Полина Змееяд
Хрущевка княжны Соколовской
Глава 5
Я уныло плелась вслед за недовольным мужчиной, раздраженная не столько сложившейся ситуацией, сколько непониманием происходящего. Неужели меня уволят только из-за того, что пробудился дар? Или Маргарита настолько плохо работала, что ее решили больше не держать на вакантном месте?
Перед тем, как зайти в кабинет, дверь в который мне любезно распахнул Владислав, я успела пробежать взглядом по надписи на позолоченной табличке.
«Кафедра наук об обществе», – что бы ни значила эта загадочная фраза. Об обществе и социология, и история, и экономика, и этнография, и еще можно несколько дисциплин вспомнить только навскидку. Но наверняка это расплывчатое название имеет какое-то конкретное устоявшееся значение. Однако, обратившись к памяти Маргариты, я ничего выяснить не смогла.
Придется разбираться по ходу дела.
– Маргарита Алексеевна, доброе утро, – мне улыбнулся лысеющий мужчина средних лет, на необъятном пузе которого с трудом сходились пуговицы рубашки. Впрочем, его добродушное круглое лицо и улыбка, которая казалась несколько смущенной, оставляли скорее приятное впечатление.
За его массивной фигурой я не сразу разглядела высокую и худую женщину с совершенно седыми волосами, постным лицом и идеальной осанкой. Черное платье, и без того ушитое до безобразия, висело на ее острых плечах, как на вешалке. Она окинула меня холодным взглядом поверх очков и поджала губы.
– Владислав Игоревич, вы уверены, что нам следует это обсуждать? – обратилась она к моему провожатому, который зашел следом и захлопнул дверь. Эта карга даже не обратила внимания на мое приветствие, чтоб ей икалось. – По-моему, все и так очевидно. Не правда ли, Маргарита?
Я не отреагировала, даже бровью не повела. Пока не пойму, в чем дело, не стану соглашаться ни с какими предложениями.
– Вас настолько не устраивает качество моей работы, господа? – я повернулась так, чтобы окинуть взглядом всех присутствующих, и решила пойти напрямую.
Однако реакция на вопрос показалась мне чрезмерной: пожилая женщина, которую, кажется, звали Юлия Петровна, округлила глаза и стала похожа на сову. Толстячок, имя которого никак не удавалось выудить из памяти, охнул. Даже Владислав вопросительно изогнул бровь.
– Ну что вы, Маргарита. Работаете вы вполне… сносно, – ответил блондин, придя в себя первым. – Однако мы полагали, что после проявления дара вы не захотите больше оставаться в стенах университета.
Вот как. Странно.
– Почему? – не подумав, выпалила я, и сразу поняла, что мой вопрос для всех присутствующих звучит странно. Им как будто бы все очевидно.
Старуха вздохнула, приблизилась и подхватила меня под руку. Взглянула на мужчин и они, поняв ее без слов, вышли из кабинета. Я проводила их задумчивым взглядом, совершенно перестав понимать, что происходит.
– Милая, ну не думаете ли вы, что тут никто ничего не понимает? – мягко заговорила она, поглаживая мою ладонь. – Вы ведь устроились сюда лишь для того, чтобы найти жениха, всем это известно. Да, вы довольно умны, но девице вашего происхождения работать слишком долго просто неприлично!
Ах вот оно что… дальше старуха могла бы и не объяснять, я и так все поняла, но она взглянула на меня с сочувствием и продолжила.
– Однако теперь, когда у вас открылся дар, вряд ли кто-то из уважаемых профессоров обратит на вас внимание. Вам лучше поискать место секретарши при промышленнике: они, напротив, ценят дар вкупе с высоким происхождением.
Я дернула плечами, одновременно вырываясь из цепких рук Юлии Петровны. Вот так, напрямую, предлагает мне себя продать.
– Легко предлагать подобные мерзости, когда на своей шкуре их испытать не придется, – выпалила я, не успев подумать, что стоило бы проявить уважение хотя бы к ее возрасту. – Мне надо на что-то кормить сестер, и эта работа нужна мне вовсе не как рынок женихов. Пожалуйста, Юлия Петровна, вы же тоже женщина. Поймите меня правильно, я не хочу продавать себя кому-то из нуворишей. Да и кому-то из профессоров тоже.
Я замолчала, испугавшись собственной откровенности. Старуха поджала губы, но в ее колючем взгляде я все же заметила толику сочувствия и понимания.
