– Но как же так?! – воскликнул он. – Это ведь преступники! Разве можно их отпускать? Это же наша операция!
– Думаю, специальный комиссар Грай резонно возразит тебе, что это куда более его операция, нежели наша. – Инспектор скривил уголки рта в некоем подобии улыбки, но его тусклые, с красными прожилками глаза взирали на происходящее все так же безучастно, как и раньше.
Меня этот простодушно-безразличный взгляд нисколько не обманул; Петр Крамер видел людей насквозь.
– Как вы здесь оказались? – спросил я.
– Анонимный звонок, – поджал губы раздосадованный парнишка.
– Вот как? Очень интересно.
– Не будем тебя больше задерживать, Виктор, – произнес инспектор и, сунув в рот сигару, с силой прикусил ее кончик.
Закуривать не стал, он вообще никогда не курил. Ну – почти никогда.
– Торопитесь? – уточнил я.
– Тебя подождать? – удивился Крамер.
– Было бы неплохо.
– Тогда будем на площади перед театром.
Полицейские отправились восвояси; я обернулся к безмолвно следившим за ходом переговоров гангстерам и указал водителю Когана на оттопыренную полу плаща.
– Сол, ты притащил с собой легавого?! – только тут надумал возмутиться человек Саливана. – Совсем сбрендил?!
– Заткнись, – потребовал я.
– Что?! – опешил гангстер, но тут клацнули взведенные курки штуцера, и он как-то враз растерял весь свой апломб. – Сол, ты ведь не наделаешь глупостей? Лиманы этого так не оставят!
– Не хочу никого разочаровывать, но гарантия Лиманов на полицейскую облаву точно не распространялась, – ухмыльнулся я. – Вряд ли у них возникнут претензии по этому поводу.
– Сол, не дури! Это неправильно!
– А давать наводку легавым – правильно?! – оскалился Коган. – Вы пришли на встречу чистенькими, без стволов, а меня за решетку засадить собирался? Ах ты, тварь такая! Эд, отстрели этому…
– Хватит! – потребовал я. – Нас здесь куча полицейских видела.
– Вот, вот! – моментально успокоился рыжий. – Мы же цивилизованные люди, никто и подумать не мог, что вы притащите на встречу оружие! А кто настучал легавым – так это еще разобраться надо! Мы просто пришли поговорить…
– Вариантов на самом деле два. – У меня не было ни малейшего желания тянуть резину. – Как ты выразился, «просто поговорить» останусь с вами либо я, либо Сол. Что предпочтешь?
– В смысле? – удивился Коган, хотя обращался я, собственно, не к нему.
– Думаешь, они собирались засадить тебя в кутузку? – хмыкнул я. – Да адвокат вытащил бы тебя под залог уже к обеду!
Сол на миг задумался, а потом, стискивая кулаки, подался вперед:
– Собираетесь захватить казино?!
– Все уже решено, – нагло ухмыльнулся в ответ рыжий. – Расслабься! Тебе ничего не изменить! Не суетись, только пыли наглотаешься! Поздно метаться!
– Очень в этом сомневаюсь, – покачал я головой, взглянув на хронометр. – Глупо вламываться в казино, когда там полно посетителей. Игроки начнут расходиться через час-полтора, поэтому времени у нас предостаточно. Так что выбирай, кто встретит ваших ребят: полиция или люди Марона.
– Да пошел ты, легавый!
– Виктор, ты покарауль здесь, а я пока организую теплую встречу этим ублюдкам! – засуетился Коган. – За мной не заржавеет!
– Стой! – встрепенулся подручный Саливана. – Я могу все отменить!
– Не свисти! – рассмеялся Сол. – Предупредить своих хочешь? Не выйдет!
– Не выйдет, – подтвердил я. – Ну так что?
На усатого было жалко смотреть. Гангстер прекрасно понимал, что любое решение выйдет для него боком, а потому никак не мог определиться с выбором меньшего из двух зол.
Подставить подельников под пули конкурентов или сдать их легавым? Будь на месте рыжего серьезный человек, он бы попытался задавить нас авторитетом или просто заболтать до полусмерти, но серьезные люди собирались сегодня сорвать банк, а не точить лясы с тем, кого они заранее списали со счетов.
– Решай!
