Радагор Воронов
Хранители – перерождение
– Не переживай, все нормально. Чего замер, не бойся, – добавил он, видя мою растерянность.
Я осторожно присел на телегу, ничего не понимая. Такое поведение относительно меня было нетипично. Подходя, ждал как минимум подзатыльника, а то и того хуже, а он почему-то был добр.
Фома дернул вожжи, мы тронулись в обратный путь. Видя, что я напряжен, он все-таки пояснил.
– Один большой человек попросил тебя подождать.
От его слов мурашки пробежали по спине. Чтобы за меня просили? Это было нечто!
Фома, видя, как я вытаращился на него круглыми от удивления глазами, засмеялся.
– Таким людям не отказывают, – напустил он еще больше тумана.
– Каким таким? – не понял я.
– Так ты ж с ним в таверне разговаривал, – он усмехнулся.
От удивления я прижал руку к груди.
– А кто он? – голос от волнения дрогнул.
Фома вновь усмехнулся.
– Коль человек сам не представился, значит, не стоит знать его имя. – Он отвернулся, и до самого дома мы больше не разговаривали.
Я всю дорогу обдумывал слова, которые мне сказал наемник в таверне. – Даниил замолчал, часто дыша.
Герман, недовольно покачивая головой, подошел к столу, налил в бокал какой-то напиток и протянул ему. Даня покосился на него и отвернулся.
– Пей, не дури, – сердито произнес он.
Мальчик бросил на него взгляд исподлобья и, взяв бокал, пригубил. Затем, не удержавшись, жадно осушил все до капли. Облегченно выдохнув, смущенно вытер рукавом губы и вернул бокал. Сразу полегчало, даже боль немного отступила, появились силы продолжать разговор.
Герман удовлетворенно кивнул.
– Занимательная история, – произнес Архимаг. – Когда ты покинул дом и отправился ко мне?
Даня задумался, воспроизводя в памяти события тех дней.
– Тогда произошло еще одно событие, это было несколько месяцев назад, – начал он. – Я помню, как лёг спать, а затем как бы проснулся. Вот только, – он запнулся, – проснулся во сне. Это было странно, все казалось реальным. Вокруг густой туман, я не знаю, как это описать, – мальчик пожал плечами.
Пересказать то, что тогда происходило, ему было сложно. Все больше походило на видение, а не сон.
– Я находился внутри тумана, он был не вплотную, вокруг меня имелось свободное пространство. Я посмотрел вниз, хотел увидеть, на чем стою, но так и не понял. Получалось, просто вишу в воздухе, но под ногами ощущаю опору. Возникло чувство покоя, даже тепло стало, но не снаружи, а внутри. – Даниил первый раз улыбнулся.
Те ощущения действительно были приятными, он часто о них вспоминал.
– Внезапно передо мной туман развеялся, отступил куда-то в глубину. Я не понял, что произошло, да и не успел. Из ниоткуда появилась гигантская голова дракона. Она была совсем близко, его огромные глаза смотрели на меня и завораживали. Туловища я не видел, оно скрывалось в тумане.
– И ты не испугался? – удивился Ларкариан, внимательно посмотрев на мальчика.
Тот уверенно покачал головой.
– Нет, я был, – он запнулся, подбирая нужные слова, – восхищен, поражен, дракон так прекрасен!
Даня прикрыл глаза. Глубоко вздохнул, на губах мелькнуло подобие улыбки.
– Мы долго смотрели друг на друга. Мне показалось, не знаю, как сказать, наверное, он изучал меня, затем неожиданно заговорил. У него был потрясающий голос, подобно раскатам грома. Он пронизывал все мое тело, да так, что оно слегка дрожало.
– У тебя есть мечта? – спросил он.
Я утвердительно кивнул.
– Тогда соберись и иди! – заявил дракон и перевел взгляд куда-то вдаль.
Я оглянулся, но там ничего не было, все тот же туман.
– Куда мне идти? – я пожал плечами, не понимая, о чем говорит.
Дракон вновь посмотрел на меня.
– К своей мечте! – исчезая, произнес он, ничего не объяснив.
