Пётр Левин
Вечноживущие
Глава 1. Жизни мало
– Что, если я скажу тебе, что ты сможешь жить долго. Очень долго. Сто, двести, пятьсот, тысячу лет! О скольких годах ты мечтаешь, Бесаки?
– Зачем мечтать об этом? Сколько бы я не получил, этот срок всё равно закончится, Ирихон.
– Значит, ты хочешь жить бесконечно? Но даже Вселенная не вечна!
– Бессмертие – не дар. Это тюрьма для тех, кто забыл свою прошлую жизнь. Знаешь, бесконечно жить мне не нужно. Положи в капсулу – и разбуди через сто тысяч лет или через сто миллионов – и я увижу то же самое, Ирихон. Пустоту. Человек верит, несмотря на факты, что может управлять своей судьбой…
– Своей нет. Но судьбой других сколько угодно, Бесаки!
– А если я скажу тебе… Впрочем, это не важно. Всё, что мне было дорого, исчезло. А значит, исчез и я сам, испепелился, душа превратилась в ничто.
– Ты говоришь странно для человека, который родился на Земле. Твое наречие… не могу уловить. Оно откуда?
– О, я уверяю тебя, что я родился на Земле. Я сын Земли. И больше скажу, на других планетах я ни разу не был. Но и не хочу побывать, Ирихон… Но я хочу…
– Так что ты хочешь?
– Чтобы ты вылечил меня от недуга. Я болен, Ирихон. Сама судьба шептала мне в ночи, что я могу безнаказанно забрать твою никчёмную жизнь… и тогда я получу свою прошлую жизнь. А вечная жизнь, понимаешь ли, мне не нужна!
– Ты сошёл с ума!
– Нет, я здоров! Вот мои доказательства, Ирихон!
Виртуальное пространство раздвинулось, и между аватарами Ирихона и Бесаки вспыхнул красный шар размером с кулак. Он рос, расширялся, охватывая всё вокруг. В мгновение ока аватары оказались внутри, и перед Ирихоном развернулись кадры его собственной жизни – жизни далёкой и бессмысленной.
Ирихон родился в эпоху Великого Синтеза, когда человечество окончательно стерло границы между биологией и технологией. Мир его детства был миром бескрайних мегаполисов, парящих аркологий, цифровых океанов данных, где человеческие сознания свободно путешествовали между реальностью и виртуальностью.
Его первые воспоминания – это голографические няни, обучавшие его языкам квантовых вычислений раньше, чем ходьбе. Родители? Возможно, они были среди миллиардов замороженных в криокапсулах, ожидающих лучших времён. А может, их сознания давно слились с Сетью, став частью коллективного разума.
Он рос среди искусственных интеллектов, которые были ему и друзьями, и соперниками. Его детские игры – взломы корпоративных брандмауэров и путешествия в симулированные миры древних эпох, где ещё оставались деревья, дождь и животные из плоти и крови.
К шестнадцати годам Ирихон стал кибернетическим вундеркиндом. Его мозг был усилен нейроимплантами, тело модифицировано наноботами, а сознание могло свободно перетекать в аватары. Он жил в "Гиперионе", самом престижном кластере Земли, где элита нового мира торговала воспоминаниями, эмоциями и даже фрагментами чужих жизней.
Но чем глубже он погружался в цифровой рай, тем сильнее чувствовал пустоту. Люди больше не умирали – они перезагружались, меняли тела, стирали неудобные воспоминания. Бессмертие сделало их жизнь бесцельной. Это была жизнь ради жизни. Ради удовольствия. Но удовольствие со временем теряет вкус, и существование становится проклятием.
Ирихон начал искать ответы. Он проникал в запретные архивы, находил записи о первых цифровых копиях людей, которые сошли с ума от вечности. Он узнал, что некоторые из них до сих пор бродят по Сети, как призраки, воруя жизни у живых.
Через тридцать тысяч лет он был посвящён в орден «Вечноживущих» и стал одним из могущественных аватаров, наряду с искусственными интеллектами контролируя Сеть. Именно тогда он узнал о «Проклятых» – тех, кто отказался от цифрового бессмертия, предпочитая оставаться людьми и стремясь разрушить Сеть. Среди них был один особенно опасный – Бесаки, загадочный человек, утверждавший, что прожил сотни лет не благодаря технологиям, а из-за проклятия.
Орден поручил Ирихону поймать Бесаки живым или мёртвым. Спустя тысячу лет охоты он, наконец, загнал врага в яму. Цифровой аватар Бесаки, связанный с живым телом, оказался в нейроловушке. Оставалось лишь проследить сигнал и найти логово живого человека, нейтрализовать тело.
Но всё оказалось не так просто. Добыча оказалась охотником, а хищник сам попал в тщательно расставленную сеть.
– Я перезапущу цикл, Ирихон. И мы попробуем начать сначала. Ты не боишься меня, правда?
Ирихон усмехнулся.
– Я слишком долго жил, чтобы бояться смерти.
Ирихон стоял посреди виртуального пространства, которое дрожало и искрилось, красная оболочка готова была вот-вот лопнуть.
Лицо Бесаки оставалось неподвижным, но в газах мерцали жёлтые всполохи. В этом взгляде было что-то забытое и далекое.
– Ты ведь понимаешь, что не ты меня поймал, а я тебя?
