Р Твин
Непрощённый Грех
9
– Где я, что со мной? – спросила я пустоту.
Послышались быстрые шаги.
– Она приходит в себя! Следите за кардиограммой, пульсом и температурой тела… – послышался совсем рядом высокий женский голос.
Веки отяжелели и не подчинялись – открыть глаза я не могла. Во рту было сухо, мне страшно хотелось пить, боль словно облако окутывала меня, тело налилось свинцом. Я с трудом дышала, прислушиваясь к пространству. Кто эти люди? В голове была полная каша – я ничего не понимала. Боль сконцентрировалась где-то в груди, я вскрикнула – и пелена снова накрыла меня…
– Деточка наша… – Тихий голос бабушки Полетт заставил мои ресницы дрогнуть, и мне удалось приоткрыть веки.
Бабушку было трудно узнать: заплаканные глаза, искусанные сухие губы, дрожащие щеки. Она еле сдерживала слезы, гладя меня по руке, но, заметив мой взгляд, изо всех сил попыталась улыбнуться. Около нее на стуле сидел дедушка Григорий и сжимал в руке свой костыль. Дедушка выглядел еще хуже – постаревший и осунувшийся, с впалыми щеками и заострившимся носом. Было видно, что старикам приходится очень тяжело.
– Как ты себя чувствуешь? Вот ты и пришла в себя, Слава Богу. Мы очень волновались, – говорила бабушка слабым голосом.
– Мама и папа – что с ними? – Я посмотрела в упор.
Бабушка пересела на мою кровать, взяла мои руки в свои и тихо сказала:
– Они оба погибли в автокатастрофе… Мы их уже похоронили. – Она сглотнула слюну.
Сердце мое защемило от жалости, я до боли прикусила нижнюю губу, но слезы все равно покатились по щекам. Мне было жалко бабушку деда. Мне было жалко себя. Они потеряли единственного сына, а я – отца и мать. Я осталась одна в этом мире, в душе поселились боль и пустота. Как жить дальше?
– Я хочу покинуть этот мир! – рыдала я. – Не хочу жить!
– Деточка, не говори так… – Дедушка тоже утирал слезы.
– Не верю, что их нет! – Я отчаянно пыталась пошевелиться, но тело не слушалось. – У меня болят руки и ноги, любое движение причиняет мне боль, – пожаловалась я. – Бабушка, как я теперь буду жить?
– Мирьям, все пройдет, ты выздоровеешь. Поселишься у нас, мы с дедушкой сделаем все, чтобы ты снова смогла стать счастливой.
Я знала, что никогда не буду счастлива, как прежде, никогда не стану такой, как была. Я винила судьбу за жестокость. Я хотела отомстить за свою потерю. Но кому?
Позже я узнала, что кроме моих родителей погибли еще два человека, трое тяжело ранены. Пять машин были смяты в лепешку. Я просто чудом осталась жива. Меня нашли на обочине без сознания. В течение многих недель я не приходила в себя. Сотрясение мозга, многочисленные ушибы, но ни один внутренний орган при этом не пострадал…
Прошло еще несколько недель, и мое состояние улучшилось. Я почувствовала прилив сил, и, хотя вставать самостоятельно мне было тяжело, медицинские аппараты, которые следили за моим состоянием, уже отключили, а искусственное питание отменили. Мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. На вопросы врача, мадам Беатрис Лувье, и дежурных медсестер я отвечала очень сухо. Бабушка ежедневно приходила навещать меня: мое душевное состояние ее беспокоило, поэтому я бодрилась. Дедушка очень сдал и почти не выходил из дома. От остальных визитов я отказалась и просила врача никого ко мне не пускать. Иногда мы перезванивались с Натали, но беспечно болтать друг с другом уже не получалось, и паузы в разговоре становились все длиннее. Я осталась одна, наедине со своим горем.
Перед выпиской в мою палату вошла приятная женщина:
– Здравствуй, Мирьям. Меня зовут Вероника, я детский психолог, – сказала она и села в кресло. – Я здесь для того, чтобы помочь тебе. Ты не должна так горевать: родителей не вернешь, а у тебя вся жизнь впереди. Нужно быть сильной.