Усатый скривился, будто откусил лимон, и выдавил из себя:
– Пусть остается Сол.
– Поздно! – осклабился Коган. – Все, я пошел!
– Нет, не поздно, – заявил я. Спровоцировать войну банд? Да еще перед выборами мэра? Вот уж даром не надо!
– Это мое дело! – возразил Коган.
– Стоило подумать об этом прежде, чем звать меня. Нет?
– Но…
– Хватит! – отрезал я и повернулся к усатому. – Говори, кто и когда должен вломиться в казино. Только учти – если их перехватят заранее, предъявят разве что обвинение в хранении оружия. Иначе сядут надолго. И это в лучшем случае – штурмовой дивизион обычно сначала стреляет, а уже потом просит бросить оружие и выходить с поднятыми руками.
– Подъедут перед самым закрытием. Фургон прачечной «Росинка».
– Ну, вы тут пообщайтесь пока, а мне пора. Увидимся, Сол.
И, прикоснувшись пальцами к полам шляпы, я отправился на парковку. Там остановился перед шикарным автомобилем подручных Саливана, достал нож и с силой засадил его в покрышку. Раздался едва слышный хлопок, зашумел выходящий из проткнутой камеры воздух, и машина слегка завалилась набок. Немного поколебавшись, я все же перешел к родстеру Когана и повторил эту нехитрую процедуру и с ним.
Не то чтобы я совсем уж не доверял Солу, просто в таких делах лучше немного перестраховаться. Загорится ему поднять авторитет, собственными силами решив проблему, и что – трупы с улиц потом убирать? Вот уж не надо такого счастья…
Когда я забрался на заднее сиденье патрульной машины, на меня никто и не взглянул. Ни инспектор Крамер, ни парнишка за рулем, ни даже потеснившийся сержант Фольг.
Долговязый сержант отрешенно откинулся на спинку сиденья; его макушка почти упиралась в потолок, а снятая с головы фуражка лежала на коленях поверх штуцера, направленного стволами в противоположную дверь. Обычно при взгляде на него люди сначала ловили себя на мысли: «С этим парнем что-то не так» – и только потом обращали внимание на неприятно-серый оттенок кожи и неестественную для живого человека неподвижность.
И действительно – Фольг не был «живым» в полном понимании этого слова; он был тронутым. Поразившая сержанта в давней перестрелке сущность не убила его, а лишь слегка изменила; вероятность такого исхода не превышала одного шанса на тысячу, но Фольг оказался счастливчиком. Правда, везение его скорее заключалось не в том, что он избежал поездки в крематорий, а в том, что сохранил прежнюю работу. И вот уже за это ему следовало благодарить не слепую усмешку судьбы, а инспектора Крамера.
Он и благодарил. Цепной пес, ага…
– На казино «Колесо Фортуны», – произнес я, расстегивая плащ, – сразу перед закрытием будет совершен налет. Вам нужен фургон прачечной «Росинка».
– Нам? – с неприкрытым сарказмом поинтересовался Петр Крамер и поправил шляпу, на миг открыв моему взгляду рану, оставленную давным-давно угодившей в его затылок сущностью. Сержант Фольг был не единственным тронутым в этом автомобиле.
Прикрыв рот ладонью, я зевнул и уточнил:
– А вы против?
Инспектор на миг задумался, потом покачал головой:
– Нет, не против. – И поинтересовался: – Кого ждать?
– Боевиков Саливана.
– Поехали, – скомандовал Петр, и сидевший за рулем парень легко пробудил дремавшую в двигателе сущность. Патрульный автомобиль плавно тронулся с места и, разбрызгивая грязную воду из луж, покатил по ночным улицам.
Я на всякий случай ухватился за ручку над головой, но водитель уверенно вписывал машину в повороты и ни разу не дал повода для беспокойства.
– Виктор, как думаешь – дело серьезное? Стоит привлекать штурмовой дивизион? – спросил Крамер некоторое время спустя.
– Я бы привлек.
– Понятно. – Петр надолго замолчал, а когда темные громады офисных зданий остались позади и вокруг замелькали неоновые витрины развлекательных заведений, уточнил: – Тебя где высадить?
– У казино.
– Хорошо. – Он с силой прикусил зубами кончик сигары и за всю поездку не произнес больше ни слова.