В тот же момент я проснулся, сердце бешено колотилось, в голове продолжал звучать его голос.
Меня сильно взволновали его слова. Потом долго не мог уснуть, обдумывая услышанное. Все пытался понять, это был сон или что-то иное.
Несколько дней не выходило из головы видение с драконом, и вскоре я твердо решил, пусть будет как он сказал, и принялся собираться в дорогу.
Две следующие недели потребовалось на тайные сборы. Необходимо было собрать еды, подготовить одежду для дальней дороги, да так, чтобы никто ничего не заподозрил. Это оказалось непросто, но я справился. Уже перед самым уходом откопал монеты, спрятанные на конюшне, и тайком покинул свое жилище. – Даниил вздохнул и развел руками, – и вот я здесь.
Ларкариан откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в сторону окна.
Некоторое время он молчал, в зале воцарилась тишина, в которой Даниил отчетливо слышал свое учащенно бьющееся сердце и поглядывал на мага, ожидая его решения.
Немного сбивчивый рассказ мальчика заставил Ларкариана задуматься. Появившийся в его сне дракон и странный наемник в таверне необычны. С чем это связано, пока не понятно, но об этом он поразмыслит на досуге. На данный момент требовалось озвучить своё непростое решение. Оно станет для ребенка тяжелым ударом, может быть трагическим, но такова правда.
Он вновь посмотрел на Даниила.
– Твой рассказ интересен, но почему ты решил, что подходишь мне в ученики?
Даня в ответ пожал плечами. Что он мог сказать, как объяснить мечту, непонятную тягу души и порывы сердца? Откуда-то из глубины души идущий зов не давал опустить руки и сдаться. Он помогал преодолевать все невзгоды, страдания и голод.
– Я не являюсь во снах, если ты подумал обо мне, – продолжил Архимаг. – И не прихожу в видениях, так как не умею этого делать. Тот, кто тебя сюда направил, скорее всего, не существует. Ты создал мечту и настолько сильно хотел ее осуществить, что вымысел стал реальностью. Посуди сам, с чего ты взял, что можешь стать моим учеником? – задал он прямой вопрос.
Мальчик сам себя убедил в том, чего не существует. Детская бурная фантазия не на то способна.
Даня перестал моргать, его губы затряслись, он растерялся и не знал, что ответить.
– Пойми, у меня есть определенные требования к кандидатам, о которых ты не знаешь. Они незыблемы. – Попытался объяснить маг, грустно вздыхая и покачивая головой. – Мой выбор основывается не на внешнюю форму, а внутреннюю составляющую человека. Соответствовать ему непросто, поэтому до сих пор так и не нашел достойного. – Голос Ларкариана был мягким, сочувствующим, но резал уши, убивая в Данииле все то, чем он жил, к чему стремился.
Герман попытался что-то сказать, но, увидев суровый взгляд отца, сдержался и печально покачал головой.
– Мальчик, – как можно дружелюбней продолжил князь, подавшись вперед. Он пытался смягчить свое решение, чтобы оно было воспринято им как можно менее болезненно.
– У тебя большая сила воли и стремление к цели, это похвально. Но ты сам ее создал и решил достигнуть во что бы то ни стало. Придумал мечту и попытался ее осуществить. Я уважаю твой выбор, ценю устремленность, прости, но взять тебя в ученики не могу.
Даня, опустив голову, молчал, уставившись в пол. Внутри мгновенно все похолодело, свет, который грел душу, медленно угасал.
Ларкариан тяжело вздохнул, пора закончить разговор. Подобных детей он еще не встречал и поэтому решил оставить Даниила при себе.
– Отдохнешь несколько дней. За это время я тебя вылечу. Ты можешь остаться жить в замке, станешь помощником Германа.
Сын утвердительно покивал. О подобном решении он и сам хотел просить отца.
Ларкариан посмотрел на него.
– Будь добр, обустрой гостя, накорми и справь новую одежду, – попросил он.
– Вы не возьмете меня в ученики? – Внезапно вскидывая голову, переспросил Даниил, вопросительным уставившись на мага. Это был шаг отчаянья, сразу поверить в то, что все кончено, он не мог, в глазах блеснула последняя искра надежды.
