Виктор Пелевин
Фокус-группа
– В Евангелии сказано – не хлебом единым жив человек, – тихо проговорил Монтигомо.
– Правильно, – согласилась Дездемона, – ему нужны еще и зрелища. Мы о том и гутарим.
– Евангелие писали давно, – сказала Барби. – С тех пор в мире многое изменилось. Теперь есть много таких продуктов и потребностей, которые не попадают ни в одну из этих категорий.
– Почему «теперь»? – спросила Родина-мать. – Они всегда были. Только я не уверена, что их можно называть продуктами. Меня в детстве ничто так не радовало, как пятерка в школе. Но разве это продукт?
– Вопрос надо ставить широко, – сказал Отличник. – Почему только пятерки? Речь идет, как я понимаю, о наслаждениях морального свойства.
– Не наслаждениях, а наслаждении, – заметил Телепузик. – Оно всегда одно и то же.
– А что доставляет нам это наслаждение? – спросила Дездемона.
– Наверно, – сказала Родина-мать, – сознание того, что мы поступили правильно. Спасли ребенка из огня. Наказали негодяя за совершенное зло…
Монтигомо вздрогнул.
– Что это?! – воскликнул он, указывая пальцем на негритянку. – Посмотрите, что у нее с серьгами!
С серьгами Дездемоны происходило странное. Они отяжелели и набухли, из золотых став зелеными. Это были уже не серьги, а…
– Это же змеи, – прошептал в ужасе Монтигомо.
Действительно, серьги превратились в свернувшихся кольцами зеленых змеек – когда именно, никто не заметил. Они походили на заготовку, над которой только начал работать невидимый резчик, но в некоторых местах чешуя уже ярко и мокро блестела. Дездемона потрогала серьги, и на ее лице изобразилось недоумение.
– Они холодные, – пожаловалась она, – и мокрые! Что это такое?
– Успокойтесь!
Голос Светящегося Существа перекрыл все охи и шепоты, и наступила тишина.
– Вспомните, что вы умерли. То, что кажется вам телом, – просто память о том, какими вы были. Эта память – как сон. А во сне все условно и зыбко. Ничего не бойтесь. Самое страшное уже случилось.
– А можно вопрос? – сказал Монтигомо. – Мне интересно как религиозному человеку. Есть такой догмат о воскрешении в теле. Я читал в одной духовной книге, что тело после смерти необходимо, чтобы войти в рай, потому что у души тоже должно быть какое-то оформление. Иначе, мол, будет непонятно, кто входит и куда. Это правда?
– Можно сказать и так, – ответило Светящееся Существо. – Но это иллюзорное тело. То, что оно меняется, – естественный процесс. Что-то вроде прыщиков при половом созревании. Помните? Когда оно начинается, кажется, что ужаснее этих прыщей ничего и быть не может. Но на самом деле это предвестие будущего счастья, не так ли, Телепузик? Не слышу! А? Вот то же самое и здесь.
– Но почему сережки-то? – спросила Дездемона. – Это ведь не тело, а вообще черт знает что.
– Разницы нет. После смерти каждый человек делается всемогущ. И любой дрейф ума становится зримым. В этом источник вечного блаженства, но и огромная опасность. Шарахнувшись от собственной тени, вы можете зашвырнуть себя в бесконечное страдание. А можете так же точно вступить в невообразимое счастье. Я здесь как раз для того, чтобы прийти вам на помощь. Я ваш проводник, друзья мои.
– Так что мне теперь делать? – спросила Дездемона.
– Не обращайте на это внимания, – ответило Светящееся Существо. – Считайте просто сном. А если вас раздражают эти манифестации, давайте поторопимся с нашим обсуждением. Как только вы вступите в рай, от случайной ряби сознания не останется и следа. Так что давайте сосредоточимся. На чем мы остановились?
– На моральном наслаждении, – сказал Телепузик.
– Правильно, – сказал Монтигомо. – Мы получаем его, например, от победы над злом. Но разные люди считают злом разные вещи. Например, если вы – следователь по раскрытию секс-преступлений, – он покосился на Телепузика, – то злом для вас будет сексуальный маньяк. А если вы сексуальный маньяк, – он опять поглядел на Телепузика, – то злом для вас будет следователь. Если, конечно, вы не следователь – сексуальный маньяк.
