Петр Ильич Чайковский
Петр Чайковский: Дневники. Николай Кашкин: Воспоминания о П.И. Чайковском
Дневник № 4
Дневник № 4 обнимает время с 1 февраля по 14 октября 1886 года, когда Петр Ильич имел место постоянного жительства в Майданове.
14 марта – отъезд в Петербург, а оттуда на Кавказ. 30 апреля П. И. оставляет Кавказ и уезжает из Батума за границу морем через Марсель в Париж, куда прибывает 16 мая, и, пробыв в нем до 12 июня, возвращается в Петербург – и затем обратно в Майданово. Наездами бывает в Москве. 18 августа окончил «совершенно» черновые эскизы оперы «Чародейка». В сентябре (19‐го) начал инструментовку «Чародейки».
Дневник в кожаном тисненом переплете. Написан, за исключением нескольких дней (карандаш), чернилами.
1886
1 февраля. Господи, благослови!
Кончу ли я эту тетрадь? Один Бог знает. А очень хотелось бы и ее кончить, и еще много других начать. Сколько еще нужно сделать! Сколько прочесть! Сколько узнать! Умирать еще ужасно бы не хотелось, хоть иногда мне и кажется, что я ох как давно живу на свете.
Погода была хорошая (4 гр[адуса] мор[оза]), но пасмурная. Утром занимался концом 2‐го действия, предварительно прогулявшись. Алёша [82] с почты ничего не привез, а я нетерпеливо жду письма со вложением, – денег совсем нет. После обеда ходил по шоссе вправо, очень далеко, версты за три от Я… [?]. Алёша приехал за мной согласно уговору. После чая и чтения (Шекспир, Ричард II) занимался и кончил 2‐е действие. После ужина играл Нерона Антона Руб [83].
2 февр[аля]. Воскр[есенье]. Поехал к обедне с Алёшей в город. Как всегда, злился на певчих и на их безобразие. Алёша получил на почте наконец заказное письмо от Н. Ф. [фон Мекк]; я было обрадовался и успокоился, но дома оказалось, что это письмо лишь извещение о посылке, сделанной накануне и, однако, не дошедшей. Получил также счет (!!!) от Юргенсона. Все это до того меня взволновало и расстроило, что уж не до работы было. Прогулял по саду до обеда. После обеда ходил по комнатам, по галерее (школьничал с Волчком) и по саду. За чаем был не в духе. Однако ж потом порядочно позанялся (интродукция к опере). После ужина писал к Юргенсону о «ренте», с тем чтобы отдать это письмо впоследствии. Волнение мое еще усугублялось нерешительностью: ехать ли завтра в Москву или нет? К счастию, кажется, Алёше (который празднует во вторник свои именины) хочется, чтобы я уехал, и он посоветовал отправиться.
3 февр[аля]. Мороз сильный. Поездка в Москву. На почте получил желанное письмо с переводом. Станция. Портной. Дорогой читал, завтракал, приятно провел время, хотя тихий поезд. Москва. Дома. В 3 часа музыкальное утро в консерватории с Ант[оном] Руб[инштейном]. Обед у Зверева [84]. Madame Pabst [85] и «бутилька». Винт. Глупость Аренского [86] и его возбужденное состояние. Именины у Масловых (Анна Ивановна) [87]. Юлия Афанасьевна [88], Тургеневы, Аренский, племянник Юрг[енсона]. – Написал мистификацию для Саши Ю [89].
4 февр[аля]. Банк. Деньги. Любезные чиновники. В магазине Юрг[енсона] выбирал вещи Моцарта для сюиты. Ездил взять пальто у Зверева. Сидел у Анны Серг [90]. Алекс[андра] Вас[ильевна] Mo, дочь Булыгинского. Обедал в Патрикеевском наверху, у Ивана, в 2 часа. Гулял. Дома. Болтал и шалил с Сашей Юргенс[он]. Письмо как бы от Русск[ой] Мысли. Брюс. Отвращение и стыд. Концерт Ант[она] Руб[инштейна]. Клементи, Мошелес, Тальберг и т. д. Ужин от профессоров Антону. Скука. Речи. Долго сидели и пили по уходе большинства. Смехотворные речи Лароша [91]. Пешком с Лар[ошем] и Кашк [92] до дому.
5 февр[аля]. У Губертов [93]. Беседа. Покупки разных разностей. Завтрак в Патрикеевском solo. Дома. Обед у Третьяковых [94]. Множество гостей. Аристократия. Винт с Перфильевой, Ларошем и братом Ольги Серг[еевны]. Еще винт с Аладиной, Елен[ой] Андр[еевной], Ольгой Серг[еевной]. С Ларошем в Патрикеевском.
