Критика цинического разума – Петер Слотердайк

Петер Слотердайк написал увлекательную философскую книгу, что само по себе большая задача. Настолько увлекательную, что в Германии она превратилась в бестселлер. Причем академические философы Петера Слотердайка не приняли. Оно и понятно. Книга написана живым и ярким языком, без лишних концептов и умстствований. Единственный недостаток книги – излишняя толщина. Всё-таки, автор перегружает читателя тонкостями и нюансами, от которых ближе к концу начинаешь уставать. Больше всего в книге мне запомнилась разгромная критика марксизма. Слотердайк говорит, что марксизм понимает общество в черно-белом свете: оно раскалывается на два лагеря по логике «все или ничего», всесильных (капиталистов) и бессильных (пролетариат). Однако в обществе существуют самые разные, не обязательно экономические, силы и противосилы. Кроме того, политические и жизненные стремления пролетариата часто не совпадают. Рабочий класс жутко апатичен, труслив и бросает революцию как только получает «законный» кусок хлеба. Это маленькие люди, сошедшие со страниц русской литературы, боящиеся потерять комфортные кандалы. И т.д., и т.п. Но книга всё-таки о цинизме, а не о марксизме. Петер Слотердайк рисует ловкую классификацию ложного сознания. Вначале ложь (сознательный обман другого), потом заблуждение (ошибка в рассчётах), идеология (удобная иллюзия) и наконец цинизм, венчающий схему. Критиковать идеологию трудно, но возможно. Критиковать цинизм – непосильный труд. Критика отлетает от цинизма, который смотрит на реальность с открытыми глазами, как мячик от глухой стены. Цинизм многое перенимает от своего предтечи – кинизма, при этом они прямо противоположны. Кинизм Диогена Синопского разрушал тотальность культуры, смеялся в лицо власть имущих и выше всех ценностей ставил свободу. Цинизм, напротив, холодным взглядом окидывает реальность, принимает в рассчёт тотальность социальных иллюзий и не моргнув глазом идёт на компромиссы с властью. Формула цинизма проста: «самосохранение + прагматичный реализм». Слотердайк называет цинизм несчастным сознанием в силу его внутренней разорванности, шизоидности. Сегодня, когда цинизм стал носить массовый характер, мы имеем дело с шизоидной культурой и современым диффузным цинизмом. Циник прячется за спиной анонимной толпы. И т.д. и т.п. Ещё жутко интересный раздел про веймархскую Германию. Говорят ради него книга и затевалась.

Смотря на обложку книги Питера Слотердайка и пытаясь проникнуться скрытой иронией названия “Критика цинического разума” ожидаешь чего-то как минимум пикантного, щекочущего нервы, держащего в напряжении, смешного, едкого и хитрого, как максимум – взрывоопасного, подрывного, радикального и революционного. Даже не открывая ни одной страницы можно ясно понять, что перед нами постпостмодернистское философское произведение, которое с одной стороны создано в рамках философских традиций, а с другой существует только для того, чтобы эти традиции нарушить, посмеяться над всеми современными императивами и уйти непобежденной…Но куда? Все варианты уже испробованы, все ходы уже давно заняты и перекрыты. Пессимизм? Экзистенциализм? Американский практицизм? Нет, Слотердайк взвалили на себя ношу много тяжелее и решил возродить в современном мире некогда популярное древнегреческое течение кинизма.Образцом для подражания у Слотердайка выступает философ IV века до н.э. Диоген. Образ этого исторического персонажа в первую очередь интересен тем, что он шел вразрез с любой торжествующей доктринальной философией, идеалистической или материалистической системой ценностей, этическими, социальными или религиозными императивами. По сути дела, это был человек, скинувший с себя без остатка всю идеологическую шелуху, редуцировавший свою экзистенцию до каких-то базовых потребностей, необходимых для выживания, свергнувший кумиров с божественного Олимпа, но не засчет какой-то новой, всеобъемлющей онтологической системы, а простого отрицания, которое, на самом деле, даже нельзя охарактеризовать как нигилистическое, т.к. последнее уже несет в себе какой-то отрицательный заряд и стремится к тому, чтобы противостоять чему-то. Диоген же, напротив, стремился к чистейшей ментальной аморфности, некоторым образом, снимая с любой системы ее спесь. Это, если можно так выразиться, восточный дух, пересаженный на почту мышления западно-европейских ценностей. Атараксия, автаркия, аскетизм, умение контролировать себя и свои желания, парадоксальным образом сочетались в этом философе с радикальным цинизмом по отношению ко всем общественным институтам, социальному и экономическому расслоению общества, беспощадной критикой государственных, религиозных или этических ценностей (что таким образом резко отмежевывает его от всего направления стоицизма). Но почему именно эта персоналия так привлекла Слотердайка и какие параллели он видит в жизни Диогена и существовании любого жителя современного мегаполиса? Неужели столь далекие друг от друга вселенные как религиозная Древняя Греция и техногенное капиталистическое общество потребления сблизились и обрели общие точки соприкосновения?