Я тоже. Все так же молча выбрался из остановившегося перед казино автомобиля и отправился прямиком в бар.
– Содовой и самую капельку виски, – попросил бармена, но тот, как обычно, переврал запрошенную пропорцию с точностью до наоборот.
Ладно, сойдет.
Встав со стаканом в руке у балюстрады, я оглядел с высоты второго этажа игровой зал, не заметил ничего подозрительного и занял столик у окна. На улице вновь начал моросить дождь, курившие перед центральным входом таксисты разбрелись по автомобилям, мимо медленно прокатила патрульная машина.
Все как обычно, все как всегда. Надеюсь, так оно и останется.
Сол Коган прикатил часа через полтора. Недобро глянув на меня, он уселся напротив и махнул рукой официанту:
– Виски! – а когда перед ним выставили тумблер с налитым на пару пальцев напитком соломенного цвета, нахмурился и скомандовал: – Бутылку, лед и что-нибудь горячего на стол. Живо!
– И содовой принесите! – добавил я.
– С тебя новая камера и ремонт покрышки, – заявил Коган.
– Запиши на мой счет.
– Знаешь, Виктор, вот без этого вполне можно было обойтись! – поморщился Сол и распечатал бутылку выдержанного виски. – Взяли их уже?
– Без понятия, – пожал я плечами. – Теперь это не моя головная боль.
– Надеюсь, и не моя, – хмыкнул Коган, вновь наполняя стаканы. Предупредительный официант тут же подхватил сифон и долил мне содовой. – Свободен, – отпустил его Сол. – Свободен, свободен! – повторил он. – Дальше сами.
– Не волнуйся, – зевнул я, прикрыв рот ладонью. – Крамер все сделает в лучшем виде.
– Очень на это надеюсь.
– За тобой должок.
– Сочтемся.
Мы выпили, почти сразу принесли горячее, и на какое-то время стало не до разговоров. А когда только-только обсудили последние новости, бутылка подошла к концу, и я поднялся из-за стола.
– Увидимся, Сол.
– Может, продолжим в номере? – традиционно предложил гангстер. – Вызову девочек, а?
– Не стоит, – столь же традиционно отказался я.
– Тогда провожу.
Мы спустились на первый этаж, и тут у игровых столов послышался какой-то шум.
– Что за дела? – всполошился Сол.
Я перехватил его метнувшуюся под полу пиджака руку, стиснул мускулистое запястье и потребовал:
– Спокойней!
И точно – это был не налет, просто охрана выдворяла из игрового зала какого-то дебошира.
– Виктор! – завопил вдруг тот. – Виктор, скажи им!
– Знаешь его? – удивился Коган.
– Знаю, – подтвердил я и попросил охранников: – Будьте добры, отпустите.
– Уберите руки! – потребовал Карл Верст, поправил очки в тонкой золоченой оправе и заюлил: – Виктор, произошло какое-то нелепое недоразумение…
– Никакого недоразумения, – присоединился к нам начальник охраны. – Этот человек находится в черном списке комиссии по надзору за азартными играми. Ему запрещено здесь играть.
– Как и в любых других заведениях, – добавил Коган.
– Но это простые формальности!
– Из-за этих формальностей у нас могут отозвать лицензию.
– Да никто не обращает внимания на такую ерунду! – всплеснул руками Карл. – Послушай, Виктор, у меня были определенные проблемы с комиссией, но они остались в прошлом!
– Давай-ка поднимемся в бар, – предложил я, не желая вести разговор на всеобщем обозрении.
Мы вернулись на второй этаж, и Коган сразу потребовал три порции виски. Я тяжело вздохнул, но от выпивки отказываться не стал. Пара лишних глотков теперь уже точно не повредит.
– Виктор, – вновь начал нудить Верст, – ты же знаешь, я не могу без карт…
– Слушай, Карл, я еще мог понять, когда ты сломал нос крупье! Погорячился, с кем не бывает. Но в прошлый раз ты влетел на семь тысяч, и мне пришлось договариваться с казино о внесудебном соглашении. Тогда было чертовски непросто убедить их пойти на мировую! – Я глотнул неразбавленного виски и уставился на Карла. – Ты понимаешь, что реально мог загреметь на каторгу?
