Reigon Nort
Уезд бездомных демонов
Громоздкую сумку, сделанную специально для алхимиков, позволяющую переносить не только травы, но и банки с растворами, не боясь их разбить даже при падении, Арсений оставил на пне. Единственный её ремень сильно давил на плечо под тяжестью груза и она мешала двигаться: цеплялась за кусты и волоклась по траве, когда он приседал.
Арсений бережно срезал травы заклинанием бритвы (тонкий плотно сжатый воздух создавал подобие лезвия сотканного из ветра) наколдованным вокруг его указательного пальца правой руки. И столь же бережно (можно даже сказать нежно) складывал растения рядышком; мурлыча под нос какую-то старую мелодию, которую он даже не мог вспомнить, где услышал.
Дождь громогласно господствовал над миром, всё явней демонстрируя собственное превосходство, заглушая тем самым прочие звуки издаваемые кем бы то ни было. Именно поэтому молодой алхимик, так увлечённый сбором ингредиентов, не услышал, как к нему подкрадывается абсолютно бесшёрстное хищное существо, превосходящее габаритами даже самую крупную собаку раза в два или даже три.
Оно не рычало – оно никогда и не умело рычать. Его лапы, в которых проглядывались отголоски человеческих рук и ног, были лишены когтей: там, на том, что когда-то являлось пальцами, находились острые наросты, но это скорее были очень длинные и плотные ногти, чем острые и цепкие когти. Вытянутая розоватая «крокодилья» пасть устрашающе уродовалась шестью парами клыков (тремя сверху и тремя снизу). Над пастью располагались две пары глаз: одни были хищные – имели продольный зрачок, как у кошек и находились на середине лица; вторые размещались значительно ближе к ушам, (на месте человеческих висков) – в них плавали из стороны в сторону продольные зрачки, как у коз и многих других травоядных существ.
Противоестественное порождение тёмной магии медленно переставляло одну конечность за другой, наступая на траву, словно на хрупкое стекло. Бесхвостое лысое существо с мерзко выпирающим из-под серо-розовой кожи позвоночником кралось к жертве, предвкушая экстаз, получаемый всякий раз, когда человеческая кровь оказывалась у него на устах и языке. Оно уже прижалось к земле, готовясь к прыжку, напрягая твёрдые и выточенные мускулы тела. Но собирающий траву человек уже был научен; на него уже нападали сзади существа в лесу и он, совсем недавно, завёл привычку ставить вокруг себя предупреждающие ловушки. Несколько из них уже послали в его мозг ментальный сигнал, предупреждающий об опасности. И юноша лишь делал вид, что собирал травы, а на самом деле он подготавливал сильное заклинание.
Арсений мимолётно повернулся боком к четырёхглазому существу и выстрелил из пальца тонким бордовым лучом. Да, такое заклинание имело слишком маленький радиус поражения, но оно летело быстрее всего и если попадало в цель, то почти всегда убивало.
Однако, мутировавший в охотника человек, обладал невероятной, феноменальной, не досягаемой не для кого реакцией. Абсолютно все существа созданные тёмной магией обладали сверхъестественными физическими способностями, в лесу они бы могли стать царями зверей, но не одно из них на животных не охотилось – запретная магия уродовала только людей, и охотились эти существа только на людей.
Тварь успела отпрыгнуть в сторону, лишь едва разминувшись с лучом настолько плотно скрученного пламени, что оно могло бы моментально прожечь лист стали толщиной в две ладони.
Понимая, что намеченная им жертва не станет для него лёгкой добычей, монстр ненадолго отложил свой смертоносный прыжок: не сводя хищный взгляд с человека; своими боковыми глазами он отчётливо видел куда идёт, обходя против часовой стрелки Арсения.
Тот тоже не торопился предстать перед ликом богини, поэтому терпеливо выжидал, стараясь держать хладнокровие: ему не так часто доводилось биться с проклятыми существами как в последние дни (а точнее, вообще не доводилось) и его сердце колотилось, стуча, как совсем недавно изобретённый иностранным учёным электромотор, работающий на гальванических батареях. Мысли путались, резво переплетаясь, затмевая одна другую, не давая чёткого ответа о последующих действиях.
