Пирс Энтони
Источник магии
– Ох, не больно-то мне нравится эта игра! – сказал он.
– Да и я не в восторге, – согласился Честер. – Но вот приз… Это целый год моей жизни.
– А как же, – хмуро согласился Бинк, – один вопрос, на который бесплатно ответит добрый волшебник Хамфри. Но все борются за это – кто-нибудь да и выиграет.
– Можем и мы, если пошевелим копытами! – сказал Честер. – Давай-ка выясним, кто это наряжен зомби, пока он не смотался!
– Давай, – согласился Бинк, испытывая смущение от своего поведения при первой встрече с зомби.
Их путь пролегал мимо меча, все еще торчащего из дерева.
– Кто нашел, тому приз, – радостно объявил Честер, хватаясь за меч.
– Это клейстерник, он его не отпустит.
Но кентавр уже схватился за меч и дернул. Рывок был так силен, что их обдало каскадом листьев и осыпавшейся коры. Но меч остался на месте.
– Гм, – буркнул кентавр. – Слушай, дерево… у нас в Кентавровке растет такой же клейстерник. И вот во время засухи я поливал его каждый день, и он выжил. И все, что я за это хочу, так это меч, который тебе все равно ни к чему.
Меч освободился. Честер сунул его в колчан со стрелами и привязал веревочной петлей. Точнее, так подумал Бинк, наблюдая за изгибающимися ветками кактуса. Бинк на всякий случай положил руку на рукоять меча, опасаясь нового нападения своего недавнего противника, но меч в руках кентавра теперь не обращал на него никакого внимания. То, что еще совсем недавно оживляло меч, исчезло.
Честер заметил удивленный взгляд Бинка.
– Надо просто уметь понимать деревья, – сказал он, зашагав дальше. – Я, разумеется, не соврал, кентавры никогда не врут. Я поливал то дерево. Когда до сортира было лень добежать.
Итак, клейстерник отдал свою добычу. Что ж, а почему бы и нет? Кентавры обычно очень хорошо относятся к деревьям, хотя к прикольным кактусам Честер особой любви не питал. Без сомнения, именно поэтому королева, в соответствии со своим представлением о юморе, и нарядила его в этот костюм.
Они подошли к тому месту, где Бинк встретил зомби, но жуткое создание уже исчезло. От него остался только липкий комок грязи. Честер пнул его своим передним копытом.
– Настоящая грязь… это от иллюзорного-то зомби? – озадаченно сказал он. – Иллюзии королевы становятся с каждым разом все натуральней.
Бинк согласно кивнул. Это замечание вызвало у него беспокойство. Очевидно, королева основательно расширила свои возможности в области иллюзий, но ради чего так стараться? Ее магия сильна и намного превосходит способности обычных людей: королева – одна из трех жителей Ксанфа, которые входят в разряд волшебников. Но даже ей требуются значительные усилия, чтобы создать каждую деталь каждого костюма каждого приглашенного на бал. У Честера и Бинка костюмы были всего лишь видимостью, в противном случае они не могли бы общаться.
– А вот свежая кучка грязи, – заметил Честер, – настоящей грязи, а не иллюзорной. – Он придавил ее своей кактусовой ногой, которая все равно оставила отпечаток копыта. – А не мог ли этот друг уйти здесь обратно под землю?
Любопытный Бинк тоже поковырял холмик ногой. Но, кроме земли, там больше ничего не было. Никаких следов зомби.
– Ну ладно, мы его упустили, – заключил Бинк, расстроившись по причине, которую и сам не смог бы назвать. А зомби казался таким настоящим! – Давай-ка лучше найдем дорогу во дворец, вместо того чтобы болтаться здесь, как два дурака.
Честер кивнул, и его кактусовая голова смешно закачалась.
– Во всяком случае, я не больно-то умею угадывать, кто есть кто, – признался он. – А единственный вопрос, который я мог бы задать доброму волшебнику, не имеет ответа.
– Не имеет ответа? – переспросил Бинк, когда они повернули в очередной проход.
