Полина Рей
Ребёнок для бывшей
– Арин… Я не хочу ссориться с тобой… Знаю, поступил подло, не сказав…
– Не сказав?! То есть, корень проблемы ты видишь только в том, что стал донором и мне об этом ни слова?
Я вскочила на ноги и заметалась по кухне. Нужно было успокоиться и взять себя в руки, хотя, откровенно говоря, хотелось что-нибудь сломать, а потом долго и протяжно кричать в никуда.
– То есть, ты бы сдал своих прекрасных «парней» даже если бы сказал мне и я была бы против?
Серебров покачал головой. Ответа мне не требовалось. Конечно, он знал, что это для меня неприемлемо и будь его воля, эта тайна ушла бы с ним в могилу. Но вообще как он себе это представлял? О чём они вообще договорились с Викой? Она забеременеет и…? Пропадёт? Они не будут видеться? Ян и знать не будет, что у него растёт где-то сын или дочь? Миллион вопросов и ни одного ответа на них, потому что из Сереброва всё нужно было тащить клещами, а это добивало меня окончательно.
– Ариш, у нас с ней ничего не было, понимаешь? И то, что я сделал, ничего не значит… Она просто попросила помочь ей – я помог.
Серебров говорил это и я по его лицу видела, что муж действительно относится к случившемуся совершенно спокойно. Как будто он не донором семени стал, а вышел в магазин за хлебом.
– Какие у вас с ней планы дальше? Мне просто интересно, – усмехнулась я. – Ну, она же претендует на то, чтобы ты стал отцом её ребёнка не только формально? Или как? Что вы нарешали за моей спиной?
Серебров поморщился и залпом допил содержимое бокала. Он хмурился и не смотрел на меня, а я изводилась от каждой секунды молчания.
– Нет, к этому ребёнку я не буду иметь никакого отношения. Никаких встреч с ним. В свидетельстве о рождении будет стоять прочерк в графе «отец».
– Вот как? – вскинула я брови. – А как же Викин муж? Или парень? Уж прости, не знаю, кем он ей приходится.
– Они расстались.
Нехорошее предчувствие поползло вдоль позвоночника, обжигая его арктическим холодом. Я никак не могла понять, что именно упускаю, но, видимо, охреневший от новостей мозг таким образом пытался защититься и защитить меня.
– Я требую, чтобы ты разорвал договор с клиникой и забрал всё, что так щедро успел презентовать своей Вике. Это – единственное условие, при котором я смогу тебя простить. Когда-нибудь… когда остыну и свыкнусь с мыслью, что ты вот так просто можешь мне по-крупному солгать.
Ещё не успев договорить я поняла по выражению лица Сереброва – в этом и кроется загвоздка. Мои требования попросту невыполнимы.
– Она на восьмом месяце, Арин… – глухо сказал он, роняя слова в установившуюся между нами тишину.
Я прикрыла глаза и едва сдержала едкий, полный горечи смешок. От него во рту было так мерзко и противно, словно я только что приняла отменную порцию хинина.
– Ясно, – просто ответила мужу, после чего поднялась и ушла из кухни, оставив Сереброва в одиночестве.
Оказавшись в комнате, схватила договор и убедилась – Ян стал донором почти год назад. Эту информацию я как-то упустила, когда читала документ впервые. Теперь Вика беременна и муж об этом знает. Общаются ли они сейчас? Звонит ли он ей, чтобы поинтересоваться, как протекает беременность? Может, они даже видятся?
Думая об этом, я быстро надевала первые попавшиеся под руки вещи. Мне нужно было сбежать из дома и как можно скорее, хотя бы на эту ночь.
– Что ты делаешь? – раздался от порога голос Яна, когда я бросала в небольшую спортивную сумку то необходимое, что могло мне понадобиться в ближайшее время.
Мицелярку, нижнее бельё, пижаму. И так, по мелочи.
– Еду к Лене, – процедила сквозь зубы.
Сама же сильно сомневалась, что подругу стоит беспокоить так поздно. Сын и дочь Ленки успевали вымотать её за день до состояния «лягу и умру». Но пока мне некуда было податься, хотя можно вполне снять номер в отеле и побыть эту ночь там. Мне просто необходимо было остаться одной и желательно подальше от стен родного дома, где думать здраво как-то не очень получалось. Хотя, это и было оправданно – как принять сложившуюся ситуацию я попросту не знала.