Мутант заметил замешательство жертвы, и рефлексы хищника заставили его наброситься на человека в ту же секунду.
Видя широко открытую пасть, летящую на него со стремительностью пули, Арсений бросил все свои мысли смешавшиеся в кучу от внезапной опасности и положился на инстинкт – единственное, на что он сейчас мог рассчитывать.
Толстый, как ствол молодой осины и шипастый как стебель розы, витиеватый росток вырвался из земли и обвил заднюю лапу, а затем и тело охотника, впиваясь в него шипами. Нападающему было больно и, если бы он мог кричать, то он бы закричал.
Но всё же инстинкты подвели молодого алхимика – отсутствие опыта подобных схваток приблизил его путь к могиле: прыжок мутанта лоза остановить не смогла, и он дотянулся передней лапой до человека. Ногти монстра рассекли торс Арсения от правого плеча до левого бока, дойдя до ремня, только почувствовав боль, он ушёл назад, абсолютно не видя, как пропустил этот удар.
Шипастые зелёные тиски сильнее сдавили чудовище, послышался тихий скрип разрываемой кожи – послышался бы и хруст костей, если бы угодивший в ловушку не извернулся бы и не перегрыз путы у самой земли. Разбираясь с ними, существо подставило человеку тыл, и сразу же получило в него тяжёлой волной пламени способной разбить несколько слоёв кирпича.
Улетев от Арсения на полсотни метров, тварь заворочалась в траве, перекатываясь со спины на живот и обратно, она сбивала, причиняющее ей столько боли, разъедающие тело пламя. Земля, вымокшая от многочасового дождя, прекрасно поспособствовала ей в этом: огонь угас довольно быстро и охотник снова стал готов к нападению.
Воспользоваться заминкой врага смог и Арсений – он осмотрел свою рану, та была обширной, но не глубокой: кровь обильно сочилась и стекала по штанам, оставляя под ним лужу; внутренние органы не были задеты, и даже мышцы груди и пресса находились в сносном состоянии. По всем признакам сама по себе травма не представляла опасности, вот только её срочно нужно было обработать, иначе он просто-напросто истечёт кровью чуть меньше чем за десяток минут. Целебные зелья легко могут залечить и гораздо более суровые раны, однако сумка с ними сейчас стоит на пне позади напавшего на него монстра.
Магическое существо словно прочитало взгляд жертвы и не стало отходить от сумки, наоборот, оно стало виться вокруг неё, будто там находилась её еда, её потомство или ещё что-то более ценное.
Не до конца понимая своё плачевное положение, (но всё-таки догадываясь, что дела его прескверные) Арсений глубже укутывался в мысли, видя в поклаже с эликсирами своё единственное спасение, путь к которому ему преграждал могучий зверь. Он старался как можно быстрее отыскать в голове правильное решение, ведь всё расширяющаяся под ногами лужа крови уверенно говорила ему, что время сейчас не на его стороне.
Следующее решение было спонтанным, а потому не эффективным: шипы льда упавшие сверху не смогли застать врага врасплох, тот на метр отскочил в бок и угрожающе клацнул зубами, провоцируя человека на более безрассудные действия. И человек поддался.
Арсений вытянул руку вперёд, намереваясь испепелить монстра ударом молнии, но рассудок вовремя просигналил опасность. Юноша и забыл, что над ним больше нет заклинания зонтика, и он полностью промок под дождём: если использовать электрические заклинания в таких условиях, то легко можно умереть от собственных чар.
Разум Арсения всё-таки взял верх над чувствами – выжидательная тактика мутанта оказалась ошибочной: она дала человеку время собраться с мыслями, и позволила ему придумать неплохой план. В охоте преимущество всегда на стороне добычи – скрываться и прятаться всегда проще, чем выслеживать и нападать.