– С тех пор как у Чери появился жеребенок, заметь, прекрасный маленький кентаврик с пушистым хвостиком, у нее, похоже, вовсе не осталось времени для меня. Я как пятое копыто в стойле. И что я могу…
– Ты тоже! – воскликнул Бинк, узрев в этом корни собственного дурного настроения. – Хамелеоша еще и не родила, а уже… – Он пожал плечами.
– Не волнуйся… у нее же не будет жеребенка.
Бинк фыркнул, хотя находил в этом мало смешного.
– Эх, кобылы… – печально заметил Честер. – С ними далеко не убежишь, но и без них никуда не денешься.
Внезапно из-за угла выскочил гарпий. И опять вспыхнула перепалка, ведь все трое чуть не столкнулись.
– Ты что, клюв, ослеп? – рявкнул Честер. – Порхай-ка с дороги, куриные мозги!
– А у тебя что, и впрямь кочан, а не голова? – писклявым голоском возмутился гарпий. – Убирайся-ка с дороги, пока я не сделал из тебя вонючий шарик с помощью твоих же тупых иголок.
– Тупых иголок! – Честер и в прекрасном настроении был чересчур задирист, а уж от такого оскорбления набычился прямо на глазах. Будь он настоящим кактусом, уже произвел бы залп своими иголками – а на вид они не такие уж и тупые. – Хочешь, чтобы я твои засаленные перышки запихал в твою жалкую глотку?
Тут уж гарпий, в свою очередь, надулся от злости. Большинство гарпий относилось к женской половине общества, но этот был из мужской – еще один пример проявления своеобразного юмора королевы.
– Как же! – пропищал пернатый противник. – Только после того, как я выжму сок из твоего кочана, зеленая морда!
– Ах вот ты как! – взревел Честер, совсем забыв, что кентавры обычно не склонны к склоке.
И гарпий сцепился с кактусом. Под видом гарпия явно скрывалось более крупное существо, не привыкшее спускать оскорбления незнакомцам. А этот странный музыкальный голосок…
– Мантикора! – воскликнул Бинк.
Гарпий застыл:
– Очко в твою пользу, кентавр. Мне знаком твой голос, но…
Бинк удивился было, но тут же вспомнил, что он сейчас пребывает в облике кентавра, так что гарпий обращается к нему, а не к Честеру.
– Я Бинк. Я встречался с тобой у доброго волшебника, еще тогда, когда…
– Точно! Ты еще разбил его волшебное зеркало. К счастью, у него было в запасе другое. Ну, как твои дела?
– Для меня настали тяжелые времена: я женился.
Мантикора музыкально засмеялся:
– Надеюсь, не на этом кактусе.
– Послушай, ты, – предупреждающе начал Честер.
– Это мой друг, кентавр Честер, – поспешил вмешаться Бинк, – он племянник Германа-отшельника, который спас Ксанф от…
– Германа я знал! – сказал мантикора. – Это была величайшая личность среди кентавров даже до того, как он отдал жизнь за свою страну. Единственный из всех известных мне кентавров, кто не стыдился своего волшебного таланта. Его манящие огоньки как-то вывели меня из логова дракона. Когда я узнал о его смерти, я так расстроился, что пошел и ужалил до смерти маленькую древопутану. Он был намного лучше всего этого стада копытоголовых, которые его изгнали… – Он осекся. – Не обижайся, кактус, ты его племянник и все такое. Пусть я и собирался тебя ужалить, но я никогда не оскверню память великого отшельника.
Более верного способа обрести расположение Честера, чем воздать должное его герою-дяде, не существовало. И мантикора об этом, должно быть, знал.
– Никаких обид! – тут же воскликнул Честер. – Все до последнего слова сущая правда! Мое племя изгнало Германа, потому что считало непристойным для кентавра обладать магией. Большинство из них и до сих пор так думают. Даже моя собственная кобылица, прекрасный образец кобыльей плоти, если хочешь знать… – Он покачал кактусовой головой, почувствовав неуместность своего примера. – Они и есть копытоголовые.
