Павел Сергеевич Шумов
Ни о чём
А потом он встретил её. Стешину маму. И пошёл ва-банк. Положил к её ногам весь свой капитал, заработанный с братвой по рынкам и дворам. Она взяла его и всё принесённое барахло, перенесла на другой уровень. У неё было чутьё на хороший бизнес и парней. Этот был лучшим.
Оставив дворовое наследие в прошлом веке и сделав правильные инвестиции, они зажили вместе: он генеральный, она финансовый. Работы у неё было немного: тут подшлифовать, там подточить. Когда она поняла, что работа почти закончена, родила ему Стешу.
Стеша была прекрасна. У двух красивых и сильных людей иначе быть не могло. Теперь она была главной. Ей дали то, что должны были дать всем детям мира, но досталось ей одной: родительское обожание, достойное образование, летние лингвистические лагеря, сначала на родине, а с пятого класса в Англии. Поездки в каникулы по Европе, репетитор по испанскому, лучшие галереи, музыкальная школа, танцы, хореография, танцы на пилоне, всё что хочешь, а главное – любовь. Не вспоминая девяностые, они вдвоём создали для неё волшебный мир из солнца Сен-Тропе, заботливых вожатых в лагере, умных друзей в школе, индивидуально ориентированных тренеров-педагогов. Это не был хрустальный защитный шар, но и реальностью тут слабо отдавало. Потому что весь этот ёбанный серый мир для них не стоил и уголка её улыбки. Стеша росла.
Они встретились то ли в METRO, то ли в «Ашане», делая еженедельные закупки на полторы тележки за десять рублей. Стешин папа удивлённо и растерянно обрадовался и протянул руку толстому и огромному мужику, едва влезавшему в дорогую рубашку. Тот восторженно сграбастал папу в свои складки и зафиксировал где-то в зоне галстука. Они потом минут пять-десять хлопали друг друга по плечам и телесам, сыпали то ли именами, то ли кличками собак, а как оказалось, лучших друзей. Спрашивали куда они пропали 20 лет назад и всё ли у них хорошо. У кого сын, а у кого дочь. И тот и другая стояли рядом. Та – ухоженная и точёная, как балерина, тот лёгкий и стройный, как Эсамбаев.
Отцы пообнимались ещё минут пять и расстались чтоб не видится больше никогда. Молодёжь зацепилась взглядами и улыбнулась.
Он нашёл её в соцсетях, не зря его папа был ответственным за координацию деятельности дворовых бригад. Написал, что очень, пригласил на кофе. Он был мил, обаятелен и весел. Остроумен и внимателен. Искромётен и щедр.
Потом были поездки в Турцию, Венецию, прогулки под Луной вдоль городского озера, вечеринки в клубах и своих загородных домах и в загородных домах друзей, и друзей друзей. И он был для неё первым, а она для него чистой, как колумбийских снег. И его он любил не меньше, чем её тонкие пальцы. И если он и отпускал их, то, значит был за рулём или сворачивал купюру.
Он был то весел и нежен, то яростен и горяч. Она из своего кокона не понимала его перемен, а он уже не мог остановиться. Но когда он возвращался на землю, он её даже любил. Но show must go on. И когда она попыталась его спасти от очередного пути на зеркале, он её ударил. Хлёстко и точно в скулу, родители вложились в его теннис. Она отлетела к арке в коридоре и сползла на ламинат, подвернув под себя ноги в дорогих колготках, чувствуя, как солонеет во рту от собственной крови на языке. Он шатаясь дошёл до неё, схватил за волосы и что-то орал ей в лицо, типа он такой один и вообще ей сильно повезло, пройти по краешку его судьбы! Потом, шатаясь, побрёл к входной двери и дёрнул из ключницы ключи от машины.
