей.
– Правильней сказать – не придал значения: когда она бокал грохнула, то вскрикнула.
– Верно! «Ой!» – это ж по-русски!
– То-то и оно, – задумался Иф. – Может, конечно, нам показалось…
– Нет, нет, в самом деле, я отчетливо слышал это… Как мне кажется…
– Вот именно, кажется. В общем, что-то здесь не так. Ладно, посмотрим. Приглядывай за ними.
– А что Галина Вадимовна? – вспомнил Алексей взгляд Гальвады, пристально наблюдавшей за вновь прибывшими гостями.
– А что Гальвада? А ничего, ей, видите ли, тоже кажется, что она их уже где-то видела!
Тут только Алексея осенило: «А ведь точно! И меня всё это время не покидало ощущение, что где-то я их уже встречал. Оттого и тянет так к Анфаль, потому что с первого раза она как-то запала в мне душу… Всё – вспомнил! Чайхана! Камаль».
– А ведь Гальвада… – но Алексей не успел договорить, Иф незаметно одёрнул его, поскольку в зале вновь стали собираться гости. Из открывшейся двери с террасы первым появился тучный Михпет, своим смехом сотрясший стены квартиры. За ним, тоже хохоча, в зал буквально ввалились остальные мужчины – видимо, Рафибр очередным анекдотом поднял всем градус настроения.
– Ну и где же наши вторые половинки, а с ними и наш чай? – обратился Рафибр к Ифу и Алексею, с улыбкой наблюдавшими за тёплой компанией.
– Что-то уж больно быстро вы накурились, – парировал Иф.
– Торопимся послушать нашего нового члена клуба! – пояснил Валген.
Заккэль, откинувшись назад, принял удобную позу за столом. Мужчины тоже расселись по своим местам. Через пару минут в зале появились хозяйка и её помощницы и аромат долмы сменили бодрящие пары какого-то фруктового напитка и сладкий запах выпечки.
– Что это? А где же чай? – поводя носом, поинтересовался любопытный Валген.
И действительно, вместо чайника Рекаса и Мальва поставили по обеим сторонам стола два больших запотевших кувшина с тёмной бурой жидкостью, а посередине Гальвада водрузила большое блюдо со сдобными пирожками, похожими на раскрытые конвертики, из которых наружу выглядывала такая же бурая, как и напиток, начинка.
– Это сюрприз от Гальвады! – начала Рекаса и, обняв старшую подругу за плечи, продолжила: – Это была её идея, заменить традиционный чай на что-то с намёком. Ну, кто угадает, что она хотела этим сказать?
Пока Елепа с Анфаль расставляли чашки и блюдца и раскладывали ложки, мужчины принялись обсуждать, что бы это могло означать. Через минуту Валген выпалил:
– Ну, по-моему, всё довольно просто: если не ошибаюсь, это компот и сладкие булочки с начинкой. Там внутри – перемолотые варёные сухофрукты. Это наша русская, я бы даже сказал, советская традиционная еда. Гальвада хотела, по-видимому, побаловать экзотикой Заккэля и его супругу, ну, и нас заставить поностальгировать, не так ли, Гальвада?
– Отчасти можно сказать, что да. Но не это главное. Есть ещё варианты?
– Может, ты хотела подчеркнуть, что за одним столом можно с успехом сочетать традиции разных народов? – предположил Рафибр.
– И да и нет. Следующий!
– Да это она просто меня сильно любит, а я люблю вот эти самые плюшки – вот и весь секрет! – пошутил Иф, лукаво глянув на Галину.
Все дружно рассмеялись, и тут к разгадыванию замысла подключился обычно немногословный Михпет:
– Ну, значит так. Как говаривал один наш знаменитый сатирик, «слушал я вас тут слушал и понял – дураки вы все!» Посмотрите, взвар, то бишь компот из сухофруктов – нам только кажется, что это чисто русский напиток, а мы вот тексты на табличках из Шумера читали, так там рецепты такого вот компота из сухофруктов записаны, а сухофрукты эти из компота, вероятно, Гальвада прокрутила и затем приготовила из них начинку для булочек, что тоже напоминает рецепт так называемого шумерского царского пирога. Так что она утёрла нос нам, горе-археологам, продемонстрировав таким образом своё знание истории Древнего мира и тех мест, в которых мы сегодня работаем! Короче, пять тебе, Гальвада, давай зачётку – распишусь! Ха-ха-ха! – загромыхал Михпет.