– Что ж, может, вы и правы. Эта работа – самая приличная для девушки вашего происхождения, – наконец, после долгой паузы выдохнула она. – Но отныне вам придется взять на себя все обязательства, которые должен нести секретарь кафедры, поблажек больше не будет. Я поговорю с Владиславом Игоревичем, но вам придется самой и на деле доказывать, что эта работа вам действительно нужна.
Похоже, старуха не доверяла моим словам до конца, но все же смогла меня понять, и за это я поблагодарила ее, сжав сухие руки в своих пальцах.
– Спустись-ка в столовую, попроси собрать нам завтрак, а я пока поговорю с ними, – Юлия Петровна кивнула на дверь.
Я послушалась и, снова доверившись воспоминаниям Маргариты, позволила телу самому вести меня к нужной лестнице. Спускаясь, заметила, что Владислав провожает меня недовольным задумчивым взглядом, и даже немного засомневалась, удастся ли Юлии Петровне уговорить его меня оставить.
Пока брела до столовой, обдумывала, что сказать ее работницам, чтобы меня не посчитали за полную идиотку. Но едва завидев меня, женщины приветливо заулыбались, одна из них нырнула куда-то в недра кухни и вытащила оттуда широкий поднос с несколькими тарелками, содержимое которых скрывали жестяные колпаки, и чайником, из носика которого поднимался пар.
Я подавила вздох раздражения и поблагодарила женщину, принимая поднос. Спуститься на пару этажей – не барское дело, видимо.
Вспомнилось, что в прошлом я считала необходимость носить кому-то кофе отвратительным, едва ли не унизительным занятием, и сама совершенно точно избегала работ, где приходилось бы делать что-то подобное. Но здесь выбирать не приходится.
– Ты с нами последний день? – спросила другая женщина – круглолицая улыбчивая блондинка – приняв деньги за скромный завтрак у какого-то студента.
– Надеюсь, что нет, – я постаралась улыбнуться ей дружелюбно и поскорее отвернулась, чтобы не провоцировать новые расспросы.
Сделала несколько торопливых шагов к выходу, но все равно уловила ее шепот.
– Дура девка. Год в университете просидела, а мужика так и не нашла. Ну теперь уж ей нормальный муж не светит, пойдет пороги торгашей обивать.
Я стиснула зубы и поспешила покинуть просторное помещение. Приходилось аккуратно огибать неровные ряды столов, чтобы не споткнуться, и я сосредоточилась на этой нехитрой задаче, чтобы не слышать, что ответили этой женщине ее коллеги.
По лестнице я поднималась, не чувствуя веса ноши. Я пыхтела от злости, меня буквально распирало желание хотя бы выругаться. Ну что за глупость? Сам-то он, кажется, работают вовсе не для того, чтобы найти жениха побогаче. Так почему думают, что я не могу делать то же самое? Потому что дочка обедневшего князя? Или может, в самом деле считают, что я упустила какие-то выгодные шансы?
Ай ладно, черт с ними. Лишь бы они не оказались правы и этот первый день на работе не стал для меня последним.
Вернувшись на кафедру, я поспешила оставить поднос на ближайшем свободном столе, потому что руки начали подрагивать. В меня впились сразу три внимательных взгляда. Юлия Петровна выглядела спокойной, по ее лицу я не могла понять, добилась ли она успехов в переговорах.
Пузатый старик смотрел с любопытством, взгляд же Владислава Игоревича, кажется, пытался то ли заморозить меня, то ли довести до очередного обморока.
Я замерла посреди комнаты, не зная, что мне сказать или сделать. Почему-то серые глаза моего вчерашнего спасителя вводили в ступор.
– Не подадите чай? – он кивнул в сторону подноса, и я вспыхнула от негодования.
Сам встанешь, ноги не отвалятся! Я тебе не служанка – прыгать тут и всех кормить.
– Вы позволите мне продолжить работу на кафедре? – вопросом на вопрос ответила я и выпрямила спину.
Маргарита и без того привыкла держать красивую осанку, и гордый вид не стоил мне больших усилий.
В холодном взгляде Владислава на миг мелькнуло удивление, но он тут же снова стал безэмоциональным.
– Да, но следующий месяц для вас станет испытательным. Если качество вашей работы останется на прежнем уровне, нам придется озаботиться поисками другого секретаря, – наконец кивнул он.