Архимаг медленно отрицательно покачал головой.
– Прости, но не возьму. Не расстраивайся, в твоей жизни все будет хорошо, этот человек о тебе позаботится, – он кивнул в сторону сына и медленно поднялся, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Ребенок заслуживает особого внимания. Его история необычна, а главное правдива, что озадачило Ларкариана. Обмануть его невозможно, таковы врожденные свойства. Но вполне вероятно, мальчик самозабвенно верил в то, что говорил, поэтому он не чувствовал фальши или вымысла.
Он сможет получить хорошее образование и постигать искусство магии. Предрасположенность к ней Архимаг разглядел в его энергетической структуре.
Опустив голову, Даниил медленно развернулся. В груди все сжалось и что-то лопнуло. Он не просто это почувствовал, а услышал звук, похожий на тот, когда рвется перетянутая струна.
Отчаянья и слез, которые должны были последовать, не возникало, вместо этого наступила опустошенность и абсолютная отрешенность, все мысли и чувства исчезли.
Медленно хромая, он направился к выходу. Ларкариан смотрел ему вслед взглядом, полным сострадания. Его вины в произошедшем не было, но маг испытывал боль в душе, разрушив детские мечты.
За Даниилом шел Герман. Он помнил тот момент, когда не смог стать истинным учеником. Какие непростые для него были последующие дни, как же сильно он переживал.
Даня не заметно для себя оказался во дворе замка. Остановившись, посмотрев по сторонам, глубоко вздохнул. Рядом встал Герман.
– Пойдем, поешь, помоешься, одежду приличную подберу, а то твоя совсем износилась. Затем отдохнешь, выспишься, а завтра Архимаг займется твоим лечением, он…, – попытался утешить мальчика Герман и запнулся, так как тот посмотрел на него. Это был тяжелый, отрешенный, какой-то потусторонний взгляд.
– Спасибо, дяденька, – тихо произнес он. – Вы хороший, добрый человек, и маг, он тоже добрый. Я почувствовал это, но, простите, мне ничего не надо. – Он отрицательно покачал головой и, повернувшись, направился к воротам замка.
Герман был обескуражен и шокирован его словами. Замерев, он смотрел мальчишке вслед.
Дойдя до ворот, Даниил стал ожидать, когда откроют дверь.
Герман опомнился, подойдя к нему, ухватил парня за плечи и встряхнул.
– Ты что, малец, с ума сошел, куда ты пойдешь? Останься, завтра тебя вылечат, начнется новая жизнь, не дури.
Мальчик в ответ опустил голову.
– Мне надо уйти, – шепотом произнес он.
Мужчина, отпустив его, сжал кулаки и нервно засопел.
– Стой здесь, я быстро, – сорвавшись с места, он побежал куда-то в сторону замка.
Не прошло и пары минут, как Герман вернулся, неся в руках разнообразную еду, завернутую в чистое полотенце, и большую бутылку с водой. Оказавшись рядом с юношей, приткнул все это к его груди.
– Держи.
Даниил молча прижал сверток.
Герман нахмурился, ему ужасно не хотелось отпускать мальца, но, видя, что тот упрямо стремится покинуть замок, нехотя подчинился. Он отодвинул массивный засов и приоткрыл калитку.
Юноша вышел за ворота и остановился. Вскинув голову, посмотрел на небо, глубоко и облегченно вздохнул.
На губах появилась легкая улыбка. Для него все закончилось. Переживания остались позади. Мечта разбита, стремлений больше нет, долгий и опасный путь пройден зря, теперь больше не надо никуда идти.
Он постоял несколько секунд, еще раз глубоко вздохнул и медленно повернув голову посмотрел налево, затем направо. Пожав плечами, так как было все равно, в какую сторону идти, не спеша побрел вдоль стены по густой невысокой траве.
Пройдя шагов десять, остановился, внимательно посмотрел на каменную поверхность стены. Положив на землю сверток с едой, не торопясь снял накидку и аккуратно расстелил ее на траве. Медленно, морщась от боли, присел. Вытянув уставшие ноги, облокотился о прохладную стену и прикрыл глаза.