– Это правда? – почти одновременно переспросили Валген и Мальва.
– Молодец, Михпет! Почти угадал! Только я не носы вам утереть хотела, а сказать, что есть вещи, древние, как мир, которые никогда не меняются, а только странствуют по земле, иногда создавая иллюзию новизны, хотя на самом деле «всё это уже было-было…». В общем, хорошим делом вы занимаетесь, дорогие мои, раскапывая нашу историю! Угощайтесь! – Гальвада радушно раскинула руки, приглашая всех отведать её лакомство.
Насладившись охлаждённым компотом, гости выбрались из-за стола и расселись кто на диване, кто в кресле, а кто и просто на ковре. Рафибр в очередной раз разлил коньяк по рюмкам и передал слово Заккэлю:
– Ну что, доктор, побалуете нас чем-нибудь? Если не готовы или не хотите, дайте знать, не делайте это через силу, мы не обидимся!
– Нет, что вы, что вы, мои новые друзья! Я с удовольствием постараюсь вас развлечь. Только предлагаю не историю послушать, а сыграть в одну простую лингвистическую игру. Давайте мы придумаем язык!
– Как это? – удивились гости.
– Очень просто, начнём с того, что каждый придумает фразу в виде набора звуков, которые можно будет разделить на морфемы или отдельные, так сказать, «слова». Например, чубак-канун-вартаген. Желательно, чтобы слова не повторялись. Рекаса, мог бы я попросить лист бумаги и карандаш или ручку?
Хозяйка мигом сбегала в кабинет Рафибра и принесла оттуда пачку писчей бумаги и карандаши и раздала всем участникам игры:
– Держите!
– Великолепно. Тогда начнём! – скомандовал Заккэль. – Разделите лист на две части. В правом столбце записывайте все фразы друг под дружкой. Моя фраза готова, повторю её по «слогам»: чу-бак ка-нун вар-та-ген. Теперь – Валген.
– Пам-парапам-пам-пам-па-пам!
– Звучит весело, но как пример не годится – здесь пам несколько раз подряд повторяется, а я просил по возможности без повторений! Давай-ка ещё раз попробуй!
Валген нахмурил лоб и подкорректировал:
– Пам-пара, пум-пу-тум!
– Ну вот, более-менее. Следующая – Мальва.
– Трам-патушки, тырь-дырь дам! – довольная собой, предложила Мальва.
– Всё ничего, но уменьшительно-ласкательный суффикс -ушк- в сочетании с окончанием -и очень напоминает грамматику русского языка. Проявите фантазию, наконец!
Мальва сделала вид, что слегка обиделась, но потом сверкнула глазами и медленно, словно заклинание, произнесла, притопнув на последнем слоге:
– Кар-бага-сур-шедам-бурбурус!
– Отлично! То, что надо! – развеселился Заккэль. – Записываем! Так, следующий!
– Такака-штамон-гарибал! – произнесла Елепа свою заготовку. Алексей подал знак рукой, что хочет воздержаться.
Тут подошла очередь Ифа. Сделав умное лицо, он командирским тоном продиктовал:
– Записывайте: «Робаз-укабос-ливадирп!»
На мгновение воцарилась тишина, сквозь которую слышно было, как Гальвада пытается справиться с перестановкой. Её как будто заклинило:
– Розаб, нет, робза, тьфу ты, разба… Так, ещё раз: забор, ой, точно, забор! Робаз – это забор! Только наоборот!
Тут все сообразили, что Иф, ничтоже сумняшеся, решил схитрить и просто переставил в русских словах буквы задом наперёд.
– Ну ты шутник! Это что ж получается? «Забор собаку придавил»! – перевела Гальвада, и все дружно и весело загудели: «У-у-у! Так не пойдёт. Нечего хлюздить. Включай мозги!». На что Иф указал на Заккэля рукой:
– Пусть решает ведущий!
– По-моему, отличная идея! Друзья, оставим как есть! – примирил всех Заккэль. – Кого мы ещё забыли? Ах да, наших гостеприимных хозяев!