6 февр[аля]. Разбудил Борис [95]. Чай с супругами Юргенсон. Уехал. Один в вагоне. Дома. Обед. Прогулка за содой в аптеку. Мальчик, скрывавшийся в салазках. Волчок. Удирал от попрошаек. Чай. Письма. Ужин. Выбирал из Моцарта и колеблюсь.
7 февр[аля]. Чувствую себя очень усталым. Вот чего со мной уж много лет не было. Целый день прокоптел с невероятным напряжением над несколькими тактами. Это в интродукции ход мне не давался. Ничего особенного. Приходил утром жид-переплетчик. После обеда гулял по шоссе. Упал, поскользнувшись при спуске с горы к реке. Собирал сейчас книги в переплет. Набралось их порядком.
8 февр[аля]. Светло, морозно, но весна близка – на солнце тает, и в галерее днем тепло, как в комнате. Пошел было после чая в школу, но шла обедня (кого-то отпевали), и ученья не было. Писал удачно. После обеда ходил чрез Прасолово (стороной, боясь мальчишек) на реку. Читал за чаем Генриха IV Шекспира. Очень нравится; а ведь я далеко не шекспирист. Занимался вечером отлично. После ужина все возился с выбором из Моцарта – для сюиты; проигрывал до 11½ часов. Алексей приводит сегодня в порядок мои письма. Карточки.
9 февр[аля]. Воскр[есенье]. Вчера мне Алёша сообщил, что у него опять водяная в мошонке. Это меня ужасно печалит. Когда же он, бедный, выздоровеет? Был (после особенно хорошо проспанной ночи) в церкви и стоял на левом клиросе. Занимался немного. Два действия вполне кончены. После обеда сейчас же ушел через Клин по шоссе в Московскую сторону. До Клина меня сопровождали псы, в большой суете, ибо Незнайка в охоте. Назад приехал с Алёшей, который выехал за мной. Погода была выше всякого описания: светло, на солнце даже подтаивало, – а между тем фон воздуха очень морозный и ветерка никакого. После чая еще ходил на реку. Саша-просвирник. Дома проигрывал все 2‐е действие. Пасьянсы. Грущу и тоскую при мысли о предстоящем долгом путешествии. Стар становлюсь и охоч на сидение у себя, на месте.
10 февр[аля]. Выехал с тяжелым поездом (до станции пешком шел; на станции беседовал с начальником станции, продавцом и т. д.). В вагоне имел соседкой болтливую даму, но избег разговоров. Завтракал с наслаждением. Приехавши, прямо в театр попал, оставив вещи у Юргенсона. Торжество Антона Рубинштейна. Обед в Эрмитаже. Сидел с Танеевым, Кашкиным, Юргенсоном, Маковским [96] и т. д. Был все время не в духе. Вино развеселило. Артисты театра; сплетни и дрязги немцев. Вечер у С. Μ. [Третьякова]. Винт с Чериновым [97], Чичаговым [98] и Маковским. Рубинштейн среди дам. Ехал домой с Маковским.
11 февр[аля]. Завтрак у Лароша. Сочинение Simon [99]. Вместе у Макса Эрмансд [100]. Манфред. У Альбрехта [101]. Застали за обедом. Разговоры о вечере 17[ – го]. Я в частной опере. Дон-Жуан в ужасном исполнении. Концерт Антона. Я страшно не в духе. Какая-то дама на моем кресле. Ужин у Макса.
12 февр[аля]. У Танеева, в Консерв[атории]. Завтрак у В. Е. Маковского. Его картины. Его изумительно красивый сын Саша. У Шпажинских [102]. Новое 4[ – е] действие. Обед у Пабстов с Антоном. Неоконченный винт. Шум и крик. Авансы Паулины [103]. С Танеевым и Ларошем гулянье по Тверскому бульвару. Ужин с Маней [104] в Патрикеевском. Извощик, знающий Ивана.
13 февр[аля]. Чай в семье Юргенсонов. Отъезд. Больной косматый толстяк и его противная жена, занявшие все места. Жара невыносимая, и в довершение всех бедствий невыносимый В. И. Танеев [105]. После Подсолн[ечной] разговор с ним о литературе. По его мнению, Толстой – бездарность, но зато какой-то Слепцов – гений. Скрытое полное мое бешенство. Дома. Обед. Прогулка. Приставание попрошаек всех возрастов и полов. Старуха и пуд муки. Осип и Саша. Дома. Чай. Дремота. Письма. Ванна. Отвратительная ночь.