– Я не просила о помощи, мне не хочется никого видеть и ни с кем разговаривать, – резко ответила я.
– Как раз поэтому я здесь. С моей помощью ты сможешь вернуться в прежний мир.
– Прежний мир был с родителями, а этот – мир, в котором их нет, – холодный и чужой.
– Мирьям, все проходит. И со временем боль отступит, вот увидишь, и ты сможешь жить как раньше.
– Как раньше уже не будет.
– У тебя есть бабушка и дедушка, которые тебя очень любят. Подумай хотя бы о них и о том, как больно им видеть тебя такой.
Слезы опять стали застилать мне глаза.
– Я приложу все усилия для того, чтобы ты смогла обрести душевный покой… – Вероника говорила тихим, успокаивающим голосом, и чувствовалось, что она действительно искренне хочет помочь.
Я села на край кровати и решилась довериться ей:
– Перед тем как выйти из комы, я видела Ангела. Он позволил мне встретиться с родителями. Там, в другом мире. Кажется, что они счастливы, но я все равно не могу смириться с тем, что их нет здесь, со мной рядом. Как мне дальше жить без мамы, без ее тепла? Без папиных шуток? Почему они так рано оставили меня одну? – всхлипывала я.
– Они оставили тебя не по своей воле, Мирьям. И они продолжают любить тебя, где бы ни находились. Уверена, они не хотят, чтобы ты страдала… Надо просто помнить их. И жить дальше.
Беседы с Вероникой пошли мне на пользу. Она приходила каждый день, мы подолгу разговаривали, и постепенно мне становилось легче. Я больше не была одна со своим горем и, когда наступала ночь, видела, как сияющие золотистые крылья обмахивают меня, отгоняя прочь боль.
Меня выписали – белые больничные стены остались позади. Мы вышли на улицу, и я зажмурилась от дневного света. Голова слегка закружилась, на тело опять накатила слабость, в душе по-прежнему была пустота. Здравствуй, реальный мир.
– Вот мы и дома, – сказала бабушка, помогая мне выйти из такси.
Дедушка стоял у двери, опираясь на костыль.
– Дед, ты как? Тебе лучше?
– Не беспокойся обо мне, Мирьям. Я справляюсь.
Запах, стоящий в доме, напоминал о прошлом, о том чудесном времени, которое я проводила здесь во время каникул.
Я зашла в комнату, огляделась и заметила, что благодаря бабушке сюда перевезли все мои вещи.
– Мирьям, кольцо лежит здесь… – Бабушка достала маленькую шкатулку, протянула ее мне и тихо добавила: – Оно было сжато в твоей руке, когда тебя нашли.
– Мама дала мне примерить его за несколько секунд до аварии. Я помню, как отец приказал нам прыгать из машины… Меня вытолкнула мама.
Бабушка вздохнула и обняла меня.
Жизнь пошла своим чередом. Мне понравился новый колледж, я продолжала учиться живописи. Натали иногда приезжала навестить меня, мы скучали друг без друга. Боль понемногу стала отступать. Приближался день моего рождения – мне исполнялось тринадцать.
Я решила отметить праздник скромно, пригласила несколько девочек из класса, Алана, моего друга по художественной школе, и Натали, которая обещала приехать из Канн. Это был мой первый день рождения без родителей.
Этот вечер ничем не отличался от предыдущих. Я подошла к окну и посмотрела на ночное небо, усыпанное яркими звездами. Я любила ночь и с упоением прислушивалась к загадочной тишине. Дневная суета оставалась позади, и открывалась дорога в невидимый мир. В первый раз за последние месяцы у меня было хорошее настроение. Я лежала в постели и предвкушала завтрашний праздник – мне не терпелось увидеть всех тех, рядом с кем я на время забывала о горе. Теперь лишь по ночам я позволяла боли вернуться. Но в эту ночь не будет грусти, решила я – и провалилась в сон.
