Полина Луговцова
Неживения – призрачная страна Неявь-мира
Благовей, Неживей и волшебная палочка
Вулкан дрожал. Камни скатывались по его трясущемуся склону, высоко подпрыгивая. Некоторые долетали до ног Благовея и бились о них, но великий волшебник, казалось, не замечал боли от ударов и лишь пошатывался от толчков, чудом сохраняя равновесие. Его тревожное лицо было обращено к вершине горы, где находилось жерло. Прежде добела раскаленное и испускающее клубы серебристого дыма, теперь оно потускнело, утратив былое сияние, словно невидимый гигант закрыл свет, исходящий изнутри, остановив рождение звезды. Ведь этот вулкан был не простой, а Звездный, и в недрах его плескалась не расплавленная лава, а звездное вещество, из которого появлялись новые звезды. По подсчетам и приметам, как раз близилось то самое время, когда должен был наступить этот восхитительный момент. Такое случалось раз в несколько тысяч лет и должно было вот-вот начаться. Но что-то произошло со Звездным Вулканом. Кто-то остановил рождение нового светила, прервав появление нового мира. И, похоже, Благовей догадывался, кто это мог быть.
В подтверждение своих тревожных мыслей волшебник увидел тонкую струйку черного дыма, выплывшую из угасшего жерла. Но дым не рассеивался, а, извиваясь шелковой лентой, поплыл к Благовею. Серпантином покружив вокруг него, дым собрался в комок, образовав шарообразный сгусток, и продолжал менять форму. В скоплении мрака проступил человеческий силуэт. Мужская фигура парила, едва касаясь земли, и колыхалась от ветра. Ее можно было бы спутать с тенью, если бы не глаза, похожие на раскаленные докрасна угли. Они сверлили волшебника ненавидящим взглядом. Какое-то время двое молча изучали друг друга, не двигаясь. Потом на лице бесплотного существа черной дырой открылся рот, и раздался глухой шипящий голос:
– Ш-ш-ш-ш-што, не ш-ш-ш-ш-шдал?!
– Что же ты наделал, брат Неживей! – Волшебник потрясенно вздрогнул, разглядев в дымном сгустке знакомые черты. – Ведь ты мог стать сияющей звездой, а вместо этого выбрал темную сущность!
– Щ-щ-щ-щвеж-ж-ждой! Ж-ж-звездой! – Из дыры-рта раздался хрип, отдаленно напоминающий смех, а затем послышалось невнятное шипение. Существо пыталось сказать что-то, но слова давались ему с трудом. Наконец, хриплый бессмысленный свист перешел в более или менее внятную речь.
– Непросто разговаривать, когда у тебя нет языка. – Снова шипение, и Неживей продолжил: – Не думал, что когда-нибудь увижу этот мир.
– Как ты очутился здесь? – недоумевал Благовей. – В этот мир нет пути из призрачной страны!
– Не было. – Голова черной фигуры качнулась. – Теперь, как видишь, есть! Вечная Тьма на многое способна, даже нарушить неприкосновенность твоих границ, брат Благовей.
– Ты склонился перед Вечной Тьмой? – В голосе волшебника прозвучало презрение. – Как ты мог?!
– Склонился? Нет, что ты! Я вступил с Вечной Тьмой в сотрудничество! – Существо, названное Неживеем, засмеялось, и смех этот был больше похож на свист. – Я помогу ей, она – мне.
– Что же она может дать тебе, кроме вечных страданий, глупец? – Благовей вскинул голову, и его острая бородка возмущенно взметнулась вверх.
– Гораздо больше, чем ты думаеш-шь… – зловеще прошипел бесплотный Неживей. – Многие тысячелетия я томился в ожидании, когда же, наконец, дойдет до меня очередь воссиять звездой на небе. Но она все никак не доходила. Сколько я должен был ждать этого радостного события? Миллион лет?
– Ты же знаешь, что для этого нужно иметь достаточно сильное сияние добра, – ответил Благовей. – Чтобы переродиться в звезду, нужно заслужить это.