14 февр[аля]. Скорее прерывисто дремал, чем спал. Отчего – не понимаю. В школе. Милый о. Диакон и его застенчивость. Ответы детей. Отличались Гаврила, Игнаша и девочка Матрена. Осип плох. Посылка от Annette [106]. Вышивки. Скатерть от Оли [107]. После обеда ходил по комнате, потом пошел на станцию телеграфировать [П. И.] Юрг[енсону] о балете. Чувствовал небывалую усталость и вернулся на извощике. Вообще я не по себе. Отвращение к работе полнейшее. Писал Н. Ф. [фон Мекк] и Танееву. После ужина читал Вестн[ик] Европы. Всю вторую половину дня я болезненно тосковал.
15 февр[аля]. Суббота. Спал крепко, но болезненно тяжело. Вообще весь день хандрил, грустил, занимался мало и с трудом (пиеса для Макара [108]). Мороз сильный. Прочтя газеты (Муз[ыкальное] и Нов[ое] Вр[емя]), ходил по комнате. С величайшим усилием по реке гулял. После чая лучше стало. Испытывая тоску одиночества, сидел у Алёши, пока он счеты писал. Немножко занялся. За ужином голова болела и не было аппетита. Теперь лучше. Играл Нерона. Замечательно, что у меня теперь болезненное отвращение к последним работам: Манфреду и опере. Решил ехать завтра ради балета.
16 февр[аля]. Воскр[есенье]. Чудно спал. Уехал с тяжелым [настроением]. Великолепный завтрак. Дама с хроническим смехом и офицеры из Воскресенска. Приехал домой. Саша [109] и Елена Серг [110]. Чай с ними. Пешком к Альбрехту. У него беседа о концерте. Карточки из Nachlass’а Н. Г. Рубинштейна. Обед solo у Ивана в Патрикеевском. Балет Светлана [111]. 1‐е представление. В моей ложе столько народа, что кресло взял. Сорохтин. Музыка балета ничего, но сам балет плох, хотя есть эффектные картины. Чай дома с С. И. [Юргенсон] и детьми (которые все, а также Люба Третьякова [112] в ложе были).
17 февр[аля]. Пешком к Новичихе [113]. Завтракал у Саврасенко. Прогулка. Консерватория. Заседание. Новый директор очень симпатичен. С Танеевым по бульвару. У П. И. [Юргенсона]. Письмо к Ю. П. Шпажинской. Обед у С. И. Танеева с Антоном [114]. Мой духовно-музык[альный] вечер. Епископ Петр и т. д. Неудачная программа и неважное исполнение. Устал ужасно. История Губерта и беседа с Полиной Эрдм[ансдерфер] о гневе и расстройстве ее мужа, все по тому же делу о[б] альбоме, из-за которого, а также из-за взятых с меня за езду денег я сам злился на заседание. Сидение в Патрикееве с Губертами, Зверевым, Ремизовым [115] и проч.
18 февр[аля]. В консерватории. Следствие по делу об альбоме и обиде, нанесенной Эрдмансдерферу. Комизм Н. Пр. Ситовского [116]. У Шпажинского. Чай. Превосходная новая версия конца 4‐го действия. Завтрак у Антона в Дрездене. Баратынская, Евреиновы и т. д. У Эрдмансд[ерфера]. Объяснение. В Консерватории. Сергей Михайлович. История Комиссаржевского [117]. У Анны Мекк [118]. Лежит. Кат[ерина] Вас[ильевна] Пересл[ени]. Маша Штальберг. Обед в Эрмитаже. Бешеные деньги. Дома. Письмо от Модеста о деньгах. Скверное впечатление. Чай. Обиженный Борис. Концерт Антона. Русская музыка. Программа вверх дном. Я и прикащики Юргенсона в 3‐м отделении. Ужин, данный Петерсоном [119] у Лопашова. Великолепие. Белоха [120]. Коньяк с Губертами.
19 февр[аля]. Спал очень мало. Борис разбудил. Послал телеграмму С. Μ. Третьяк[ову] о том, что не буду. Работы Воти Сангурского [121]. Уехал. Попы в вагоне. Хорошенькая мещаночка от Подсолнечной до Клина. Дома. Обед. Ходил по комнате. Спал. Чай. Не в духе. Тоска и колебание по поводу путешествия. Почти до отчаяния. Письма писал. Ходил в кухню. Карты. Ужин. Заказ обедов для гостей. Писал за много дней дневник.
20 февр[аля]. Ветер воет пуще, чем когда-либо; и не поверишь, что весна так близка. Мороз был сильный. После чудесно проведенной ночи я чувствовал себя сегодня веселее и решил, была не была, ехать, как было предположено. Прогулявшись, сочинял Макаровскую пиэсу [122]. Алёша привез письма от Н. Д. Кондр[атьева] из Ниццы и другие. Читал газеты. Вместо обеда были одни блины. И все-таки трудно они мне достались. Сейчас после обеда пошел, несмотря на лютый ветер, на станцию телеграфировать Ларошу, чтоб не приезжал. Измучился, но зато облегчил работу желудка. Сонливо провел все время до чая и после чая. Однако ж написал 6 писем и занимался немного. После ужина Нерона играл. Бесцеремонность автора достойна изумления, но не подражания.
