Регина Янтарная
Девочка, ты попала!
Глава 17
Макс
– Что будет, если не уберу? – хмуро спросил я, перестав глупо улыбаться.
– Я закричу…на весь подъезд, – воинственно выдала она.
– Кричи, – упрямо не сдавался я.
Кричать Лена не стала.
– Я же тебе всё объяснила, – не менее упрямо заявила она. – Юля здесь больше не живёт. Давно съехала. Ещё зимой. Её родители увезли. Куда – не знаю, – предвосхитила она мой вопрос.
– Я тебе не верю, – жёстко сказал я. – Никогда не поверю, что ты не знаешь, где она сейчас.
– Это твои проблемы, – нагло ответила она. – Ты что пытать меня будешь, добиваясь того, чего я не знаю?
Я мрачно смотрел на неё. Я видел, что она лжёт. Я был уверен, что она знает, где находится Юля. Почему она не хочет об этом говорить мне? Юля не разрешила? Она ненавидит меня. Да чего там. Они обе ненавидят меня.
– Лена, – голос мой задрожал. – Почему Юля не появилась на учёбе в универе? – с отчаянной надеждой я смотрел ей в глаза.
– Так ты и в универе её подкарауливал? – нервно вопросила она. – Зря. Она ещё долго там не появится. Если появится вообще, – и, словно проболтавшись, закрыла себе рот руками. Но слова уже вылетели. И я их услышал.
– Что случилось с Юлей? Она больна? – взволнованно спросил я.
– Слушай, Ольховский! – впервые Лена обратилась ко мне по фамилии. Наверное, это должно было означать ту степень презрения, которую испытывала она ко мне. Но мне было на это всё – равно. Главное, было то, что с Юлей что – то случилось. Что?? – Ты бы ещё в следующей жизни пришёл. Не морочь ты ей голову. Она и так еле успокоилась. Дай ей жить своей жизнью. Это мой совет тебе.
– Это Юля тебе запретила, говорить мне, где она? – холодно спросил я и убрал ногу.
– Да, – коротко ответила Лена и захлопнула дверь.
Я развернулся и пошёл к лифту. Затем резко передумал. И медленно начал спускаться по ступенькам вниз.
Что я имею? Юля меня ненавидит. Не любит. Не хочет видеть. Её забрали родители ещё зимой. И она не появилась в положенное время на учёбе. И, как сказала её подруга, появится ещё нескоро. Если появится вообще? Что это может означать? Только одно. Что с Юлей случилась какая – то беда. Она заболела. Возможно, даже тяжело. Скорее, это началось ещё с зимы, раз родители приняли такое резкое решение – забрать её к себе. Но она так и не выздоровела, раз неизвестно появится ли она вообще.
О небо! Только не это. Юля, родная ты должна жить! Со мной или без меня ты только живи! Я найду тебя, что бы мне это не стоило. Моя любимая, моя единственная, моя родная, я найду тебя, где бы ты ни была.
***
Юля
Начался очередной этап – третий триместр моей беременной жизни. Я жила в своей новой огромной квартире. Мила была немногословной. И почти день напролёт занималась хозяйством. Меня это поражало. Ну, что мы вдвоём такого могли намусорить или съесть. Но дела у неё находились. А, по-моему, она просто не хотела со мной разговаривать. Даже не знаю почему.
Пока была весенняя сессия, я ещё не чувствовала так одиночества. Подготовка к экзаменам отнимала всё моё время. Но сессия благополучно завершилась. И первый курс универа также благополучно остался позади. Наступило моё свободное время. Я старательно пересмотрела тучу мыльных сериалов, вволю наревелась, жалеючи их героинь (а, может, и не только их), потом я старательно нагулялась в соседнем скверике. Дальше я уже и не знала, чем себя и занять. Девчонки, что курировали меня, разъехались на лето. Лена к себе домой. А Жанна отдыхать на море.
Нет, конечно, я ещё посещала ЖК в положенные сроки и занятия для будущих мам. Но в последнее место ходить мне уж очень не хотелось. Но я себя заставляла и ходила. Это было важно для нас обеих. Меня и Машеньки. А теперь то, что было важно для малышки, было для меня в приоритете.
На занятия конкретно по родам все приходили парами. Ну, как парами. Мама и папа малыша. Это когда мужья планировали присутствовать при родах. Естественно у меня не было пары. И никакой «муж» не планировал нигде присутствовать. Ожидаемо я ходила одна. Кого мне было звать? А в один прекрасный день прямо к медицинскому центру подъехал мой папа. У меня прям глаза округлились на него.
– Пап, ты чего здесь делаешь? – спросила ошарашенная я.