Все это время Герман, внимательно за ним наблюдая, недоумевал, не понимая, что он делает. Когда Даня уселся и замер, то не выдержал и подошел поближе.
– Не дури, парень, прошу тебя, пойдем со мной? – умоляюще попросил он.
Даниил, не открывая глаз, отрицательно покачал головой.
– Ни к чему, – тихо произнес он. – Вы идите, мне ничего не нужно. К чему продлевать пустую, бессмысленную жизнь.
На щеках у мужчины заиграли желваки, стиснув зубы, он сжал кулаки и, не торопясь, направился в замок.
Хлопнула дверь калитки, лязгнул запор, Даниил остался один.
Глубоко выдохнув, он резко согнулся вперед и закрыл лицо руками. Наступил тот момент, которого так сильно боялся. Сдерживал себя как мог, но оно прорвалось.
Слезы потекли градом, вначале всхлипывая, затем уже рыдая в полный голос, он ощущал, как грудь сдавило отчаянье.
Даня не жалел и не ругал себя, что поддался собственным иллюзиям и все оказалось не так, как представлял. Он пытался вернуть в себе то чувство, которое заставляло его двигаться вперед. Сохранить мечту, иначе полностью потеряет себя и его поглотит бездонная пустота.
Пусть ничего не сбылось, но это единственное, что грело душу. Он желал уйти внутрь себя, в тот маленький, придуманный иллюзорный мир. Там было тепло и уютно, не было печали и боли, он был счастлив и не хотел возвращаться в жестокую реальность.
Глава 4
На душе у Ларкариана было нехорошо, это было странно и непривычно. В его долгой жизни бывало всякое, в том числе трагические события и горечь расставания с близкими людьми, но на данный момент он испытывал муки совести, не понимая причин.
Он не взял мальчика в ученики, так как не увидел внутренним взором того, что должно было соответствовать его условиям. Его вины в этом нет, сотням кандидатов точно так же отказывал, но с этим ребенком все было иначе.
Саму душу человека Ларкариан увидеть не в силах, но ее свет должен проявляться в любом случае! Вот только у мальчика всего лишь странный серый туман. Но как подобное возможно?
Подойдя к окну, Ларкариан сложил руки на груди.
Мальчик ему понравился своей несгибаемой волей, стремлением, желанием и тягой к мечте.
Вновь и вновь он прокручивал в голове образы его внутренних энергетических структур. Анализировал разговор, поведение ребенка, но, увы, ничего подозрительного не находил. Вот только покоя не было, что-то ускользало от внимания, и он не мог понять что.
Почему так запал в душу его рассказ? Может, из-за упоминания дракона? Но это просто образ, созданный фантазией ребенка. Причина должна крыться в чем-то ином.
Неужели из-за своей долгой печали он потерял остроту взгляда?
Пока Ларкариан пребывал в глубокой задумчивости, в малый зал с хмурым видом вернулся Герман.
Он появился для Ларкариана незаметно и, остановившись возле стола, посмотрел на задумчивого отца. Присев, и потер лицо руками, налил бокал красного вина, который залпом выпил.
– Ты устроил мальчика? – поинтересовался Архимаг, почувствовав присутствие сына, продолжая смотреть в окно куда-то вдаль.
– Нет, – рассержено ответил он.
Ларкариан повернулся к нему, на лице отразилось непонимание и удивление.
– Что значит нет? Разве он не в замке?
– Нет, – повторил Герман.
Ларкариан ничего не понял, сын был на эмоциях, сильно опечален произошедшим.
– Твои чувства мне понятны, но винить меня не в чем, ты знаешь условия отбора.
Герман тяжело вздохнул и налил еще вина. Немного отпив, поставил бокал и посмотрел на отца.
– Мальчик от всего категорически отказался. Я только и смог, что всунуть ему немного еды и воды. Он вышел за ворота и в нескольких метрах от них расположился возле стены. Скорее всего, на данный момент заливается горестными слезами. – Герман опустил голову.