21 февр[аля]. Вьюга страшная. Не выходил сегодня вовсе. – Утром окончил рапсодию для Макара. Получил большое письмо от Н. Ф. о семейных делах. За обедом был всего суп и пирог, и, несмотря на крайнюю воздержанность, я чуть не заболел и невероятно томился от тяжести на желудке. Нет! Нужно ехать в Виши; после чая и нескольких минут тоски сел за переписку рапсодии. Неожиданно приехал милый Н. А. Губерт, вероятно, вследствие письма к Баташе [123] о хандре. Добряк этот Губерт! Дописал первую часть рапсодии. Ужинали, кажется, он был неумерен в пище… Играли в винт. Болтали. Я совершенно выздоровел. Вьюга утихла. Кажется, завтра хорошая погода будет. Уложил Губерта.
22 февр[аля]. Суббота. Встав, напившись чаю, набеседовавшись с Губертом и пописавши, пошел с Алёшей в Клин. Аптека. Начало катанья. Повар, одевшийся черкесом. На извощике домой (после неудачных попыток рябчика достать). Завтрак. Тоничка [124] объелся и завалился спать. Я пошел опять в Клин. Погода изумительная, чудная, божественная. Возвратившись от глазения на катающихся, пил чай, играл, – а Губерт все спал. С ним поехал в больших санях на встречу гостей. На вокзале. Покупка рябчиков. Поезд. Баташа, Ремизов, Зверев. Дома. Борис Юргенсон. Обед. Винт. Чай. Карточная ссора Баташи с мужем. Развел всех по спальням.
23 февр[аля]. Зверев уехал рано. Пил чай сначала с Борисом; потом, мало-помалу, собрались все. Погода очень теплая, но снежная. Я с Борисом отправился пешком погулять. Беседовали. Посетили кладбище. На станции. Разговор с поваром. Наши приехали. Однако ж Сафоновы [125], ради встречи коих мы все собрались, не приехали. Обед, блины; чревоугодничество всех, кроме меня. Винт. Почему у меня очень были расстроены нервы и особенно холодны руки. Проводил их. На вокзале расстроившая меня телеграмма от Модеста. Ужин дома. Читал Олеария [126].
24 февр[аля]. Великий пост. Вставши, прогулялся (прочитал перед тем записку Герке [127] о делах Муз[ыкального] Общ[ества] в Петерб[урге]). Писал письма. Пошел на встречу Лароша. Приехал. Дома обед и прогулка в Клин за валенками. У Скокова [128]. Знакомые. Домой на извощике. После чая я занимался перепиской пиэсы, Маня у себя писал статью. Ужин. Играли Моцарта. Беседовали до 11 часов. Я очень рад его приезду.
25 февр[аля]. День чудесный, но все еще морозный. После чая немножко писал (меня стесняла близость Лароша). С ним гуляли, были в Клину. После обеда письма писал. Ездил с Алёшей в Клин. Был у «ефимон» в Дворянской и в Соборе. Чай дома. Занимался. Ужин. Играли с Ларошем Моцарта и беседовали.
26 февр[аля]. Спал очень нехорошо – сам виноват (во сне Щуровского видел, очень живо, даже слишком). После чая (Ларош уже успел прогуляться) занимался не долго. В 11 часов пошли гулять по шоссе вправо. Светло, ясно, чудно, но холодно. Возвратившись (злился на приставанье мальчиков), обедали. Ларош ухаживал за Аришей. Лёша в его комнате читал письма и газеты. Он заснул. Я походил, посидел, потом, вооружившись лопатой, работал в саду. Ходил по галерее – тепло, как летом. Алёша возвратился из города. С сжиманием сердца, как все последнее время, говорил с ним – уж очень уезжать не хочется, и жаль его. Чай. Занятия. Письма. Ужин. Немножко поиграли (Балакирева). Он осовел и в 10 час[ов] спать лег. Писал Победоносцеву [129] по поводу Орлова [130] и его регентского места.