– Времена меняются, – заметил мантикора, – настанет день, и все кентавры будут гордиться своими магическими талантами, а не поносить их. – Он шевельнул крылом гарпии. – Ну, мне надо пойти узнать еще кого-нибудь. Не то чтоб мне нужен приз, но просто так, ради победы.
И мантикора отправился дальше. Бинк опять подивился юмору королевы – нарядить такое грозное создание, как мантикора, у которого человеческая голова с тремя челюстями, тело льва, крылья дракона и хвост огромного скорпиона, гарпией! Воистину, один из самых смертоносных монстров Ксанфа получил внешность самого омерзительного! И все же мантикора принял это с достоинством и даже включился в игру с отгадыванием и лабиринтом. Возможно, он ощущал уверенность от сознания того, что у него есть душа, и внешность для него не играла никакой роли.
– Я вот все думаю, а вдруг и у меня есть магический талант? – задумчиво, с виноватыми нотками в голосе произнес Честер.
Переход от склочности к достоинству воистину очень труден!
– Ты можешь это узнать, если выиграешь приз, – заметил Бинк.
Кактус прямо расцвел:
– Правильно! – Очевидно, это и был не имевший ответа вопрос, засевший в голове у Честера, о котором он не говорил вслух. Кактус вдруг нахмурился: – Но Чери не допустит, чтобы у меня был талант, даже самый маленький. Она ужасно щепетильна в этом вопросе.
Бинк вспомнил бескомпромиссность кобылицы и кивнул. Чери была прекрасной кобылицей и прекрасно освоилась с обычным волшебством Ксанфа, но в ком-то из кентавров она магии не потерпит. Это напомнило Бинку о взглядах его матери на молодежный секс. Для животных все было нормально, но когда дело доходило до куралесной нимфы… гм… у Честера действительно могли возникнуть трудности в этом вопросе.
Они опять повернули за угол – в этом нескончаемом лабиринте поворотов было более чем достаточно. И тут они увидели ворота замка, сверкавшие за подъемным мостом, переброшенным через ров.
– Давай быстрее туда, пока лабиринт не успел измениться! – закричал Бинк.
Они бросились к воротам, но как раз в этот момент все вокруг замерцало и начало расплываться. Самым ужасным в этом лабиринте было его непостоянство: время от времени он менялся, поэтому его методичное изучение было невозможно. Они опоздали.
– Теперь я уже не остановлюсь! – крикнул Честер. Цокот копыт мчащегося кактуса стал громче. – Прыгай мне на спину!
Бинк не стал спорить. Он прыгнул на самый колючий участок кактуса и сморщился в ожидании вонзающихся колючек. Но безболезненно приземлился на вполне лошадиную спину Честера. Уф!
Почуяв седока, Честер прибавил ходу. Бинк ездил на кентаврах и раньше, когда Чери любезно соглашалась его подвезти, но помчаться на таком лихом скакуне ему еще не доводилось. Честер был довольно крепок даже по понятиям кентавров, а тут он еще и торопился. Огромные мускулы ходили ходуном и толкали кентавра вперед с такой силой, что Бинк испугался, как бы ему не свалиться с кентавра с такой же скоростью, с какой он на него запрыгнул. Он обеими руками вцепился в гриву Честера, уверенный, что его талант поможет ему удержаться и убережет от падения.
Очень мало кто из жителей Ксанфа знал о таланте Бинка – он и сам-то его не замечал первые двадцать пять лет своей жизни. Так случилось потому, что талант Бинка скрывал себя, избегая огласки. Талант Бинка защищал его от всех магических сил, но любой, кто знал это, мог попытаться одолеть его, не прибегая к помощи магии. Поэтому-то талант Бинка и маскировался, изображая случайности. Кроме самого Бинка, всю правду о его таланте знал король Трент; добрый волшебник Хамфри кое о чем, возможно, догадывался; какие-то мысли на этот счет должны бы быть и у Хамелеоши.