Я услышала приглушенные шаги и почувствовала, что кто-то сел на край кровати. Мое дыхание участилось, тело стало тяжелым и скованным – я не могла пошевелиться. Каким-то шестым чувством я ощутила на себе пристальный взгляд. С трудом открыла глаза и увидела темный силуэт на фоне тусклого свечения. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла разглядеть странного ночного гостя: это был мужчина с темными волосами до плеч, в длинном черном плаще. Он, не отрываясь, смотрел на меня и слегка улыбался. Страх отпустил меня, тело вновь обрело гибкость, я села на кровати и стала с любопытством рассматривать визитера.
– Не бойся, – тихо произнес он, – я не причиню тебе зла. Поздравляю тебя с твоим тринадцатым днем рождения. Прошло уже много лет со дня нашей последней встречи, и ты вряд ли помнишь меня…
– Ваше лицо кажется мне знакомым, я уже видела вас когда-то, – пыталась я вспомнить.
– Я рад, что твоя память хранит фрагменты прошлого. Мне хочется сделать тебе подарок, поэтому я здесь. Последние месяцы твоей жизни были очень тяжелыми, так что смело решай, чего бы ты хотела. Я смогу исполнить для тебя все.
– Вы что, волшебник? – удивилась я.
– Я больше чем волшебник. Я всемогущий из всемогущих, – ответил он. – Я Сатанаил – Царь Тьмы и Властелин этой Земли. Здесь мне принадлежит все! Но об этом позже… Чего бы ты хотела в свой день рождения? Скажи, и я сделаю так, как пожелаешь.
– Я хочу, чтобы дедушка полностью выздоровел, – быстро решила я.
– Ты не хочешь попросить что-нибудь для себя?
Я отрицательно покачала головой.
– Хорошо, будет по-твоему, – сказал он и исчез.
Спать мне больше не хотелось.
Утром я спустилась в кухню.
– Мирьям, внучка… – Дед бодро поднялся из-за стола мне навстречу. – Я себя прекрасно чувствую сегодня, пожалуй, впервые за последние годы. Утром я встал, вышел из комнаты, а о костыле и не вспомнил!
Я была очень рада. Такое хорошее утро! С аппетитом набросившись на завтрак, я обнаружила, что уже и забыла, как вкусно бабушка готовит. Но ночной гость никак не выходил у меня из головы: выздоровление дедушки и его визит вряд ли могли быть случайным совпадением.
Натали приехала к десяти часам и привезла огромный торт, который испекла для меня ее мама. Мы обнялись и побежали помогать бабушке накрывать праздничный стол. За хлопотами время летело быстро, никто и не заметил, как настал назначенный час, и в доме раздался первый звонок:
– С днем рождения, Мирьям!..
10
Приближалось Рождество. Париж, украшенный сиянием гирлянд, казался сказочным. Все куда-то спешили, что-то покупали… В городе царила предпраздничная суматоха. Я вспомнила папу, который каждый год переодевался в Пер Ноэля и приносил мне огромный мешок подарков.
– Бабушка, я хочу сходить на кладбище. Я ведь так и не бывала там, – попросила я.
– Хорошо, Мирьям, я тебя отвезу туда.
Я знала, что Полетт ездила на могилу каждую неделю, хотя и никогда не говорила об этом.
– Завтра, – решилась я.
Было прохладное зимнее утро. Меня знобило.
– Так резко похолодало, – сказала я бабушке.
Мы шли по заснеженной дорожке между надгробий. Я впервые была на кладбище, и душа моя сжалась в тугую пружину.
– Вот здесь они похоронены…
Бабушка остановилась у припорошенной снегом могилы и положила цветы на темно-бордовый мрамор. С фотографии смотрели улыбающиеся мама и папа, Лаура и Александр.
Мы молча постояли несколько минут, потом я опустилась на корточки, положила на плиту письмо, которое написала накануне, и прошептала:
– Мама, папа, мне вас не хватает… Я очень скучаю по вас… Надеюсь, там, где вы сейчас, хорошо… Хочу, чтобы вы знали: я вас не забыла… – Слова лились из меня непрерывным потоком.
– Деточка, со временем боль утихнет, и будет не так тяжело жить. Мы должны смириться с этим, – попыталась утешить меня бабушка.