– Перестань… Ариш, пожалуйста, – попросил Ян и предпринял попытку вновь сжать мои плечи.
Я дёрнулась, как от огня, стоило Сереброву положить на них руки.
– Не. Трогай. Меня! – сказала раздельно, и когда мы с мужем встретились глазами, я увидела в его взгляде оторопь.
Пожалуй, всё это время Ян считал, что я восприму произошедшее так же, как воспринимал и он. Спокойно, словно речь шла об обыденных вещах, через которые проходят все семейные пары.
– Ты утрируешь… Арина, послушай меня! Я не спал ни с Викой, ни с кем бы то ни было за те годы, что мы вместе.
– О, спасибо за это! Это же какое-то прямо достижение! Мне тебе в ноги упасть и молиться на тебя до конца своих дней?
Сказав это, я схватила сумку и направилась в прихожую. Серебров не отставал, но попыток забрать вещи и запереть меня дома не предпринимал. Да и как-то не представляла я мужа в виде такого «властного властелина».
– Измены не было. И не будет, – повторил он.
– Зато была ложь. И будет впоследствии.
Я надела кроссовки и, накинув на плечи ветровку, взяла сумку.
– Я ненавижу, когда мне врут. И ты это знаешь. Семья, Серебров, это не ужины вместе после работы или выходные в снятом на всех коттедже. Семья – это когда двое знают друг о друге всё, а не прячутся по углам с бывшими, для которых до этого слили в баночку. И нет, не переживай. Я не брошусь сейчас раздавать свои яйцеклетки направо и налево всем, с кем встречалась до тебя и кто остался бездетным до сего момента. Хотя… Это же для тебя норма, да? Так что подумаю… может вон Серёга от меня заимеет дочку или сына. А то и обоих сразу.
Выйдя из квартиры, я захлопнула за собой дверь и почти сразу метнулась прочь. Ян за мной не последовал, да я этого не ждала и не желала. Мне жизненно важно было сейчас остаться без него и понять, что вообще дальше делать.
– Заходи, – полушёпотом сказала Ленка.
От её заспанного вида стало окончательно неудобно. Конечно, я позвонила подруге заранее и спросила, можно ли свалиться на неё, как снег на голову. Лена ответила однозначное – приезжай. Видимо, понимала по моему голосу, что дело дрянь.
Пока я ехала в такси, успела ещё раз прокрутить всё в голове и пришла к тому же выводу, что и раньше. Я отреагировала единственно верно для себя. Начни я изображать понимание – это был бы уже другой человек. Не та женщина, на которой женился Ян. И он сам это тоже, с огромной вероятностью, прекрасно знал.
– Мне очень неудобно, – сказала Ленке, когда разулась и мы с ней прошествовали в уютную кухню.
– Глупости, – отрезала подруга и, покопавшись в шкафчике, выудила бутылку Пино Гриджио. – Как знала, что она мне вот-вот пригодится, – усмехнулась Лена и принялась наскоро накрывать на стол.
Сухое красное, немного пармезана и оливок. От вида еды меня мутило, но я знала – лучше попытаться заесть ту горечь, что до сих пор оставалась на кончике языка.
– Рассказывай всё, – велела Лена, устроившись напротив.
Я поджала губы, глядя на подругу. А что если она сейчас скажет мне то же самое, что и Ян? Что это фигня, которая не стоит моих переживаний? Раз ничего не было, то и волноваться не о чем?
И всё же у меня не было выбора – чувствовала, что ещё немного и попросту взорвусь. Потому сначала подбирая слова, а потом всё более распаляясь, я пересказала всё то, что сегодня перевернуло мой мир с ног на голову. Когда же закончила невесёлое повествование, между нами с Леной установилось такое молчание, что тишину, кажется, можно было резать ножом.
– Ты шутишь… – выдохнула подруга неверяще, при этом смотрела на меня во все глаза, словно искала на моём лице признаки сумасшествия.