Видя, как жертва пятится, пытаясь ускользнуть в заросли, тварь решила, что ошиблась и здесь человека ничего не держит (она сама не понимала, что именно нужно было человеку, но ей почему-то казалось, что здесь находится что-то важное для него). Отпускать раненную добычу ей не позволяли инстинкты, и она бросилась на жертву, пока та не скрылась в кустах.
Арсений именно на это и рассчитывал, он уже подготовил все необходимые чары. Когда порождение тёмной магии летело на него в мощном прыжке и не могло увернуться, он бросил в неё первое заклинание. Груда камней, собравшись в кулак, врезали в живот охотнику – в самое незащищённое место. Следом, не давая опомниться нападавшему, он бросил огненный шар и начал постепенно идти, вперёд сопровождая каждый свой шаг очередной магией. Пламя хлестало вокруг него, волнами накатывая на врага – существо уклонялось, но отступало назад.
Через несколько метров алхимик оказался близок к сумке на столько, что смог притянуть её телекинезом. Тяжёлая поклажа оказалась в руке, вот только для того чтобы достать эликсир нужно было время и обе свободные руки, а монстр явно был готов к атаке в любую предложенную ему паузу.
Продолжая атаковать лишь левой рукой, Арсений взял зубами сумку (те заскрипели и болезненно кольнули в мозг недовольные её массой) и свободной рукой полез за эликсиром. Там были только исцеляющие растворы, так что искать, долго не пришлось. Резко отбросив в сторону, мешающий в данный момент мешок, он откупорил сосуд и окатил содержимым рану, держа на пределе мощности магический щит способный дать ему лишь несколько мгновений безопасности.
Располосованные мягкие ткани и кожа быстро срастались вновь, словно сшиваемые шёлковой нитью порванные простыни. Тварь пробила защиту с третьего удара и пролетела над плечом успевшего вовремя присесть Арсения. Развернувшись, чтобы напасть вновь, оно получило по морде куском льда, пущенным из рук исцелившейся жертвы.
Охотник выдержал удар, даже все его клыки оказались на месте, но Арсений больше не собирался отдавать лидирующую позицию в битве. Он продолжил атаковать, закружив тварь в потоках могучего ветра: опавшие листья, сломанные ветки подлетели с земли, затягиваясь в круговорот воздуха. Кроны деревьев стали пригибаться, наклоняясь в сторону маленького смерча. Даже дождь перестал падать на землю в месте сражения – все капли затягивало в разрушительный хоровод магии.
Существо вращало и крутило в самом эпицентре, оно получало всё больше и больше ран: слышался хруст суставов, кровь всё сильней окрашивала вихрь в красный цвет. Арсений подготовил финальное заклинание – он бросил ослабленного противника на прочную ветвь, вошедшую прямо в сердце и пронзившую тварь насквозь.
Подождав несколько секунд, дабы убедиться, что монстр больше не шевелится, он аккуратно подошёл к его телу, опасаясь, что тот всё же может вскочить. Но хищник был абсолютно мёртв, и даже если бы он остался жив его тело было в таком состоянии, что просто не смогло бы двигаться. Арсений присел, прикоснувшись рукой к его черепу.
(Ну и монстрюга! И как мне только удалось выжить! Так, больше в лес я в одиночку не хожу.)
Крепко схватив правой рукой челюсть существа, он второй рукой ухватился за один из его зубов и, расшатывая и таща его изо всех сил, вырвал громадный, длинной и толщиной больше пальца, клык.
(А это будет моим трофеем. Показывать его родителям я, конечно же, не стану, а вот перед друзьями можно будет похвастаться. Главное успеть убраться из этого леса пока на меня ещё кто-нибудь не напал. Где там моя сумка?)
Глава третья: Отчаяние.