Я опять замолчала. Вокруг царили тишина и покой.
Внезапно я ощутила чье-то ровное дыхание, словно кто-то стоял совсем близко за моей спиной.
– Мирьям, доченька… – будто бы издалека услышала я мамин голос, и по моему телу пробежали мурашки. – Спасибо, что пришла. Не бойся, чтобы ни случилось, мы всегда будем незримо с тобой… Мы очень тебя любим…
– Мама! – позвала я. – Ты где?
Я осторожно повернула голову, но ничего, кроме надгробных памятников, не увидела. Бабушка Полетт озабоченно смотрела на меня, не понимая, что происходит.
– Я слышала мамин голос… – растерянно сказала я.
– Деточка, многое из происходящего с нами не поддается объяснению. После похорон мне тоже несколько недель казалось, что Александр зовет меня. Я несколько раз отчетливо слышала его голос. Вначале думала, что мне это кажется из-за перенесенного шока, но позже поняла, что мертвые тоже могут разговаривать. Этот феномен невозможно объяснить. Не бери в голову, Мирьям, не сосредоточивайся на этом. От таких голосов, даже если они и принадлежат нашим близким, нужно держаться подальше: мертвые не должны мешать живым.
– Хорошо. Не волнуйся, – сказала я, но про себя подумала, – «Я знаю, что мне это точно не принесет вреда».
Через несколько месяцев после первого визита ночной гость снова дал о себе знать: я почувствовала его присутствие и проснулась.
– Здравствуй, Мирьям. Я рад, что твои душевные раны потихоньку заживают. Вижу, ты очень смелая девочка, ничего не боишься, и знаю, что ты остановила свой выбор на сложной профессии. Но, увы, должен сказать, что тебя ожидает совершенно другое будущее.
– Я не хочу идти по родительским стопам, иначе буду постоянно думать о них, поэтому и решила посвятить себя юриспруденции.
– Мирьям, твоя судьба связана с сильными мира сего. Даже не с людьми, а с теми, кто живет в другом измерении. Далеко не каждый может управлять своим физическим телом, а уж тем более переносить его из одного измерения в другое. Не каждому дана возможность спускаться в мое Царство или подниматься в Царство Ангелов. В материальном мире это сложно… Переносить свое физическое тело в то измерение, в какое ты бы хотела попасть, – значит владеть тем и видеть то, чем владеем и что видим мы, незримые для людей Существа. Ты сможешь вернуться в прошлое или оказаться в будущем, но жить ты будешь в реальном времени. При этом тебе нужно быть осторожной и соблюдать все правила, а самое главное – время. Ты должна всегда вовремя возвращаться в свой материальный мир.
Я завороженно слушала гостя. Тот странный мир, о котором он говорил, манил меня, и хотелось узнать о нем больше. Я совсем не боялась Сатанаила и верила каждому его слову.
– Мирьям, мы можем выйти за пределы этих стен…
Он шагнул и исчез в стене, потом снова появился; взмахнул рукой – и теперь исчезла стена.
– Подойди ближе, посмотри, – пригласил он и указал на кромешную тьму, появившуюся на ее месте.
Я приблизилась и остановилась на краю пола – внизу не было ничего, кроме мрака.
– Как вы это делаете?
– Мирьям, я могу передвигаться в пространстве, когда и как захочу, и делать так, что видимое становится невидимым… Смотри!
Стена снова появилась.
– Тебе холодно? – спросил он, заметив, что меня бьет сильная дрожь. – Я должен уйти, – тут же сказал он. – До скорой встречи, Мирьям. – И расстворился в темноте.
Я залезла под одеяло, пытаясь согреться, и незаметно для себя уснула.
****
Снова настало лето. Я читала книгу, сидя на диване в библиотеке, когда послышался стук в дверь, и на пороге показалась бабушка:
– Мирьям, может, съездим на пару недель в отпуск подальше от Парижа? Туда, где много солнца… Как ты думаешь?
– С радостью! Мне очень хочется вернуться в родительский дом хоть на пару дней. Я соскучилась по родным местам и хотела бы увидеть Натали.
