Павел Кузнецов
Армия Второй звёздной Империи
Уговаривать дважды молодого человека не пришлось. Он подхватил протянутую ручку в алых полуперчатках, что были призваны не столько скрывать, сколько соблазнять, будить воображение мужчины. Красавица потянула штурмовика к одной ей ведомой цели. Они шли сквозь разнообразные залы, среди царящего здесь шума, веселья, сытого довольства. Именно в этой цветастой мишуре богатые путешественники вполне успешно топили своё праздное существование. Но вот и наши влюблённые достигли своей цели – погружённого в фиолетовую полутьму зала, где под мягкую задорную музыку кружились пары. Ещё через мгновение молодые люди утонули в хороводе разгорячённых танцем пар.
Пробуждение было невероятно приятным. По всему телу разливалась какая-то лёгкость, сознание было кристально чистым, словно вчерашние порывы страсти и нежности смыли с него всю усталость, вкупе с переживаниями от затянувшегося ожидания. Раймон сразу почувствовал тепло прильнувшего к нему женского тела. Он провёл ладонью вдоль спины подруги – ниже, ещё ниже, – наслаждаясь совершенством тела своей избранницы. Женщина зашевелилась во сне, потёрлась щекой о его грудь; в душе офицера начала набирать силу всепоглощающая волна нежности, готовая смыть пробудившийся было рассудок.
Сознание не успело рухнуть в пучины страсти, мужчину самым жестоким образом прервали: из прихожей послышались резкие звуки, заставившие натренированное на постоянное бдение тело изготовиться к бою. А ещё через мгновение комната стала наполняться людьми. Все в серо-серебряных полевых комбинезонах, в которых Ванга натренированным взглядом опознал форму охранителей2. Вперёд вышел какой-то коренастый мужчина, в одной рубашке и брюках, без чётких знаков отличия. Он попытался бесцеремонно схватить за плечо зашевелившуюся у офицера на груди женщину. И схватил бы, если бы не рефлексы штурмовика. Тот сдавил ладонь наглеца и болевым приёмом вывернул её так, что мужчина в рубашке весь скукожился и завыл от боли.
– Что ты себе позволяешь? – просипел незнакомец.
Но Раймон не собирался отвечать на показавшийся ему бредовым в сложившейся ситуации вопрос: с такой наглостью он давно не сталкивался. Офицер был уже на ногах. В его руках сама собой возникла извлечённая из-под подушки силовая шпага. Воздух завибрировал, разрываемый белёсым лучом энергетического поля.
– Все вон! – рявкнул штурмовик последнее предупреждение.
Один из серых попытался что-то достать из складок комбеза, за что тут же поплатился: шпага неуловимым движением вспорола воздух, а с ним и плоть охранителя. Рука покатилась по полу, служитель же правопорядка взвыл не своим голосом и рухнул без сознания от болевого шока.
Остальные охранители попятились назад. Зато зажатый в захват обидчик умудрился, воспользовавшись переключением внимания офицера, выскользнуть. Не обращая внимания на боль, он подпрыгнул и, описав в воздухе сальто назад, ударил Вангу ногой в лицо. Удар был силён. Штурмовик закачался, невольно выпуская зажатую в захват руку.
– Ты сейчас умрёшь, щенок! – противник был поразительно спокоен; он не столько угрожал, сколько констатировал факт. В его руках уже колыхался воздух от раскрывающегося в узкий клинок энергетического лезвия.
Один из серых быстро сориентировался и выудил из складок своего одеяния портативный бластер. Охранитель уже было вскинул его для выстрела, когда лейтенант поднял вверх шпагу и прокричал ритуальную фразу.
– Оскорбление и кровь! Я требую немедленного ответа от вас, лэр. Кровью.
Услышав формулу Дуэльного уложения, серый несколько поумерил свой пыл; даже как-то по-новому взглянул на неожиданного противника.
– Вы офицер? – почти утвердительно поинтересовался он.
– Раймон Ванга, лейтенант императорского флота.
– Хорошо. Это ваше право, – серый отдал короткий приказ своим, и охранители стали столь же бесшумно, как до того нагрянули, покидать помещение. Небольшая заминка возникла лишь с раненным бойцом.
– Офицер? – мужчина в рубашке нахмурился. – Тебя тоже окрутила эта сучка?
– Не смейте оскорблять женщину, лэр. Я заставлю вас взять слова обратно, или выплюнуть извинения вместе с кровью.
– Не пори горячку, парень. Я Эрик О`Гранди, секторальный наместник Императора. Ты даже не представляешь, с кем связался.