Практически всё в нашей жизни мы познаём с возрастом – рождаясь, мы даже не обладаем всеми базовыми навыками, и совершенно лишены хоть каких-то знаний. Всё что мы знаем и умеем, приходит к нам исключительно с возрастом и некоторых вещей нам не познать, пока мы полностью не расстанемся с детством: детям совершенно не ведомо отсутствие свободного времени, они не признают спринтерского темпа жизни. Им абсолютно не понятно как можно запланировать на завтра дюжину дел и не успеть сделать ни одного. Но главное дети не знают отчаяния – сложно разочароваться в жизни, когда она только начинается. Невозможно почувствовать себя неудачником и опустить руки в тщетных попытках достичь успеха, когда ты ещё ничего по-настоящему в жизни не начинал. Ребёнок не раскиснет, оглянувшись на своё прошлое и поняв, что к своим годам он так ничего существенного и не добился. Но главное, они не могут совершить непоправимых ошибок: им ещё только предстоит делать важные выборы, оплошав в которых можно сломать себе всю дальнейшую жизнь.
Трое таких вот светловолосых, ещё не познавших отчаянных бед, девочек стояли рядом с постоялым домом и рисовали на песке животных, пользуясь магией ветра. Они были ещё малы, чтобы посещать школу, оттого их речь звучала неграмотно и неуверенно.
– Сьто ты рисуешь? – Девочка, стоявшая посередине, привстала на цыпочки, стремясь лучше разглядеть художества подруги.
– Это флоник, я его в ширке видела. – С податливостью карандашного грифеля тонкая струя воздуха дорисовывала большие уши ровному овалу.
– Никогда там не была. Папа обещал нас с мамой туда сводить в прошлом году, но так и забыл про своё обещание. Говоря, что был занят работой. – Финальное слово она высказала с хрипотцой, пародируя голос отца.
Мимо них быстро прошагал Арсений; глядя под ноги и стараясь не замечать окружающих, он направлялся к дому.
– Вон смотри, идёт новенький. – Молчавшая до этого девочка, как хорошо воспитанный человек, не стала тыкать в прохожего пальцем, а лишь указала на него быстрым кивком задранного вверх носика.
– Не шмотри на него. – Девочка, находившаяся в центре, резко повернулась, к расположенной по левый бок от неё, подруге.
– Пучиму? – Девочка, рисовавшая слоника, решила тоже присоединиться к беседе.
– Я слышала, как мама сказала папе, что такой красивый парень в нашем селе всех девок перепортит. Так что не смотри на него, а то испортишься.
– Испорчусь? Как молоко фто ли? – Она дорисовала слона и готова была выслушать все аргументы подружки.
Но их не последовало:
– Нежнаю. Мама папе, об этом ничего не говорила. – Она опустила голову и начала смотреть на свои маленькие пальчики рук, судорожно перебирая ноготками.
Арсений, невольно услышав разговор, едва не расхохотался прямо на крыльце, но привитые с детства манеры и сдержанность позволили ему обойтись лишь лёгкой улыбкой.
Дома его дожидалась мать, занятая утренней уборкой. Он не ожидал застать её, думая, что она уже давно закончила и пошла на рынок. И поэтому был несколько озадачен, когда открыл дверь и услышал:
– К тебе клиент. Уже второй час тебя дожидается. Я отправила её в твою комнату. – Мокрые тряпки бодрым вальсом кружились вокруг Марии, оттирая до блеска и без того уже изрядно чистый пол.
– Мам, ну сколько раз тебе говорить, что не надо пускать людей в мою лабораторию: там реагентов столько, что можно роту солдат отравить или целую улицу взорвать. – Встревоженный фактом незваного гостя в своей спальне, он суматошно зашагал к двери собственной комнаты, оставляя грязные следы на ещё мокрых досках.
– Ой, да ладно. Женщина выглядела очень приличной, вряд ли она станет там у тебя копаться и уж тем более что-то воровать. – Когда Арсений проходил мимо, она шлёпнула его по заду мокрой тряпкой, сжимаемой в правой руке, оставив на его штанах влажное пятно.
Мать оказалась права: когда он зашёл в спальню, то увидел мирно сидящую на кровати даму лет тридцати, одетую в дорогое платье. Бледность её кожи и в особенности лица только слегка покрытого пудрой, отчётливо говорили о её принадлежности к высшему сословию. Красть что-то ей действительно не было нужды – возникни у неё необходимость, она смогла бы купить все зелья и ингредиенты в столе Арсения. Тонкие длинные пальцы девичьих ухоженных худощавых рук явно демонстрировали, что никогда не знали физического труда, зато регулярно отрабатывали партии на пианино.