– Виктор, сейчас все не так! Я работаю в предвыборном штабе Ланфорда, деньги больше не проблема! Вот, смотри! – И Верст раскрыл бумажник, набитый крупными купюрами. – Деньги есть! Ты же знаешь – без карт я просто слечу с катушек! Я уже подал документы в комиссию по играм, но эти бюрократы все никак не исключат меня из черного списка!
– Я его в зал не пущу, – твердо заявил Сол Коган. – Виктор, хватит одного доноса…
– Да послушайте! – взмолился Карл. – По всем опросам выходит, что Ланфорд на выборах даст мэру под зад. Разве вам не нужен хороший друг в мэрии? В долгу ведь не останусь! Виктор, ну пожалуйста…
– За что ты отвечаешь в предвыборном штабе? – задумчиво уставился я на Верста.
– Работаю с профсоюзами, занимаюсь социальной политикой. Ты же знаешь, мы делаем ставку на пролетариат!
Коган подавился виски, похлопал меня по плечу:
– Удачи в этом нелегком деле! – и отправился восвояси.
– Ну, Виктор…
Карла начала бить крупная дрожь, и я спросил:
– На чем сидишь?
– Я?! – возмутился в ответ тот. – Ни на чем! Просто немного кокаина, чтобы расслабиться. Ты же понимаешь, эта предвыборная кампания…
– Ладно, есть вариант, – вздохнул я, вовсе не уверенный, что впоследствии не придется об этом пожалеть. – Но ты должен пообещать одну вещь…
– Что угодно! Только скажи!
– Мне не нужно «что угодно». Мне нужно, чтобы ты не играл в долг. Только на наличные, которыми располагаешь.
– У меня на счете лежит три тысячи. И открыт кредит. Я тебя не подведу!
– Если влипнешь, подведешь не меня. Подведешь себя. – И я протянул Карлу визитку бара «Фонарь». – Эти люди шутить не будут, с ними я тебе помочь уже ничем не смогу.
Верст зябко поежился, но визитку тем не менее взял.
– Гангстеры? – уточнил он.
– Типа того, – подтвердил я. – И раздробленные коленные чашечки будут твоими наименьшими проблемами, если влипнешь в долги.
– Никаких долгов.
– Ладно, спроси Эрика Роя – это хозяин. Скажешь ему, что от меня.
– И все?
– Да.
– Спасибо, Виктор! – затряс мне руку обрадованный Карл. – Спасибо огромное!
Спрятав визитку в бумажник, он опрометью выскочил из бара; я покачал головой и отправился следом. Спустился на первый этаж, вышел на улицу и остановился рядом с курившим на крыльце Коганом.
– Все же уходишь? – спросил он.
– Да, – подтвердил я. – Увидимся.
– Не пропадай…
Я пожал ему руку, поднял воротник плаща и зашагал по тротуару. Дождь стих, небо прояснилось, и не было никакого желания возвращаться домой.
Да и смысл? На часах – четверть седьмого; Анна спит и видит сны, зачем ее будить?
И я свернул в сторону городского парка. Прошелся по безлюдной аллее, выбрал скамейку на берегу тихого пруда и, закурив, начал наблюдать, как восходящее солнце подсвечивает алыми отблесками длинные перья полупрозрачных облаков и верхнюю, расплывавшуюся блеклой радугой грань Вечности. Ночь никак не желала сдавать свои позиции, небо по-прежнему темнело бездонной синевой, но с каждой минутой утро незаметными, едва уловимыми мазками светлых красок меняло ситуацию в свою пользу.
Все же рассвет – удивительно красивая штука, а уж после полбутылки виски он и вовсе волшебен…
Утро не задалось.
Когда человек приходит домой после бессонной ночи, обычно единственное, что его по-настоящему интересует, – это как бы поскорее очутиться в постели; я исключением не был. Ну в самом деле, почему бы не вздремнуть, если впереди свободный день?
Суббота!
Но нет же – обязательно разбудят…
– Виктор! – растолкала меня Анна. – Тебя к телефону.
– Кто там еще? – пробормотал я, с трудом отрывая голову от подушки.
– Этот, из «Фонаря». Эрик Рой.
Сон как рукой сняло.
Рой?!
Неужто Карл и у него начудить успел?! Вот и помогай после этого людям!