– Отнюдь, – покачала я головой. – Хотя, поверь мне, я бы многое отдала, чтобы эта история оказалась плодом моего воображения.
Невесело хмыкнув, я пригубила рубинового напитка. Зря думала, что когда выскажусь, мне полегчает. Сейчас всё выглядело ещё более неприглядным и ужасающим.
– Он долгое время мне врал. Встречался с ней, у них было… общее дело. А сейчас – будет общий ребёнок.
– Пипец, Сереброва… – шепнула Лена и залпом допила остатки Пино, после чего тут же наполнила свой бокал снова. – А сам Ян что говорит?
– Что ничего не было. Что я утрирую. Ребёнок и знать не будет, кто его отец. В свидетельстве поставят прочерк.
– Как удобно! – возмутилась подруга.
За стеной кухни послышалось покашливание. Чёрт, я тут со своими историями из журнала «Эролаш» всех перебужу.
– Как удобно, – повторила Лена шёпотом. – Вроде и ребёнок есть, и Серебров не при делах. Помощничек хренов!
Кивнув, я сосредоточила своё внимание на бокале, который вертела в пальцах. Была благодарна подруге за то, что она всем своим поведением давала понять: то, что сделал Ян – неприемлемо.
– Что теперь будешь делать? – задала Лена тот вопрос, ответа на который у меня не было.
– Не знаю. Правда, не знаю… Не представляла, что в такое вляпаюсь. Да блин… у меня даже мысли такой не было!
Я говорила о том, что становилось дополнительным штрихом к моему ужасающему положению – внезапность случившегося. Ещё сегодня днём я и думать не могла, что посреди ночи буду сидеть на кухне подруги и изливать ей душу по такому поводу.
– О, Вась… – смутилась я, когда на пороге появился муж Ленки.
Разбудили всё-таки…
– Привет, – хриплым голосом поздоровался он. Скользнул взглядом по сыру и бутылке и прежде, чем направиться к кулеру, кивнул: – Понятно.
Что там ему было понятно, уточнять я не стала. А вот Лена, похоже, решила провести разведку боем.
– Василь, слушай… – позвала она. Вася повернулся к жене и отпил глоток воды из стакана. – У тебя же бывшие есть?
Брови Ленкиного мужа взлетели к линии тёмных волос. В голубых глазах появилась такая растерянность, что мне даже стало неуютно.
– В каком смысле? – кашлянув потому, что подавился глотком воды, спросил Вася.
– Ну ты же встречался с кем-то до меня? Любил?
– Встречался, но не любил.
Я невольно улыбнулась. Лена и Вася были из разряда тех пар, которые ссорились, как в последний раз, но у них даже мысли не возникало о том, что это может закончиться разрывом отношений. Потому что обожали друг друга до чёртиков.
– Окей, хорошо. Представь, что ты встречаешь бывшую…
– Какую именно?
– Ну любую, Вась…
– М, ладно. И что?
– И то, что она тебя просит… ну, пойти и в пробирку запустить твоих… – она ткнула пальцем, указывая в район паха Василия.
Он снова кашлянул и отставил полупустой стакан. Воззрился на жену с таким недоумением, что с моих губ сорвался нервный смешок.
– Зачем она просит меня это сделать? – уточнил он после довольно длительной паузы, во время которой Ленка сидела и смотрела то на меня, то на мужа.
– Ну как зачем, Вась? Чтобы у неё от тебя ребёнок был, конечно!
– А что, теперь только так детей делают?
Я поджала губы. Василий – тоже, кажется, искренне забавляясь этим странным ночным разговором.
– А ты бы сделал ей… иначе? – ужаснулась Лена.
О, нет. Только не хватало, чтобы сейчас из-за меня и моих происшествий случилась перепалка между Кузнецовыми. Такого я себе точно не прощу.
– Вась, это теоретически. Стал бы ты донором для своей бывшей, если бы она тебя попросила сдать… ну, сам понимаешь, что?
Тяжело вздохнув, Кузнецов подошёл к столу и, взяв с него бутылку, принюхался.
– Это Пино на вас так действует, что ли? – философско-риторически спросил он в никуда, после чего, вернув сухое на место, вышел из кухни.
И нам с Леной ничего не оставалось, кроме как растерянно посмотреть друг на друга и залиться беззвучным хохотом.