– Слезы облегчат душу, – спокойно произнес Ларкариан. – Придет в себя, начнет здраво мыслить. Думаю, вскоре вернется в замок. Ты следи за ним и попытайся наладить контакт.
– Почему ты не взял его в ученики? – внезапно поинтересовался сын, глянув на отца.
Ларкариан был удивлен его вопросом. Кто-кто, а он прекрасно знает условия, так зачем спрашивать?
– Странно от тебя это слышать.
Сын потупил взгляд.
– Просто хочу знать подробности. Скажи, что с ним не так?
Ларкариан вернулся в свое кресло.
– Я не увидел света души и не смог определить, что она из себя представляет, – пояснил он.
Герман некоторое время молчал. Ответ его немного удивил.
– Ранее подобное бывало? Может, дело не в мальчике, а в тебе? – неожиданно для отца выдал он.
– Ранее подобного небывало, и это действительно необычно. Мне надо во всем разобраться. На это потребуется время, поэтому еще раз прошу, наблюдай за ним.
Герман кивнул, он и без просьбы не оставил бы Даниила.
Сын всегда присутствовал при отборе кандидатов. Дети приходили разные, у каждого свой характер и отношение к происходящему. Некоторые, получив отказ, плакали, другие не особо печалились, больше расстраивались родители, чем они. Но в целом все происходило без особых эксцессов и истерик.
Некоторые ему нравились своей прозорливостью и недетским умом, задавая серьезные вопросы Архимагу. Беспризорников он жалел, одевал, обувал и отвозил в город в свой детский дом.
Но не все они отвечали благодарностью. Некоторые потом оттуда сбегали, но к этому он относился спокойно, с пониманием. А вот Даниил выбивался из общей массы, поэтому сильно запал ему в душу.
Вот уже три дня Герман тайно наблюдал за Даниилом, который так расположился возле стены замка.
За это время внутри Дани произошли некоторые изменения. Больше ничего не тревожило, он замкнулся и стал жить в придуманном мире в своем воображении. Все внешнее перестало существовать, наступила полная отрешенность.
Стараясь ни о чем не думать, он просто существовал. Будущего уже не было, а прошлое старался забыть, оно приносило только боль.
Каждое утро, просыпаясь, он откидывал накидку, в которую заворачивался по ночам, когда воздух становился прохладней. Поднимался и медленно шел в расположенную неподалеку небольшую рощу, дабы умыться и напиться в журчащем ручье чистой, прохладной родниковой воды.
Возвращаясь, обнаруживал возле своего места небольшую плетеную корзинку, наполненную свежей едой. Мальчик догадывался, кто ее приносит. Главное, что его не беспокоили, не приставали с вопросами, не просили куда-то идти.
Он понимал, почему тот мужчина из замка делает это. Наверняка надеется, что он не выдержит вида еды и поест. Но этого не происходило, силы воли у него хватало. Даниил не притягивался к ней, чувство голода уже притупилось, да и не желал он есть.
Весь день Даня лежал с закрытыми глазами, пребывая в своих грезах. Тело ослабевало, силы покидали его. Когда наступал вечер, он разглядывал в небе множество ярких, манящих, мерцающих звезд, представляя далекие миры и желая туда улететь. Их созерцание помогало уснуть.
Подобное существование не могло продолжаться долго, и четвертый день принес изменения.
Утро вновь порадовало хорошей, теплой погодой, кое-где видневшиеся перьевые облака не мешали солнцу согревать своими лучами землю.
Даниил посмотрел на очередную корзинку с едой и аккуратно отодвинул ее ногой. Пока он спал, мужчина принес ее и незаметно поставил возле него. Вот только Даня считал, что незачем питать тело, поддерживая в нем жизнь, если как таковой ее уже не существует. У него осталось лишь одно желание, чтобы как можно быстрей она закончилась.
Даню не пугало, что все больше и больше его рассудком завладевает пустота. Душа сжалась, уже не трепещет и медленно угасает. Нет никаких желаний, чувств, эмоций. Отсутствуют мысли, стирается само ощущение жизни. Даже его внутренний иллюзорный мир, который он так тщательно лелеял в своей душе, медленно растворялся.