– Благодарю. Сделаю все, что в моих силах, – кивнула я.
Ага, значит, секретарь кафедры. Взглянуть бы на договор, в котором прописаны мои должностные обязанности. Что-то мне подсказывает, что функции служанки там не прописаны.
– В таком случае принимайтесь за работу, – Владислав тут же потерял ко мне интерес и опустил взгляд на какие-то бумаги. – Все три статьи завтра утром надо отправить в столичный еженедельник.
Я посмотрела на стол у входной двери, заваленный бумагами. Стол, за которым работала Маргарита. Немного помедлила, прежде чем опуститься на деревянную табуретку. Перед тем как приниматься за дело, решила разобрать царящий вокруг бардак, а заодно понять, что именно входит в обязанности моего нового тела.
В основном ничего интересного я не обнаружила: несколько отчетов, парочка рефератов, которые, видимо, кто-то из коллег отдал Маргарите на проверку. Хаотичные записи о том, что необходимо кому-то позвонить, что-то передать в приемную ректора, в общем – обычная работа. Разве что черновики статей, которые мне предстояло вычитывать и перепечатывать начисто на старом компьютере с огромным белым монитором-ящиком и шумной клавиатурой с полустертыми буквами на ней, вносили разнообразие в унылую работу.
Но прежде, чем приниматься за документы, я взглянула на календарь и сверила открытую на нем страничку с датой в своем телефоне.
«14 Ревуна 7481 года» – значилось красивым псевдоготическим шрифтом на белой странице, прикрепленной к широким металлическим кольцам. Я пролистала календарь назад.
Надо полагать, месяцы тут на старинный манер? «Ревун» – сентябрь или октябрь? Судя по погоде, все-таки сентябрь. А год, я так понимаю, от сотворения мира. Значит, христианство в этой вселенной не так влиятельно, как в той, где жила я? Иначе календарь бы поменяли.
– Маргарита, у вас есть какие-то вопросы по содержанию статей?
Я вздрогнула и подняла взгляд на Владислава. Умеет же влезть, когда не просят.
Он наливал себе чай с таким недовольным видом, будто его личная прислуга взбунтовалась и отказалась выполнять обязанности, за которые он платит ей из собственного кармана.
– Нет, – спокойно ответила я и наконец потянулась к черновикам.
Но прежде, чем вчитаться в них, клятвенно себе пообещала, что найду свой трудовой договор и прочту его с особенным вниманием. Если надо будет, даже до местного отдела кадров не поленюсь дойти ради удовольствия с полным правом заявить этому высокомерному князю, что подача чая ему лично в руки не входит в мои обязанности.
Глава 6
В начале работы я была полна энтузиазма, но стоило пробежать взглядом по первому абзацу, как у меня зарябило в глазах. Орфография походила на ту, которую использовали в царской России в моем мире. Все эти «десятичные и», «ять» вместо краткого «е», «фита» вместо «ф» – голова шла кругом от того, насколько одновременно знакомо и непривычно выглядел текст.
К середине первой статьи, которую я взяла в руки, я уже начала думать, что решение доказать свою профпригодность было опрометчивым. Но отступать некуда. С огромными усилиями я выуживала из памяти Маргариты местные правила, но по большей части полагалась на литературный слух. Не знала, принадлежит ли он мне или прежней владелице нового тела, однако другого ориентира все равно нет.
Может, пойти в библиотеку и взять словарь? Ага, и меня сразу уволят, когда я полезу проверять какое-нибудь простое слово вроде «линiя» или «мiръ».
На проверку первого текста, написанного, судя по размашистому карандашному росчерку, Григорием Остаповичем – тем самым пузатым стариком – я отложила листы и опустила голову на сложенные на столе руки. Я думала, что осталась на кафедре одна: слышала, как несколько раз хлопала входная дверь, но не обращала внимания, кто приходит и уходит.
– Княжна, как вы себя чувствуете? – обеспокоенный голос Владислава, раздавшийся за спиной, испугал.
Я вздрогнула и тут же выпрямилась.
– Все в порядке, – процедила я. Вот уж ему точно не буду душу изливать.
– Легкая головная боль и замедление мыслей нормальны после открытия дара, – равнодушно бросил он и, судя по шороху документов, продолжил заниматься своими делами.
Головной боли точно было бы меньше, если бы не местные орфографические особенности.