27 февр[аля]. Писал все утро ответ на полученный от Шишкова [131]запрос об Орлове. За обедом в самую приятную минуту явился неожиданно настройщик. Сцены Алексея. Его сестра. Пошли с Ларошем в Клин; оттуда он уехал, а я гулял, был в аптеке, у Скокова менял деньги (разговаривал с знакомым толстяком), прослушал канон Андр[ея] Критского в Соборе и вернулся с извощиком Иваном. Чай. Ларош никуда не годился во весь день. Он в самом деле серьезно расклеен умственно. Я просидел почти вплоть до ужина у него. Оперы Монтеверде и т. д. Письмо к М-те Кросс. За ужином разговор о покупке имения, который раздражал меня. После ужина вспоминал с Ларошем старину, говорили об Обере и т. д. Он ушел в 4 ч[аса] и на прощание с бухты-барахты сделал признание, что терпеть не может моей музыки. Зачем это?
28 февр[аля]. Пил чай с Маней. Он уехал. Занимался. После обеда ходил телеграфировать Суворину [132]. За чаем вздумал читать Алексея Толстого, и его Дамаскин и Грешница заставили меня неожиданно пролить много слез. В этом елейном состоянии духа, которое всегда бывает после сильного художественного восторга, вдруг телеграмма от Ситовского, что В[ел.] К[нязь] будет. Значит, все планы к черту! Отчаяние, недоумение и опять страх и отвращение к поездке. А тут еще письмо Модеста, очень расстраивающего свойства, было сегодня, – ох…! Ходил кормить голодающую собаку Новиковой. При сумерках лютая тоска напала на меня. Письма. Успокоился. Ужин. Играл свою 2[ – ю] сюиту и очень рад был, что она совсем не так дурна, как я вообразил себе.
1 марта. Весна; тепло и светло. Утром соблазнился чудесной погодой и все почти время прогулял. В Клину был базар. Подачки разным попрошайкам. (Ледоколы.) Вернулся около 12. Заходил к Прасковье жаловаться на то, что псы голодают. Однако ж успел удачно поработать. Обед. Ходил по галерее; солнце грело и веселило. Поиграл Нерона и потом, уступая припадку сонливости, дремал на диване в уборной. Чай. Гулянье. Что за божественная погода. Занимался очень удачно. После ужина играл Нерона. Все еще не могу достаточно надивиться наглой бесцеремонности автора. Ах ты шут гороховый! Ей-богу, злость берет, смотря на эту партитуру. А впрочем, ведь оттого я играю эту мерзость, что сознание превосходства, по крайней мере, в смысле добросовестности, поддерживает мою энергию. Думаешь, что пишешь гадко, ан посмотришь на эту дребедень, которую, однако ж, серьезно исполняли, – и на душе легче. Мне стыдно, что я с такой злостью отношусь к подобному явлению, – но перед кем же в дневнике притворяться?..
2 марта. Холод по-зимнему. Выезд из Мадина [133]. В вагоне. Дети и кормилица. Завтрак. Москва. Пешком на заседание, состоявшееся не в Консерватории, а у С. Μ. Третьякова, бывшего накануне нездоровым. Глупость Эрдмансдерфера. Обед у Губертов. Зверев, Ремизов. Винт. В 12 ч[асов] домой.
3 марта. Беседы с Юргенсоном. Завтрак у Лопашева. Излишки. У Альтани [134]. В Консерватории. На репетиции ученического концерта. У Эрдмансдерфера. Обед у Юргенсонов. Сон, виденный Толстой. У Карлуши [135]. Колокола для Манфреда. Брюс. Андрей. Ново-Московский. Пьянство. Дома.
4 марта. Холодный, несносный ветер. Встреча Вел. Кн[язей]. Рассветов, доктор Репман [136] и т. д. У Альтани. У Островского. У Шпажинских. Кутеж solo у Тестова. Вечерня в Успенском. Чувствую себя нездоровым. Дома. С [П. И.] Ю[ргенсоном] в собрание. Вел. Князья. Чудесный концерт учеников. Фурор, произведенный Конюсом [137]. Симпатичный мой сосед В[ел.] К[нязь] Конст[антин] Конст[антинович]. Ужин в Консерв[атории]. Овация Алексееву [138]. Домой ехал с Конст. Серг. Алек [139]. Всю ночь несносно ныла щека.
5 марта. Разболелся совсем. Нарядился было во фрак, пошел пешком к Юрг[енсону], но оттуда вернулся домой и целый день очень страдал от боли в щеке. Припадок сердцебиения у С. И. [Юргенсон]. Ночь провел ужасную; к утру только заснул как следует.
6 марта. К утру образовалась сильная опухоль. Болело меньше, но весь день болела [щека], и лихорадка продолжалась. Переписка прозой и стихами с Сашей Юрг[енсон] и Ел[еной] Серг[еевной]. – Утром явился Попов (Ив. Петр.) [140], которого я удалил, не будучи в состоянии говорить. Посетила Баташа. Много спал. К обеду явился Саша Гудим, а позднее гораздо Ларош. Вечером было скверно.