В эту ночь я почти не спала – полчаса рваного сна, больше похожего на забытьё, были не в счёт. Ворочалась, гнала от себя мысли, что атаковали и атаковали по кругу, и понимала – я действительно в растерянности и не представляю, что мне дальше делать.
– Арин… мне с малыми надо в парк, я им обещала, – сказала Лена за завтраком, во время которого я смогла впихнуть в себя лишь пару глотков кофе.
Сидела, вертела в руках телефон, на который, как оказалось, муж названивал и ночью, и с утра, и пыталась уговорить себя съесть хоть что-то.
– Оставайся, отдыхай. Или давай с нами, – предложила подруга, на что я лишь отрицательно помотала головой.
Знала, что это самое худшее – вот так сидеть и рефлексировать, потому что на душе тогда станет окончательно погано.
– Спасибо, Ленчик, но нет. Я сегодня хочу работой заняться, – сказала в ответ и, всё же заставив себя допить кофе, встала и ополоснула чашку.
Мысли о том, что займусь эскизами и наконец отвлекусь, меня воодушевили. А потом Марина Алексеевна привезёт Кирюху, по которому я уже успела соскучиться, и мы с ним пойдём вечером в Макдональдс. Сын обожал такую еду, но мы строго ограничивали количество посещений Мака в год, а сегодня мне захотелось нарушить все правила, установленные мною же.
– За приют тоже спасибо. И за поднятое настроение, – сказала Ленке и добавила тихо: – И надеюсь, Вася не заподозрит чего-то неладного.
Подруга только рукой махнула, мол, да глупости всё это, после чего отправилась следом за мной, чтобы проводить.
– Если что – сразу звони. Гайка придёт на помощь, – сказала Лена, целуя меня в щёку. – А вообще я у Василя спрошу, может, адвокат какой тебе нужен. Ну, мало ли эта мадам начнёт претендовать потом на наследство.
Об этом я тоже уже успела пораздумать, но меня искренне пугали такие перспективы, потому мысли об этом я трусливо гнала прочь.
– Хорошо, – кивнула я Кузнецовой, растягивая губы в напрочь притворной улыбке. – До созвона.
И ушла, пока не представляя, как смогу пересилить себя и поехать домой.
По дороге домой первым делом позвонила мужу. Во-первых, совсем не хотелось, чтобы он начал поднимать на уши наших родственников, друзей и общих знакомых. Во-вторых, мне нужно было выяснить, дома он или на работе.
Убедившись в том, что Серебров вновь отчалил разгребать свой «аврал», я повесила трубку на его попытке осведомиться, как я. Мне совершенно не нравился тот факт, что я должна, словно воришка, выдумывать какие-то шпионские штучки, чтобы попросту спокойно приехать домой, принять душ, переодеться и, забрав эскизы, уехать по делам. Но пока я не желала ни видеть Яна, ни уж тем более вновь обмусоливать ту тему, в которой мне всё было предельно ясно.
– Алло? – нахмурившись, ответила я на звонок, который поступил на мой телефон с незнакомого номера.
– Арина? Здравствуйте, это Михаил. Мы с вами договаривались о том, что вы отыщете свои эскизы и мы вновь встретимся.
Из динамика послышался глубокий бархатный баритон. Михаилу и не нужно было представляться, чтобы я его узнала с первых слов.
– Доброе утро, – поздоровалась в ответ. – А я как раз собиралась сама вам звонить, правда, на рабочий.
– С хорошими новостями? – В голосе Михаила слышалась улыбка.
– Да. Я нашла то, о чём вам говорила. Так что готова показать эскизы.
Сама не заметила, как улыбаюсь в ответ. Это было то, в чём я так нуждалась со вчерашнего вечера – занятие, которое увлечёт меня настолько, что я забуду о предательстве мужа. Хотя бы на короткое время.
– Тогда давайте встретимся сегодня? Скажем, в семь. Я закажу столик в ресторане. Какую кухню вы предпочитаете?
По правде говоря, еда – последнее, о чём я могла думать в данный момент. Но не стану же я говорить об этом едва знакомому человеку?