Между ними и воротами образовалась новая перегородка. Возможно, это была просто иллюзия, ведь они только что видели ворота. Честер бросился на эту зеленую изгородь, и во все стороны полетели сломанные ветки. Эта преграда оказалась не иллюзорной, скорее всего, иллюзорными были ворота. Королева-волшебница могла заставить исчезать предметы, создавая иллюзию свободного пространства, – Бинк должен был вспомнить об этом раньше.
Ну и скакуном же оказался этот кентавр! Невидимые ветви хлестали Бинка, как порывы бури, но он крепко вцепился в гриву. Появился еще один барьер – Честер повернул, стараясь держаться нужного направления, и опять врезался в изгородь. Коли уж кентавр ринулся вперед, то горе человеку, зверю или растению, попавшемуся ему на пути!
Внезапно они вырвались из лабиринта и оказались перед самым рвом. Меняя направление, Честер не рассчитал, и они оказались шагах в двадцати в стороне от подъемного моста, но места, чтобы повернуть, уже не осталось.
– Держись! – крикнул Честер и прыгнул.
На сей раз толчок был настолько силен, что Бинк вырвал два клока из гривы кентавра и начал сползать назад. Он перевернулся через голову и рухнул в ров.
И тут же, с готовностью раскрыв пасти, вокруг него начали собираться обитатели рва. Они были постоянно начеку, иначе бы их просто уволили. Сверкая зубами, каждый из которых был величиной с палец Бинка, извивался кольцами огромный змей. С другой стороны, разинув длинную шишковатую пасть и демонстрируя еще большие зубы, подбирался алый крок. А прямо под Бинком из взбаламученной тины поднимался левиафан, спина которого была так широка, что, казалось, заполняла весь ров.
Бинк начал отчаянно барахтаться, стараясь доплыть до безопасного места и прекрасно зная, что ни одному человеку не ускользнуть от любого из этих монстров, не то что от всех троих сразу. Левиафан всплыл, наполовину приподняв Бинка над водой, крок подплыл сбоку – его пасть напоминала пещеру, – змей со скоростью молнии ринулся вверх, чтобы нависнуть над Бинком.
И… змей и крок столкнулись, от удара их зубов разлетелись искры. Поднимающаяся туша левиафана разбросала обоих монстров в разные стороны, и Бинк, словно на саночках, съехал по покатой спине левиафана подальше от зубов, прямо к безопасному каменному краю внутренней стороны рва. Поразительная случайность…
Ха! Вновь сработал талант, спасая его от последствий очередной глупости. Мчаться галопом на кентавре в образе кактуса… Ему надо было самому найти выход из лабиринта, как это сделали остальные гости. Ему еще повезло, что и кентавр, и чудища из рва были магическими существами, поэтому-то его талант и встал на его защиту.
Честер вполне удачно приземлился и был готов помочь Бинку выбраться из рва. Одной рукой, без всяких видимых усилий он спокойно поднял Бинка, но голос его дрожал:
– Я подумал… когда ты свалился к этим монстрам… в жизни не видел ничего подобного…
– Просто они не были по-настоящему голодны, – сказал Бинк, стараясь скрыть значимость случившегося. – Хотели поиграть с обедом и перестарались. Пойдем-ка лучше в замок. Закусками уже, наверно, обносили.
– Ага, силос, – согласился Честер.
Как и все крупные существа, он страдал хроническим аппетитом.
– Ага, силос, – тихонько передразнил его Бинк.
В действительности каламбур получился не очень удачным: на самом деле кентавры не едят сена, что бы ни говорили на сей счет злопыхатели.
Они направились к замку, и… иллюзии растаяли. Чары кончили действовать – теперь Бинк с Честером снова превратились в человека и кентавра.
– Знаешь, я никогда раньше не задумывался о том, какое у меня некрасивое лицо, пока не увидел его на тебе, – задумчиво сказал Честер.
– Но у тебя необыкновенно красивый зад, – заметил Бинк.