Я откинул одеяло и прошлепал босыми ногами на кухню. Там взял лежавшую на столе рядом с телефонным аппаратом трубку и произнес:
– Алло!
– Виктор, ты кого ко мне отправил?
– А что такое? – обреченно выдохнул я в ответ.
– Этот чудик просадил за ночь семь сотен и ушел довольный, будто дорвавшийся до титьки младенец!
Я посмотрел на часы и поморщился:
– Эрик, ты звонишь в такую рань лишь за тем, чтобы сообщить о столь радостном для тебя событии?
– Уже восемь! – заявил Рой. – Нормальные люди давно встали!
– Не путай нормальных людей и людей обычных, – поморщился я и попросил: – Ладно, выкладывай, чего хочешь?
Эрик помялся, потом несколько неуверенно сказал:
– Виктор, мне не нужны проблемы, понимаешь? А любая заминка с возвратом проигрыша – это проблема почище занозы в заднице. Такие вещи очень плохо сказываются на бизнесе. Поэтому если скажешь, сколько твой приятель может позволить себе проиграть, мы заранее исключим вероятность привлечения специалистов по взысканию задолженности…
– Хорошо, узнаю. Это все?
– Да.
– Не звони больше в такую рань.
Я повесил трубку и, страдальчески морщась, помассировал виски.
– Что-то случилось? – забеспокоилась подруга.
– Ерунда, – отмахнулся я. – Поспать не дали.
– Кофе сделать? – предложила девушка.
– А ты не опаздываешь?
– Для тебя у меня всегда найдется время! – рассмеялась Анна. – Яичницу?
– Было бы здорово.
Я отправился в ванную комнату, забрался под душ и какое-то время просто обливался холодной водой, пытаясь прийти в себя. После вытерся, обернулся махровым полотенцем и вернулся на кухню.
– Поспал бы еще, – предложила стоявшая у плиты Анна.
– Посплю, – кивнул я, любуясь девушкой.
А полюбоваться было чем. Даже в бесформенном домашнем халате она могла дать фору любой модели, а уж когда наряжалась в узкую юбку, блузку и облегающий жакет, от нее и вовсе глаз было не оторвать.
Высокая, светловолосая, с тонкими чертами лица и спортивной фигурой, Анна Соркин благодаря состоянию отца входила в список самых завидных невест города, но свадьбе с каким-нибудь богатеньким франтом и роскошному пентхаусу в центре предпочла работу обозревателя «Осеннего вестника», меня и скромную съемную квартиру в далеко не самом престижном районе города.
Мне было хорошо с ней. Думаю, ей со мной тоже.
– О чем задумался? – обернулась девушка, словно почувствовав пробежавший по спине взгляд.
– Так, – покачал я головой. – Ерунда, – и зевнул. – Да, кстати! Прочитал твою статью, просто какой-то провидец этот Волин!
– Или везунчик, каких свет не видывал, – рассмеялась Анна, выключила плиту и с отвращением просунула руку в длинную перчатку, прорезиненную ткань которой расчертили серебристые алхимические формулы. Девушка неуверенно взялась за ручку встроенного в стену хранилища, и я поспешил подняться из-за стола.
– Что достать? – оттеснил ее в сторону.
– Молоко, – попросила подруга. – Жуткая штука, до сих пор никак не привыкну.
– С перчаткой-то какие проблемы? – Я запустил руку в заполненное безвременьем нутро хранилища, нашарил бутылку молока и выставил ее на стол.
– Страшно, – созналась Анна и пожаловалась: – Тебе хорошо, а меня просто дрожь бьет, когда что-то доставать приходится.
– Привыкнешь.
Заполненные безвременьем хранилища были последним достижением алхимической мысли. И, надо сказать, достижением весьма удобным – помещенные туда продукты сохраняли все свои первоначальные свойства, не нагревались, не остывали, не портились. Свежая выпечка могла пролежать так год и при этом остаться мягкой и теплой, будто только достали из печи.
Удобно? Удобно. Но еще более дорого.
Не окажись у меня хороших знакомых в алхимической мастерской, где клепали эти чудо-агрегаты, подобную покупку я бы не потянул даже в кредит.
Анна добавила в кофе молоко, переложила яичницу из сковороды на тарелку и убежала одеваться.