– Слава богу, пронесло! – полушёпотом пробубнил Михпет, сидевший напротив Гальвады.
– И Анфаль! – напомнила Рекаса о тихоне, прятавшейся в тени блистательного мужа.
– Дорогая Рекаса, может быть, в другой раз, но игра иначе не получится. Сейчас вы поймёте почему! Будьте уверены, Анфаль не обидится, если мы оставим её в покое. Наам12? – обратился Заккэль по-арабски к супруге.
– Наам биттакиди!13 – ответила та и опустила глаза, чтобы не встречаться взглядом с пристально смотревшими на неё гостями и в первую очередь с Алексеем.
– Ну хорошо, не будем мучить бедняжку, но обещайте, что в следующий раз вы сделаете всё, чтобы мы получше познакомились с вашей спутницей, да-а? – томным голосом произнесла Рекаса, слегка наклонившись к доктору и заглядывая ему в глаза.
Она пустила в ход все свои чары, в том числе коронное «да-а» в конце фразы, чтобы снять то напряжение в отношениях Заккэля и Анфаль, которое просто невозможно было не заметить. Казалось, молодая супруга боится сказать или сделать что-либо, чтобы не навредить репутации Заккэля, а тот в свою очередь боится, что она что-то может сказать или сделать, что в конце концов будет неправильно истолковано.
– Благодарю за снисходительность! Поверьте, я уже сейчас хочу, чтобы поскорее наступил следующий раз! – отшутился Заккэль, подыграв Рекасе. – Итак, ваша фраза?
– Рама-суа-ширвази-тар-гаа!
– Шикарно! Это что-то поэтическое! – похвалил её Заккэль.
Тут Рафибр, не дожидаясь приглашения, протараторил:
– Авторство не моё, но, полагаю, что очень даже подойдёт: бам-бар-бия-кергуду! Что означает «если не согласишься – зарежем!»
Вся компания понимающе заулыбалась.
– Прекрасно! Вот как раз и переход к следующему заданию: по аналогии с Рафибром придумайте, что ваши фразы могли бы означать по-русски. Для упрощения игры пострайтесь сформулировать так, чтобы количество слов в обоих столбцах совпадало.
– Тогда Вы и продолжите, Заккэль, и дальше по кругу! – Валгену не терпелось услышать, что придумает иностранец.
Заккэль, потянув за лацканы, расправил пиджак и, обведя всех взглядом, выставил вперёд раскрытую ладонь:
– Чубак канун вартаген! – эту фразу он постарался произнести как можно выразительнее, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения, что она означает.
– «Какая прекрасная компания»?! – после возникшей паузы робко предположила Елепа.
Прищурив глаз и слегка наклонив голову, Заккэль дал понять, что она на правильном пути.
– «Вечер удался»? – не оставив Елепе шанса исправить ошибку, выпалил Валген. – Только не говорите, что Вы не это имели в виду!
– Собственно, вы оба правильно уловили интенцию. Я сказал что-то положительное в отношении всех нас, но не буду вас мучить: моя фраза означает «Сегодня прекрасный вечер». Кстати, напоминаю: количество слов в оригинале и русском переводе должно совпадать.
Компания дружно загудела в творческом порыве.
– Ну, кто готов? Или всё же по порядку? – обратился к ним Заккэль.
– Теперь я! – Валгена не надо было уговаривать. – Я уже даже знаю, каким будет следующее задание! – похвалился он и добавил: – «Мы дурачимся от души!»
– Это уж точно! Хотя я, например, не совсем понимаю, к чему всё это? – продолжила изображать капризулю Мальва, как будто специально раззадоривая Валгена.
– Да нет же! Мальва! Соберись! Пиши: «Мы дурачимся от души». Это перевод моей фразы. Давай ты теперь!
Мальва томным взглядом посмотрела на Валгена, потом перевела его на своего мужа и в конце концов остановилась на блюде с оставшимися после окончания трапезы булочками, на которые нацелилась рука Михпета:
– Как я там сказала? Кара-балда…? – она посмотрела в свои записи и поправилась: – Кар-бага-сур-шедам-бур-бурус. Господи! Это ж надо такое придумать! Короче, пишите: «Уберите плюшки от моего мужа!» – и топнула ногой так, что Михпет, будто ошпареннный, отдёрнул руку от стола.
