Полина Люро
Держись, внучок!
Это было сказано настолько искренне и с таким отчаянием, что я заплакал, несмотря на ту гадость, что тогда текла в моих венах. И, с трудом цепляясь за поручни кровати, сел, обнимая внука:
– Но как ты это сделаешь, Дэни?
– Не волнуйся, «дедуля», я ведь доктор наук, а вовсе не мошенник. Просто у меня украли изобретение и упрятали за решётку ― твоему внуку «повезло» родиться талантливым, в дедушку. Отдай перстень, и сразу вернёшься «домой», правда, не знаю, в какое время ты попадёшь. Не беспокойся, я здесь тоже не задержусь, у меня есть запасной план.
– Но профессор сказал, чтобы я не трогал…
Дэни невесело засмеялся:
– Вот ведь сволочь ― мало того, что обокрал меня, боится, что ты сбежишь, догадавшись избавиться от этой дряни, которую, кстати, я сам придумал. Между прочим, усовершенствовал твою задумку. Никакой опасности нет, снимай перстень и давай его сюда. Да не смотри так жалобно, ничего со мной не случится.
– Клянёшься, Дэни? ― я прижал его к себе, гладя по волосам, словно ребёнка.
– Да, клянусь. А ты пообещай исполнить мою просьбу. Бабушка заслуживает счастья: отец испортит жизнь вам обоим, да и мне тоже. Прошу тебя ― пусть он никогда не родится…
Я почувствовал разливающуюся в сердце боль, но постарался говорить уверенно:
– Хорошо. Береги себя, Дэни, как бы это ни звучало ― я буду о тебе помнить и гордиться внуком, которого у меня никогда не будет.
Он грустно засмеялся, не пряча слёзы в голубых, так похожих на мои глазах, и, крепко обняв на прощание, снял перстень с пальца…
Я проснулся дома в кресле, тело сильно затекло, при любом движении взрываясь болью от тысячи призрачных иголок. В комнате всё было по-прежнему ― на столе стояли чашки с недопитым чаем и ваза с так понравившимся Дэни печеньем; плед, которым укрывал «внучка», наполовину сполз с дивана на чистый пол… Хотя я точно помнил, что вчера у меня не было сил убирать рассыпанные крошки и фантики от съеденных им конфет…
С трудом разогнувшись и массируя спину, словно старик, я медленно проковылял к окну, распахивая его, давая свежему, ещё не успевшему нагреться воздуху ворваться внутрь, и вздохнул с облегчением: Москва, весна, утро…
Вспомнил, как вчера пообещал Лизе поехать с ней на дачу. Именно она всегда поддерживала и помогала мне с разработкой теории перемещения, которую все дружно критиковали, называя «утопической» и «антинаучной». Ветер обдувал разгорячённое лицо, а я, заложив руки за голову, в панике повторял:
– Что же теперь со всем этим делать? Надо с ней порвать. Это трудно и больно, но так будет лучше для всех нас…
Вздрогнул от телефонного звонка, это была Лиза. Неуверенно взял трубку дрожащими, вмиг взмокшими пальцами. Мне стало страшно от того, что я собирался сейчас сделать, но принятое решение нельзя было откладывать…
Звонкий голос любимой женщины заставил замереть моё сердце.
– Дорогой, ты ещё спишь? На улице такая чудесная погода, забыл, что мы собирались на дачу?
Я прокашлялся, скрывая свою неуверенность:
– Прости, Лизонька, что-то мне не очень хорошо, кажется, вчера перезанимался…
– Ещё бы, ты так на радостях набрался, что пришлось кое-кого из ресторана до такси тащить на себе. А это не просто… Ничего не скажешь ― хорошо отметили докторскую…
Это было сродни удару под дых:
– Сколько же времени прошло на самом деле? Неужели я ― уже доктор наук? Значит, это просто совпадение, что сейчас тоже весна…
– А ты, смотрю, всё забыл, будущий светило? Заставил невесту почти волоком тащить себя, алкаш, ― она смеялась, а меня от этих слов охватил озноб.