– А разве я не заслужил? – Неживей захохотал, но зашелся в приступе кашля, весь задрожал и потерял четкость контуров, а голова его расплылась, но через мгновение приняла прежние очертания. Существо заговорило снова, в его шипящем голосе звучала горечь: – Ты многих отправил в небо, брат Благовей! Многих! А я все ждал и ждал, надеясь, что в следующий раз звездой стану я. Почему ты до сих пор не сделал этого? Считаешь меня, правителя Неживея, недостойным?
– От меня это не зависит, – возразил волшебник.
– Как же, так я тебе и поверил! – Неживей взмахнул руками, и пальцы его дымными струйками потянулись вверх. – Ты всегда недолюбливал меня, когда я еще был жив. С самого детства считал меня недостаточно добрым для настоящего волшебника.
– Это неправда. Все это внушила тебе Вечная Тьма. Она посеяла в тебе обиду, чтобы ты стал предателем, – отвечал Благовей, зная, что уже слишком поздно и словами ничего нельзя исправить.
– Я никого не предавал! – Неживей издал резкий протестующий свист. – Просто сделал свой выбор! Мне надоело изнуряющее ожидание, я больше не хочу быть звездой! Вечная Тьма обещала сделать меня правителем всех миров! Обещала вернуть меня в мир живых, в твой мир, Благовей. И тогда тебе придется уступить мне власть.
– Разве тебе мало власти?! – возмущенно воскликнул Благовей. – Ты – правитель всей Неживении, огромной призрачной страны!
– Правитель призрачной страны! Ха! – Неживей задрожал, сдерживая смех, чтобы снова не расплыться в бесформенную тучу. – Видел бы ты это место! Скука смертная! Призрачные люди, призрачные дома, призрачные реки, призрачное небо! Все не настоящее. Власть там не приносит наслаждения, потому что так же призрачна, как и все остальное!
– Власть дается не для наслаждения, а чтобы поддерживать порядок, – ответил Благовей. – Ты, я смотрю, слишком страдал от недостатка удовольствий, поэтому Вечная Тьма так легко сманила тебя.
– Да! И что? Вечная Тьма даст мне больше, чем я имел или мог иметь когда-либо благодаря твоим хваленым добродетелям! Кому оно нужно, твое добро? Я помогу Вечной Тьме, отправлю в Явь-мир злостней, и они отнимут у людей сияние добра. Мощь Тьмы возрастет, и она наградит меня. Тьма обещала, что я буду править не только миром мертвых, но и миром живых.
– Не делай этого! – Благовею стало страшно. Он и подумать не мог, что его брат зайдет так далеко. – Тьма ничего тебе не даст! Она вырвется на волю, заполнит собой миры, и конец!
– Ты врешь! Миры не погибнут! – воскликнул Неживей, но его голос прозвучал не очень уверенно. – Да, я выпущу Вечную Тьму, но не так это и страшно, как ты думаешь! Конечно, власть свою ты утратишь и звездочки в небо больше не будешь запускать. Но ничего, будешь служить мне и Вечной Тьме.
– Да ты глупец! – Благовей дрожал от негодования. – Говорю, она обманет тебя!
– Разве? Посмотри: вот он, я, стою перед тобой, воскресший из мертвых! И все благодаря ей! – Неживей протянул к волшебнику струящиеся дымные руки.
– Воскресший? – Благовей горько усмехнулся. – Ты считаешь, что Вечная Тьма дала тебе новое тело? Да она на это просто не способна. Она могла дать тебе лишь часть своего мрака. Ты всего лишь дым! Подует ветер, и ты рассеешься!
Для подтверждения своих слов волшебник дунул в лицо газообразного существа, и у того в голове появилась сквозная дыра. – Дым – вот что ты такое!
– Это только задаток, – ответил Неживей, помотав головой, чтобы лицо вернулось на место. – Я должен исполнить просьбу Тьмы и тогда получу обещанное.
– Вот увидишь, только Тьма будет править, когда получит власть.