– Юленька, почему ты ничего не сказала нам? – ответил он вопросом на вопрос.
– О чём? – недоумевала я.
– Ладно. Не волнуйся. Мне позвонили из Центра. И теперь всё в порядке, – папа обнял меня за плечи.
– Пап! Да объясни ты толком, что в порядке? – не двигалась я с места.
***
Юля
– У меня есть для тебя вариант, – произнёс папа.
– И какой он? – невинно поинтересовалась я.
– Вот он! – из-за спины отца появился молодой человек. – Знакомься, это Виктор. – Глаза мои округлились ещё больше. – Юля, ничего личного. Он медицинский работник. Будет твоей парой на занятиях. И поможет тебе освоиться.
– Спасибо, пап. – Я чмокнула его в щёку. В последнее время папа чаще навещал меня в моей новой квартире. А я чаще чмокала его в щёку на прощание (гормоны вещь такая). Я становилась всё чувствительнее и чувствительнее. И старалась с ним не спорить. Он же старался всё делать для нас с Машенькой. И, чтобы я не чувствовала никакого дискомфорта.
А я его чувствовала. Но отцу не признавалась. Зачем? В данном вопросе он не мог мне помочь. Никак. И связан он был с одним человеком… И сколько бы я не ругала себя за это, не совестила, что должна думать только о Машуне, у меня не получалось с этим завязать. Никак. Ну, в смысле, с этим дискомфортом. Я кое о ком думала. Иногда с большой нежностью. Иногда со злостью. Иногда с досадой. Всякий раз по-разному. Ну, как получалось. И как накатывало. Естественно оправдывала я себя ошалевшими гормонами. Хорошо, ещё было на кого свалить. А то, вроде как выходило, что я буду плохой будущей мамочкой. А так, вроде как выходило, шансы у меня ещё есть стать хорошей мамочкой. Завершится благополучно беременность, устаканятся гормоны и всё. Не знаю. Может, у меня пока было слишком много свободного времени? Уж скорее бы родить. Ну, тут как не торопи малышку, а раньше срока она на свет не появится. Хотя я знала, что бывают и такие случаи. Но тогда таких деток называют недоношенные. И мало ли чем это грозит потом этим деткам. А такой судьбы своей дочурке я не хотела. Поэтому придётся терпеть и дальше. Ждать. Ждать, пока она разовьётся, как положено. И сама запросится на волю. А судя по тому, как она порой пинается в животе у своей мамочки, развивается она, будь здоров! Да и доктор говорит, что показатели все в норме.
***
На следующий день папа приехал вместе с Лорой.
– Юлечка, мы хотим тебе предложить, временно переехать к нам в дом загород. Там воздуха больше для тебя с малышкой. Гулять будешь целыми днями. Да и под присмотром, если что.
Я сильно удивилась. И задумалась. В чём – то, конечно, папа прав. Но здесь я сама себе хозяйка, а там быть всё время «под колпаком» тоже не айс. А вдруг это «если что», как сказал отец, так я вроде как и здесь не одна. Со мной проживает Мила.
– Пап, это не лучший вариант. Мама скоро обещала прилететь, – нагло врала я.
– Но ведь пока не прилетела, – уговаривал меня отец. И мне стало стыдно. Отец и Лора столько сделали всего для меня. А я вредничаю, отказываюсь пожить у них.
– Хорошо, – сдалась я. – Немного. До маминого приезда поживу.
И я перебралась в загородный дом отца, так сказать, на свежий воздух. Да уж. Оказывается, я уже забыла какой удобный комфортный просторный этот дом. Разгуляться тоже было где. Огромные гектары отцовского землевладения мне, пожалуй, было не обойти ни при каких условиях. Но, несмотря на это, я усиленно гуляла. Наслаждалась привольной жизнью на природе. Всё было хорошо. Нет. Всё было отлично. Даже можно было сказать слишком. И надо было бы мне задуматься, не слишком ли всё супер? Но с чего ли? Свежий воздух, дружные посиделки по вечерам в гостиной, Лора надо мной кудахчет целыми днями (а чем ей ещё заниматься?) и я расслабилась. Ну, как расслабилась? По классике жанра – совсем.
Ещё в доме оборудовали детскую, ну, это на тот случай, как объяснила мне мачеха, когда мы с Машенькой будем приезжать к ним в гости.
И вот однажды вечером, приближаясь к кухне, я невольно услышала приглушенный голос Лоры:
– Алекс, ты не понимаешь, твоей дочери не нужен этот ребёнок! – горячо говорила она в полголоса. Я так и застыла от этих слов. У меня даже щёки загорелись, словно она надавала мне отменных пощёчин.