Страха перед смертью не было, так как появилось полное безразличие к жизни.
Прошло еще два дня его бесцельного существования. Они тянулись намного дольше, чем предыдущие. Скорее всего, это происходило из-за однообразия.
Его медленное угасание не могло остаться незамеченным со стороны Германа. Наблюдать, как ребенок умирает, пытаясь уморить себя голодом, было выше его сил. Поэтому он решил подойти и еще раз поговорить с мальчиком.
Даниил, как обычно, сидел с закрытыми глазами, прижавшись спиной к стене, подставив лицо лучам полуденного солнца.
– Зачем ты себя мучаешь? – взволнованный голос мужчины слегка дрогнул.
Даня приоткрыл глаза, его лицо выглядело осунувшимся, исхудавшим, но спокойным, можно сказать, умиротворенным. Глаза ничего не выражали, в них была пустота.
– Зачем отказываешься от еды? – мужчина вновь попытался заговорить с ним.
Мальчик вздохнул и слегка пожал плечами.
– Моя жизнь окончена, – почти шепотом произнес он. – Путь завершен, я не вижу причин продолжать бесцельно существовать.
Герман нервно сжал зубы. Когда такое говорит ребенок, причем совершенно серьезно, любому нормальному человеку станет не по себе.
– Но почему? – в негодовании он всплеснул руками.
Даниил вновь посмотрел на мужчину, уголки губ отобразили подобие улыбки.
– Понимаете, дяденька, – попытался он объяснить, – за это время я кое-что понял. В самом начале у меня было две мечты: первая, дойти до замка. Я дошел, она сбылась! Вторая, стать учеником мага, – опустив голову, Даня печально вздохнул, – она никогда не сбудется и навсегда осталась здесь, – его рука медленно коснулась груди. – Тот маленький мир, который я создал в себе, он прекрасен и греет душу. Там я учусь, радуюсь жизни, обретаю друзей, я там счастлив. Так зачем мне иная жизнь, где нет ничего и уже не будет? Я просто хочу остаться в своей мечте навсегда. – Он замолчал и прикрыл глаза, давая понять, что больше говорить не намерен.
– Голод не самый легкий способ, чтобы свести счеты с жизнью, – проворчал Герман и недовольно покачал головой, он совсем не то хотел сказать.
Даниил в ответ никак не отреагировал.
Мужчина на этом не сдался и попытался продолжить разговор. Он во что бы то ни стало хотел убедить его отказаться от мысли покончить с собой.
– Ты желаешь покинуть этот мир, но все равно чего-то ждешь, иначе мог давно и быстро это сделать. Я у тебя видел ягоды синицвета, которые ты принес из леса, они смертельно ядовиты. Вот только ты не стал их употреблять. Посмотрел, подумал и выбросил, значит, тебя еще что-то держит в этом мире. Пойдем со мной, я помогу, ты станешь моим приемным сыном, все будет хорошо. В твоей жизни еще будут радостные дни и друзья, ты забудешь о печали, найдешь новую цель. Архимаг выявил у тебя предрасположенность к магии. Начнешь учиться и станешь великим магом. Сможешь помогать людям и творить добро.
Мальчик продолжал молчать, но не потому, что не хотел говорить, просто не знал, что ответить. Мужчина был прав, что-то внутри не отпускало его. Он сидел все эти дни возле стены не только потому, что ему некуда идти. Незримая нить связала его с этим местом, с самим замком и магом, держала и не отпускала.
Вот только кроме нее было еще что-то, и это не поддавалось объяснению. Оно беспокоило, не давало совершить то, о чем упомянул управляющий.
У Германа на щеках играли нервные желваки. Ребенок никак не реагировал на его слова, но ведь надо что-то делать! Он не может допустить, чтобы на его глазах это невинное дитя медленно умерло, это выше его сил.
Потерев лицо руками, взглянув еще раз на мальчика, покачивая головой, он молча направился в замок. Надо поговорить с отцом и что-то придумать, так не годится.
У Ларкариана в последнее время тоже было странное поведение. Отстраненность от участия в судьбе мальчика, можно сказать, равнодушие, вызывало у Германа противоречивые чувства.