– Сколько можно говорить об одном и том же?! – В голосе Неживея послышалось раздражение. – Ты никогда меня не поймешь. А жаль, я надеялся, что ты сам отдашь мне волшебную палочку.
– Даже не пытайся! – Благовей спрятал руки за спиной, крепко сжимая предмет, который считал священным. Это была не просто какая-то волшебная палочка, способная наколдовать что-нибудь вроде кролика или корзины фруктов. Это была звездная палочка, подаренная ему самим Вечным Светом. Она притягивала звездную пыль из космического пространства и наполняла ею жерло Звездного Вулкана, где та варилась, как снадобье в котле, в течение многих тысячелетий, смешиваясь с сиянием добра, излучаемого волшебниками призрачной страны. И время от времени новые звезды взмывали оттуда в ночное небо.
Из этой же звездной пыли Благовею удалось создать непроходимый барьер между Явь- и Неявь-миром, что спасло лишенный волшебства Явь-мир от вторжения ведьм и колдунов. Ведь в том мире, созданном по другим законам Вселенной, жили обычные люди, не наделенные никаким магическим даром. Они не могли видеть черных магов и погибали, не понимая, что с ними произошло. Если бы не барьер, однажды Явь-мир бы просто исчез. Да и в Неявь-мире сгущались тучи, потому что сила черных магов крепла с каждым годом и они стали пытаться взять власть над добрыми волшебниками.
К счастью, Вечный Свет вовремя пришел на помощь и подарил Благовею звездную палочку. «Вечный Свет, создавший все сущее», – говорили о нем с трепетом. А случилось это так: однажды Благовей стоял под старым дубом, и сверху к ногам его упал какой-то длинный и легкий предмет, стукнувшись о носок его сапога. Волшебник решил, что это сломавшаяся от ветра сухая ветка. Но когда поднял, сразу понял, что держит в руках волшебную палочку. Она была длиной в половину его руки и изготовлена из сияющего серебристого металла с рисунком из семиконечных звезд по всей поверхности. Благовей с любопытством и восхищением рассматривал удивительный предмет, а голос Вечного Света шепнул ему: «Твори добро». И Благовей стал творить.
С тех пор он бдительно следил за тем, чтобы никто не нарушал барьер, укрепляя его время от времени звездной пылью. А чтобы никто не мог завладеть волшебной палочкой и пересечь границу между мирами с недоброй целью, волшебник сделал так, чтобы нельзя было найти дорогу к Звездному Вулкану, у подножия которого обосновался. Только брат Неживей знал это место. Иногда в ворчании вулкана, доносившегося из жерла, Благовей различал его голос и говорил с ним. Давным-давно у Благовея и Неживея были другие имена, которые они оба начисто позабыли. Новые имена появились, когда Благовей стал руками Вечного Света, а брат его умер и стал Неживеем – правителем Неживении, призрачной страны потустороннего мира, где обитали добрые волшебники, умершие в разные времена. Пока они проживали новые жизни в ожидании воссоединения с Вечным Светом, души злых колдунов не могли помешать им, потому что были заключены в пространстве Вечной Тьмы – жутком и тоскливом месте, состоящем из одного лишь мрака. Вековой порядок казался нерушимым. И вот теперь брат Неживей стоял перед ним, протягивая бесплотные черные руки в надежде отнять у Благовея его святыню.
«И ведь отнимет!» – с ужасом понял Благовей. Он почувствовал страшную темную силу, исходящую от призрака, и увидел, что Неживей начал расплываться, теряя человеческие очертания и превращаясь в черное пятно. Струйки черного зловонного дыма потянулись от него к волшебнику, к его горлу, плечам, рукам, сдавливая, точно в тисках. Пальцы Благовея разжались, и волшебная палочка со звоном упала на камни, но тут же поднялась и поплыла по воздуху, уносимая черной дымкой. Волшебник попытался закричать, но черная удушливая пелена окутала его лицо, накрыла нос и рот. Лишь глаза остались открытыми и увидели все, что случилось потом.