– Как прошла ночь? – уже из комнаты крикнула она.
– Пообщался с Крамером, – ответил я, убирая запотевшую бутылку обратно в хранилище.
– Брр, – поежилась забежавшая за сумочкой Анна. – Жуткий тип.
– Скажешь тоже!
– Хорошего человека Могилой не назовут.
– Это да, – усмехнулся я.
Прозвища к инспектору и в самом деле прилипли не самые благозвучные. За глаза его звали Могилой и Мигренью; откуда это пошло – понятия не имею. Не то чтобы причин называть так Петра не было вовсе, скорее уж их имелось слишком много.
– Все, пора бежать! – Анна поцеловала меня в щеку и посмотрелась в зеркало. – В девять оперативка у главного редактора, еще накраситься успеть надо.
– Ты и так там самая красивая.
– Только там? – возмутилась подруга.
– И там, и вообще.
– Нет предела совершенству!
– Счастливо.
– Чао, любимый! – Девушка послала мне воздушный поцелуй, выпорхнула в прихожую, и почти сразу оттуда послышался стук захлопнувшейся двери.
Расслышав явственный щелчок замка, я спокойно отпил кофе, отставил кружку в сторону, но только взялся за нож и вилку, как начал надрываться телефонный аппарат.
– Да? – раздраженно рявкнул я в трубку.
– Виктор, ты дома? – послышался несколько нелогичный в этой ситуации вопрос.
– Слушаю тебя, Алекс, – сбавил я тон. И раз уж справился с искушением утопить рычажки телефона, то вынужден был поинтересоваться грядущими неприятностями: – Что опять стряслось?
Именно – стряслось, и никак иначе.
Алекс Бриг был моим хорошим другом, и, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, он никогда бы не стал названивать в восемь утра, чтобы просто поболтать о пустяках. Всем моим друзьям и даже просто знакомым давно известно, чем чреват столь опрометчивый поступок. Мне ведь вовсе нетрудно нанести ответный визит вежливости часика так в два ночи… или в три…
Но Алекс Бриг ко всему прочему был еще и профессиональным медиатором, а человеку, который решает чужие проблемы, сводит между собой нужных людей и сглаживает конфликты, обычно совершенно безразлично, сколько на часах времени, если требуется избавить от неприятностей очередного клиента.
Так оно и оказалось.
– Ты мне нужен, – прямо заявил он.
– Да что ты говоришь? – хмыкнул я и вновь отпил кофе. – Может, скажешь для начала, что именно стряслось?
– Поговорим на месте. Такси тебе я уже вызвал.
В трубке раздались короткие гудки, я опустил ее на рычажки и задумчиво пробормотал:
– Ну ты, Алекс, молодец…
Пробормотал и отправился одеваться. Беспокоить меня по пустякам Бриг обыкновения не имел, да и долетавший из динамика вой сирен на заднем плане вряд ли был случаен.
У кого-то из клиентов Алекса проблемы с полицией, и он рассчитывает, что я смогу помочь? Не знаю, не знаю. Но ехать придется в любом случае.
В конце концов, зачем еще нужны друзья?
Когда спустился во двор, такси уже стояло у парадного; только забрался на переднее сиденье, и автомобиль без промедления тронулся в путь.
– Куда едем? – уточнил я.
Таксист выдернул из-за солнцезащитного козырька мятую бумажку и прочитал адрес:
– Береговая, тридцать восемь.
– Старый Берег? – прикинул я.
Этот застроенный фешенебельными особняками район слыл пристанищем богатеев, чьи интересы обслуживали лучшие адвокаты города, поэтому дело было точно не в пьяном вождении или унции кокаина, найденной у сынка какого-нибудь биржевого воротилы.
Нет, стряслось что-то серьезное. Бриг из-за ерунды суетиться не станет.
– Старый Берег, да, – кивнул таксист и замолчал, неведомым профессиональным чутьем сразу определив во мне полицейского.
Так и ехали – молча, и только когда вдоль дорог потянулись живые изгороди, водитель опустил боковое окошко и озадаченно пробормотал:
– Тридцать три, тридцать пять, тридцать семь, а дальше? Где тридцать восьмой-то?
– С другой же стороны, – подсказал я. – Он же четный!