7 марта. Спал много, но нездоровым сном. Попов и объяснение с ним по делам Хор[ового] Общ[ества]. Завтракал один. Чем дальше, тем сквернее себя чувствовал. К обеду Ларош пришел и просидел весь вечер. Винтили.
8 марта. Как будто лучше. Отказные письма от обедов. Сангурский и его картина. Завтракал с Соф[ьей] Ив[ановной]. Все еще томился и страдал до 4 час[ов]. Внезапно к этому времени всю болезнь как рукой сняло. Шалил с девочками. Обедал с величайшим аппетитом, играл с Губертами и С. И. в винт, ужинал.
9 марта. Воскр[есенье]. Встал здоровый. После чая имел объяснение о делах с П. И. Как всегда, выказал самую нескладно устроенную голову. Ждал Модеста, телеграфировавшего, что приедет с курьерским поездом. Модест приехал. Завтрак у Юргенсонов. В 3 часа я вышел в первый раз после болезни на репетицию Манфреда. Был недоволен и конфузился, ибо все казалось скверно. Обедали с Модей и Лар[ошем] в Эрмитаже. Вернулся в 12 ч[асов].
10 [марта]. Понед[ельник]. В 9 ч[асов] репетиция. Остался доволен. Завтрак с Модей и Лар[ошем] у Патрик[еева]. Дома. Спал. Разбудил Борис… Творения Кузнецова, ради коих в 5 ч[асов] был у Юрг[енсона]. Корсов [141]. Обед у Юрг[енсона]. Ларош, Модест, Губерт. Нездоровье С. И. Концерт Филарм[онического] Общ[ества]. Кузнецов, Аренс [142], Ильинский [143] и их творения. Ужин у Патрикеева с Синельниковой [144].
11 марта. Мышь. Головная боль. Репетиция. Алексеев с Ушаковым [145]. Оркестр аплодировал. Завтрак с Баташей, Губертом и Ларошем в Слав[янском] Баз[аре]. Прогулка. Дома. Спал. В 6 час[ов] поехал к Ларошам, у коих Модест обедал. Вместе в концерт. Манфред. Я в комнате. Эрдмансдерфер бледен. Мое волнение. Полууспех, но все-таки овация. Ужин в большой компании у Патрикеева.
12 [марта]. Четв[ерг].У Моди в Кокоревке. Дома. У Танеева. У Шпажинской. Ее истер[ическое] состояние. У Мекков [146]. Лёва [147]. Завтрак. У Юргенс[она]. На вокзале. Дурак Христофор. Шаховской. Путешествие. Дома. Алёша. Обед. Винт с Новиковой. Ларош у меня тоже.
13 марта. Встал после плохого сна. Чай вместе. Философ Мих. Ив. Софронов [148]. Прогулка. Погода отвратительная. 9 писем. Обед. Прогулка. Один отнес письма. Чай. У Моди головная боль. Играли альбом Gaulois [149]. Дома. Занимался. Новичиха. Ужин. Винт. Решаюсь взять Алёшу.
14 марта. Решаю ехать в Питер с Модей. Ходил к Новичихе по поводу лошадей. Встреча Кат[ерины] Ив[ановны] Син[ельниковой]. Обед. Новичиха. Отъезд с Мод[ей] в Петербург.
15 марта. Петербург[ская] Консерв[атория]. 1000 р. Корс [150]. Рубец [151], Тур и т. д. У Бюлова [152]. Его жена. Глазунов [153]. Обед дома. Концерт. Овация. Чай дома с Бобом и Колей [154].
16 марта. Исаакий. Завтрак у Римского. Сетов [155]. Обед у Саши [156]. Рождение Веры [157]. Михайл[овский] театр. La doctoresse [158]. Бал у Веруши. Ужин у Toucet. Annette, Апухтин [159], Козлов, Крицкий и Гитри [160].
17 марта. У Ос. Ив. Юрг [161]. Завтрак у Контана с Базил [162]. и Бутаковой [163]. У Направника [164] (она и дети). У Коли. У Апухтина. Шах. Обед у [Н. Д.] Кондр[атьева]. С Бобом и Колей к Мале [165] в карете. Вечер у Мали.
18 марта. Прогулки. Завтрак у Палкина. Проводы М-те Гитри. У Annette с Модей. Золото. Тимоша. Обед у Бертенс [166]. У Саши. Большой вечер у Абазы [167]. Мои светские успехи.
19 марта. Гулял. Казанский собор. Преждеосв[ященная] обедня. Закуски. Завтрак дома. Федя Литке. Карета. Визиты. У Корсаковых и Саши. У Кондр[атьева]. У Бутаковой. Обед у Коли [168]. Лили. Annette. С ней в карете на вокзал. Проводы. Климентова [169], Яковлев, Шайкевич.