– Лора, не говори глупостей, – раздражённо говорил ей отец. Но она его не слушала, и говорила их.
– Ты же целыми днями на работе и не видишь, как она себя безрассудно ведёт. Это при тебе она паинька…– продолжала свою заготовку Лора. Ишь, ты чего удумала – «безрассудно».
– Я не понимаю, куда ты клонишь? – перебил её отец. Мне тоже стало интересно, действительно, куда?
– Алекс, давай удочерим девочку! Ты же знаешь, сколько я лечилась. И всё тщетно. А это твоя внучка, родная кровиночка, – убеждала отца мачеха…
Я стояла как каменная. Не в силах пошевелиться. Я была в таком глубоком ступоре. Что даже было непонятно, как я ещё была способна стоять на ногах, а без чувств не завалилась прямо на пол. Ну, да! С чего вдруг я обнадеялась, что люди меняются? С чего вдруг?
А-а! Всё из – за гадкого Макса! Выходит, подспудно я всё время надеялась, ждала, что он как и мачеха исправится, изменится, вернётся. Нет. Никто не изменится! Макс никогда не изменится. И не вернётся. Вон он живой пример перед глазами! Мачеха.
***
Юля
Задумалась ли я о побеге? Ещё как задумалась. Далеко ли собралась бежать? Ну, да. Не близко. В свой родной город. Но теперь я была умнее. И не собиралась исчезать под покровом ночи. Недаром говорят, утро вечера мудренее. А мне предстоит ещё основательно подготовиться к побегу. Плохо, конечно, что вот – вот предстоят роды. Даже живот начал опускаться – явный предвестник скорых родов. Но кто же знал, что мачеха готовит такую «бомбу». Хочет отнять мою малышку. Ничего у этой стервы не получится! Вот так – то, госпожа Лора, не на ту напали. Что называется, я включилась защищать своё потомство. На этой своей решимости я даже, наконец, отвисла и пришла в себя. Я кашлянула. Так для сигнала той же мачехе, чтобы остереглась, дескать «безрассудная» идёт. Ну, как-то так.
На кухню вплыл мой девятимесячный живот, за ним я. Лора улыбалась. Надо же! Как рада меня видеть. Ну, как теперь оказалось, не совсем меня. А ту, что я ношу под сердцем. Я перевела взгляд на отца. Он не выдержал моего прямого взгляда. Опустил глаза. Ага! Значит, смущается. Взвешивает, слышала я их разговор или нет? Вот оно как!
Почему я теперь должна ему верить? Что он любя помогал мне. Теперь неизвестно, ради кого он это делал. Теперь я никому в этом доме не могу верить. Теперь я осталась одна. Нет. Конечно, у меня есть мама с Николя, но до них ещё надо добраться. А в моём положении это очень проблематично и рискованно. Рискованно. Но не невозможно. И надо поспешить. Доктор сказала, что у меня есть ещё несколько дней. А доктору виднее.
Я широко улыбнулась присутствующим. Обстановка разрядилась. Мне показалось, или действительно, отец вздохнул с большим облегчением? Дескать, я ничего не слышала. Плохие новости для тебя, папа. Я всё слышала. Но об этом ты не узнаешь.
К концу ужина, я вдруг огорошила своих горячо любимых родственничков:
– Завтра мне надо в город. К врачу, – для большей убедительности добавила я.
– Юлечка, ты, что такое говоришь?! – закудахтала мачеха. – Тряска для тебя опасна на таком позднем сроке.
Я подождала, пока она закончит. И твёрдо произнесла:
– Мне нужно. И я поеду. Я что здесь под арестом? – переводила я взгляд с мачехи на отца и обратно.
– Юля… – начала было мачеха.
– Прекрати, Лора. Раз её нужно, пусть едет, – заключил отец. – Володя тебя завтра отвезёт, – вскинул он нечитаемые синие глаза на меня.
– Спасибо, папа, – улыбнулась я.
***
Ночью я долго не могла уснуть. Всё обдумывала план побега. Из Москвы. Однако утром я проснулась рано. Всё – таки у меня сегодня был важный, можно сказать, судьбоносный, день.
После завтрака загрузиться во внедорожник мне помог водитель отца.
– Юлия Александровна, куда едем? В клинику? – уточнил он.
– Нет, Володя. Мы едем ко мне на квартиру, – как можно спокойнее сказала я.
– Но, Лора сказала…– начал было говорить он.
– Не грузись, Володь. Всё нормально. Планы изменились. С отцом мы всё обговорили. Так что он в курсе. А Лору не нашли нужным оповестить. Видишь ли, Володь, у нас непростые с ней отношения.