Увидев вошедшего Арсения, она приободрилась, но и заметно занервничала. Сначала гостья захотела встать с кровати, но едва приподнявшись, решила остаться на месте, опустившись обратно на покрывало.
– Здравствуйте! – Она суматошно заёрзала, тревожно следя за идущим к столу Арсением.
– Здравствуйте, госпожа! Чем я могу быть вам полезен? – Он начал с важным видом переставлять пустые склянки и доставать из ящиков травы и лишайники.
Отец учил его, что когда приходит клиент непременно нужно делать вид, будто ты очень занят, даже если это не так – тогда и клиент охотнее рассказывает, что ему нужно и о цене договориться проще.
И Арсений, следуя этому совету, демонстративно не обращал на женщину внимания: опираясь левой рукой на стол, правой он тряс колбу с раствором, проглядывая её на свету, нагнувшись едва не на девяносто градусов.
Пятно на брюках, оставленное от шлепка тряпкой, не осталось незамеченным для клиентки. Она смущённо отвела взгляд, кокетливо прикрыв тихий смешок хлипкой ладонью. Затем, немного помяв губами, гостья выставила спину ровнее и придала лицу серьёзный вид.
– Мне нужен крысиный яд. – Дворянка побледнела ещё сильнее, пряча стыдливый взгляд под изысканными чёрными бровями, идеально вычерченными в тонкий силуэт пера.
Арсению тоже не понравилась просьба заказчицы, только вместо стыда он ощутил отвращение. Он мигом отложил все свои склянки и перестал разыгрывать перед ней спектакль. С такими заказами следовало быть очень внимательным – зачем высокородной даме лично приходить за такой мерзкой вещью как крысиный яд. Почему она не послала слугу.
– Не уж-то вас так сильно крысы замучили? – Он скрестил руки на груди, непроизвольно стремясь отгородиться от неё.
– Не то слово. Ужас, просто какой! Того и гляди меня и саму загрызут! – Кончиками пальцев она коснулась своей груди, по-детски хлопая длинными ресницами карих глаз, выражая грусть от сложившихся обстоятельств сведёнными в треугольник бровями и сжатыми узенькими губками.
– Крысы-то большие, свирепые? – Алхимик, опираясь на край стола, старался изобразить профессиональный интерес.
– Ну, обычные такие крысы, как и все прочие. Не больше и не меньше всех других крыс. – Её тон тут же потерял уверенность, зрачки сузились и бесцельно забегали, паузы между словами стали длинными, а речь стала слегка тугой.
– Какого цвета ваши крысы?
– А что, для изготовления яда это имеет значение?
– Ну-у, все детали важны.
Их разговор становился всё тише и туманнее, их голоса начал заглушать даже уличный шум. А скрип обуви или шелест одежды так и вовсе улавливался слухом, словно колокольный звон.
– Да не рассматривала я их цвет, ничем не примечательные крысы: серые, коричневые. Бегали там повсюду. – Гостья всё больше терялась в своих речах. Ей всё дольше приходилось морщить лоб перед ответом, она всё чаще забывала о манерах, всё истеричнее размахивала руками, описывая крыс.
– А там, это где? Где конкретно вы видели крыс? – Прищурившись, он наклонил голову, придавая себе вид детектива расследующего запутанное дело.
– В спальне видела нескольких. В бальном зале. – Над этим ответом заказчица не раздумывала. Он прозвучал почти также уверенно, как и её фразы в начале их разговора.
Ну, разумеется. Сказала первое, что пришло в голову. Спальня и бальный зал – именно в этих местах ты и бываешь чаще всего в своём поместье. А ведь больше всего крыс должно быть на кухне, кладовой и в амбарах. Хотя, конечно, благородные дамы не суют свои ухоженные носики в амбары.