20 марта. Встал перед Тверью. Газеты. Дремота. Дома. Лошади (мои, но уже не мои). Чай. Ал. Киселев. Чудная погода. Прогулки. У Новиковой. Болтовня. Работал. Распоряжения.
21 марта. Выехал в Москву. Прощание. Слезы Ариши. Завтрак у Патрик[еева]. У Губертов. Дома. Обед у Саврасенкова. Концерт. Ужин у Патрикеева. (В конц[ерте]. Эгмонт и Фауст Листа.)
22 марта. Хлопоты о паспорте. Завтрак у Лопашева. У Альбрехтов, Шпажипских, Танеева, Катер[ины] Вас[ильевны] Переслени (Ермолова). Обед у Юрг[енсона]. У Мекков. Вечер у Губертов. Манфред в 4 руки и винт. С Ларош[ем] в ред[акции] Моск[овских] Вед[омостей].
23 марта. Воскр[есенье]. У Эрдмансд[ерфера]. На вокзале. Завтрак, пьянство, веселые проводы. Отделение. Читал, спал, ел.
24 марта. Харьков. Гулянье. Завтрак в Grand-Hôtel. Шляние. Борьба со сном. Всенощная в соборе. Певчие. Вокзал. Обед. Трофим. Его жена и сын. Алёша. Полный вагон. Кресла. Противная здоровая дама, симпатичный офицер-помещик, грек-старик и т. д. Спал.
25 [марта]. Весь день дремал и читал. Таганрог. Ипполит [170] с Соней [171]. Беседа и чай. Прогулка с Ипполитом. Оживленное гулянье па большой улице. Старушка, сожительница их; винт, ужин, винт опять и дурачки.
26 марта. Дивная погода. С Соней (после телефонных переговоров) отправились в гавань. Агентство. Прогулка на Ипполитином пароходе. Капитан Иван Григорьевич и его лихорадка. Его пароход. Икра. Черепаха [172]. Возвращенье. Обед. Ипполит повез в сад, в Дубки (Тихон, прогулка пешком). Чай дома. С Соней в соборе. Андреево стояние. Винт со старушкой. Ипполит, готовый ежеминутно на сцену. Ужин. Рассказы Ипполита о его похождениях.
27 марта. Встал рано. Чай с Ипполитом. Простился с ним. С Соней на вокзал. Долгая история отъезда. Уезжаю под впечатлением особенной симпатии к Соне. Вдоль берега моря. Вдоль реки Синявки. Бравый отставной военный и его беседа о лошадях с козаком. Ростов. Красиво. Обед с Алёшей на станции. Кресельный вагон. Путеец и его не то супруга, не то любовница. Ужин в вагоне. Чтенье. Спать лег рано.
28 марта. Владикавказ. Ст[анция] Минеральные воды. Перешел было в вагон прямого сообщения, но оказалось, что нужно сесть на прежнее место. Татарка. Несимпатичный даровой пассажир. Поляк. Неудобно и жарко. Горы. Тащились до бесконечности. Типичные фигуры татар и вообще туземцев. Дивная погода. Эльбрус. Небесное явление в вагоне 3‐го класса, в бурке. Владикавказ. Плохая гостиница. Послал армянина-комиссионера на почту. Пошел обедать. Комиссионер пришел объявить, что коляска будет лишь в воскресенье. Огорчение. Генерал-балагур. Жандарм и девица. Жид-хозяин. Прогулка с Алёшей по бульвару. Один. Дома. Раздражаюсь. Чай. А все-таки одиночество лучше. Алексей поехал со мной, по всему видно, ради аферы, а вовсе не по тем чувствительным мотивам, в которые я сдуру поверил было.
29 м[арта]. Погода великолепная. Горы видно ясно. После чая и устройства дела с коляской на завтра я пошел гулять в самом лучшем настроении. Попал в церковь к обедне с причетниками. Дебют диакона. Он конфузился, терялся, решительно не знал, что ему делать. Было жаль и странно, но и смешно. Старик батюшка с носовым звуком. Причетник-армянин. Вообще вынес сильное впечатление от новизны обстановки в этой литургии. Дома писал письма. Завтракали с Алёшей в гостиной (!!!). Ходил один по шоссе по направлению к горам. Русские дети. На возвратном пути сцена несчастной, избиваемой лошади. Встретился на бульваре с Алёшей, который забыл передать мне ключ, и, вернувшись в гостиницу, я не мог попасть в свой номер. Пришлось идти из дому. Нанял фаэтон и поехал по шоссе к маленькому укреплению у впадения речки (не помню название) в Терек. Дорόгой симпатичный извощик-саратовец рассказывал мне много интересных вещей относительно здешней этнографии, или, как он выражался, «про разных религиев». Эта двухчасовая прогулка была очень приятна. Дома застал Алексея в особенно веселом настроении духа. С ним обедал. Его веселость скоро сделалась несносной, ибо он или глупо спорил, или глупо хохотал неизвестно чему. Расстроил меня совершенно. Походили по бульвару и посидели. Еще хуже. Отправил его. А когда возвратился, он уже лежал и сообщил мне, что у него опять… болит. Окончательно расстроен. О, Господи!..