– Средиземноморскую. Но если вы против…
– Я только за. В семь в «Дольче», идёт?
Я прикусила губу, зная, что этот ресторан могут позволить себе далеко не все. Скорее даже абсолютное меньшинство. А это означало, что мне придётся минимум пару часов потратить на то, чтобы выглядеть неотразимо.
– Идёт, – согласилась я и прежде, чем Михаил предложил бы мне, скажем, за мной заехать, поспешно прибавила: – Я доберусь сама.
Мы распрощались, и я окончательно переключилась мыслями на предстоящую встречу. Мне отчаянно нужна была эта работа, особенно сейчас, когда жизнь сделала крутой поворот на сто восемьдесят градусов. Нет, я не опасалась, что останусь без дела, если вдруг Михаила что-то не устроит, но… те условия, что он предлагал, были очень и очень заманчивыми.
Вызвав такси, через пять минут я ехала домой, где у меня имелись дела, связанные исключительно с сыном и самой собой. И я гордилась тем, что не раскисла и не рыдаю нон-стоп. Правда, сильно подозревала, что впереди у меня ещё множество испытаний, и, как выяснилось позже, делала это не зря.
До того, как Марина Алексеевна привезла бы домой Кира, у меня имелось полчаса свободного времени. Я наскоро ополоснулась в душе и в который уже раз за последнее время поймала себя на том, что думаю о Вике. А точнее, о её соцсетях. Ведь должны же были у неё иметься какие-то странички, чёрт бы их побрал! Кто-то сказал бы, что это мазохизм чистой воды, но мне было нужно понимать, как далеко распространялось влияние этой женщины на то, что раньше было только моим. Ну, или казалось мне таковым.
Я никогда не была сталкером в том, что касалось личного пространства Яна. В этом плане уровень доверия между нами был абсолютным. Но как бы сейчас мне ни претило понимание, что я готова покопаться в его телефоне или ноутбуке, я бы сделала это сразу, предоставься мне такая возможность.
Зайдя на свою страницу одной из самых популярных социальных сетей, я нашла мужа и принялась изучать список его друзей. Викторий было три. Одну я знала довольно сносно – бухгалтер фирмы, где трудился Ян. А вот двух других видела впервые. Одна была бесцветной блондинкой, вторая – жгучей брюнеткой. Зная Сереброва, никто из этих дамочек не был в его вкусе. Муж часто говорил мне, что я – его идеал. Светловолосая, но яркая и броская. Мои карие, почти что чёрные глаза контрастировали с платиновым цветом волос. Это особенно нравилось Яну, потому Вика-блондинка, скорее всего, отпадала. Но и брюнеток, особенно таких, с угольно-чёрными волосами, Серебров не жаловал.
У бесцветной страничка оказалась закрытой. Зато темноволосая Виктория по фамилии Плюснова ничуть не чуралась быть на виду. Я принялась просматривать фотографии и почти сразу воздух в моих лёгких кончился – на странице Плюсновой имелся целый огромный фотосет, посвящённый её беременности.
Словами было не передать, что я почувствовала в этот момент. В её животе жил ребёнок моего мужа. Девочка или мальчик… Это ярчайшее свидетельство того, что натворил Серебров, ужасало своей реальностью. Господи, дай мне сил пережить этот кошмар…
С остервенением закрыв фотоальбом, я начала бегло просматривать остальные снимки. И меня снова ждал «сюрприз». На одной из фоток, которые, судя по дате, были сняты семь лет назад, обнаружился мой муж. Спасибо, что не в обнимку со своей бывшей.
Сердце зашлось в рваном убийственном ритме. Я разглядывала и разглядывала фотографию, жадно, как будто она могла дать мне ответы на те вопросы, что в них совершенно не нуждались. Серебров и Плюснова были запечатлены на каком-то мероприятии. Они сидели за одним столом, не рядом, но это значения не имело. Ян смотрел в камеру, а Вика – на него. Причём с таким выражением на лице, как будто она лицезреет как минимум пришествие господне.
Смысла и дальше просматривать её страницу у меня не имелось. Даже если там и обнаружатся новые свидетельства того, что Серебров, как оказалось, виделся за время нашего брака со своей бывшей, поразить меня ими ещё больше будет просто невозможно.