– Понял, – кивнул водитель. И мы поехали в город.
Я боялась даже радоваться. Но первый рубеж был мною взят. А Володя в моём плане играл не последнюю роль. Володя возил меня и к отцу на встречи, и в клинику, и в Центр на занятия. Так что сдружиться мы с ним успели. Он мне доверял. Главное, чтобы у него не хватило ума позвонить отцу. Или у того – позвонить Володе. Но пока парня ничего не смущало. А мне надо тоже не волноваться и вести себя естественно.
Приехав домой, я предложила Володе подняться и посмотреть фильм, пока я буду заниматься своими делами. Милу я отправила за продуктами в супермаркет подальше от нашего дома, дескать, только там есть сорт рыбы, который мне уж очень хочется. Заняв всех в своём окружении делами, я спешно начала собирать свои вещички и документы. Брала только само необходимое. Особые тяжести мне не к чему. Хуже обстояло дело с билетами на самолёт. Билеты были раскуплены на корню. Поэтому все мои попытки купить себе билет он – лайн завершились полным крахом. Я не унывала. Поеду поездом. До дома двое суток езды. Доберусь. У меня в запасе не меньше трёх, успокаивала себя я.
Плохие новости. На поезд дела обстояли ничем не лучше, чем на самолёт. Но я не унывала. И начала выстраивать маршрут, чтобы ехать на перекладных. И у меня это даже почти получилось. По крайней мере, мне удалось купить он-лайн билет на первый отрезок пути. А это было уже полдела. Такси я вызвала. И таксист уже отзвонился, что прибыл к подъезду. Отлично. Теперь осталось только незаметно улизнуть из дома. Я решила сделать предварительную разведку. Мила ещё не вернулась. Что было понятно, отправила я её далеко. И вообще после вчерашнего я ей не особо доверяла. Ведь она со мной дружбу не водила и вообще её сюда пристроила Лора. Теперь понятно зачем, чтобы я всё время была под контролем. А она походу докладывала той о каждом моём шагу. Пригрела змею за пазухой! Это я о Миле. И надо же. С виду даже не скажешь.
Я заглянула в гостиную, где Володя, откинувшись на спинку дивана, смотрел какое – то кино. Он даже не услышал, что я появилась на пороге гостиной. Отлично. Я быстро ретировалась. Осторожно выкатила маленький чемодан на колёсиках, повесила на плечо сумку на ремне и тихо выскользнула из квартиры. Лифт бесшумно опустил меня вниз. Я прямо молилась, чтобы в вестибюле не столкнуться лицом к лицу с возвращающейся домой Милой. Но мне повезло. Я благополучно добралась до такси. И поехала на вокзал.
Вздохнула с облегчением только тогда, когда села в вагон. Поезд тронулся с места. Всё.
Прощай Москва.
Прощай папа.
Прощай Макс.
***
Юля
Место в купе мне досталось верхнее. Но тут же девушка хозяйка нижней полки уступила мне своё. Мир не без добрых людей. В этом я убедилась ещё при посадке на поезд. Мне все помогали. Все сочувствовали. Все желали благополучно добраться до места назначения. Последнее для меня сейчас было самым актуальным. Потому что неважно я себя почувствовала ещё по дороге на вокзал. Сначала я не обратила на это внимание. Главной своей задачей я считала сесть на поезд. Теперь я сидела в поезде. И это задача ушла из приоритета. Теперь я внимательно прислушивалась к себе. А прислушиваться было к чему.
У меня начались странные боли внизу живота. Я закусила губу и помалкивала. Пока боли были не такими частыми, временами отступали, и я могла себе позволить передых. Но чем дальше мы уезжали от Москвы, тем чаще становились схватки. В том, что это именно схватки я уже не сомневалась. И мне было трудно сдерживать стоны и ойканья. Я покрылась испариной и не могла найти себе удобной позы.
Единственное, что меня удивляло: Как же так? Почему раньше срока, аж на целых три дня? Между схватками, когда в передыхах я могла мыслить рационально, я мыслила. И вынесла себе вердикт, что вряд ли мне теперь удастся дотянуть до родного города – до дома. А всё ускорилось от тряски в машине (хотя вёз меня Володя как фарфоровую вазу), и в поезде (хотя на поезд я только села). Нет. Выходит, глобальным фактором явился – таки стресс, что мачеха готовится осуществить захват моей малышки. Ну, да. Главное, это стресс! Мне же нельзя было нервничать. А я понервничала. Да ещё как! До сих пор не отошла. Везде мерещится эта злыдня.