Отец всегда был добр ко всем детям, но почему сейчас он так сух? Погрузился в себя и продолжает о чем-то размышлять уже несколько дней? С другой стороны, что он мог сделать? Магически воздействовать на ребенка? Заставить его изменить свое решение?
Он уже не исключал последний вариант, о котором станет настойчиво просить отца.
Медленно шагая по коридорам, Герман пытался найти выход из сложившейся ситуации. Перебирая в голове все возможные варианты, искал способ, как помочь Даниилу, убедить его, может быть, даже заставить изменить решение. Постоянно вспоминал его детские пустые глаза. Они не отпускали, бередили душу, такого отрешенного взгляда не должно быть у ребенка.
Погруженный в свои мысли он не заметил, как оказался в столовой. Отец сидел за столом на своем любимом месте и держал в руке бокал с красным вином, разглядывал его на свет.
Присев рядом, Герман тяжело вздохнул.
– Мальчик еще сидит возле стены? – поинтересовался Ларкариан, не отрываясь взгляда от бокала.
– Почему ты каждый день об этом спрашиваешь? Зачем тебе это? – не выдержал сын. – Отец, с тобою что-то происходит, ты все последние дни замкнулся, что не так, не объяснишь?
Ларкариан поставил бокал на стол и посмотрел на него.
– Что тебя беспокоит?
– Нехорошо мне, – грустно произнес Герман и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди. – Мальчик так ничего и не ест. Я просто не знаю, что с ним делать. Юноша решил, что жизнь пора заканчивать, мне от этого не по себе. Я не могу допустить, чтобы он умер с голоду под нашими стенами. А ты отстранился, прости, отец, но я не узнаю тебя.
– Что он говорит? – Ларкариан продолжал сохранять спокойствие, что начинало раздражать сына. Бросив на него быстрый взгляд, он скрипнул зубами, но все же пересказал то, что поведал Даниил.
– Думаешь, доведет дело до конца? – неожиданно поинтересовался отец.
Его вопрос обескуражил Германа. Как можно вот так спокойно об этом спрашивать?
– Не сомневаюсь, я видел его глаза. Как известно, они зеркало души, и скажу тебе, она уходит, значит, конец уже близок.
Ларкариан задумчиво посмотрел в сторону окна. Глаза сузились, он устремил свой сосредоточенный задумчивый взор куда-то вдаль.
Герман уже собирался озвучить свою просьбу о магическом воздействии на разум ребенка, как отец резко повернулся в его сторону.
– Приведи его, я хочу вновь поговорить с ним, – неожиданно попросил он.
Герман не ожидал услышать подобное. Непонимание отразилось на его лице. К чему понадобилось вновь разговаривать с ребенком? Только еще больше травмирует его душу. После этого разговора Даниил может решиться и съесть ядовитые ягоды.
– Объясни, я не понимаю.
– Мне надо кое-что прояснить и проверить, – вновь задумчиво ответил отец.
Герман покачал головой и тяжело вздохнул. Получить более развернутое объяснение от отца на данный момент не получится.
– Боюсь, мальчик не согласится на встречу.
Ларкариан вновь посмотрел на сына. Его взгляд был серьезен.
– Это нужно сделать, вопрос крайне важный, пожалуйста, приведи его.
– Я тебя никогда таким не видел, может все-таки объяснишь, что с тобой происходит? Не выдержав, Герман вновь задал тот же вопрос.
Ларкариан некоторое время молчал.
– Мне удалось отстранено заглянуть в себя и частично разобраться в происходящем. Есть спорные моменты, их надо уточнить, они касаются самого ребенка, – все-таки пояснил он.
Герман удивленно посмотрел на отца.
– Что значит спорные моменты?
– Скажи ему, – продолжил отец, не обратив внимания на его вопрос, – у нас будет долгий и серьезный разговор. Пожалуйста, передай, что я очень прошу его прийти.
Герман не стал еще что-либо спрашивать. Если отец так говорит, значит это действительно важно.
– Я уговорю и приведу, если сам не сможет идти, принесу на руках!