– Хорошо, внучка. Нам всем не мешает развеяться, скоро год, как мы никуда не выезжали.
Я помогала складывать вещи в багажник.
– Мирьям, ты неважно выглядишь. Что-то случилось? – спросил дед.
– Год назад мы отправились по такому же маршруту, только в обратном направлении…
– Если хочешь, поедем на поезде.
– Нет. Я должна победить этот страх, иначе потом все время буду бояться. Хочу попросить только об одном: проверь машину перед отъездом.
– Даю слово, – успокоил меня дед.
И вот я снова стояла на пороге моего дома. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет наружу. В последний раз я была здесь почти год назад, и именно отсюда мои родители выехали на роковую встречу со смертью. Я хорошо помнила, как перед отъездом тяжело было на сердце у мамы, и ту мою бессонную ночь. Тогда мы отложили поездку, но изменить ничего не смогли.
Бабушка повернула ключ в дверном замке, и мы зашли внутрь. Мне было грустно и радостно одновременно. Я снова дома. Я дома без них.
Дедушка распахнул ставни, и солнце мгновенно залило комнаты.
– Мы все оставили как было, на своих местах. Я знал, внучка, что рано или поздно ты захочешь вернуться… Да мне и самому хотелось приехать сюда, вспомнить прошлое… Как-никак наш единственный сын прожил здесь большую часть своей жизни.
Я невольно пошла по направлению к родительской спальне, тихонько приоткрыла дверь и помедлила, прежде чем войти; пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя перешагнуть порог. Я подошла к окну, открыла ставни и огляделась: здесь ничего не изменилось, даже забытый мамин банный халат так и лежал на застеленной постели. На стене висели наши фотографии: мама, папа и я, улыбающиеся и счастливые. К горлу подступил ком, слезы закапали из глаз. Я упала на кровать и зарыдала, прижимая к себе мамин халат. Надеждам на то, что пустота уйдет из моего сердца, не суждено было оправдаться. Мне было больно, мне было так больно…
Когда слез уже не осталось, я встала и принялась перебирать родительские вещи. Из секретера я вытащила фотоальбом небольшого формата – странно, но я никогда его прежде не видела. С первой страницы мне улыбалась красивая молодая женщина. Это была Катрин, мама моей мамы. Я переворачивала страницы и любовалась родными лицами – здесь, помимо бабушкиных, были фотографии ее мужа, маминого отца, и несколько фотографий маленькой Лауры, которые я видела впервые. Это явно был альбом Катрин. Мне захотелось внимательнее рассмотреть снимок мамы, на котором ей было примерно столько же лет, сколько сейчас мне. Я потянула фото из пластикового кармана и обнаружила за ним сложенный листок бумаги, пожелтевший от времени. Я развернула его и начала читать.
«Лаура, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Я не хотела расстраивать тебя своими предрассудками, но чувствую, что скоро умру, поэтому и решила написать тебе эти строки. В это будет трудно поверить, но о моей скорой кончине сообщил ангелочек – тот, которого ты изобразила. Ты ведь знаешь, я повесила эту картину над своей кроватью сразу же после того, как ты мне ее подарила. Сначала все события я списывала на случайность, но потом поняла, что глубоко ошибаюсь: у этого ангела есть своя жизнь далеко за пределами этого полотна. То ли во сне, то ли наяву, но я видела несколько раз, как он выходил из рамки и летал по спальне или садился возле меня на кровати и говорил со мной, показывая мне будущее. Ты понимаешь, доченька, что об этом я не могла никому рассказать. Да и кто бы поверил? Меня могли принять за душевнобольную, поэтому я так и не осмелилась с кем-нибудь поделиться тем, что происходило в доме. А особенно с тобой, Лаура. Так вот, он летал и часто показывал мне загробную жизнь, наших ушедших в мир иной родственников, мою мать – твою бабушку, которую ты почти не знала, и, наконец, твою жизнь, доченька. Я видела, что ты выйдешь замуж, и вы проживете с мужем счастливо много лет. Видела я и то, что тебе будет сложно забеременеть, но все же у вас родится прекрасный ребенок, моя единственная внучка, которую я не смогу, к сожалению, увидеть при жизни. Но самое важное – то, почему я пишу тебе это письмо, – ангелочек показал мне, что ты, Лаура, погибнешь вместе с мужем, а вот доченька ваша чудом спасется: я видела, как красный ангел закрывал ее своим телом во время беды… Я знаю, что этот ангелочек из Темного Царства может забирать души людей. Он предрек мне мою скорую кончину – и я ему верю, так как сама начала это чувствовать. Лаура, сдается мне, что лучше держаться подальше от представителей этого мира, которые могут незаметно подвести нас к запретной черте… Сейчас ты не в состоянии понять это в полной мере, и я прошу лишь об одном: после моей смерти постарайся быть осторожной и убери картину подальше от себя. И помни, что мое кольцо имеет огромную силу: надетое на палец, оно отводит нависшую беду. Лаура, доченька, я тебя очень люблю. Береги себя, мужа и мою будущую внучку.»