– Ваш статус не даёт вам права сыпать оскорблениями, лэр. Защищайтесь! – Раймону надоел этот разговор. Особенно после полного отчаяния взгляда, который на него кинула его женщина: рядом с таким взглядом меркли все титулы и заслуги противника.
– Как знаешь… – пожал плечами наместник.
Мужчины закружились по комнате, обмениваясь ударами. Воздух между ними буквально стонал, сотрясаемый белёсыми энергетическими полями шпаг. Выпады, прыжки, увороты – всё смешалось в единую паутину боя.
Силовая шпага – страшное оружие. Его невозможно блокировать даже металлом, только специальными защитными сплавами или другим силовым полем. По сути это – направленное определённым образом силовое поле, которому придана весьма экзотическая для полей форма длинного плоского лезвия. Естественно, ничего из того, что могло бы помочь дуэлянтам в бою, кроме собственно самих шпаг, у них под рукой не оказалось. Можно было швырять мебель, можно было кидать друг в друга тряпки, но энергетическое лезвие легко разрубало все эти предметы. Да не просто разрубало, а раскидывало половинки в стороны, так что попасть предметом в достаточно опытного противника было почти невозможно. Поэтому дуэлянты рассчитывали только на свою собственную ловкость и верный клинок.
Сначала удача была на стороне Раймона. Несколькими хитрыми ударами он умудрился почти продавить защиту противника, так что тому пришлось отпрыгнуть в самый угол. Здесь штурмовик насел на Эрика со всей свой молодецкой энергией и силой. Однако наместник был заметно опытней. Он легко отводил самые изощрённые удары, выжидая, пока более сильный, но менее опытный противник выдохнется. Спустя несколько минут работы бездумной молотилкой, Раймон начал злиться. Злиться на себя, злиться на противника, злиться на своих учителей, – всё это было логичным следствием горячности, присущей молодости. Эрик только этого и ждал. Пользуясь закипающей злостью противника, он дождался особенно сильных ударов, в которые штурмовик вложил бы всю свою злость и силу, и контратаковал с невероятной ловкостью и стремительностью. В считанные секунды уже Раймон оказался зажат в углу. На его руке чернел глубокий порез; даже не порез, а скорее срез – наместник срезал ему часть мышцы на левой руке.
После удара силовой шпагой не идёт кровь, она сразу запекается из-за чудовищных температур на режущей кромке поля. Зато и боль бывает чудовищной, как от ожога. Раймон выдержал удар, выбивший из него лишь короткий полустон. При этом он не потерял не только силы, но даже координации. Вот только всё его геройство уже не имело никакого значения: наместник чётко знал, какую именно часть плоти следует отрезать дальше, чтобы лишить своего более молодого противника способности держать удар.
Всё это время Ларисса провела на кровати. Она сидела на корточках, заслонившись покрывалом почти до самых глаз, и в состоянии чудовищного напряжения наблюдала картину боя. Из-под покрывала виднелись только её глаза, сосредоточенный взгляд которых выхватывал каждую мелочь, каждый нюанс схватки. Она быстро поняла, что лейтенанту сейчас придётся несладко. Женщина откинула покрывало в сторону, больше не стесняясь наготы – если, конечно, стеснялась ранее. В её ладони возник вибронож. Не иначе, из-под той же подушки, что и шпага лейтенанта. Нож был армейский, действовавший на тех же принципах, что и силовая шпага, только с укороченным силовым полем. Она не стала бросаться вперёд, не стала красться. С отчаянным криком: «Раймон! Нет!» – она просто метнула своё оружие, рассчитывая если не попасть, то уж точно отвлечь противника лейтенанта. Однако планам женщины не суждено было сбыться. Едва клинок отправился в полёт, комната озарилась вспышкой серебристого света. В глазах мошенницы, которая в последний момент успела понять, что происходит, вспыхнули страх пополам с отчаянием. Скованная другим полем, куда более сильным, чем силовые игрушки в руках бойцов, комната быстро погружалась в стазис.
Раймон пришёл в себя рывком. Вот он видит скользнувший сквозь защиту клинок наместника, понимает, что ничего сделать просто не успевает, и вдруг всё, провал. Следующий кадр показал уже совсем иную картину. Они с наместником просто стоят друг напротив друга, держа руки в тех же положениях, что и в момент удара, только в них уже нет силовых шпаг. Ощущая себя совершенно по-дурацки, лейтенант опустил руки. Эрик последовал его примеру. Они переглянулись. Штурмовик понял и ещё одно: злости больше не было, она осталась в предыдущем жизненном кадре.