– Я понимаю, что четный, – хмыкнул таксист и припарковался у тротуара. Вылез из машины, прошелся по улице, разглядывая номера на почтовых ящиках, но вскоре вернулся обратно. – Нет такого дома.
– А вот поворот, может, там?
Водитель пожал плечами и направил автомобиль в замеченный мной узкий проезд, но минут через пять лавирования меж высоких заборов мы уперлись в запертые ворота и пришлось сдавать назад.
– Почтальон едет, – указал я. – Спроси.
Таксист выскочил наружу, выслушал совет велосипедиста и вновь уселся за руль.
– Говорит, дорогу застроили, надо объезжать, – пояснил он и, пробудив заточенную в двигателе сущность, направил такси в указанном почтальоном направлении. Минут через десять сбросил скорость и недоуменно хмыкнул: – Тридцать девять есть, тридцать шесть есть. А тридцать восьмого нет!
– Тормози, – распорядился я, увидев кативший навстречу полицейский автомобиль. Распахнув дверцу, уверенно шагнул на проезжую часть и продемонстрировал служебный значок.
– Что-то случилось, комиссар? – опустил боковое окошко сидевший на водительском месте патрульный.
– Тридцать восемь по Береговой – это где?
Полицейский на миг задумался, а затем указал в сторону, откуда мы только что приехали:
– Надо вернуться на пару кварталов и повернуть налево.
– Уже пробовали, – вздохнул я. – Там проезд закрыт, а тридцать девятый дом – вот он.
Патрульный смутился.
– Честно говоря, комиссар, планировка этого района несколько запутанна…
– Тогда так! – Я решил зайти с другой стороны. – Какие-нибудь происшествия сегодня поблизости были? Экстренные вызовы?
– Убийство! – оживился полицейский на пассажирском сиденье. – Комиссар, вас убийство интересует?
– Где?
– Вон тот кондоминиум, – указал он на торчавшую над особняками крышу многоквартирного жилого дома. – Следующий поворот налево.
– Спасибо. – Я вернулся в такси и уточнил: – Слышал?
– Да, – кивнул водитель.
Автомобиль тронулся с места, свернул в переулок и вскоре подъехал к ограде новенькой пятиэтажки. И сразу от въезда во двор едва ли не под колеса такси бросился карауливший меня Алекс Бриг.
– Где тебя черти носят? – раздраженно бросил он. – Час! Я звонил тебе час назад!
– Полегче, – усмехнулся я, выбираясь из салона. – И так совершенно случайно адрес нашли.
Медиатор в ответ лишь фыркнул, после расплатился с таксистом и заторопился:
– Идем! У нас не так много времени!
Не сдвинувшись с места, я перехватил его руку и спросил:
– Что стряслось?
Убийство – это не шутка. Пытаться замять убийство – идея не из удачных. Возможно, Алекс справится и с этим, но без меня. Я в такие игры не играю.
– Все плохо, – поморщился медиатор. – У нас на руках труп. И человек, которому никак нельзя отправляться в тюрьму.
– Не самый лучший расклад, – признал я, поражаясь, что Бриг вообще решил взяться за столь дурно пахнущее дело.
Обычно он избегал вступать в прямую конфронтацию с полицией, предпочитая выискивать обходные пути с помощью многочисленных связей и своего знания уголовного законодательства. А в законах, надо сказать, он разбирался почище большинства адвокатов; недаром уже в двадцать шесть получил назначение на пост заместителя районного прокурора и какое-то время слыл среди коллег восходящей звездой. В тридцать лет Алекс понял, что в системе правосудия достиг своего потолка, и, когда его в очередной раз обошли с повышением, резко поменял амплуа. Он перестал создавать людям проблемы, более того – начал весьма успешно их решать. Как оказалось, именно это и было его истинным призванием.
В среде медиаторов Бриг по праву считался одним из лучших специалистов по разрешению уголовных проблем, и я с трудом мог представить, чтобы он по доброй воле взялся за столь гиблое дело. Если только ему не посулили очень, просто неприлично большой куш. Или не обратился человек, которому никак нельзя отказать. Но таких деятелей в Осени было не так уж и много…
И, словно подтверждая мои догадки, медиатор с мрачным видом кивнул на заполонившие двор полицейские автомобили и как-то очень уж горько пробурчал:
– Слетелись, стервятники!