Вдалеке, со стороны рыжих холмов, окружавших Гиблое Место, показалась странная процессия тощих людей в лохмотьях. Они стремительно приближались, но не шли, а летели по воздуху, не касаясь ногами поверхности земли. Лохмотья развевались, обнажая черные искореженные тела. Их вид был ужасен: пустые глазницы, раскрытые рты с обломками полусгнивших зубов, лысые черные черепа… Без сомнений, это были злостни – тела давно погибших в бою злых колдунов, одушевленных Вечной Тьмой. Сила волшебной палочки под управлением Неживея куда-то перемещала мертвяков. Неживей плавно взмахивал ею, словно дирижер музыкального оркестра. Вереница злостней черной вороньей стаей пересекла долину от холмов до подножия вулкана, и стая эта казалась бесконечной. Наверное, все покойники поднялись из земли по приказу мертвого повелителя. Магическая сила поднимала злостней вверх вдоль горного склона и сбрасывала одного за другим в жерло вулкана.
– Твой звездный котел послужит порталом между миром живых и мертвых, когда я разрушу барьер, – послышался сквозь пелену голос Неживея.
Сознание Благовея быстро угасало из-за недостатка воздуха. Черная дымка все еще плотно накрывала его рот и нос. Он вновь услышал голос брата:
– Оттуда они отправятся в Явь-мир. Жаль, что мы с тобой не договорились, брат. Я вовсе не хотел убивать тебя, но ты не оставил мне выбора, – продолжал говорить Неживей, и голос его звучал все глуше. – Я бы оставил тебе жизнь, но ведь ты призовешь на помощь Вечный Свет. Ты же у нас Великий Толкователь Языков и способен говорить с ним! Поэтому я не могу рисковать. Прощай! Свидимся в Неживении – стране вечных снов, там и поболтаем. Зато Вечный Свет не услышит тебя оттуда. Жаль, что так вышло, хороший был из тебя Звездочет!
Неживей еще говорил что-то, но Благовей больше не слышал его. Свет померк перед его широко раскрытыми глазами. Ночное небо отражалось в них россыпью звезд.
Тревожные знаки
День не задался с самого утра, даже, можно сказать, с ночи. Ведь таких кошмарных снов, как в этот раз, Ваня, наверное, ни разу еще не видел. Приснилось, будто в углу его комнаты, за шторой, притаился злостень. Тень от его тощего силуэта отчетливо проступала на ткани и шевелилась. Ваня стоял и смотрел, как черные пальцы, похожие на длинные корявые сучки, высунувшись из-за края портьеры, сминают плотную ткань, отодвигая ее и открывая взгляду худое костлявое тело, обмотанное обрывками полусгнившей тряпки, служившей существу одеждой. Возможно, давным-давно, где-то с десяток тысячелетий назад, эти обрывки могли быть роскошным нарядом могущественного колдуна, но от долгого лежания в земле превратились в лохмотья, почти полностью истлев.
Часть лысого черепа медленно выплыла из-за шторы, уставившись на Ваню глубокой пустой глазницей. Хотя нет, она не была пустой. Конечно, глаза там не было: оттуда на мальчика смотрела густая черная тьма, бездонная и бескрайняя, как космос. Проницательная Вечная Тьма. Ванин крик вырвался было наружу, да так и застрял в горле. Мысли беспорядочно метались в голове. Множество обрывочных воспоминаний крутилось вихрем, как стекляшки детского калейдоскопа. Мальчик вспоминал добрые дела, зная, что потустороннее существо боится этих воспоминаний, таких же губительных для него, как пламя для льда. Ваня остановил «калейдоскоп» и выхватил из хаоса одну «стекляшку». О, это было как раз то, что нужно!
Год назад, вернувшись из второго путешествия по Неявь-миру, он долго не мог спать по ночам. Злостни, самые жуткие создания из всех, которых он там встретил, стояли у него перед глазами. Эти безглазые и беззубые чудовища были куда опаснее хищных кровожадных зубокрылов и прожорливых пузатых жабобрюхов. Они не кусали, не пытались схватить свою жертву, лишь обнимали своими тонкими длинными руками и дышали в лицо смертной тоской. После их объятий сияние добра из человеческих душ исчезало, а его место заполнялось злом. С того момента человек был обречен служить Вечной Тьме, не имея возможности получить освобождение даже после смерти.