Закрыв браузер, я опустила голову и горько рассмеялась. Этот ящик Пандоры под названием «отношения с прошлым», похоже, таил множество загадок. И разгадывать их – занятие, которое было ниже моего достоинства.
– Мам! Смотри, что мы с дедом сделали! – восторженно заявил Кирилл с порога, вручая мне разделочную доску, которую сын с отцом Яна мастерили уже давно.
– Красиво-о! – восхитилась я, вертя в руках подарок Кирюхи. – А выжигал буквы ты?
На доске красовались инициалы С.А. Видимо, имелась ввиду я.
– Да, немного неровно получилось, – засмущался Кир, разувшись и подбегая ко мне.
Мы крепко обнялись, как делали это всегда, даже если расставались на пару часов. Я вдохнула аромат светло-пшеничных волос сына и в груди защемило. Следом это чувство сменилось злостью на Яна. Он ведь не только меня предал, но и Кирилла.
– Бабуля меня накормила, так что я не голодный, – озвучил сын и, высвободившись, уведомил нас с Мариной Алексеевной: – Пойду руки вымою и в игрушки поиграю.
Он умчался, а я поймала на себе встревоженный взгляд свекрови. Вздохнула, понимая, что разговора не избежать, да, пожалуй, и не желая молчать, после чего кивнула в сторону кухни.
– Пойдёмте чаю выпьем, – предложила ей, и мать Яна согласилась:
– Идём, доченька.
И это её обращение тоже полоснуло по натянутым до предела нервам.
Пока я готовила любимый каркаде, Марина Алексеевна молчала. Я же думала о том, что стоит озвучивать, а о чём лучше всё же умолчать. А может, свекровь знала обо всём?.. Знала и молчала по просьбе Яна? Она ведь его мать, он ей ближе и это неизменно, что бы ни случилось. Я же, по сути, осталась одна, если не считать Ленку. Моим родителям до меня особого дела не было, они предпочитали жить по принципу: «Исполнилось восемнадцать – ты отрезанный ломоть». Так что на какое-то понимание или поддержку рассчитывать не приходилось.
Поставив чашку чая перед свекровью, я устроилась напротив. Во мне с каждой секундой крепла уверенность в том, что я имею право делиться с матерью Яна тем, во что он меня своими стараниями погрузил. И эта уверенность граничила с потребностью выяснить, что известно Марине Алексеевне и понять, как именно она всё воспримет.
Медленно, подбирая каждое слово, и тихо, чтобы не услышал Кирилл, я стала рассказывать ей обо всём, начиная с того момента, как нашла в сейфе злополучный документ. Видела, как глаза свекрови расширяются от услышанного, как она прикрывает рот рукой и бледнеет, когда я дохожу до сути. А у меня внутри словно камень с души свалился от облегчения. Как минимум, мама Яна ничего не знала…
– Я не понимаю, что с этим делать, Марина Алексеевна, – ощущая, как по щекам бегут предательские слёзы, проговорила, даже не пытаясь их стереть.
Свекровь сидела молча, уткнувшись взглядом в чашку нетронутого чая. Только лицо было необычно бледным и на фоне этого два ярко-алых пятна румянца выглядели лихорадочными.
– Мне так плохо… так больно, – выдохнула, впервые со вчерашнего вечера озвучивая то, что убивало меня изнутри всё это время. – Я ведь в людей, которые мне родными становятся, корнями прорастаю, понимаете?
Марина Алексеевна вскинула на меня глаза, и в них было столько всего, что я даже вычленить одну какую-то превалирующую эмоцию не могла. Только видела, что и ей больно. Да так, что теперь мои собственные переживания словно бы поблекли.
– Наверное, у Яна всё дело тоже в этом, – глухо уронила она. – Он тоже, как ты верно выразилась, прорастает в людей корнями.
Я усмехнулась. Совсем не этого ждала – не этих слов. Марина Алексеевна так даёт понять, что Серебров поступил правильно? Так привязан к своей этой Вике, что пошёл на предательство женщины, прожившей с ним бок о бок десять лет? Той, что родила ему сына? Нет, я понимала… Она его мать и, должно быть, Ян для свекрови всегда будет белым и пушистым. А если и нет – Марина Алексеевна пойдёт на любые попытки его оправдать.
