– Мог бы, прибыл бы в первый же день. Не могу я, придется ждать.
– А если я не умру за эти три часа? – поинтересовалась она.
– Значит умрете потом. – уныло ответил Радик…
– А Вы?
– И я умру когда-нибудь. Это ж только боги бессмертные, а мы то с Вами – нет. Вы далеко то не уходите, чтобы мне далеко не тащиться, облегчите уж мне работу.
– Я хотела спросить, что будете Вы делать, если я тут не умру сейчас?
– А я вернусь в Хельхейм с недоделками А завтра мне в 7 утра влепят выговор и отправят работать дальше в какой-нибудь Салехард, не к ночи будет упомянут… С полярной ночью. – добавил он совсем грустно.
– А если будете тут меня еще неделю караулить?
– Уволят.
Марина посидела еще несколько минут молча. Потом встала, и протягивая руку Радику произнесла.
– Я подумала, фиолетовая кожа – это не так уж и страшно, мой сосед, например, уже так допился, что совсем синий ходит, и ничего… А я живу тут недалеко, пойдемте ко мне, погреемся, чаю попьем. Я смотрела прогноз погоды, на завтра обещают заморозки, значит, утром будет солнце.
***
Лавочки в сквере постепенно пустели, даже задорные алкаши стали разбредаться по своим домам, и если бы хотя бы один из них был достаточно трезв и поднял бы глаза на окна ближайшей пятиэтажки, то в окне третьего этажа он увидел бы маленькую женщину с заплетенными с две тяжелые косы рогами, которая смотрела вслед двум взявшимся за руки удаляющимся фигурам и думала, как она завтра будет отчитываться на планерке за то, что не собрала достаточного количества ногтей для названия корабля, и получать выговор за ушедшего в самоволку Радика.