Против злостней не было оружия. Ведь они давным-давно были мертвы, и поэтому убить их было невозможно. Только одно средство отпугивало темных существ, и Ваня хорошо его запомнил. Этим средством были добрые дела. Стоило вспомнить хоть один добрый поступок, как злостень, шипя, точно испуганная кошка, мгновенно растворялся в воздухе. Таких воспоминаний Ваня накопил немало, чувствуя, что они ему пригодятся. Зажмурившись, он мысленно рассматривал картинку на кусочке «калейдоскопа»: вспоминал о том, как помогал соседке Ольге переносить через ступени подъездной лестницы тяжеленную детскую коляску с малышом. Еще подумал тогда: как же она, бедная, ее ворочает? И зачем делают такие неподъемные коляски?! Не понимают разве, что мамам не под силу такая тяжесть? Не везде ведь пандусы есть! «Спасибо, Ванюша!» – вспомнились ее слова и благодарная улыбка. «До чего ж ты замечательный парнишка!» – бросила она перед тем, как за ней захлопнулась дверь.
Ваня открыл глаза и вздрогнул. Сердце затрепыхалось испуганным зайчишкой. Злостень стоял прямо перед ним! Его глазницы, наполненные плещущейся тьмой, начали затягивать его сознание в свой бездонный омут. Усилием воли Ваня отвернулся от безглазого черного лица, лихорадочно соображая, почему же воспоминание не сработало. Этого поступка оказалось недостаточно, чтобы отпугнуть злостня. Мальчик поискал другое воспоминание. Разноцветные стекляшки вновь завертелись в голове пестрым хороводом. Он выхватил наугад еще одну: еще одно доброе дело.
Ваня увидел себя в супермаркете, в очереди к кассе. Перед ним – три человека. В его руках – пакет с молоком; мама отправила купить, просила поторопиться. За кассой старушка складывает продукты в раздувшийся полный пакет. Пытается поднять трясущейся рукой. Хочется ей помочь, но тогда покупку молока придется отложить на некоторое время, а за это от мамы может и влететь. Ваня колеблется, а старушка, шаркая, уже идет в сторону выхода. Он оставляет молоко на кассовой ленте, обходит очередь, натыкаясь на удивленные взгляды, и мчится вслед за сгорбленной фигурой, скособочившейся под тяжестью пакета с продуктами. Старушка вздрагивает и удивленно смотрит, как Ваня выхватывает у нее непосильную ношу. «Я помогу!» – говорит он ей и видит, как блеклые глаза наполняются благодарными слезами.
На дорогу ушло минут сорок, хотя дом оказался совсем недалеко. Просто шли они очень медленно: у старушки были больные ноги. За это время телефон в кармане куртки звонил раз пять, но Ваня не ответил. Знал, что это мама и что она будет кричать на него из-за того, что он так задержался. Он поговорит с ней позже, чтобы не расстраивать бедную старушку, которая и так вздыхала всю дорогу, сокрушаясь, что ей неудобно.
Вдруг воспоминание исчезло, а вместо него возникло другое: школьный коридор, наполненный младшеклассниками, орущими и бегающими, как на пожаре. Это не пожар, а обычная перемена. Ваня стоит у окна среди кучки мальчишек, увлеченно разглядывающих предмет в руках Коли Сорокина – авторучку, но не простую, а с эффектом «лазерной указки». Ничего особенного, конечно, но раз всем интересно, Ваня делает вид, что и ему тоже. Позже, когда уроки закончились, он нашел ее на полу, под Колиной партой, и забрал, думая, что вернет на следующий день, потому что Коля уже ушел. Но вернуть не получилось: он забыл ее дома. Когда Коля расспрашивал одноклассников, не видел ли кто его авторучку, Ваня почему-то промолчал: наверное, боялся, что подумают, будто он решил ее украсть. Хотя он не крал, и даже мысли такой не было. Просто подобрал, чтобы не взял кто-то другой.
