Пиня Копман
Пять лепестков шиповника
Пусть как будто ты свободна, но не выйдешь из границ:
есть влеченье разнородно подзаряженных частиц.
Был он в минусы заря́жен, положительна она
динамичней абордажа встреча оных быть должна.
Нет опасней искаженья, чем даёт самообман.
Душ взаимопритяженье, взрыв страстей. Какой шарман!
Были ринги и арены, и Вюйярова пастель.
Ах прогулочки у Сены, круасанчики в постель!
Биржа, Лувр, паркур дворами и богемское стекло,
что в конце к любовной драме двух влюбленных привело.
Ревность ссоры, примиренья, и побои и суды.
Не достало им смиренья, были слишком уж горды.
Он привык к богемной жизни стал душой слезлив и мил.
Он забросил спорт и бизнес, а потом и пол сменил.
Поселился в Таиланде, среди храмов и руин,
пристрастился в контрабанде, возит в Мьянму героин.
А она играла Листа в Bed and Breakfast La Villa,
вышла замуж за штангиста, а потом за футболиста,
за шпажиста, бобслеиста, дзюдоиста, шахматиста,
и в финале за троцкиста, – Мексиканского пола.
«Танец с шляпой» с ним плясала, каблучков вплетая стук.
Скучно комменты писала в Инстаграм и на Фейсбук.
Образцовой работой был Ад восхищён,
бес отозван от дров и котлов.
Прямо к чертовой бабушке послан был он
на трёхлетние курсы козлов.
Золотою медалью пожалован бес,
отчеканен на ней Бармаглот.
И вознес его сам Сатана до небес
взяв директором в Аэрофлот.
Друг-читатель, брови хмуря сообщить тебе спешу:
любит нам литература вешать на уши лапшу.
Верят ей одни балбесы под зазывный звон цимбал.
Нет амуров, только бесы. Нет любви – лишь интересы
Под густой любви завесой сам Нечистый правит бал!
Горечь
Город проклятье. Злобный колдун.
Вытянул пальцы многоэтажек.
Мчится машин запоздалый табун,
Мутится пылью, мажется сажей.
Пялясь бельмасто фонарь-астроном
Небо пятнает лунной печатью.
Ты не вернулась. Черным пятном
Лег мне на душу город-проклятье
В восточных мотивах песенка
Ты прекрасна, Лейла, словно пери,
как средь звезд молодая луна.
Но закрыты мне райские двери -
как луна ты ко мне холодна.
Мое сердце лишила покоя,
но глядишь мне в глаза, визави,
как студент в сопромат с перепоя,
не внимая стихам о любви
Вай-мэй! Не внимая стихам о любви
О, очей моих бедных услада,
о отрада в юдоли земной!
Если б был я халифом Багдада,
я б тебя своей сделал женой.
Белой пеной китайского шелка
Я твою покрывал бы кровать.
Ветерок сквозь нескромные щелки
залетал бы тебя целовать
Вай-мэй! Залетал бы тебя целовать
Изумруды из скал Индостана,
жемчуга от ниппонских пловцов,
привозили б тебе караваны
деловитых багдадских купцов.
Плыли б в струях ночного эфира
ароматов цветочных слои,
и ласкали б рабы из Офира
дынным маслом лодыжки твои.
Вай-мэй! Дынным маслом лодыжки твои
Любовался б тобой непрестанно,
позабыв о трудах и делах,
Принимала б ты винные ванны
(пить вино запрещает Аллах).
Чтобы звездочки глаз твоих ясных
непрестанно горели огнем,
я б послал сто наложниц прекрасных
развлекать тебя ночью и днем
Вай-мэй! Развлекать тебя ночью и днем
Впрочем, тут призадуматься надо:
сто наложниц и ванны вина…
Если б был я халифом Багдада
На фига бы нужна мне жена?
Вай-мэй! Мне и на фиг жена не нужна!
О летнем росте рогов
У заката особый вкус.
Он горчит, как полыни куст,
оставляя в морщинках глаз
пряность сладких запретных ласк.
У заката запах стыда
От фальшивого «Никогда».
Так пронзителен и сугуб
Запах влажных кожи и губ.
У заката особый взгляд.
Этим взглядом смотрит назад
лань, взлетая на горный склон,
если сзади собачий гон.
У заката тревожный звук.
Звон бокала, что выпал вдруг,
и пронзающий до брюшин
шорох мерно шуршащих шин.
У заката тяжелый шаг.
И звонок, как коварный враг.
Кто бы ни был в том виноват –
не смотри на закат!
Реалии
С небес хрустальной вышины
ни грязь, ни камни не видны.
Лучами нежно шевеля
Звезда на Куполе блистала
И представлялась ей Земля
Прекрасным голубым опалом.
Грез романтических полна
с небес в наш мир сошла она.
И ей пришлось узнать на деле
Как обустроен мир земной.
Позавчера я на панели
Ее приметил в час ночной.
Так проняла ее краса,
что оплатил ей три часа.
Надежда
…Ах, обмануть меня не трудно!
Я сам обманываться рад!
А.С. Пушкин «Признание»
Не вынимай из сердца нож.
Пускай торчит затычкой в дырке.
Любовь… Забавней не найдешь.
Смешней, чем оплеуха в цирке.
Мне правдой не прожить и дня.
Я вновь не вынесу потерю.
Спаси, и обмани меня.
Скажи, что любишь! Я поверю.
Пусть ложь пьянит глотком вина,
пускай заложит уши ватой.
А правда… Ну зачем она?
Зачем мне снова боль утраты?
Не пожелаю и врагу
так, с упоеньем ждать обмана.
Я ведь и сам солгать могу.
Могу? Но все-таки не стану.
Как самый скользкий из ужей
скольжу, скольжу по донцу блюдца.
Так обмани меня скорей!