Сразу тошно стало. Сижу здесь, распинаюсь перед ней, а поддержки мне ноль…
Я уже собралась было поблагодарить за то, что она меня выслушала, встать из-за стола и начать приводить себя в порядок перед важной встречей, предварительно дав понять свекрови, что она может ехать домой, когда мать Яна заговорила:
– Я не о Вике сейчас. Хотя, и о ней тоже, но в меньшей степени, – сказала она, и я нахмурилась.
– Обо мне?
– Тебя твой муж любит. Это не обсуждается. И ты ему родная.
– Плюснова, видимо, тоже, – хмыкнула я, тем самым показывая, как именно отношусь к этому прорастанию корнями в совершенно чужую мне женщину. Причём теперь – во вполне себе буквальном смысле. Уж пророс, так пророс.
– Да, это так, – вздохнула Марина Алексеевна и вдруг, словно бы разом закрывшись, заговорила о том, от чего у меня по позвоночнику побежали мурашки: – Ты не знаешь этой истории… Ян и мы с Владленом давно похоронили её в прошлом. Ещё тогда, когда мой средний сын тебя не знал.
Я даже поперхнулась глотком воздуха, услышав словосочетание «средний сын». Да, у Сереброва был старший брат Давид… но почему тогда свекровь называла Яна средним сыном?
– Ты правильно всё поняла, доченька. У нас с Владом… у нас было трое сыновей. Младшего, Марка, мы похоронили, когда ему было шестнадцать, а Яну – едва сравнялось восемнадцать.
Я видела, что Марине Алексеевне говорить об этом невыносимо трудно, несмотря на то, что она изо всех сил старалась держаться. Она схватила чашку с остывшим каркаде и сделала большой глоток. А я сидела, пригвождённая к месту, и всё больше ужасалась. Столько открывшихся тайн на один квадратный сантиметр жизни, пожалуй, выдержать мог далеко не каждый.
– Ян и Марк были не разлей вода. Наверное, им суждено было родиться близнецами, но кто-то там, наверху, решил, что они придут в эту жизнь порознь. Впрочем, на них это никак не сказалось – это были две половинки одного целого. Куда Ян – туда и Марк. И наоборот. А характеры… день и ночь. Ты же знаешь своего мужа, – Марина Алексеевна усмехнулась и отёрла слёзы, всё это время непрерывно текущие из глаз. – Он довольно сдержанный, рассудительный. Марк же был… оторви и выбрось, как говорится. Это его и сгубило. Молодой был, глупый. Всё адреналина ему не хватало. Погиб по случайности – упал с крыши. В реанимации ещё двое суток прожил… и всё звал: Ян, Ян…
По телу свекрови прошла судорога, как будто изнутри её разрывали на части рыдания, но она их сдерживала. А я не могла – картина того, как молоденький парень, весь переломанный, лежит и перед смертью зовёт своего брата, впечаталась в мозг. Разрыдалась, содрогаясь всем телом. Старалась делать это беззвучно, чтобы не привлечь внимание Кира и не напугать его.
Когда же рыдания утихли, Марина Алексеевна продолжила:
– Тогда только Вика Яна вытянуть смогла. За это и он ей благодарен, и мы с Владом. Он на труп похож был, мы думали, не перенесёт смерти Марка. Сам следом уйдёт, – она всхлипнула и на меня посмотрела. – Ты не думай, я оправданий ему не ищу. Он подло поступил, как предатель. Просто понять пытаюсь причины того, что Ян сделал, вот и всё, – неловко закончила свекровь.
Некоторое время мы сидели молча. Я – переваривала то, что узнала. Мысли Марины Алексеевны мне были недоступны. Мать Яна была права на все сто – что бы там ни было в прошлом, здесь и сейчас, в настоящем, Серебров делал поступки, простить которые я не могла. По крайней мере, пока.
– Спасибо вам за то, что поделились этим, – начала я и вдруг услышала, как в замке входной двери поворачивается ключ.
Машинально бросила взгляд на часы – для прибытия Яна было слишком рано. И всё же, именно он секундой позже и зашёл в квартиру. С огромным букетом моих любимых пионов. И где только нашёл их осенью?