Эта авторучка до сих пор лежала у Вани дома в ящике стола, вызывая приступы стыда. «Ведь ты хотел ее себе», – послышался шипящий шепот злостня. «Врешь! – мысленно запротестовал мальчик. – Я ее не крал!» «Конечно, крал. Ты взял чужую вещь, а это плохо. Очень плохо», – шипело существо, дыша в лицо ужасной вонью. Костлявые пальцы тисками сдавили Ванины плечи. «Конец!» – мелькнула мысль, и мальчик почувствовал, как проваливается в черную бездну. Но в этот момент он проснулся. Долго не мог прийти в себя и избавиться от чувства обреченности. Даже осознание, что это был всего лишь ночной кошмар, который закончился, не приносило облегчения. Ваня знал, что сон приснился ему неспроста. Ведь злостни существуют. Могут ли они и в самом деле пробраться в этот мир? Вполне возможно. Раньше могли. И хотя это было давным-давно, много тысячелетий назад, еще до того, как Великий Благовей сумел закрыть границу между мирами, но кто знает, вдруг они вновь сумели найти лазейку?
Затем случилось еще одно странное происшествие. Ваня собрался на прогулку со Снежком и как раз спускался по ступеням подъездной лестницы, когда из-за двери одной из квартир послышались рассерженные крики, а следом раздался неистовый детский плач. Снежок залаял. Пес не любил, когда кто-то ругался, и так выражал свое недовольство. Дверь, за которой шумели, с треском распахнулась, ударившись об стену, и из квартиры вылетела соседка Оля – та самая, которой Ваня часто помогал переносить по лестнице детскую коляску. Лицо у неё было сердитое.
– Вечно твоя псина гавкает! Сколько можно?! Ребенка разбудили! – Ее неистовый вопль огласил весь подъезд. Ваня замер в недоумении, не понимая, отчего это всегда добрая и улыбчивая соседка так сердится.
– Простите, – пробормотал он, – но Снежок залаял, когда ваш малыш уже плакал. Он его не будил.
– Ты еще и споришь, нахал?! – Женщина вся затряслась от гнева. – Ходишь по утрам и вечно топаешь, аж стены трясутся!
Тут она запустила в него каким-то предметом и с силой захлопнула дверь. С потолка посыпалась штукатурка, а к ногам Вани со звонким шлепком упала замызганная тапочка. Снежок залился лаем и рванулся к двери обидчицы, но Ваня дернул за поводок и помчался вниз, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. За что? Ну, за что? Ведь он всегда ей помогал, а она орет на него с такой ненавистью! Может, у нее что-то плохое случилось? «Наверное, соседку еще раньше кто-то сильно рассердил», – решил он.
На этом странные происшествия не закончились. В школе Ваню неприятно удивила учительница английского Илона Марковна. Он даже не узнал ее вначале. Ее лицо, всегда излучавшее спокойствие и доброту, было перекошено от злости. Она ходила вдоль классной доски и с остервенением стучала каблуками так сильно, будто хотела пробить дыру в полу. Перепуганные дети молча следили за ней в ожидании, когда же она начнет урок. Наконец, она повернулась к ним, сверкая глазами, полными ненависти, и процедила:
– Что ж, тупоголовые… Думаю, вряд ли вы порадуете меня знаниями. Всем по двойке, и пошли прочь отсюда!
Дети ошарашенно заморгали.
– Почему всем двойки? Я выучила новые слова, могу рассказать, – робко пискнула Яся Королева, обычно смелая и бойкая, но сейчас растерявшая весь свой задор. Она едва успела пригнуться, и над её головой, шелестя страницами, просвистел учебник, врезавшись в стену рядом с ней. Ученики ахнули.
– Пшли прочь, бестолочи! Всем двойки за четверть! – взревела чужим голосом Илона Марковна и метнула в класс указку, которая ударилась о Ванину парту и разлетелась на несколько кусков.