Чтобы отвлечься от них, я снова взяла статью, в которой исправила лишь несколько опечаток, и пробежала по ней взглядом, стараясь не заострять внимание на повсеместных «ять», которые резали глаз особенно сильно и предвещали кучу проблем из-за сложных правил употребления. Постаралась вникнуть в смысл, и вскоре мне это удалось.
Статья касалась изменений в российском обществе, которые произошли в середине восьмого тысячелетия от сотворения мира. Костин – именно такую фамилию носил пожилой профессор – писал об усложнении социальной структуры и пытался в своей статье хотя бы как-то ее упорядочить. Судя по списку использованной литературы, до него новым общественным порядком никто еще не озаботился.
Значит, кафедра социологии. Или не совсем?
Я мельком взглянула на черновик, оставленный на моем столе Юлией Петровной. «Вера в первоначальную силу и ее влияние на социальную структуру средневековой Европы». От множества вопросов, которые породила в моей голове эта строка, голова снова разболелась. Они тут, значит, не только маги, но и вера у них другая.
А кафедра, по всей видимости, занимается не только современным обществом, но и процессом его развития. Что-то вроде европейском социальной антропологии в моем мире? Как же сложно! После работы – срочно в библиотеку, мне надо взять хотя бы базовый учебник по этим самым «наукам об обществе и человеке».
Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Поддаваясь привычкам Маргариты, потянулась к верхнему ящику стола и выудила оттуда изящную фарфоровую чашечку с едва заметным сколом над тонкой ручкой. Покосилась в сторону чайника, но тело охватила такая слабость, что я опасалась подниматься на ноги.
За спиной послышался тяжелый вздох. Скрипнул старый стул, Владислав прошел мимо моего стола, подхватив пустую чашку, и наполнил ее растворимым кофе из жестяной банки. Намного более ароматным, чем тот, к которому я привыкла в своей прошлой жизни.
– Маргарита, еще раз прошу у вас прощения. Я даже предположить не мог, что вы так отреагируете на мои слова, – медленно заговорил он, опуская чашку на мой стол. – Давайте постараемся забыть обо всем, что случилось, и сохранить приятельские отношения.
Хоть убей, я не могла вытащить из головы Маргариты воспоминания о том, за что он извиняется. Похоже, его поведение могло стать одной из причин, по которой у Марго проснулся дар, но что именно он сделал?
Раздираемая любопытством я, тем не менее, сделала постное лицо и, гордо выпрямившись, пригубила кофе.
– Ну что вы, князь, вам вовсе не за что извиняться, – в эту фразу я вложила столько сарказма, что им можно было отравить кого-нибудь более впечатлительного, чем мой собеседник. Но он лишь едва заметно скривился.
– Понимаю, мужчины обычно не извиняются за отказ, но в нашем случае все иначе. Вы могли бы быть прекрасной женой, но обстоятельства не позволяют мне… – он замолчал, впервые с момента нашего странного знакомства не в силах выразить свою мысль.
Интересно, что же там за обстоятельства такие? Уж не импотенция ли? Иначе не вижу причин, по которым ему стоило бы отказывать Марго, если она сама предложила ему себя в качестве супруги. А судя по его словам, произошло именно это. И чего этим мужикам надо? Маргарита красивая, образованная, воспитанная. Была. Допустим, красивая и осталась, но на этом все. Твой поезд ушел, ты больше не мужчина ее… моей мечты.
– Я же сказала, вам не за что извиняться. Мои слова в тот день были опрометчивы, так что и вы меня простите, – сменила гнев на милость я, наконец поняв, что же случилось. Давая себе возможность собраться с мыслями, я снова пригубила кофе. – В конце концов, ваше благоразумие принесло пользу нам обоим: вы не получили кота в мешке в виде жены-колдуньи, а я обнаружила дар.
Я невольно улыбнулась, наблюдая, как Владислав пытается справиться с удивлением. Он, кстати, при близком рассмотрении оказался немного моложе, чем я думала. Но ранняя седина в волосах прибавляла ему лишние несколько лет. В общем, можно понять, что в нем нашла Марго, но я – не она, и вообще мне больше брюнеты нравятся.
Явно не ожидавший столь благоразумного ответа от странной девицы, которая сама вешалась на него, князь не нашел что сказать. Он только кивнул, после чего наконец перестал маячить перед глазами. Я выдохнула и, сделав еще несколько живительных глотков кофе, снова погрузилась в чтение статей.