– К сожалению, моя госпожа, я ни при каких обстоятельствах не могу дать вам подобные миазмы. И я не в праве вам советовать, но я очень надеюсь, что вы всё-таки одумаетесь и прекратите попытки достать крысиный яд. – Он поклонился, выражая одновременно: и сожаление; и намёк на окончание их разговора.
– Что?! – Она раздражённо и презрительно фыркнула, усмехаясь. – Сын величайшего в мире алхимика не может сделать простецкую отраву для крыс!
Её резкий разворот головы к двери и задранный в потолок нос, картинно и надменно демонстрировали разочарование и обиду.
– Этого я не говорил. Я в состоянии изготовить любой яд. Я могу даже сварить столь необходимое вам зелье для прерывания беременности, но я не могу дать вам его из этических соображений. И не вздумайте обращаться к моему отцу с подобной просьбой: вы получите от него такой же ответ, только в более резкой форме. Я понимаю, вы совершили ошибку, однако на этом и стоит остановиться. Не надо делать ещё одну. – Арсений действительно сочувствовал женщине, хотя и презирал её в то же время. Он искренне полагал, что помогает ей и в будущем она будет только рада его отказу.
– Ошибка! Да что ты знаешь о жизни, мальчишка! Ты представляешь, как ко мне будут относиться люди, когда узнают, что я переспала с мужчиной до свадьбы! Какие грязные сплетни будут про меня распускать! Да меня даже не на один бал больше не позовут, не в одно приличное общество не пустят! А что будет с ребёнком, когда он родиться? Они ведь и его тоже будут презирать, будто он виноват в чём-то! Ему никто не даст спокойно жить, все будут на него коситься и перешёптываться за его спиной! Как мне дальше жить со всем этим?! – Голос женщины оставался твёрд, пусть и был слишком громок, но слёзы лились по её щекам обильными потоками, смывая пудру и тушь.
Посмотрев прямо в глаза Арсения, дама не нашла там понимания. Прикрыв лицо руками, она опустила голову, и принялась громко и отчаянно всхлипывать, высоко подёргивая плечами.
– А мне как дальше жить? Как мне жить, зная, что я помог вам убить ребёнка?! Прожить жизнь в презирающем тебя обществе можно, это трудно, несомненно, но возможно. А вот жить с кровью детей на руках – невозможно! Я уж точно не смогу идти по жизни с таким грузом. Для меня это слишком. Да уверен, что и для вас тоже. Просто вы сейчас слишком напуганы своим тяжёлым будущим, чтобы осознавать это. – Он сел рядом с ней и обнял её, стараясь отринуть своё презрение к ней и найти в себе сострадание, которое, безусловно, было. Несомненно, где-то внутри своей ещё юной души, он испытывал жалость к ней, однако он не знал, как ещё он мог помочь ей.
Быстро качнув плечами, она сбросила его руки со своих плеч, вскочила с кровати, отпружинив от матраса, и вылетела прочь из его спальни.
Не торопясь, Арсений отправился за ней; но в прихожей он застал только растерянную мать, ошарашенно глядящую на настежь распахнутую входную дверь.
Озадаченная таким поворотом Мария нелепо пятилась к комнате своего ненаглядного сынишки, опасаясь, что случилось что-то ужасное; он положил руку на её спину, чтобы она почувствовала, что с ним всё в порядке.
– Что, неужто, ещё одна девица приходила за эликсиром для прерывания беременности? – Её, всё ещё мокрая после мытья полов, рука нежно скользнула к его затылку, а затем мягко угнездилась на его шее.
– Не совсем. Эта дама оказалась поизобретательнее: она просила яд для крыс. – Крепче прижав мать, Арсений поцеловал её в щеку. После столь трудного разговора с клиенткой, его совсем не раздражали материнские нежности, ему и самому хотелось кого-нибудь обнять, дабы успокоить нервы.
– Ну, это для нас тоже не ново. И откуда только взялся этот глупый миф, что крысиный яд в малых количествах приводит к выкидышам.
– Не знаю. Но мне всё равно её жаль, доверилась не тому мужчине и теперь страдает. Бывают же такие гады.