Дети вскочили и бросились вон из кабинета, устроив давку в дверях, а на их головы градом посыпались разнообразные предметы, попадавшиеся Илоне Марковне под руку: карандаши и ручки, тетради и линейки, кусочки мела и прочие канцелярские принадлежности. Когда Ваня протискивался в двери, рядом с ним с оглушительным грохотом ударился в стену учительский стул, рассыпавшись на части.
Толпа перепуганных учеников помчалась по коридору, едва не сбив с ног директора. Тот сердито воскликнул:
– Что происходит?! Кто позволил устроить забег во время урока?!
– Сергей Иванович, нас Илона Марковна выгнала!
– Она взбесилась!
– Она хотела всех убить!
Ученики начали наперебой рассказывать о происшедшем. На лице директора отразилось недоверие. Он прошел по коридору к распахнутой двери и, едва успев войти, тут же выскочил оттуда, как ужаленный, а следом за ним вылетели и разбились об пол клавиатура и компьютерная мышь. В стороны брызнули осколки пластика.
– Черт знает что такое! – выругался директор, оглядываясь на дверной проем с ошалевшим видом.
– Пошли все прочь! – раздался оттуда истеричный визг.
В общем, все закончилось тем, что к Илоне Марковне вызвали «скорую помощь». От ее безумного воя, сравнимого разве что с воем раненого бегемота, содрогалась вся школа, пока медицинские работники вели по коридорам учительницу в смирительной рубашке.
Учеников отпустили по домам. Урок английского был последним. По дороге домой Ваня вдруг вспомнил о старушке, которой однажды помог донести продукты из супермаркета. С тех пор он раз в неделю приходил к ней, чтобы сходить в магазин, обычно по пятницам, потому что пятница была днем скидок. И сегодня был как раз этот день. Ваня свернул на улицу, ведущую к ее дому, и, добравшись до дверей квартиры, позвонил в звонок. Роза Петровна (так звали старушку) открыла не сразу. Ваня знал, что ждать нужно не меньше двух минут, ведь передвигалась она очень медленно.
Однажды как-то раз Ваня спросил, почему она не пойдет к врачу, чтобы вылечить больные ноги, и тем самым очень ее рассмешил. Роза Петровна ответила ему веселым голосом, но слова оказались грустные: «Таблеток от старости еще не придумали. Вот когда ты проживешь с мое, может, к тому времени придумают, а пока… Но это ничего, у всех стариков что-то да болит: у кого ноги, у кого сердце, кто слепой, а кто глухой. Жаль только Мурку мою, кошку. Вот помру, и некому будет о ней позаботиться». «Ну нет, вы еще долго проживете!» – попытался подбодрить ее Ваня. «А это ни тебе, ни мне не известно, – ответила старушка и добавила шутливо: – Кошка не картошка, не выбросишь в окошко!» – И снова рассмеялась, но не весело, а как-то вяло. И Ваня пообещал, что заберет ее кошку, если – не дай Бог! – с Розой Петровной случится ужасное (он не смог сказать «если вы умрете»).
Наконец, дверной замок щелкнул, и в узкий проем высунулась ее худая костлявая рука, протягивающая скомканные деньги и листок со списком продуктов.
– Что-то долго ты сегодня, – вместо приветствия проворчала она из-за двери, и Ваня от удивления не нашелся даже, что ответить. Во-первых, он пришел даже раньше на полчаса, потому что урок английского отменили из-за странной болезни учительницы, а во-вторых, Роза Петровна никогда не разговаривала с ним так невежливо. Тем не менее, мальчик взял деньги и список, и дверь тут же захлопнулась. Решив, что старушке, возможно, просто нездоровится, Ваня поплелся в супермаркет, размышляя, отчего это день сегодня складывается из одних неприятностей и чего еще теперь ожидать.