– Верно, верно, – согласился кентавр. – Я всегда говорил, что Чери стала моей супругой не ради моего личика.
Бинк хотел рассмеяться, но вовремя сообразил, что его товарищ говорит совершенно серьезно. К тому же они были уже у входа, и их разговор могли услышать.
Страж у входа во дворец нахмурился.
– Скольких ты угадал, Бинк? – возможно, спросил он, держа наготове блокнот для записи ответа.
– Вот, одного, – ответил Бинк, указывая на Честера, потом вспомнил мантикору и поправился: – Нет, Кромби, даже двоих.
– Тогда ты выбываешь из состязания, – сказал Кромби, – главный претендент угадал двенадцать. Он взглянул на Честера.
– А ты скольких?
– А мне вообще не нужен этот приз, – грубовато заявил Честер.
– Вы, ребята, даже не постарались, – сказал Кромби. – Вот если бы я был там, а не торчал здесь на побегушках у королевы…
– А мне казалось, что тебе нравится служба во дворце, – заметил Бинк. Впервые Бинк встретился с Кромби, когда тот был еще на службе у старого короля.
– Нравится… но я больше люблю приключения. Король-то у нас нормальный, а вот… – Он скривил физиономию. – Да вы сами знаете нашу королеву.
– Со всеми кобылицами трудно, – согласился Честер, – такова уж их природа, и с этим они ничего не смогут поделать, даже если и захотят.
– Как ты прав! – радостно подхватил Кромби, который был прирожденным женоненавистником. – А если они еще и обладают сильной магией… Ну кому еще могла прийти в голову идея этого идиотского маскарада? Ей просто хотелось выставить напоказ свою магию.
– А ей и показывать-то больше нечего, – сказал Честер. – Король не обращает на нее никакого внимания.
– Король у нас мудрый волшебник, – согласился Кромби. – Когда королева не устраивает своих пакостей, дворцовая служба становится скучной до безобразия. Хотелось бы мне отправиться куда-нибудь с поручением, достойным настоящего мужчины, как в те времена, когда мы с Бинком…
Вспомнив те времена, Бинк расплылся в улыбке:
– Помнишь, под какой разноцветный град мы тогда попали! И спрятались под утихшей древопутаной…
– А девушка тогда убежала, – вторил Кромби. – Да, были денечки!
К собственному удивлению, Бинк обнаружил, что полностью разделяет мнение солдата. В те времена их приключения не казались им такими уж забавными, но со временем они обрели некую притягательность.
– Ты говорил, что эта девушка представляет для меня угрозу.
– Так оно и было, – сказал Кромби. – Женила же она тебя на себе.
Бинк рассмеялся, но смех получился натянутым.
– Пожалуй, мы пойдем, пока еще не кончились закуски. – Он повернулся и… чуть не споткнулся об очередной свежий холмик земли. – У вас что, кроты по всему замку? – раздраженно поинтересовался он.
Кромби краем глаза взглянул на холмик:
– Только что его здесь не было. Может быть, бал привлек какого-нибудь волшебного крота? Я скажу об этом хранителю сада, как только сменюсь с поста.
Бинк и Честер вошли в замок. Бальный зал, естественно, был украшен самой королевой Ирис. Зал превратился в подводное царство: из скалистых глубин поднимались ленты водорослей, повсюду плавали разноцветные рыбки, а стены были облеплены ракушками. Тут и там виднелись подводные лужайки из прекрасного белого песка, и все это временами магически перемещалось: даже если стоять на месте, очередной пейзаж придвинется сам. Огромнейший морской змей окружал весь зал, и его пульсирующие переплетенные кольца виднелись в просветах стен.
Честер осмотрелся:
– Пусть она порядочная сука и все это устроено ради бахвальства, но надо признать, что ее магия впечатляет. Впрочем, меня больше интересует количество закусок – если их будет недостаточно…
Но оказалось, что недостатка в закусках можно не опасаться. Кругом высились горы закусок, и они находились под личной охраной королевы Ирис. Королева держала на короткой сворке маринадную кошку. Как только кто-нибудь соблазнялся каким-нибудь деликатесом и пытался его взять, маринадник тут же спрыскивал его своим едким маринадом.