– Это был стазис, лэр лейтенант, – наместник сориентировался быстрее офицера. Только после его слов Ванга вспомнил странную вспышку, вспомнил уроки по преодолению стазис-поля. Для этого нужно было сразу после вспышки включить специальный блок в броне высшей защиты. Опоздаешь на доли секунды – всё, каюк. Ещё можно использовать силовую шпагу в режиме силового поля. Правда, она выдержит лишь пару секунд, затем попросту потеряет всю энергию. Да и брони хватит ненадолго. И дело не в технологиях, всё куда банальней: энергия против энергии. Стазис-поле очень энергоёмкая конструкция, поэтому его можно преодолеть только ещё более мощным энергетическим выбросом.
– Вижу, – коротко бросил Раймон. – Вот только кто применил боевую разработку в гражданском космофлоте?
– Я, уважаемые лэры, – прозвучал голос откуда-то справа.
Мужчины повернули головы в сторону говорившего. За небольшим журнальным столиком в аккуратном креслице сидел незнакомец в полевом комбинезоне чёрного цвета. «Флотский», – тут же подумал лейтенант. Знаки отличия были на месте, так что Ванга легко опознал в говорившем заместителя капитана корабля по вопросам внутренней безопасности, в просторечии, «безопасника». Ему подчинялись все местные охранители.
– По какому праву вы остановили дуэль? – Раймон был не столько зол, сколько удивлён, даже растерян: никогда ни один преподаватель в Академии не говорил о подобной возможности. Уставы также молчали на этот счёт.
– Дуэль? Нет, лэры, я остановил убийство лэром наместником молодого и неопытного лэра офицера. Кроме того, я остановил убийство лэра наместника лэрой Лариссой Миллини.
Первая фраза заставила лейтенанта недовольно насупиться. Вторая заставила Эрика О`Гранди напрячься.
– Это был честный бой и честная смерть! – рявкнул штурмовик.
– Что заставило вас, лэр, увериться в угрозе моей жизни? – вторил ему наместник.
Обе фразы были сказаны одновременно, так что слились в сплошную какофонию звуков. Безопасник поморщился.
– Лэры, давайте будем вести себя как цивилизованные люди. Присаживайтесь, мы поговорим, я отвечу по порядку на все вопросы. Затем, если вы вдруг пожелаете продолжить смертоубийство, вот ваше оружие, – незнакомец указал на столешницу, где, в самом деле, лежали две силовые шпаги и вибронож. – Если вы будете настаивать, я даже готов вернуть в помещение лэру, которая в настоящий момент по моему приказу препровождена в карцер. Она поможет вам создать нужный антураж смертоубийства, вернуться, так сказать, к истокам.
Лейтенант недовольно набычился, но всё же сел на свободный стул. Наместник садился с куда большим энтузиазмом, цепким взглядом он отметил лишний клинок на столе и уже видел ответ на свой вопрос.
– Отлично, лэры. Ни на секунду не сомневался в вашем благоразумии: по опыту знаю, оно всегда возвращается к мужчинам, когда рядом нет женщин. Так что вы должны меня простить за изоляцию вашей причины раздора.
– Поближе к делу, лэр безопасник, – Раймон не собирался спускать охранителю его чрезмерно ироничный и уверенный в себе тон.
– Как вам угодно, лэр Ванга. Начну с того, что я здесь не столько даже по служебной необходимости, сколько из-за своего обещания лэру Кларку Фенону: именно меня он просил помочь вам в случае нужды. Кроме того, меня также попросили обеспечить безопасность лэра секторального наместника. Попросили очень убедительно, из Администрации Императора. Так что, лэры, я просто не мог не вмешаться, да простят меня за это боги и авторы многочисленных императорских Уставов.
Слова безопасника заставили обоих драчунов взглянуть на него по-новому.
– Ну, раз это была воля Императора…
– Ну, раз дело в Кларке…
Поразительно, но мужчины опять заговорили одновременно, чем привели в недоумение опытного охранителя.
– Я вижу, лэр наместник не держит на лэра лейтенанта зла. Это отрадно, – начал он издалека.
– Простите, лэр лейтенант, у меня в самом деле нет к вам никаких претензий. Наша дуэль произошла из-за моей несдержанности в отношении женщины, как справедливо заметил лэр…
– Кларк Далин, к вашим услугам, лэры.
– Рад знакомству, лэр Далин.
– Вы готовы извиниться, лэр наместник? – лейтенант уловил в словах оппонента то, что было для него единственно важно.
– Естественно. Я не должен был действовать столь импульсивно. Нужно было потребовать официального разбирательства. Сожалею и приношу вам свои извинения, лэр офицер.