Письмо я прочитала на одном дыхании. Меня раздирали противоречивые чувства: как все же странно, ведь ангелочек был для меня одним из милейших существ, которых я когда-либо встречала, и я не видела ничего страшного в том, что он был носителем информации, которая касалась будущего – почему тогда надо было его опасаться? Мне хотелось узнать обстоятельства, при которых ушла из жизни моя бабушка Катрин. И наконец, знала ли о существовании этого послания моя покойная мать? Лишь однажды я слышала, как родители обсуждали между собой эту странную смерть. Я помнила тот разговор почти дословно.
– Александр, помнишь, я тебе рассказывала о том, как умерла моя мать? До сих пор не могу разгадать эту загадку. Такая странная кончина. Она ведь была еще довольно молода, – тихо говорила мама моему отцу.
– Помню. Она отличалась отменным здоровьем, и причину смерти не удалось установить…
– Да, все так, – подтвердила мама. – Ее нашли лежащей на кровати. В широко раскрытых глазах застыл безумный ужас. Рядом был нож… За несколько недель до смерти ее поведение показалось мне очень странным. Она хотела отправить меня к нашим друзьям, а на мой вопрос, почему она так настаивает на поездке, ответила: «Я хочу побыть одна: каждому человеку необходимо иногда оставаться наедине с самим собой». До сих пор помню ее довольную улыбку, когда я наконец согласилась. Тогда меня это сильно задело: она была рада, что я уезжаю, а ведь после смерти отца мы с ней никогда не расставались. Кстати, перед смертью она стала разговаривать сама с собой, ну или с кем-то, кого я не могла видеть.
– Может, у нее были психические расстройства? Твоя мать не обращалась ни к одному специалисту, а зря. Лаура, дорогая, столько лет прошло, а мы все живем догадками…
Разговор был прекращен, и больше я ничего не слышала о смерти моей бабушки.
Я аккуратно положила письмо на место и вышла из спальни.
– Я хочу посмотреть мастерскую, пойдете со мной? – крикнула я бабушке с дедушкой.
Мы спустились по лестнице, которая вела в подвальную мастерскую. Из открытой двери в нос ударил затхлый запах, дед щелкнул выключателем, и мы стали озираться по сторонам.
– Эту картину мама не закончила, не успела, – вздохнула я, увидев незавершенное полотно на подрамнике.
Бабушка подошла к другой маминой работе, приподняла покрывало, которым была завешана картина, и удивленно воскликнула.
Мы с дедом подошли к ней. Эту картину я видела впервые.
– Экстравагантный молодой человек, – пробормотал дед. – Это так не похоже на Лауру…
– У нее был свой стиль, особенный и неповторимый. Ее работы всегда очень выделялись на фоне работ других художников… – сказала бабушка.
– У него весьма вызывающий вид, и своим всевидящим взглядом он прямо-таки наводит на меня страх, – взволнованно продолжал дед.
– Почти все художники – личности довольно странные, – резюмировала бабушка и вытянула руку, чтобы одернуть покрывало.
