Петр Вяземский
Выдержки из бумаг Остафьевскаго архива
Serge Pouschkine.
Перевод. 22-го Апреля 1837. Москва. Благодарю вас, любезный князь Петр Андреевич, за портреты несчастного моего Александра, доставленные мне третьего дни вашим управляющим. Признаюсь вам, я еще не взглянул на портрет, рисованный Бруни[12]: у меня не достает на то духу, и вероятно долго не достанет. И это не потому, чтобы я боялся возобновить мою скорбь: ужасная потеря, мною понесенная, дает мне знать себя теперь еще сильнее (если только это возможно), нежели в то время, когда я получил о ней страшное известие. Время не ослабляет, а только усиливает мою горесть: с каждым днем моя тоска становится резче и мое уединение чувствительнее. В мои лета одно утешение – это надежда скоро соединиться с теми, коих я лишился в короткий десятимесячный срок[13]. Насильственная кончина такого сына, каков мой, не принадлежит к числу обыкновенных несчастий. Для меня она была вне всякого вероятия. Когда умерла достойнешая жена моя, бывшая для меня Ангелом-хранителем, я полагал, что мне следует завернуться и ожидать конца моему печальному существованию, и вдруг это страшное событие доводит до последнего предела мои страдания и истощает все мои нравственные силы. Я получил письмо от Льва[14]; он в отчаянии, и я за него трушу. Прощайте, дражайший и любезнейший князь Петр Андреевич; позвольте мне обнять вас, как искреннего друга моего Александра. Не забывайте меня. Участие, принимаемое во мне людьми, которые любили его, дает мне еще некоторые силы для того, чтобы жить истрадать? – Скажите мне, каковы ваши глаза: я хотел бы быть уверену, что вы здоровы. Привет мой и почтение на всегда. Сергей Пушкин.
2.
Любезнейший князь Петр Андреевич! Возвратясь из деревни Матвея Михайловича[15], я нашел письмо ваше, прочел его с чувством благодарности, за воспоминание ваше обо мне, но книги не получил… Я видел Современника, не в и силах был дочесть письма Василья Андреевича[16]. Когда я получил оригинальное, я собрался с силами прочесть его, после того не мог до него дотрогиваться. Я приехал сюда единственно для свидания с неоцененным Жуковским[17]. Один раз только я застал его, но надеюсь увидеться с ним еще; потом поеду на могилы потерянных мною невозвратно[18]. Добрый Жуковский! Как он обнимал меня!..Мне очень грустно, очень тяжело – что будет со мною? Истинно, не знаю; кажется, буду и в Петербурге; увижу и обниму вас, любезнейший. Я провел десять дней у Натальи Николаевны[19]. Нужды нет описывать вам наше свидание. Я простился с нею как с дочерью любимою, без надежды ее еще увидеть, или лучше сказать в неизвестности, когда и где я ее увижу. Дети – ангелы совершенные; с ними я проводил утро, день с нею семейно. Теперь я один и в трактире, что я ненавижу; сердце почти беспрерывно стеснено, и одно утешение то, что по моим летам, состояние сие продолжиться не может. Что сделалось с вами? Надеюсь, что вы выздоровели совершенно; Простите, любезнейший князь Петр Андреевич, не лишите меня дружбы вашей. Вспоминая об Александре, не забывайте меня. Сохраните ко мне участие, мне столь драгоценное. Я вас всегда много любил, а теперь без слез не могу думать о тех, которые так любили покойного моего сына.