– Ваши извинения нужны не мне, а даме, лэр наместник, – впрочем, лейтенант сказал это больше для проформы.
– Вы не знаете, что она со мной сделала. Мне не за что перед ней извиняться. Только перед вами, за то, что ненароком втянул вас в эту грязь, лейтенант.
Раймон попытался было снова набычиться, но вмешался безопасник.
– Знаете, лэры, разрешите мне быть судьёй в вашем споре.
Оба кивнули, хотя Ванга сделал это без особого восторга, наместник же и вовсе с откровенным безразличием.
– Так вот, на правах судьи предлагаю следующую комбинацию. Мы проводим расследование, и если оказывается, что лэра Миллини ни в чём не виновна, лэр О`Гранди приносит ей извинения. Если же оказывается, что она сама заслужила подобное обращение, то уж извините, лэр Ванга, но тогда лэр О`Гранди был в своём праве. Вас устроит такой вариант?
Раймон задумался. Он относился к женщинам очень трепетно, для него поведение наместника было просто вопиющим, недопустимым. С другой стороны, всякое могло быть. После своих недавних приключений он уже не знал, что правильно, а что нет, поэтому не спешил делать окончательные выводы. Кларк словно почувствовал его сомнения, и уже собирался было надавить ещё более, однако наместник его опередил.
– Я понимаю ваши чувства, лэр офицер. Когда-то я сам был таким же, но сейчас мне шестьдесят три, и трепетное отношение к женщинам в прошлом. Я на своём собственном опыте убедился, что они ничем не лучше мужчин, местами же значительно хуже. Они порочны, развратны, любят играть на чувствах, втираться в доверие. При этом считают, что за одно право ими обладать мужчина должен положить к их ногам весь мир. Да, бывают исключения, но они редки. Гораздо более редки, чем можно было бы думать, глядя на поведение многих женщин на публике. А ещё очень многие женщины с годами портятся, что ли. Вот была она милой, нежной, отзывчивой, доверчивой. Проходит несколько лет замужества, и перед вами уже жестокая и расчётливая фурия. Опыт, что ли, с ними это делает? Не знаю. Просто не спешите принимать на веру то, что они вам говорят; то, во что они пытаются вас заставить поверить. Часто ими движет крайне эгоистичный мотив, лэр Ванга. Мужчины друг с другом гораздо честнее, даже умудрённые опытом.
– Позвольте добавить, лэр О`Гранди, – вмешался безопасник, когда наместник затих, погрузившись в собственные воспоминания. – Я даже могу назвать причину, по которой с женщинами происходят все эти метаморфозы. Они, в отличие от мужчин, не могут защитить себя силой и словом так, как это могут делать мужчины. Они вынуждены приспосабливаться. Они подобны политикам, только в куда более мелких сферах жизни. Они играют окружающими, играют на чувствах, на нервах. Пользуются своим положением слабого пола, этаким эталоном женщины, который сидит в каждом мужчине. И чем женщина умней, тем виртуозней она учится пользоваться своим положением Женщины. Она выпрашивает подарки, выпрашивает ласку, даже стравливает мужчин между собой. Кстати, именно последнее в данном случае и произошло. Чтобы окончательно убедить вас, лэр Ванга, в моих благих намерениях, готов продемонстрировать вам запись одного разговора.
Кларк не стал ждать одобрения, он просто запустил персональный голограф на воспроизведение. Раймон слушал разговор Лариссы и Амелии. Слушал, и понимал, насколько точно всё описал безопасник. Нет, его отношение к женщинам не стало враз менее трепетным; просто в его голове зашевелились правильные мысли. Как минимум, он осознал, что сегодняшняя дуэль произошла на пустом месте. Однако кое-что всё так же не давало ему покоя.
– Хорошо, лэр Далин, лэр О`Гранди. Я понял, что меня, скорее всего, использовали. Но как можно останавливать дуэль? Мне никогда никто не говорил о такой возможности. За вмешательство в дуэль обоим дерущимся следовало бы убить разнимающего, как обидчика обоих. Но останавливать…
– О! Нет ничего проще, лэр офицер, – заулыбался безопасник. – Уставы ничего не говорят об остановке дуэли не просто так. Это специальный пробел, призванный разделить дуэль и голые эмоции. Когда люди дерутся на эмоциях, ничего хорошего из этого обычно не выходит. Они убивают друг друга, зачастую, даже не разобравшись, кто прав, в чём истинная причина драки. Это недопустимо для цивилизованных людей, для элиты Империи. Дуэль должна происходить на совершенно холодную голову, когда обоим отчётливо видно, что другого пути разрешить конфликт просто не существует. Например, когда налицо преступление, которое невозможно доказать официальными методами. Дуэль также не должна становиться поводом для убийства. Именно хладнокровного преднамеренного убийства. В прошлом так часто и происходило: кто-то хотел найти благовидный способ лишить другого жизни, в том числе из корыстных соображений, и находил – в виде дуэли. Вы должны знать судьбу одного поэта, которая стала нарицательной в своё время, когда разрабатывался дуэльный кодекс. Поэтому на службу охранителей возложена обязанность следить за чистотой дуэли. Исключить всякую голую корысть и буйность натуры. Только ущемлённая честь может оправдать дуэль. И только тогда, когда действительно нет иного выхода. Полагаю, лэр наместник знает это в силу жизненного опыта, вы же ещё слишком молоды, лэр лейтенант, поэтому когда-то это должно было случиться впервые.