Видимо, адаптация к «ерам» и «фитам» прошла успешно, потому что оставшуюся часть работы я сделала гораздо быстрее. И даже успела проверить почту кафедры, а заодно проинспектировать ящики стола Маргариты. В них обнаружился трудовой договор, в котором я, к своему огромному удовольствию, не увидела пунктов, обязывающих меня готовить кофе. Еще в нижнем ящике, самом глубоком из всех, нашлась старая, но вполне приличная бежевая сумка, которую Марго, видимо, забыла вчера, когда выбегала из университета. Вот и отлично: будет, куда книги складывать.
В пять часов вечера, согласно правилам, я могла быть свободна и идти, куда душе угодно. Разумеется, если завершена моя работа. В половине пятого я вернула исправленные и перепечатанные заново черновики на столы преподавателей.
Несмотря на наличие компьютеров, они все же предпочитали пользоваться бумажными вариантами. Видимо, техника вошла в их жизнь совсем недавно и еще не прижилась. Что ж, мне совсем нетрудно было набрать тексты заново и распечатать их на шумном принтере, который в своем мире я сочла бы допотопно-старым.
– Да вы скрывали от нас свои таланты, княжна, – проворчал Владислав, который после нашей беседы вскоре вернулся в обычное холодное и колкое расположение духа. – Прежде вы никогда не печатали так быстро.
Я пожала губы, опуская на его стол новый черновик. Я понятия не имела, с какой скоростью работала за компьютером Маргарита. Просто делала так, как казалось удобным. Но как вышло, что работала в итоге быстрее? Разве скорость печати не зависит от памяти тела? Ох, все сложнее и сложнее.
– Просто сейчас у меня больше мотивации, – неловко оправдалась я и, подхватив сумку, буквально сбежала за дверь от новых расспросов.
Остановилась в нескольких шагах от кабинета, чтобы поправить юбку, и в этот момент поток легкого сквозняка донес до меня тихий и задумчивый голос Юлии Петровны.
– Вам не кажется, коллеги, что Маргарита ведет себя как-то странно?
Я замерла, стараясь не думать о том, как у меня получается подслушивать разговор через плотные стены.
– Может, это последствия стресса? – пробубнил Григорий Остапович из угла кабинета.
– Или это началось раньше. Половина этажа видела, как она выскочила из этого кабинета вся в слезах, кричала, что прыгнет с крыши, а когда оказалась на крыльце, упала, окруженная потоком ветра, – продолжала настаивать старуха.
Вот же сплетница. А Марго хороша, умеет сцены закатывать. И я теперь с такой репутацией по университету должна ходить! Ох, может и правда стоило уволиться?
– Не преувеличивайте, – холодно пресек сплетни Владислав. – Всем известно, что перед пробуждением магии воздуха у людей случаются галлюцинации. Может, ей привиделся какой-нибудь возлюбленный из поры ранней юности, или еще что-нибудь в том же роде. Ничего необычного в этом нет, даже напротив, по-моему, все прошло относительно спокойно. Если помните, в прошлом году один из студентов при пробуждении дара избил друга.
Ну конечно, этот хитрец будет меня выгораживать, чтобы не рассказывать о том, что случилось на кафедре на самом деле. Мы ведь наверняка с ним были там только вдвоем. Что ж, надо запомнить, что он очень не хочет огласки этой истории.
Торчать посреди коридора слишком долго было бы странно, потому я, сделав вид, что окончательно привела складки юбки в порядок, двинулась к библиотеке. Там выбрала несколько книг – учебников за первый курс. Некоторые из них оказались переведены с других языков и подтвердили мои догадки. «Социальная антропология» – значилось на обложках с разными подзаголовками.
Когда я запихнула увесистые томики с пожелтевшей бумагой в сумку, часы пробили без десяти шесть. И только сейчас я вспомнила, что тот пугающий маг назначил мне встречу на заднем дворе.
Идти к нему я боялась, но другого способа научиться пользоваться даром у меня все равно нет. Если понадобится – заложу украшения, чтобы ему отплатить. Все равно мне некуда их надевать и вряд ли они мне еще когда-нибудь пригодятся.
Приободряя себя, я спустилась по маленькой и темной запасной лестнице к черному выходу. Когда оказалась на улице, маг уже поджидал меня, опираясь плечом на кирпичную стену университетского корпуса и глядя куда-то в даль.
– Не струсила, – констатировал маг. – Хорошо.