Вернулся Ваня быстро. На этот раз Роза Петровна все же позволила ему войти. Она долго пересчитывала сдачу и изучала чек, держа его трясущимися руками у прищуренных глаз. Никогда прежде она этого не делала. Убедившись, что все верно, начала рыться в пакете с продуктами, доставая их, выкладывая на стол и так же сверяя со списком.
– Хлеб. Молоко. Сметана. Яйца. Апельсины. О, а что это они такие серые? – Старушка протянула Ване сетку с оранжевыми фруктами, совершенно нормальными на вид. – Глянь! Они гнилые! Видишь, серые совсем?
– Не вижу… – Ваня неуверенно пожал плечами. – Они оранжевые, по-моему, Роза Петровна.
– Нагло врешь! Принес дрянь! Думал, не замечу?! Лопай сам эти гнилушки! – И она со злостью швырнула в него сетку, отчего та разорвалась, и апельсины покатились по полу в разные стороны, подпрыгивая, как мячики. Лежавшая на полу кошка Мурка, лениво наблюдавшая за ними, подскочила от неожиданности и выгнулась дугой. Ваня поспешно юркнул за дверь и стремглав помчался вниз по лестнице. Такого недоумения и обиды он еще никогда не испытывал. Размышляя о случившемся по дороге домой, он решил, что у Розы Петровны испортилось зрение и она стала путать цвета. Все-таки она была уже очень старая. Ну и нечего тогда на нее сердиться за это. Только вот, отчего она стала такая злая? Доброе сияние исчезло из ее глаз.
Вдруг Ваня остановился как вкопанный, пораженный ужасной догадкой. Доброе сияние… Сияние добра… Это ведь почти одно и то же! Не проделки ли это злостней? Что, если страшные существа каким-то образом проникают в этот мир? Что, если и соседка Ольга, и учительница английского, и Роза Петровна стали их жертвами и поэтому так изменились? Только не это! Страшно подумать, что станет с его миром, если люди начнут превращаться в отъявленных злодеев и их с каждым днем будет становиться все больше! И тут Ваня совсем испугался, вспомнив одну примету, указывающую на то, что человек побывал в объятиях злостня: люди теряли способность различать цвета и начинали видеть все в черных и серых тонах. Не потому ли Роза Петровна решила, что апельсины серые? Ох, как же все это страшно! Надо бы еще проверить, какие цвета видит соседка Ольга. С этими мыслями мальчик вошел в свой подъезд, соображая, как устроить проверку. Не может же он прямо спросить ее об этом –тогда ему точно несдобровать. Но Ваня придумал, как поступит. Дело близилось к Новому году, и елка у него дома была уже наряжена. Родители еще не вернулись с работы. Ваня снял с веток три елочных шара разных цветов и спустился этажом ниже. Рискуя нарваться на грубый крик, позвонил в квартиру Ольги. Та высунулась, сердитая и какая-то взъерошенная.
– Чего тебе?
– Вот, с наступающим Новым годом хотел поздравить, игрушки елочные принес. Они не бьются, поэтому ваш сынок может тоже ими поиграть. Смотрите, какие яркие! Синий, золотой и серебристый!
– Издеваешься?! – Она посмотрела на игрушки и брезгливо сморщила нос. – Они серые, не видишь разве! На что мне такое барахло? – И с этими словами захлопнула дверь перед его носом.
Ваня похолодел. Подозрения подтвердились: соседка Ольга тоже не различала цветов! Не иначе, злостень побывал у нее в гостях. Мальчик поплелся домой.
Снежок радостно запрыгал вокруг него, сжимая в зубах резиновый мячик, но играть с ним Ване сейчас не хотелось. Он машинально включил телевизор и сел на диван, погрузившись в тревожные мысли. Из раздумий его вырвал голос диктора, читавшего новости: «В больницы города продолжают поступать пациенты, пораженные неизвестной болезнью. Все они подвержены приступам агрессии той или иной степени интенсивности, и у всех наблюдается сильный дальтонизм. Зрение у больных черно-белое».
Ваня в отчаянии обхватил голову руками. Злостни! Это, без сомнений, признаки присутствия злостней!