То с каким потрясающим мастерством, искусностью, искрометным юмором и безграничным талантом Слотердайк описывает современный мир вызывает искреннее восхищение. Книга была издана в 1983 году и с того времени с каждым годом становится все более актуальной. Автор анализирует с критических позиций шесть формообразующих областей нашего существования – медицина, сексуальность-любовь, военное дело, государственная власть, религия и наука. Каждая из них сегодня претерпела абсолютно необратимую трансформацию – возврат к прежним формам их существования уже невозможен и неосуществим даже теоретически. По сути, сегодня каждая из этих сфер не только полностью погружена в машину капиталистического производства и служит строго интересам ее безостановочного производства, но и существует исключительно формально, иллюзорно в качестве симулякра, скорее как образ в сознательном мышлении, формируемом через масс-медиа, нежели как реальный социальный институт. И это новая форма существования характерна не только для шести вышеуказанных сфер, но для вообще всей деятельности человека в целом. И Слотердайк кропотливо, усердно и не без изрядной доли черного юмора, обрисовывает перед читателем все более мрачную картину неприглядной действительности.Конечно, закономерно возникает вопрос – а как вообще возможна в таком случае философия, если даже старая-добрая связь субьъект-объекта расщепилась на атомы. Сегодня мы не можем утверждать ни того, что мир является исключительно нашим внутренним представлением, ни того, что исключительно бытие формирует наше сознание и образ мышления. Смысл таков – единственное, что остается более-менее здравомыслящему человеку – это сойти с ума, окончательно разрушить в себе ту самую фальшивую и ложную логику смысла, на которой держится наше бесславное существование. Некоторым образом, именно этот процесс постепенной эрозии твердой почвы, уходящей из-под ног уверенного в себе рацио, и начался в начале двадцатого века в областях искусства и философии. Дадаизм, сюрреализм, конструктивизм пытались пробить брешь мирового безумия и вернуться к истокам незамутненной витальности, но увы…Сегодня мы видим лишь последствия такого подхода – без какой-то опоры на субъекта, на морально-этические конструкты, на полноценные философские идеологии, искусство и философия нивелировались до элементарной демагогии ни о чем. Грубо говоря, это просто вращение в бесконечном круге самолюбования, редупликаций с периодическим вкраплением иронического подтекста над собственной позорной участью. Утрачиваются большие формы, иссякают характеры персонажей, размываются конфликты, а самое главное – смысл всего этого мероприятия – пустота, без каких-то вразумительных аргументов. Что же делать человеку, чтобы выжить в этой удушливой атмосфере тотального обессмысливания всего? Тут-то Слотердайк и вводит Диогена.Несмотря на ту оговорку, что сегодня Диоген ни при каких условиях не смог бы остаться собой (как минимум потому, что его кредо – идти вразрез с господствующей идеологией, которой сегодня нет), однако, именно его подход мог бы стать ключом к успеху и выживанию в этом безумном мире. Как ни странно, однако наша субъективность тоже стала центром производства, более того, именно она является тем самым основным источником, который питает и поддерживает всю остальную капиталистическую машину. Экзистенциальное состояние современного человека Хайдеггер охарактеризовал как «заботу» – постоянное проективное существование в будущем, планы, обязательства, долг, беспокойство и так далее. Секрет в том, чтобы на секунду…остановиться. Как и для всей капиталистической машины, в нас как субъектах господствует кризис перепроизводства – мы постоянно сосредоточены на вещах, большая часть из которых совершенно не эквивалента той психической энергии, которую мы на них расходуем, но капитализм нуждается в наших потребностях. Не стоит вставать в радикальную позу боевого отрицания, ведь эта борьба принесет еще большие затраты, при полном отсутствии вменяемых результатов. Да, сегодня сумасшедшее время, мы окутаны сетями беспощадного денежного молоха, который уже завтра может разорвать нас на тысячи мелких бледно-кровавых кусочков, да, наше экзистенциальное существование стало еще абсурднее, т.к. утратился даже критический ракурс мышления (а вернее, сама экзистенциальная философия стала трендом и влилась в систему), да не осталось ни одной спасительной веревочки в виде религиозных ли коцепций или “освобождающих” форм психоанализа или прагматического “американского” приспособленчества. Да, все это так, но стоит на секунду замереть и, развернув в сознании всю Диогеновскую циническо-ироническую онтологию, понять, что лучше, чем текущее мгновение, ничего нет и не будет, что оно уже само по себе полноценно и наполнено какой-то космической витальностью, существующей вопреки всему. Именно на это предельной границе и можно выстраивать свои жизненные приоритеты, а для защиты от агрессивной идеологии мира пригодится циническо-иронический взгляд на вещи. Он еще никогда не проигрывал.