– Никто ничего не ест, пока не будет вручен главный приз, – объявила Ирис, обводя собравшихся взглядом. Она нарядилась в костюм воинственной королевы русалок, с остроконечной короной, трезубцем и мощным хвостом: зубья трезубца поблескивали комками слизи, которая, возможно, была тоже иллюзорной, но вполне могла оказаться и настоящим ядом, так что Ирис легко могла пресечь непослушание даже без помощи маринадника.
Бинк и Честер, смешавшись с прочими гостями, разошлись в разные стороны. Почти все более или менее известные граждане Ксанфа присутствовали здесь, за исключением разве что кобылицы Чери, без сомнения занятой своим жеребенком, и Хамелеоши, погруженной в свои беды. Да еще доброго волшебника Хамфри, которого ни на какие приемы не заманишь.
Бинк заметил своего отца Роланда, жившего в Северянке. Роланд постарался не смущать Бинка чрезмерной демонстрацией родительских чувств. Они пожали друг другу руки.
– Симпатичные башмаки, сынок.
После сцены с Хамелеошей начало разговора оказалось не самым удачным.
– Только что с дерева, – хмуро заметил Бинк.
– Что поделывал последнее время?
Когда Роланд говорил, из его рта появлялись пузырьки, которые, подрагивая, поднимались к поверхности океана. Если уж королева Ирис устраивала иллюзию, то это была действительно иллюзия! Обычные жители Ксанфа с их разнообразными личными магическими талантами могли лишь безнадежно завидовать работе чародейки. Поэтому-то, конечно, королева и устроила такую демонстрацию.
– Да вот упражнялся с мечом, ковырялся в саду, в общем, обычные дела, – ответил Бинк.
– Насколько я знаю, Хамелеоша должна на днях родить.
– И это тоже, – ответил Бинк, вновь расстраиваясь от сложившейся ситуации.
– Сын придаст жизни смысл.
При условии, что это будет нормальный, талантливый сын. Бинк поспешил сменить тему:
– У нас только что зацвели венерины башмачки. Скоро появятся первые пары.
– Дамы будут очень довольны, – серьезно заметил Роланд, будто услышал очень важную весть.
Внезапно Бинк осознал, что он очень мало чем может похвастаться за последний год. Чего он достиг? Считай, ничего! Неудивительно, что на него напала хандра.
Вокруг потемнело. Казалось, наступили сумерки, отчего в подводном мире тоже все потемнело. При этом рассеянный дневной свет сменился ночным фосфоресцирующим свечением. Плавающие коробочки водорослей вспыхнули, словно крошечные фонарики, а неоновые кораллы ярко выделились, засветившись всевозможными красками. Даже пухлые губки начали испускать слабый свет. Животные светились еще ярче: электрические угри испускали лучи света и стали похожи на прожекторы, а многочисленные рыбки превратились в полупрозрачные лампочки. Все это вместе создавало восхитительный эффект.
– Вот бы ее характер был так же хорош, как и ее вкус, – пробормотал Роланд, имея в виду королеву.
– А сейчас мы присудим поощрительный приз, – объявила королева Ирис.
Сама она была освещена лучше всего: ее корона и трезубец испускали лучи света, падающие на обнаженный русалочий торс. Она была мастерицей иллюзий и могла на свой вкус выбрать для себя облик, а вкус у нее есть.
– Насколько я понимаю, это брак по расчету, – продолжил Роланд. Не являясь волшебником, он был наместником короля к северу от Провала, а потому не взирал на королевских особ с почтением провинциала. – Должно быть, временами этот расчет с лихвой окупается.