– Когда-то ты сам верховодил в этой стае, – напомнил я, разглядывая территорию кондоминиума через кованую ограду.
На первый взгляд ничего необычного. Парковка, цветники и клумбы, на въезде – будка привратника с поднятым шлагбаумом. Люди здесь жили явно не бедные, но по меркам района дом был далеко не самый роскошный. Так из-за чего тогда весь сыр-бор?
– Идем! – позвал меня медиатор.
– Рассказывай!
– Нельзя терять ни минуты!
– Чего нельзя, так это использовать меня втемную, – покачал я головой и поправил галстук. – Либо вводи в курс дела, либо – до свиданья!
– Ты меня так не подставишь!
– Тогда и ты меня не подставляй! Знаешь, мне совсем не улыбается вылететь с работы из-за твоего желания прогнуться перед какой-то важной шишкой.
– Ты даже не представляешь, насколько важной, – поморщился Бриг, и его скуластое, с мощной челюстью лицо окончательно сравнялось пропорциями с кирпичом. – Слышал уже, что здесь случилось?
– Слышал. Убийство.
– А кто главный подозреваемый?
– Нет.
– Рональд Готвальд-младший!
– Первый раз о таком слышу.
– Вот только не надо! – рыкнул Алекс. – Он из тех самых Готвальдов! Да, тех самых!
– Успокойся, а то нас сейчас попросят покинуть территорию, – улыбнулся я, заметив, как уставились на медиатора дежурившие у ворот патрульные. – Разумеется, мне известно, что Готвальд-старший занимает пост директора-распорядителя семейного траста, который контролирует городской вокзал. Ну и? Дальше-то что?
– А дальше у нас выборы! – неожиданно выдал Бриг. – Готвальд-старший готов поддержать мэра, профсоюз грузчиков тянет одеяло на себя, рассчитывая продаться Ланфорду. Если газетчики прознают об убийстве, из этого раздуют грандиозный скандал!
– Ну да! – усмехнулся я. – Мэр на каждом углу трубит о борьбе с преступностью, и вдруг такое. Скандал в благородном семействе, да и только.
– Тебе смешно? – нахмурился медиатор. – А мне так не очень. Советник Гардин лично попросил меня разрешить эту ситуацию!
– Подумать только, сам советник Гардин! – Я продолжал ерничать, хотя на деле никаких поводов для иронии не было.
Согласно неофициальной табели о рангах, Гардин являлся одним из наиболее влиятельных политиков в окружении нынешнего мэра, а некоторые газетчики и вовсе всерьез называли его серым кардиналом городского совета. Как бы то ни было, влиянием он обладал просто колоссальным.
Оказать такому человеку услугу – это очень серьезно, но куда серьезней подобное поручение провалить. Враз окажутся закрыты очень многие двери.
– Хватит! – скривился Алекс, для которого советник всегда был примером для подражания. Гардин ушел в политику с должности прокурора, и Бриг лелеял мечту, повторив его путь, тоже когда-нибудь пробиться в городской совет. Так, по крайней мере, он имел обыкновение разглагольствовать после пары-тройки лишних порций виски.
– А что хватит? – уставился я на него. – Что хватит, а? Хочешь, чтобы я развалил дело, так?
– Я хочу, чтобы ты проконтролировал следствие. Каждый шаг, понимаешь? Парень клянется, что не убивал, и у меня нет оснований не верить его словам!
– Ты уже общался с ним?
– С адвокатом.
– Ладно, посмотрю, что можно сделать, – обреченно вздохнув, пообещал я. – Кто ведет дело?
– Инспектор Крамер.
– Час от часу не легче! – охнул я, только сейчас поняв, откуда у Алекса этот похоронный настрой.
Попытка сбить со следа Петра Крамера по сути своей ничем не отличалась от намерения остановить мчащийся на всех парах локомотив, наивно встав на его пути. Сомнет и даже не заметит. А давить на инспектора через руководство в столь щекотливом деле Бриг резонно опасался. Против капитана Петр, разумеется, не пойдет, но любая утечка информации равнозначна катастрофе, поэтому хватит одного-единственного анонимного звонка в «Вечерний экспресс», чтобы все наши потуги отправились прямиком псу под хвост.