Слотердайк уверен, что пришло время пополнить привычный ряд форм ложного сознания – ложь, заблуждение и идеология – цинизмом. Его распространение достигло масштабов эпидемии и это одна из главных проблем современности.Названием работы он, конечно, отсылает нас к знаменитым критикам Канта. Но при чём тут Кант?Поводом к написанию работы стало 200-летие (в 1981 году) с момента первого издания «Критики чистого разума». 600 философов тихо и сдержанно собрались исключительно своим кругом и Петер предлагает пофантазировать, представив, какой бы конфуз произошёл, появись на этом мероприятии виновник торжества собственной персоной. Дело не в ожившем мертвеце, а в том, что вряд ли бы нашёлся тот, у кого хватило бы духа проинформировать его о состоянии просвещения – о том, как человек выходил из состояния «несовершеннолетия по собственной вине». Проект Просвещения, в который так верил Кант, провалился.В качестве своего идеала оно имело представление о свободно вступающих в диалог индивидах, сохраняющих установку на мир и готовых уйти с опровергнутых позиций. Но ясно, что этот идеал никогда не соответствовал действительности. Просвещение ведёт борьбу на три фронта: критика власти, борьба с традициями и атака на предрассудки. И везде – это сражения с противниками, не желающими диалога. Так как всё ему дается с боем, почти сразу же, едва пригласив к мирному договору, оно начинает параллельно развивать воинственную стратегию. Возникает теория борьбы, критика идеологий, призванная разоблачить реальные, отличные от провозглашённых, причины не участвовать в Просвещении. Противник превращается в клинический случай, его сознание – в объект. Раз не хочет говорить он, нужно говорить о нём, о скрытом механизме сопротивления, лишающем его свободы и повинном в возникновении ошибок и иллюзий.Просвещение знает лишь две причины неистинности: заблуждение и злая воля. Заблуждение делится на логическое и коренящееся в жизненных основах, то есть, идеологию. Отсюда и ряд ложных сознаний: ложь, идеология, заблуждение.Оно стремится быть серьёзным, рвя тем самым свою историческую связь с сатирической и кинической традицией. А став серьёзным, подражает хирургии: противника стоит препарировать, и публично. Ясно, что сближения не происходит – теперь он тем более не хочет просвещения. Критика начинает разоблачать представления в его голове. Повсюду появляются механизмы, действующие за пределами разума. Характерна поза разоблачителя. При таких условиях истинной становится теория, способная лучшим образом дискредитировать существенные позиции противников.Выходит, критика идеологий вовлекается в поиск радикальных решений. Одно из проявлений этого – в тенденции прибегать к психопатологии. В конце концов критик приобретает профессиональную деградацию: он более интересуется болезнью, а не её лечением, и не имеет представлений о том, как её лечить. Так просвещённое сознание становится циническим.Циническое сознание – это развенчание всех иллюзий, смешанное с беззубой злобой и усталостью. Это негативное просвещение, разочаровавшееся во всем, – знающее, что всё может быть опровергнуто, для чего нужно просто сменить взгляд. Человек с ясным «злым взором» ныряет в толпу, чтобы затеряться; анонимность открывает ему широкие возможности для цинического уклонения. Современный циник – интегрированный в общество антиобщественный тип.Если использовать психологические сравнения, циник похож на меланхолика, способного держать под контролем свои депрессивные симптомы и оставаться при этом трудоспособным. Его деятельность для него не имеет смысла, но выполняется ради выживания. Он прекрасно знает то лучшее, против которого направлена вся его деятельность. Циническое сознание перекликается с несчастным сознанием: всё понимать и всё же исполнять свою работу. Ложные сознания, которые старались просветить, исторически не были к этому готовы – и отсюда мы поимели нового жуткого монстра.