– Значит, в дуэли куда больше условностей, чем принято говорить?
– Да. Дуэль касается только привилегированного сословия Империи. А у него есть свои секреты самосохранения. Всё просто. Обывателям не нужно знать об этих секретах. Иначе подобные Лариссе Миллини легко смогут вершить свои грязные делишки, скидывая концы в воду через дуэль.
Что ж, Раймону было о чём задуматься. «Кто бы мог подумать, я ещё только еду к месту своей первой службы, а уже столько всего случилось! Оказывается, я не знал и десятой доли всего, что есть в этом мире, не знал, как он на самом деле устроен. Нужно впредь быть аккуратней», – такие мысли бродили в голове офицера. Однако вслух он сказал совсем иное.
– Спасибо вам за беспристрастность, лэр Далин. Если честно, мы в Академии всегда относились к безопасникам несколько свысока. Оказывается, совершенно напрасно: вы делаете очень важное дело.
– Вот слова мудрого человека! Вы далеко пойдёте, лэр Ванга. Главное, и впредь старайтесь учиться на чужих ошибках, а не на своих.
– Когда же вы приступите к расследованию, лэр Далин? – наместник был настроен куда более практично, нежели молодой лейтенант.
– Расследование уже идёт, как вы могли только что убедиться из продемонстрированной записи. В настоящее время мой помощник – очень опытный в деле допроса – как раз ведёт с лэрой Лариссой беседу. Полагаю, очень скоро мы всё узнаем. Женщина настроена против своей подельницы, мы их постараемся столкнуть лбами.
– Надеюсь, вы не будете использовать слишком жестокие методы? – сердце Раймона мучительно сжалось, когда он представил, как к хрупкой красотке применяют даже первую степень допроса.
– Ну что вы, право! Конечно, нет. Мы же не военные, а она – не противник. Наша практика допросов сильно отличается от принятой на флоте. Только факты и эмоции. Загнать в угол в разговоре, вывести на эмоции – вот наши методы. Вы можете быть спокойны за психику лэры Миллини. Да, кстати. Мы даже можем предложить ей, что её отдадут к вам на поруки. Не возражаете?
– Это будет правдой?
– Если вы, после того, как ознакомитесь с материалами дела, сочтёте возможным взять её на поруки, то – безусловно. Всё будет зависеть от вашего беспристрастного решения. Если вы сочтёте её способной исправиться под вашим… влиянием, мы пойдём на это, – безопасник уже неплохо изучил своего оппонента, поэтому прекрасно видел: узнав правду, он разочаруется в женщине; будучи же человеком чести, однозначно признает, что она не подлежит исправлению, а потому не станет пользоваться возможностью дальше продолжать отношения. Как можно продолжать отношения с такой гадюкой?! Правильно, только если хочешь ею попользоваться, то есть если сам такой. Лейтенант же таким не был. По крайней мере, пока. Гипнометодики Академии работали превосходно, делая офицеров образцом добродетели. Многие, даже столкнувшись с тяготами и несправедливостью реальной жизни, сохраняли заложенный в Академии стержень. – Ну а теперь, лэры, раз мы разрешили все недоразумения и определили дальнейшие направления работы, предлагаю пройти ко мне в каюту. Самое время выпить за знакомство. И лэр Ванга, сразу вижу ваши сомнения, но хочу уверить, что мои люди проследят за тем, чтобы вы сошли в правильном космопорте. Беру всю ответственность на себя.
Раймон вынужден был согласиться. Он уже понимал, что по-другому у служилых людей просто не бывает, выпивка – своего рода традиция. Как ему сказал чуть позже безопасник, она ещё и способ разрядки после психологически тяжёлых будней. Мол, сам ещё прочувствуешь, как сложно работать с людьми, да ещё и отвечать за всяких раздолбаев!