– Ну, знаешь, на мужчин всю вину сваливать не стоит, женщина тоже должна головой думать, кого в свою койку тащит. – Решив, что больше у неё нет времени на обнимание, Мария отошла от сына и вернулась к уборке.
Она поманила указательным пальцем пустоту перед собой и все тряпки натирающие полы, стены и мебель полетели в ведро с водой. Смывая с себя набранную грязь, они подлетали над ведром и выжимали себя сами, готовые вновь приниматься за работу. Но уборку прервала протиснувшаяся через дверь домовладелица.
– Чего это от вас госпожа Латинова выскочила, вся заплаканная. Неужели не смогли приготовить ей зелье для повышения мужской выносливости в любовных делах. Она, знаете ли, очень охотлива до этих дел. Говорят, она ТАКОЕ с мужиками вытворяет, про неё у нас ТАКИЕ сплетни ходят, что от не пристойности волосы дыбом встают даже от одного упоминания подобного. Ну да эти слухи мы с тобой, Мария, наедине обсудим, подобные разговоры не для мужских ушей. – Она посмотрела на Арсения озорным слегка возбуждённым взглядом и подмигнула ему.
– Обязательно обсудим за чашкой чая с чем-нибудь очень сладким вприкуску. Так, а сейчас-то ты чего хотела узнать? – Все чистящие принадлежности мигом улетели в угол. Мария подошла к столу, любезно отодвигая Прокофье стул.
– Не узнать, а рассказать. Новость у меня для вас, печальная. Ох, представляете, сегодня ещё одним покойником в нашем селе стало больше. Не успели мы Артёма схоронить, как Василий предстал перед ликом богини. Да одарит его она своим светом.
– Ох, какой кошмар! – Мария тут же прислонила ко лбу скрещённые пальцы.
– Не жизнь, а сволочной кошмар. Что-то совсем не ладное в нашем уезде твориться. – Прокофья повторила жест собеседницы.
– А кто его тело нашёл-то? Надеюсь не дети? А то это ж, какой ужас для маленького разума, такое увидать.
– Да не было у него никого: ни жены, ни детей. Он, конечно, не пил, в отличие от Артёма, но тоже был одинок. Поговаривали, разумеется, про него разное. Одиноких женщин у нас много, так что сватали его то к той, то к этой. Говорили, будто он то с Настей встречался, то с Ольгой, то с какой-нибудь одинокой вдовой. Их у нас тоже имеется. Кто-то даже утверждает, что он некоторым мужьям рога наставил, но это всё бредни. Василий хороший мужик был, не стал бы он таким заниматься. А нашла его молочница, она ему каждое утро свежее молоко приносила. И слухи ходят, что не только молоко ему давала, но и кое-что повкуснее и интересней. Ибо никто не видел, чтобы она хоть бы раз от него денег за молоко получала. – Последняя фраза ушла с её губ в многозначительном тоне, сопровождённым подыгрыванием бровей и ехидной улыбкой.
– Да уж, деревня у вас маленькая, а событий не меньше, чем в столице.
– Мам, я вообще-то за купальником заходил. – Арсений не желал слушать сплетни, но информация о смерти ещё одного одинокого жителя возбудила его любопытство. Он, разумеется, был абсолютно уверен, что это всё не совпадение. Ему не терпелось начать своё расследование, но его ждали и другие дела. – Я возьму его и отправлюсь на озеро. Вернусь только вечером. Слышишь? Не волнуйся за меня понапрасну.
– Опять уходишь на целый день! Я не узнаю тебя, сына! Раньше тебя из дома было не выгнать, всё сидел за своими книгами и пробирками. А теперь целыми днями дома не появляешься. Неужто нашёл себе кого? Прокофья, у вас тут в селе много молодых красивых девушек? – Хихикая, она смерила сына сверкающим взглядом, и малозаметно облизнула губы кончиком языка.
– Хватает. А на такого красавца в нашем уезде уж немало голодных хищниц найдётся. – Домовладелица продолжила свой игривый тон, и покачала головой, дополняя двусмысленными жестами грязный подтекст слов.