– Девушка, вам плохо? – спросила женщина напротив.
– Мне просто жарко, – отнекивалась я, обдувая себя «веером» из листов, сунутой мне на вокзале какой-то рекламы.
– Нет, милая, – тревожно смотрела она на меня. – Видно же слишком срок у тебя большой. Ты просто не понимаешь.
Это я не понимаю? Понимаю. Да ещё как! Это схватки. И самые настоящие. И, похоже, уже на то, что пора…
– Ой – ой!.. Позовите какого –нибудь…– еле слышно прошептала я.
Дела мои становились всё хуже. И я не просто кряхтела и стонала, я уже кричала. И да. Из купе давно уже выгнали всех обитателей. А возле меня хлопотала проводница и мужчина – врач. Откуда они его раздобыли, был большой вопрос. Ах да! Нет. Вопрос отпал сам собой. Я слышала, словно в небытие, как объявляли по громкой связи, что в поезде рожает женщина и просят откликнуться врача. Если таковой имеется. Вот те, пожалуйста! Имелся. Откликнулся. И уже во всю суетился возле меня.
Доктор мне сделал какой – то укол. Интересно, какой? Откуда у них тут лекарства? И не повредит ли их препарат моей малышке? Хотя мне стало немного легче. Что странно в моём положении. Походу мне должно было быть еще хуже. По нарастающей. Хотя. Откуда я знаю? Может, так и положено.
Перед глазами поплыли обрывки кадров, на которых мелькали знакомые лица… Зачем? Ну, откуда я знаю! Наверное, мне сейчас в такой важный момент моей жизни, хотелось, чтобы меня окружали мои родные и близкие люди. Нет. Конечно, я была благодарна всем тем, кто сейчас суетился возле меня. А не бросил, как некоторые…Но я видела перед взором лицо мамы, Николя, девчонок… А вот и отец. Смотрит на меня удивлённо и укоризненно. А чего он удивляется? Лучше бы так смотрел на свою Лору. А вот и тот, который первым должен был быть сейчас рядом со мной. Должен, да не обязан. Как считает он.
Да пошёл он! Гад. Ненавижу!
– Девушка, – обратился доктор к проводнице.
– Меня зовут Валя, – ответила та.
– Валя, сколько времени до ближайшей большой станции? – уточнил он.
– Полтора часа, – ответила она.
– Нет. Это слишком долго. Не успеем. Будем принимать роды здесь, – уверенно сказал дяденька.
Я так ошарашилась от этой новости, что даже вырубилась. Нет. Оказывается, не вырубилась. Новый приступ боли привёл меня в чувство. Если это можно было так назвать.
Дядька раздавал команды всем вокруг. Оказывается, на помощь к Вале прибыла ещё какая- то женщина. Походу тоже медичка. Это что был специальный медицинский поезд?
Я кричала. И кричала. А потом вдруг к моему крику присоединился плач ребёнка. О боже! Я сразу успокоилась. Это плакала моя Машенька! Её завернули в простынь и положили мне на грудь. А ещё через пять минут поезд прибыл на станцию. Там уже нас ждала скорая, которую вызвали, когда всё ещё только начиналось. И сразу же нас с дочкой увезли в больницу.
***
Я находилась в районной больнице. Машенька была рядом со мной. Сначала нас хотели с ней разлучить. Видите ли, у них не предусмотрено, чтобы мать и дитя лежали в одной палате. Но я устроила им такую истерику, что они решили проигнорировать свой порядок. Испугались, чтобы у молодой мамочки на почве стресса молока не пропало. Вот это правильно. Нервничать мне, по–прежнему, нельзя. И молоком рисковать нельзя. Да и ребёнок чувствует беспокойство матери. И тоже начинает плакать. Я слышала, как медсёстры местные это обсуждали. Вот именно!
А ещё они называли меня сумасшедшей мамашей. Но мне было на это всё – равно, кем они там меня называют. Главным было то, что я добилась своего законного права, не разлучаться с дочерью. А то, что мы находились далеко от Москвы, обеспечивало нам с ней гарантию, что злая мачеха до нас не доберётся. Пока. Пока мы немного не окрепнем, и я не решу, как быть дальше.
А сейчас я наслаждалась материнством. И была так счастлива, что ни о ком больше не хотела думать. Словно на всём белом свете были только мы одни – я и моя дочурка. Моё солнышко. Ну да, были еще работники больницы, в которой мы находились, те самые работники, которые считали меня чокнутой. Но я стала такой умиротворенной, что вскоре они не то чтобы забыли, как я воевала за свои права, но даже хвалили меня за это.