Бинк кивнул, несколько смущенный тем, с каким открытым восхищением его отец рассматривал выставленные напоказ иллюзорные прелести королевы. В конце концов, ему ведь уже под шестьдесят! И все же отец прав. Король не выказывал любви к королеве и держал ее в ежовых рукавицах, что несказанно удивляло тех, кто знал Ирис до замужества. И все же она процветала, несмотря на эти строгости. Те, кто хорошо знал короля, прекрасно понимали, что Трент не только более могущественный волшебник, чем королева, но и более сильная личность. На самом деле, похоже, волшебные земли Ксанфа обрели самого подходящего короля со времен Четвертой волны, когда и был построен этот замок-дворец. Уже произошли значительные изменения: магический щит, который препятствовал проникновению в Ксанф чужаков, снят, и жителям Обыкновении позволено пересекать границу. Первыми, кто перешел границу, оказались отставные солдаты бывшей королевской армии Обыкновении. Они поселились на пустынных землях Ксанфа и стали его законопослушными гражданами. Обязательное требование, чтобы каждый житель Ксанфа проявил магический талант, было отменено, и, к великому удивлению консерваторов, это не привело к всеобщему хаосу. Людей стали ценить и уважать за их поступки, а не за случайный магический талант. Несколько экспедиций провели изучение прилегающих к Ксанфу земель Обыкновении, где не существовало магии, а вдоль границы с Обыкновенией была расставлена цепь постов, чтобы предупредить неожиданное вторжение. Король не уничтожил камня, управляющего магическим щитом, и при необходимости мог вновь установить щит.
Бинк, во всяком случае, не сомневался: король не упускает из виду ничего, что может оказаться приятным или полезным, в том числе и плоть хорошеньких женщин, а королева у него в полном подчинении. Королева могла стать и становилась такой, какой пожелает король, и король не был бы человеком, если бы время от времени не пользовался этой ее особенностью. Вопрос состоял лишь в том, чего он хочет. Эта тема постоянно муссировалась во дворце, и большинство при этом склонялись к мнению, что королю хочется разнообразия. Ведь королева редко появлялась дважды в одном и том же облике.
– Пусть страж ворот доложит нам результаты соревнования! – повелительно объявила королева.
Солдат Кромби не спеша выступил вперед. В своей дворцовой форме он выглядел великолепно: с ног до головы солдат – в королевстве, которое в солдатах вовсе не нуждалось. Он мог прекрасно и отчаянно сражаться как с мечом в руках, так и голыми руками, но играть роль лакея при женщине ему совершенно не нравилось, что он и демонстрировал всем своим видом. Именно потому-то королева так и наслаждалась, помыкая им. Однако она не заходила слишком далеко, так как Кромби присягал на верность королю, а король был к нему благосклонен.
– Победителем… – начал было Кромби, заглянув в свой список.
– Да не так же, идиот! – воскликнула королева и закрыла солдата пестрым расплывающимся облаком краски. Очередная иллюзия, конечно, но весьма эффектная. – Сначала объяви второе место, а потом уж победителя.
Из рассеивающегося облака краски выплыло недовольное лицо Кромби.
– Бабы! – язвительно проворчал он.
Королева улыбнулась, наслаждаясь его бессильной злостью.
– На втором месте после девяти правильных ответов, – он снова нахмурился, – Бьянка из Северянки.
– Мама! – удивленно ахнул Бинк.
– Ей всегда нравилось что-нибудь отгадывать, – с гордостью сказал Роланд. – Я думаю, это от нее ты унаследовал и ум, и красоту.
– А от тебя – храбрость и силу, – сказал Бинк, оценив комплимент отца.
Бьянка степенно выступила на середину зала. Она была интересной женщиной, а в молодости так просто красавицей, и, в отличие от королевы, настоящей, ее талант заключался в зубрежке, а не в каких-то иллюзиях.
– Выходит, женская половина опять на высоте, – объявила Ирис, ухмыльнувшись женоненавистнику Кромби. – А приз… – Она выжидающе помолчала. – Швейцар, принеси поощрительный приз, ты его уже должен был приготовить.
Раздражение Кромби перешло почти в ярость, но он все же покорно подошел к наполовину скрытому водорослями шкафчику и извлек оттуда накрытый салфеткой предмет.
