Равиль Нагимович Бикбаев
Бронепоезд
–Пойдем в кабинет, я осмотрю твои зубы, – ласково предложил он.
–Мой папа стоматолог, – улыбнувшись сказала уже умывшаяся переодевшаяся и посвежевшая Роза.
–Больно не будет, – утешила ведьма бабушка.
– Гм…, – как-то неуверенно хмыкнула мама Розы.
– Нет! – крепко сжав свои молочные зубы отказался я и сразу встав из-за стола, добавил, – Я домой! Меня мама ждет!
Кажется все они кроме Розы обрадовались моему уходу, но все же мама Розы достала из серванта коробку конфет и довольно любезно предложила:
–Это твоей маме, от нас.
Я был невежливый, не тактичный и учитывая, что в подчинении у моей мамы было пять продовольственных и вещевых складов, довольно избалованным мальчиком, а конфеты то были не шоколадными. Не принимая коробку я от души ляпнул:
–Мы такие не едим, у нас дома только шоколадное ассорти едят. – И с опаской глянув на папу Розы, поспешно добавил, – А вот зубы у нас у всех хорошие. – И подозрительно посмотрел на маму Розы,
– А вы тоже зубной врач?
– Я акушер – гинеколог, – засмеялась мама Розы, и постаралась объяснить кредо своей профессии более понятно для семилетнего мальчика, – я лечу только девочек и женщин, ты наверное зна …
– Да знаю я чем бабы отличаются от мужчин, – самоуверенно прервав фразу заверил я Розину маму.
– И чем же? – подняв густые брови без улыбки спросила акушер – гинеколог.
– Мы мужики писаем стоя, – точно копируя слова и интонации своих старших товарищей серьезно ответил я, – а вот вы бабы так не умеете.
– А что еще ты знаешь? – испуганно взглянув в сторону сияющей доченьки спросила меня ее мама.
– Наше дело не рожать. Сунул, вынул и бежать, – еще не вполне понимая значение этих слов щедро делился я своими полученными во дворе знаниями, и поняв по скорбному виду людей сидевших за столом, что сказал что-то не то, поспешил откланяться, – Ну значит, до свиданьица …
На следующий день после школы, я привел Розу к нам в квартиру с ответным визитом. Моей мамы дома не было. Я хозяйственно вскипятил чайник заварил чай и достал три коробки шоколадных конфет. Ими мы и пообедали. Когда моя уставшая мама пришла с работы у нас был сварен жидкий супчик с вермишелью и фрикадельками, я играл на полу солдатиками, а Роза сидя на диване зашивала мою уже выстиранную и высушенную, но еще рваную белую рубашку. Мама сделала вид, что присутствие девочки хозяйничающей у нее на кухне и зашивающей рубашку ее сыну, дело совершенно обыкновенное. Но тень неудовольствия все же скользнула по ее усталому лицу, к тому же суп был чуть пересолен, мясной фарш пущенный на фрикадельки мама планировала использовать для приготовления котлет, сын у нее был единственным и так просто другой особе она уступать его была не намерена. За ужином в самом его начале моя мама только один раз пристально посмотрела на Розу. Национальность Розы явственно была написана на ее милом оживленно симпатичном и смугловатом лице. Мама вздохнула. О чем она подумала в тот момент она мне сказала только через тридцать лет. За столом Роза щебетала как весенняя пташка и после ужина рванула мыть посуду, я не возражал, но моя мама:
– Вы Розочка в гостях, – мягко и ласково сказала она, твердо показывая, чтобы на большее девочка и не рассчитывала, – а посуду пусть моет мой сын .