30 марта. Млеты. Последняя ночь в гостинице Франция была ужасна. Постель невозможная, блохи кусали немилосердно, тоска и отвращение душили меня. В 6 час[ов] встали. В 7 явился симпатичный кондуктор. Сборы. Начали. Выехали в 8‐м часу. Первая ст[анция] Болта, – переезд 12 верст. Кондуктор оказывается невероятно молчалив, именно такой, какого мне нужно. Ямщик едва отвечал на 2 мои вопроса. Далее было все то же самое, т. е. как кондуктор, так и ямщик казались немыми. Вот что я люблю в путешествии. Несносная болтовня какого-нибудь неаполитанского гида, ничего не зная. Погода была чудная. Чем дальше, тем становилось красивее, интереснее и холоднее. После Ларса (2‐я станция) началось знаменитое Дарьяльское ущелье, с замком Тамары, бешено мятущимся Тереком и т. д. На Казбеке легко пообедал. Тут пришлось надеть шубы, ибо мы очутились в области снега. Вообще вся эта дорога напоминает мне дорогу в Давос. После Коби мы поднялись невероятно высоко, благополучно переехали место, где недавно завал был и где работали какие-то восточные индигены с очками или черными тряпками на лице, и после Годоура стремительно спустились в Млеты. Дорога дивная. Здесь нам дали 2 царских комнаты, на вид необычайно симпатичные и чистые, и я, после владикавказской мерзости, почувствовал себя очень приятно. Заказал обед. В ожидании его ходил по балкону (веревки). (Видел, как попутчики наши: офицер, жена его в офицер[ском] пальто и баба-кухарка – продолжали героически путь на перекладной.) Подали мне обед, очень простой и вкусный. Пили с Алексеем чай. Балагур слуга-иммеретин с характерным восточным выговором. Англичанин. Дама. Лег спать в 9.
31 марта. Спал хорошо. Встал в 6; уехали в 7½. Всю дорогу я глубоко наслаждался. Пассанаур (внизу; церковь; могила Коли Тихменева). Спуск к Душету изумительный. Погода, езда, все было хорошо. Только еда в Душете плохая. В Мцхет приехали в 1½. По уговору я должен был ждать Паню [173] и Толю [174], но очень испугался бесконечного ожидания и решил ехать на лошадях. Приехавши в Тифлис, узнал, что они поехали! Оделся. Чай. Разговоры с няней. Татуся [175] очень понравилась. Съездил погулять в город. Вскоре после моего возвращения они приехали. Беседа. Ужин. Пьянство слуг. В общем Тифлис мне очень нравится, и увидать своих было в высшей степени приятно.
1 апреля. Погода с утра славная, потом немного испортилась. Пил чай с Толей. С ним же вышел, и частью пешком, частью конкой добрались кругом к Окружному Суду. Оттуда я пошел от дворца вверх и долго бродил по различным улочкам и переулочкам. И в Майдане (народно-туземном квартале) был. Завтракал с Паней и Танюшей. Разговор с Паней о ее отношениях к Толе. Прогулка в саду. Иванов [176] и Корганов [177]. Письма. Коля Переслени [178]. Перед обедом, в ожидании Толи, сидели на балконе и смотрели на проезжих. Обед. Посещение бани Мирзоева. Оригинальное зрелище ломанья. Серная вода. Мне было как-то странно и скорее неприятно. Чай дома.
2 апреля. День серый, дождливый. После чая читал статью Sarcey о Толстом и едва сдерживал рыдания… от радости, что наш Толстой так хорошо понят французом. Ходил голоду. Возвратился с шампиньонами к завтраку. Переоделся и пошел к Иванову. Его жена и другие, певицы и артисты. Горский. У агента франц[узского] пароходства. Дома. Обед с Гаккелем [179]. Симфонический концерт. Симфония (3) Бетховена. Моя серенада. Смирнова. В Средней Азии Бородина. Меня вызывали – не вышел. Дома чай с Колей и Коргановым. Разговоры о музыке и музыкантах.