– Не закрывай. Я хочу еще на него посмотреть. Мама неспроста написала это полотно. Я не видела эту картину раньше, а обычно она всегда интересовалась нашим с папой мнением. Интересно, она была выполнена на заказ или написана по ее собственному желанию…
– Написано красиво, – наконец одобрил дед. – Он как живой. У меня ощущение, что он смотрит на нас.
– От такого взгляда действительно становится не по себе! – сказала бабушка, экспрессивно ткнув пальцем в сторону незнакомца на холсте.
На картине был изображен очень привлекательный молодой мужчина: темные выразительные глаза и едва уловимая улыбка придавали его лицу особую загадочность; волосы цвета воронова крыла падали на мощные плечи; обнаженный рельефный торс с темной, слегка вьющейся растительностью был прикрыт черным плащом; черные же брюки обтягивали длинные мускулистые ноги. Он сидел на потрескавшейся земле, опираясь на ствол сухого дуба, упиравшегося некогда могучей, а теперь безжизненной кроной в грозовое небо. Одна рука была погружена в лужу запекшейся крови, другая прижимала хвост поднявшегося аспида. Напротив него стояла обнаженная белокурая девушка с великолепной фигурой. Ее лицо было скрыто темной вуалью. В руке она держала черную розу – зеленый шип впился в указательный палец, из которого стекали маленькие капельки крови… В отдалении виднелся неясный, странный силуэт… В нижнем углу было написано расплывшимися чернилами: «Гений».
Я стояла и любовалась этим необычным полотном, не в силах оторвать глаз и сдвинуться с места… Взгляд этого харизматического мужчины поглотил меня… Последняя работа мамы была великолепна.
Ангела с букетом я нашла без труда. Тщательно завернутая картина хранилась в закрытом старом шкафу из темного дерева.
– Подниму ее наверх, – сказала я, давая понять, что хочу покинуть это место.
Мы повесили ангела на прежнее место: я испытывала к нему особую привязанность и ничего странного в нем не находила. Он разговаривал со мной так же, как с Катрин, и я не верила, что именно он был виновен в ее смерти. И теперь он снова улыбался мне своей очаровательной улыбкой.
Раздался звонок в дверь, на пороге появилась радостная Натали и бросилась мне на шею.
– Натали, ты так выросла и изменилась – тебя просто не узнать! – восхитилась я.
– Мирьям, ты тоже очень изменилась и выглядишь на все восемнадцать, – в ответ засмеялась подруга.
– То же самое говорят мне в школе, – насупилась я. – Неужели я и в самом деле так старо выгляжу? Даже не знаю, плохо это или хорошо…
– Это неважно, Мирьям, посмотри на себя – ты просто красавица!
Нат стала копаться в рюкзаке, а потом вытащила оттуда маленький альбом и протянула мне:
– Это для тебя!
– Спасибо, – поблагодарила я и чмокнула подругу в щеку.
Мы сели за стол, и я с интересом принялась листать альбом с нашими совместными фотографиями.
Наконец-то я дома.
Ночью у меня опять был гость. Он назвал меня по имени и отогнал сон. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела знакомый силуэт.
– Я знаю, ты еще не привыкла к таким визитам, – сказал он.
– Вы всегда появляетесь неожиданно, без предупреждения. Почему вы приходите ко мне? Почему вы появились в моей жизни только сейчас? Чего вы от меня хотите? – выпалила я заранее приготовленные вопросы.
Он проницательно посмотрел на меня и сказал:
– Я прихожу к тебе, потому что нас связывают крепкие узы, Мирьям… Тебе нужно решить те проблемы, от которых ты уходила в своих прошлых жизнях. Ты должна будешь сделать важный выбор… От него очень многое зависит.
– О каком выборе идет речь? И что станет со мной после этого? Какова будет моя участь?
– На эти вопросы я пока ответить не могу. Ты все узнаешь в свое время.
– Но почему? – настаивала я.
– Потому что некотороые ответы еще не вписаны в Книги, – ответил Сатанаил.
– Книги? Какие Книги?