– Мам, ну что ты, прекрати. – Покрасневший Арсений поспешил скрыться в своей комнате. А ещё сильнее ему хотелось найти купальник и как можно быстрее оказаться на озере.
– Не хочешь, не рассказывай. Я всё равно всё узнаю. Не ты, так бабы на базаре мне всё про тебя расскажут. Здесь деревня маленькая, тут секретов никто не утаит. Прокофья, не желаешь ли чаю? – Мария элегантно указала ладонью на чайник.
– С удовольствием, голубушка. С удовольствием.
***
Летом в любой деревне озеро или река являются эпицентром народной активности. Практически все жители, к полудню собираются на берегу, борясь со зноем. Не знающие покоя дети, громогласно визжа, носятся от одного конца озера до другого. Раскрасневшиеся дамы вальяжно разлёживаются на берегу, лениво подставляя солнцу то спину, то живот. И совсем не заботящиеся о своём загаре мужчины бодро плавают в изрядно тёплой воде, оставляя за собой плеяду брызг.
Некоторые, особо загруженные семьёй мужья, учат собственных детей плавать, пока те ещё настолько малы, что могут умещаться на ладонях. Матери, как всегда, одержимые заботой, громко кричат на мужей, боясь, что их чадо захлебнётся из-за мужской безалаберности. На что мужчины отвечали только смехом.
Арсений вышел из озера как раз рядом с одной такой парочкой, ему хватило мимолётного взгляда на них, чтобы понять, что ребёнок был в полной безопасности и все чаяния женщины были совершенно напрасны. Пройдя мимо них чуть дальше, он улёгся на крупнозернистый коричневато-жёлтый песок. Рядом лежала, слегка прикрыв глаза, Лиза.
За два часа их пребывания здесь, она так ни разу и не окунулась в озеро. Загорать ей нравилось больше, чем мокнуть в тёплой воде, которая лишь ненадолго давала чувство прохлады.
Арсений же, наоборот, бегал к озеру через каждые три минуты, не будь рядом Лизы, с которой ему так хотелось общаться, он бы и вовсе не вылезал оттуда. Хотя, если бы не она, то он бы никогда и не отважился бы прийти в столь людное место.
– Эх, хорошо тут. Жаль, людей много. – Вода, медленно стекавшая с его тела, испарялась, едва коснувшись прогретого песка.
– А люди тебе, чем мешают? По-моему чем больше людей, тем веселее. Неужели тебе нравиться киснуть в одиночестве, в заточении глухих каменных стен и пожирающей лёгкие пыли? – Она отвлеклась от своего важного занятия и приподняла голову, убеждаясь, что говорит именно с другом, а не с кем-то другим.
– Ты будешь удивлена моим ответом. Я всегда ценил общество книг выше общества людей. Но это всё только потому, что я тогда не встретил тебя. – Он робко взял её за руку, борясь с крепким желанием поцеловать её ладонь.
– Со мной тут тоже особо никто не общается. По неведомой мне причине, я здесь изгой. Поэтому большую часть своего времени я вышивала и читала сказки. Так что, я очень рада, что встретила тебя. – Она изящно перебирала своими пальчиками, закрытыми в его ладони.
– Значит, любишь красивые истории. А расскажи свою любимую. – Подтягиваясь локтем о землю, Арсений подполз к Елизавете поближе.
– Моя любимая история, это рассказ про Грамора и Ялуру. – Лиза села, подтянув колени к подбородку. – Там рассказывалось о девушке по имени Ялур. Она была скромна и трудолюбива, жила мирной размеренной жизнью в деревне. Но главное, она была невероятно красива. В мире не было никого, и ничего прекрасней Ялур.
– Мне кажется, я начинаю понимать, почему тебе нравится эта книга.
– Нет, совершенно не поэтому. Дослушай до конца. – Она щёлкнула его пальцем по носу. – А на вершине самой высокой горы жил дракон Грамор. Он был миролюбив, но очень ужасен внешне. Все опасались его, и обходили гору стороной. Никто не осмеливался взбираться на неё.