Сын поднялся и быстро вышел из кабинета.
Ларкариан вновь подошел к окну и заложил руки за спину.
– Так это был ты, отец? – прошептал он, обращаясь куда-то вдаль за горизонт.
Работа над собой, которую ему в итоге удалось провести, дала результат. Никто иной, кроме его отца, не мог подобное провернуть. Неспроста во сне мальчику появился дракон! Не просто так наемник в таверне дал деньги. Наконец-то стало понятно, кто это был.
Все события спелись в единую нить, в том числе и необычность ребенка. Душа его не просто чиста, она кристально прозрачна и крепка, словно алмаз. Не туман ее застилает, как он подумал вначале. Из-за этого ее свет едва уловим, увидеть его он и правда не мог из-за своих внутренних переживаний, в которых пребывал.
Липкая трясина печали, окутавшей разум, не дала разглядеть бриллиант. Ларкариан потер лицо руками. В нем бурлило ужасное недовольство собой, еще никогда за свою долгую жизнь он не был так зол на себя.
Ларкариан издал звук, похожий на рычание, и это был не человеческий возглас. От него дрогнули стекла в арочных окнах, треснул бокал на столе. Он сжал кулаки сбрасывая наваждение и гася эмоции, глубоко вздохнул и расслабился. Прав отец, слишком много в нем человеческого.
На данный момент он должен до конца все проверить, больше терзать себя сомнениями не имеет смысла.
Дверь в столовую тихо приоткрылась, этого было достаточно, чтобы Архимаг мгновенно преобразился, став сосредоточенным и серьезным. Неожиданным и странным образом его душа сама по себе встрепенулась, ощутив близкое присутствие ребенка.
Увидев вошедшего Даниила, который пошатывался от истощения и сильно хромал, сердце дрогнуло и забилось чаще.
Следом за ним появился мрачный Герман. Ребенок в очередной раз проявил свою непреклонность и отказался от помощи. Долго пришлось уговаривать, а когда все-таки он согласился поговорить с магом, упрямо шел сам, едва передвигая трясущиеся ноги.
Даниил остановился по центру кабинета и посмотрел на Архимага потухшим взглядом.
Ларкариан сделал шаг ему навстречу.
Первым зазвучал тихий, монотонный голос ребенка.
– Я знаю, вы добрый человек, простите, но мне ничего не надо. Я пришел только для того, чтобы сказать вам спасибо. В прошлый раз этого не сделал, был невежлив, поэтому говорю сейчас: спасибо за то, что приняли меня. Вы Великий Архимаг и занятой человек, но нашли на меня время.
Даня поклонился и, повернувшись, уже собрался уходить, как внезапно услышал громкий, властный, нечеловеческий голос, колыхнувший само пространство. Он пронзил его насквозь, приковав ноги к полу.
– Подожди, не стоит уходить.
Ларкариан принял решение и уже знал, что должен делать. Он обязан вернуть его, вытащить из вязкого болота отрешенности, пробудить разум, заново вдохнуть жизнь в этого совсем юного человека.
Сделать подобное непросто, много времени упущено, но еще возможно. Ларкариан обострит его память, усилит восприятие, забытые моменты прошедших событий всплывут из глубин сознания. Образуется ясность ума, обостряться чувства, жизненные силы наполнят тело.
Произведенное магическое воздействие останется для Даниила незаметным. Происходящие изменения будут выглядеть для него естественно, как будто он сам очнулся. Появится тяга к жизни, воспылает вновь мечта!
Тело Даниила внезапно содрогнулось. Подобно удару молнии всю его сущность что-то пронзило. Он вскинул голову, затаил дыхание и надрывно глубоко вздохнул.
На мгновение замерев, мальчик медленно выдохнул, испытав облегчение, сравнимое с блаженством. Что произошло, он не понял, но как будто всплыл со дна водоема, куда долго погружался, задыхаясь, теряя остатки сил. Падая вниз, он смотрел вверх, свет отдалялся, он протягивал к нему руки, но в бессилии всё больше погружался во тьму. С глаз спала пелена, мир заиграл прежними красками.