Наказала она и меня. В общем родители с обоих сторон были совсем не против чистой школьной дружбы, но ее возможные последствия в туманном будущем заставляли их трепетать за судьбу своих чад. Зато полностью на нашей стороне была бабушка Розы и вся наша дворовая компания мальчишек и девчонок. Бабушка была по-житейски очень умна, а для наших шалопайно хулиганистых приятелей понятия «национальность» практически не существовало, тем более я неплохо дрался, всегда был при деньгах и никогда не жадничал, а Роза легко делала домашние задания даже для ребят и девочек постарше. В дворовой банде я был на своем не последнем месте, а Роза была «своим парнем». Ясное дело она дурно влияла на меня, так как я вообще не делал уроки, все спихнув на Розу и конечно я дурно влиял на нее так как девочка категорически отказалась заниматься музыкой и ходить в художественную школу. Я пошел заниматься боксом, Роза пошла записываться в спортивную школу со мной. Меня взяли, ее нет. Наш тренер по боксу, чей воспитанник только, только завоевал олимпийскую золотую медаль в немом изумлении смотрел на смуглую девочку, которая с серьезным видом пискляво и аргументировано доказывала ему, что умение бить морды мужикам это истинно женское дело. Тренер почесал затылок и не позволил себе даже намека на ухмылку. Он лично отвел Розу в другой зал где девочки занимались художественной гимнастикой, пошептался с тренером гимнасток и Розу туда тут же взяли. Хотя откровенно говоря для начала занятий художественной гимнастикой Роза была уже старовата ей шел девятый год, а тренер гимнасток весьма придирчиво отбирал к себе в олимпийскую группу, девочек не старше шестилетнего возраста. Потом трое его воспитанниц стали неоднократными чемпионами мира и олимпийских игр, Роза в их число не попала, но в зале занималась рядом с ними. С мячом, лентой, обручем она выполняла гимнастические упражнения вполне прилично. Итак я бил по боксерским грушам, на ринге вел бои, во дворе участвовал во всех драках, в школе учился … ну учился же. Роза плакала в гимнастическом зале когда растягивала связки, плакала когда меня били на ринге, плакала когда я получал синяки в драках и злилась как ведьма когда я несмотря на все подсказки получал двойки. Конечно нас хотели разлучить. Розу перевели в школу с английским уклоном. Утром в воскресенье рыдая она пришла ко мне домой и поведала о злой судьбе и предстоящей разлуке. Мы все обсудили и в десять лет решили жить вместе, в моей спальне и на мои карманные деньги. Кто первым предложил совместное проживания, я не помню, но хорошо знаю, что это был не я. Когда я объявил об этом решении своей пришедшей из прачечной мамы, она пригорюнившись кивнула головой обессилено рухнула в кресло и медленно цедя слова заговорила:
–Ну конечно, я так и думала. Нет, я была просто уверена, что этим все дело и закончится. А не рано ли?
– А буду во всем помогать вам по дому, а наш мальчик обязательно начнет учиться на четыре и пять, – лепетала Роза пытаясь подсластить горькую пилюлю своего пребывания в моей спальне.
–Даже так? – краешком губ усмехнулась моя мама и с непонятной мне интонацией добавила, – а крепко девочка ты в него вцепилась. Не пожалеешь?
– Нет, не пожалею, – с той же непонятной интонацией и с вызовом ответила десятилетняя Роза.
– Ну что ж, – развела руками и смирилась моя мама, – против судьбы не пойдешь. Располагайся.
Располагались мы до вечера. И уже через два часа я был по горло сыт семейной жизнью. Я собрался свалить к друзьям во двор и гулять там до вечера, Роза заставила сесть меня за уроки. Мы тут же поругались, но уроки я сделал, потом скрипя зубами повторял пройденный материал, потом уныло и покорно учил стихи, а уж совсем потом … Роза затеяла уборку в моей – нашей комнате и попросила, хотя нет потребовала чтобы я ей помогал. Моя мамочка не вмешиваясь только улыбалась. А в полдень я взял ведро с мусором и пошел его выносить. Вернулся в восемь вечера. В нашей квартире в большой комнате за столом расположились расстроенные родители Розы и ее бабушка, заплаканная Роза сидела на краешке стула, а моя очень довольная мама разливала чай. За восемь часов гулянья и бодрых физических упражнений я здорово проголодался и не умывшись ринулся к столу. Роза встретила меня ласково укоризненным взглядом, ее большие черные глаза мерцали от слез. Так на забулдыгу мужа смотрит любящая его жена.