Искусственные ловушки, которые должны были сковывать аватар и заблокировать сознание, не работали. Бесаки был аномалией – он словно существовал за пределами Сети и не подчинялся её законам.
Бесаки шагнул ближе, и пространство дрогнуло.
– Орден думает, что контролирует вечность, но вы всего лишь сторожа у дверей. А за ними – пустота. Открой – и увидишь истинное ничто.
– Ты говоришь загадками, старик, – Ирихон стиснул зубы. – Если ты знаешь выход, скажи мне.
– Все, кто живёт слишком долго, обречены на повторение.
Ирихон видел это миллионы раз – те, кто прошёл через цифровое бессмертие, в конце концов либо превращались в равнодушных наблюдателей, либо просто растворялись, теряя себя в бесконечном повторении жизни, и становились частью Сети. Он сам чувствовал, как его воспоминания стираются и перезаписываются, как он теряет то, что делало его личностью.
Вдруг виртуальная реальность начала рушиться. Красный купол треснул и сквозь трещины просочился розовый туман. Ирихон почувствовал, как его сознание проваливается в пустоту, и впервые за тысячи лет он испытал нечто, что уже давно забыл. Чувство новизны. Это было сладкое чувство.
Ирихон очнулся, открыл глаза и увидел над собой лицо незнакомца.
– Ты меня перезагрузил? Но как? Где я?
– Ты в теле моего биоробота с очищенным сознанием. Не беспокойся, твой аватар оставляет цифровую запись как будто ты продолжаешь находится в синтезированном Сетью виртуальном пространством – но это ненадолго. А пока добро пожаловать в реальный мир.
– Я был тысячи раз вне Сети. Ты думаешь, я первый раз в реальности? Глупец.
Ирихон повернул голову сначала направо, затем налево и осмотрелся. Он находился в просторной серой комнате с высоким потолком. Стены были замурованы, без окон и дверей. Сенсоры не работали. Он был отключен от Сети. Впервые. Ирихон посмотрел на руки и живот. На правой ладони включил зеркало. В нём отразилось лицо юноши лет восемнадцати с синими большими глазами и красными губами. Краска залила щёки. Интересное чувство. Ирихон услышал, как быстрей забилось его сердце. Он сидел в кресле. В трех метрах от него стоял старик с морщинистым лицом, лысый, с большими ушами и длинным носом. Это был Бесаки. Теперь нужно было встать и убить его. Убить руками. Задушить. Ирихон знал, как это сделать. Он облокотился спиной на спинку кресла, оттолкнулся и вскочил на ноги. И хотел уже подбежать к стоящему поодаль старику, нот тот сделал останавливающий жест рукой.
– Ты не понимаешь, Ирихон. Тут нет Сети. Тут я хозяин и властелин. Я не хочу показывать тебе свою силу. Но поверь, лучше тебе её не видеть.
Серый потолок окрасился голубыми всполохами света, Ирихон поднял голову и увидел, как из стен выплывают розовые ватные облака. Воздух быстро наполнился свежестью, как перед грозой.
– Ты думаешь, что жил тысячелетия, – Бесаки говорил ровным голосом. – Но твои воспоминания – это ложь.
–Я помню всё. Я знаю, кто я.
– Ты помнишь то, что они позволили тебе помнить, – Бесаки подошёл ближе, – Твое бессмертие – ложь. Ты жил слишком долго. Я перенёс твое сознание. Настоящее. Это единственный способ обмануть систему.
– И что теперь?
– Ты вскоре вернёшься назад. В свой проклятый кибермир. Перерожденным. А теперь ты сделаешь то, что задумал.
– Но теперь я не готов… я не хочу.
– У тебя есть сорок секунд. Скоро Сеть запеленгует твой аватар. Приготовься. Ты в теле боевого биоробота. Используй ключ-коды. Двадцать секунд…
– Но…
– Ты всё со временем поёмешь. И всё узнаешь. Не ты меня убиваешь, Ирихон. Я тебя – прошлого!
Голос Бесаки оборвался. Ирихон почувствовал, как его тело наполняется тяжестью – внезапно он ощутил стальные мышцы, холод титановых костей, жгучую мощь в жилах. Он больше не аватар. Он – орудие.
Бесаки стоял перед ним, его глаза – два уголька в бледном лице – горели не то яростью, не то облегчением. Тело голубоглазого биоробота взорвалось движением – рывок, удар, рассекающий воздух.
Шип вошёл в голову Бесаки без сопротивления, будто не в кость, а в плотный тумал. Ещё один, третий… десятый. И через минуту исколотое тело напоминало месиво.
Рука биоробота дрожала – эта дрожь была новой, странной. Он впервые за тысячелетия чувствовал… что?
«Возвращайся… – голос Бесаки растворился в эхе. – И помни…».
Одиночество накрыло Ирихона волной. Он стоял среди рушащейся реальности, сжимая залитые золотым светом руки.
Внезапно вспыхнуло сообщение: [СИСТЕМА: Обнаружена аномалия. Аватар Ирихон-7849… ОШИБКА… ОШИБКА…]
Последнее, что он увидел перед тем, как сознание провалилось в темноту – это собственное отражение в зеркальной стене. Синие большие глаза. И юное лицо робота, на маске которого застыла полуубка красными живыми губами.