– Всемогущий Отец создал «Книгу Жизней», куда вносил сведения обо всех своих творениях. Позже он отдал эту Книгу мне на хранение, но после моего изгнания она перешла к Архангелу Михаилу, который и является ее хранителем по сей день. В «Книге Жизней» записано прошлое, настоящее и будущее, но бывают случаи, когда вместо будущего Книга содержит чистую страницу – это означает, что человек сам должен быть хозяином своего будущего, что он не зависит ни от каких сил. Вторая книга была создана мною, она почти зеркальное отражение «Книги Жизней» – разница между ними лишь в том, что «Книга Теней» открывает тайны только посвященным и тем, кто причастен к Царству Тьмы, тогда как доступ к «Книге Жизней» имеют те, кто избран самим Архангелом Михаилом. Человек, который видел обе эти Книги, является избранным двумя Царствами, и за него всегда идет невидимая борьба. Но каждый из нас преследует свои цели.
– Как интересно! – воскликнула я. Эта история показалась мне невероятно захватывающей.
– Ангел с букетом является проводником между мирами, – продолжал Сатанаил. – Он будет тебе верным помощником на протяжении всей жизни. Он охраняет невидимую дверь, которая ведет в мир теней.
На секунду мне показалось, что он шутит, но серьезный взгляд его глаз говорил об обратном, и я вспомнила письмо, которое прочитала накануне.
– Этого просто не может быть! – воскликнула я.
– Мирьям, поверь мне. Попробуй – и ты сама в этом убедишься. Физический мир, в котором ты живешь, существует параллельно с другими измерениями. И ты можешь перейти из него в мир теней.
Сатанаил вдруг задумался, потом встал, и жар, исходивший от него, заполнил всю комнату. Он взял меня за руку и повел сквозь стены в зал – прямо к ангелу-проводнику. Сатанаил сделал шаг вперед – картина задрожала и расплылась, ангел вылетел из нее, и перед нами появилась дверь. Мы переступили порог и очутились по ту сторону бытия.
– Где мы? – спросила я, озираясь.
– В одном из параллельных миров, – ответил Сатанаил и потянул меня за руку. – Сейчас ты увидишь, как некоторые души живут после смерти – те души, от которых отказались, души сами по себе.
Мы прошли немного вперед и оказались на кладбище.
– Этого места многие побаиваются – и не зря, – объяснил Сатанаил. – Души людей часто витают там, где захоронили их тела. Многие не могут покинуть свои физические формы и остаются рядом с ними, тем самым усложняя процесс распределения. Заблудшие души легкодоступны человеку, и человек им тоже легкодоступен – эти невидимые существа ходят среди людей, питаясь их живой энергией.
Перед нами сидело несколько покойников, одетых в лохмотья. Они явно были не из нашего времени.
– Пойдем на прежнее место, мне необходимо поесть, а то я неважно себя чувствую, – сказал один из них.
– Вы идите туда, а я поищу что-нибудь новенькое, – отозвался другой и начал потирать руки, пытаясь согреться.
– Ты что, замерз? – спросила у него пожилая женщина с длинными грязными волосами.
– Да, мне холодно, – ответил он и побрел к выходу.
– Этим душам много сотен лет, – пояснил Сатанаил. – Они нас не видят и не слышат… Каждый из них пойдет туда, где есть чем питаться.
Мы последовали за одним из них. Он остановился возле ночного бара, зашел внутрь, потолкался в толпе у стойки, а потом сел за столик напротив двух выпивших мужчин и начал вытягивать неконтролируемую энергию, исходившую от людей, через их рты, жадно впитывая ее в себя.
– Зачем он это делает? – спросила я у Сатанаила. – Какое он имеет право на то, что ему не принадлежит?
– Чем больше «живой» энергии он втянет в себя, тем сильнее будет его оболочка. Никакого права на это он не имеет, но подпитывается этими двумя людьми постоянно. Человек постепенно слабеет и, приобретя массу заболеваний… умирает.
Мы вышли из бара и попали в место, где на кровати, рядом с парой, только что закончившей заниматься любовью, сидела неприятная женщина с сальными волосами и глотала невидимый красный пар, исходивший от тех двоих.