– Папа! – тут же раздался голосок Кирилла и я, вскочив из-за стола, устремилась в ванную, чтобы смыть с лица следы бурных слёзоистечений.
Интересно, что подумает Ян, когда поймёт, что не только я ревела, но и его мама? Решит, что мы объединились и оплакивали женскую горькую судьбу?
Заперев дверь, я облокотилась на раковину и посмотрела на себя в зеркало. Красотка ещё та. Тут одним макияжем не справишься, а мне ведь сегодня ещё на важную встречу. Чёрт…
Начав плескать себе в лицо пригоршни ледяной воды, я мысленно представляла, какой разговор нас с мужем ждёт. Он станет извиняться? Или просто молча вручит мне букет и предпочтёт не заводить бесед на острые темы? Наверное, второй вариант даже будет предпочтительнее – все наши перепалки я бы согласилась отложить на потом, когда решу те насущные вопросы с работой, которые сейчас были для меня особенно важны.
Умывшись и вытерев опухшее лицо, я мазнула по ресницам тушью и, решив, что не стану сидеть в ванной пару часов, которые мне понадобятся для того, чтобы немного прийти в божеский вид, вышла к мужу, Киру и свекрови.
Ян нахмурился, взглянув на меня и поняв, что я плакала. Однако фиксироваться на этом моменте я не стала и позволять это сделать Сереброву была не намерена.
– Ты сегодня рано, – сказала, забирая из рук мужа букет.
За этим наблюдали сияющий Кирилл и Марина Алексеевна, на лице которой появилось выражение робкой надежды.
– Да, проект закончен, пока за новый не возьмусь, буду приходить пораньше, – улыбнулся Ян и подмигнул сыну. – Можем вечером втроём куда-нибудь выбраться.
Я поджала губы, чтобы не сказать то, что расстроило бы Кирилла. Хотя тут же захотелось окоротить мужа. Пусть поймёт уже, что вот так просто, подарив цветы и сводив меня «куда-нибудь», наладить отношения не получится.
– Ура! – обрадовался сын. – Я как раз хотел в лазертаг!
– А не рано тебе туда, боец? – усмехнулся Серебров и, подхватив сына на руки, потянулся ко мне с привычно-обыденным поцелуем.
Он знал, что я не стану отворачиваться при ребёнке. Однако позволила ему лишь слегка скользнуть губами по моей скуле.
– Вот и славно. Ты отведёшь Кирюху в лазертаг. Ужин я вам оставлю, – проговорила я, глядя на то, как свекровь, видимо, почувствовавшая себя четвёртой лишней начинает собираться.
– А ты? Не пойдёшь с нами? – сдвинул брови на переносице Ян.
– У меня важная встреча. Пропустить её не могу, извините, – развела я руками и прежде, чем отправиться к себе, чтобы начать собираться, добавила: – И бабушку проводите. Спасибо вам за всё, Марина Алексеевна.
Мы со свекровью обменялись понимающими взглядами. Я ретировалась из прихожей, потому что вся эта ситуация на меня давила. Муж, который, видимо, собирался начать играть в примерного семьянина, Кирилл, порядком расстроившийся, хоть и не показывающий этого. Наверное, ещё позавчера я бы перенесла встречу, какой бы важной она для меня ни была, чтобы отправиться с мужем и сыном в лазертаг. Но не сегодня.
И не в ближайшем будущем уж точно.
– Поговорим? – спросил муж, войдя в нашу комнату через полчаса. – Кирюха мультики смотрит, – добавил он, подходя ко мне со спины.
Я сидела на пуфике перед зеркалом и наносила на лицо макияж. Приходилось особенно стараться, чтобы скрыть отёки, но, кажется, косметика с этим вполне справлялась.
– Поговорим, – пожала я плечами, глядя на мужа в зеркало. – Если что – ночевала я у Лены. Ну, это чтобы ты не думал, что я побежала сдавать яйцеклетки для своих бывших.
Ян сделал глубокий вдох. На красиво очерченных скулах появились желваки.
– Я хочу ещё раз попросить прощение за то, что сделал, – сказал он и положил руки мне на плечи.
