Павел Сергеевич Почикаев
Колесо о дюжине спиц. Сказка
В сентябре Дровосек и сильно превышающий его по возрасту найдёныш радовались последним солнечным денёчкам, лето увядало, погода бледнела, и всё чаще залётные ветра приносили с собою холода. Теперь Дровосеку вновь приходилось выходить на промысел в одиночестве, ему казалось неправильным заставлять работать найдёныша, тот становился тяжёлым на подъём, и мускулы его были не столь крепки, как всего несколько месяцев назад. Провожающий лето и встречающий осень найдёныш проводил много времени во дворе, лишь иногда покидая насиженное место и совершая прогулки. В этот период зоркий глаз мог разглядеть в его руках кисточку, которой он проводил по листьям деревьев, придавая им жёлтые оттенки.
Сентябрьское изменение накинуло найдёнышу с десяток лет, в нём уже практически ничего не осталось от того младенца, которого Дровосек отыскал под елью в лесу, разве что молчание сопутствовало ему. Из всех его черт неизменными остались только глаза, такие же вдумчивые и поражающие глубинным познанием.
В октябре выпал первый снег, и случилось это ровно в тот день, когда найдёныш вышел во двор дома Дровосека и на протяжении долгого времени пристально вглядывался в сереющее небо, словно посылая в высь неведомый сигнал. Дровосек к тому моменту уже затруднялся хотя бы примерно определить, на сколько лет выглядит тот, кого он знал младенцем. Зато его родной сын ни капли не изменился за прошедшее время. Дровосек даже не мог определиться, какое из явлений поражает его сильнее: стремительное взросление одного или абсолютная неизменность другого.
В ноябре на лице найдёныша отчётливо стала проявляться усталость, но тем не менее он выбирался из дома Дровосека и бродил по окрестным лесам, отрывая от деревьев едва цепляющиеся за ветки листья. Там, где он проходил, деревья становились голыми.
Ноябрь истёк, и пошли декабрьские деньки, приближающие срок, назначенный Дровосеку для выполнения условий. Впервые с января Дровосек подошёл к забытому стариком посоху и внимательно изучил его. Больше всего внимания привлекал набалдашник, мастерски изготовленный неизвестным резчиком. Большое кольцо заключало в себе малое, а между собой он были соединены лучеобразными отростками. Более всего это напоминало колесо, и Дровосек тщательно пересчитал количество отростков-спиц.
Заключительный день декабря принёс с собой сильную вьюгу и раннюю темь. Дровосек заранее запасся большим количеством дров и растопил печку. Он уселся в кресло напротив двери и принялся ждать возвращения старика, напрягая слух, пытаясь различить знакомую поступь.
Заметно одряхлевший найдёныш, чьи седые волосы ниспадали ниже плеч, внезапно поднялся со своего места, как и во время прочих перевоплощений, его тело окутала лёгкая дымка, он замерцал, а затем предстал перед Дровосеком в своём истинном виде. От неожиданности Дровосек подскочил на месте и опрокинул кресло, прямо перед собою он видел того самого старика, что вошёл в его дом в прошлом декабре.
Белая борода заправлена за цветастый пояс, длинный балахон, отделанный обвислым мехом, скрывает его очертания, спина гнётся от бремени лет и забот. Ему не хватало только посоха, но старик прекрасно знал, в каком углу дома Дровосек его хранит.
– Не признал меня, Дровосек? – С улыбкой спросил старый колдун. Он протянул длинную руку и узловатые пальцы переплелись вокруг гладкого посоха. – Не думал ты, что я на протяжении всего этого времени буду находиться рядом с тобой?
Старик сделал шаг и приблизился к лежащему возле печки Каю. Своей древней ладонью он провёл по лицу мальчика, отбросив с его лба прядки волос.
– Моя сила хранила твоего сына на протяжении многих дней, и я вернулся, чтобы освободить его от смертельной заразы. Ты прекрасно справился с первым условием, твоя забота была искренней. Ты очень жертвенный человек и замечательный отец, но что со вторым условием? Срок для решения загадки истёк, и я готов услышать ответ. Так каковы же мои имена, Дровосек?
Настал момент, которого Дровосек боялся больше всего. С прошлого декабря он жил вечным ожиданием, и сейчас оно должно было завершиться. Горло его пересохло, живот скрутило, но он заставил себя раскрыть рот:
– Сначала я считал, что у этой загадки нет решения, что мне никогда не удастся проникнуть в её суть. Мне казалось, что её невозможно решить, потому как ты не оставил никаких подсказок, но только под конец я понял, что загадка в действительности состояла из сплошных подсказок, которые мне нужно было разглядеть. – Он перевёл дыхание, собираясь с мыслями. Его уделом была рубка деревьев, и Дровосеку никогда не было нужды использовать своё красноречие, но сейчас от этого зависела жизнь его сына. Это придало ему уверенности и смелости. – На самом деле твоих имён куда больше, каждый народ обращается к тебе по-разному. Ты – Колесо о Двенадцати Спицах, как изображено на твоём посохе, а возраст твой измеряется именем месяца. Ты зовёшься Январём, когда имеешь облик младенца и рисуешь узоры из мороза; тебя именуют Февраль, когда дыханию твоему подвластны холодные ветра; ты – Март, в тот месяц, когда на ручьях начинает трескаться лёд. Тебя кличут Апрелем в то время, как на деревьях набухают почки. Когда начинают петь соловьи, ты отзываешься на имя Май. Самый длинный день в году ты не смыкал глаз и был тогда Июнем. Далее следует Июль – пора сенокоса, и вслед за тобой люди из селения выходили в поля. Следующее имя Август, и ты предсказывал полёты птиц на юг. Осенью тебя прозвали Сентябрь, и ты гулял среди желтеющего леса, потом настал черёд Октября и Ноября. А тот, кого я сейчас вижу перед собой, будет Декабрём. Ты – Год, приходящий последовательно, вечно вращающееся колесо на двенадцати спицах.