Все расхохотались. Бедный Михпет, преодолев замешательство, чертыхнулся и, словно в отместку, теперь уже вместо одной схватил две плюшки, за что удостоился похвалы от Ифа:
– Вот это правильно! Сразу видно – наш человек! Кстати, мой перевод вы уже знаете.
Иф похлопал Михпета по плечу, и веселье продолжилось.
– Позвольте мне! – вклинилась Елепа. – Записывайте: «Весной цветёт сакура!»
– Во-во! Давай чего-нибудь позаковыристее! Больше мучаться потом будем! Вот увидите! – чревовещал неугомонный Валген.
– Не каркай, «Кассандра»! – парировала Елепа.
– Рекаса! Остались только вы! – обратился Заккэль к хозяйке и напомнил: – Пожалуйста, что-то в этом же духе – остро поэтическое!
– «Хоть в кошку, да влюбись!» – глубокомысленно и одновременно с лукавой ноткой в голосе громко процитировала Рекаса.
– О-о! Рекаса! Вы меня сразили наповал! Я весь у ваших ног! Это же Низами!
– Минуточку! – ревниво вмешался Рафибр. – Держитесь на ногах, дорогой Заккэль! Берите пример с меня – я ж не валюсь с ног при каждом случае, хотя она ещё и не на такое способна. Послушали бы вы её лекции…
– Да-а?! – подыграла ему Гальвада, имитируя голос Рейхан, и все вновь дружно рассмеялись.
– Ну что ж, полдела сделано! Переходим к следующему этапу. Не изменяя слов ни в русском переводе, ни в оригинале, составьте несколько новых предложений. Поскольку количество слов в каждом варианте совпадает, давайте условимся, что каждому слову в оригинале соответствует одно слово перевода, а именно в порядке их следования в предложении, например, второе слово в оригинале моей фразы «канун», а в переводе на втором месте стоит «прекрасный», значит, «канун» означает «прекрасный». Заметьте – не «прекраснАя», не «прекраснОе» и не «прекраснЫе», а только «прекраснЫй» и никак иначе. Да, и логично, что сначала следует придумать интенцию, т. е. предложение на русском языке, а уж затем, подставляя соответствующие слова придуманного нами языка, составить фразу на нём.
– Кстати, как мы его назовём? – плюбопытствовал Валген, к которому присоединились и все остальные: – Да-да, давайте заодно придумаем название!
– Ну что ж. Подумайте и над этим. По части имён у вас большой опыт, – как бы намекнул он и закончил: – Даю вам четверть часа на обдумывание…
Доктор Заккари обошёл стол и, склонившись к Рафибру, что-то прошептал. В ответ на это профессор с улыбкой кивнул и, обняв гостя за плечи, вывел из зала. На мгновение стало очень тихо. Алексей, шёпотом переводивший для Анфаль, тоже умолк. Мальва передала свои записи Михпету, до этого момента успешно отлынивавшему от игры, чтобы тот, наконец, включил мозги и отвлёкся от еды, а Валген с Елепой, отвернувшись друг от друга, уже что-то строчили, словно соревнующиеся школьники. Затем вернулся Рафибр и присоединился к Рекасе и Гальваде. По прошествии десяти минут первым подал голос Иф, всё это время молчаливо наблюдавший за компанией:
– Похоже на продвинутый вариант шифра Цезаря со сдвигом «0»!
– Тебе лучше знать! – пошутил Рафибр.
– Мать честная, не пугай нас, командир! – подтрунила Гальвада.
– Ты что? И не думал. Это ж простая вещь. Разве не слыхала?
– Что-то не припомню.
– Берёшь полоску бумаги, пишешь в одну строку алфавит, затем берёшь вторую и тоже записываешь на ней алфавит. Кладешь вторую полоску под первую и совмещаешь буквы. Если «А» на верхней полоске соответствует букве «А» на нижней, то никакого сдвига нет. Сдвиг – «0». Если сместить нижнюю полоску на одну букву влево, то букве «А» на первой полоске будет соответствовать буква «Б» на второй. Значение сдвига – «1» и т. д. Вместо «А» везде пишем «Б». Так можно шифровать сообщения. Что, собственно, и делали в армии Цезаря. Ключом для прочтения служило значение сдвига.
