Рекс Стаут
Слишком много женщин
Rex Stout
TOO MANY WOMEN
Copyright © 1947 by Rex Stout
This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK
and The Van Lear Agency
All rights reserved
Серия «Иностранная литература. Классика детектива»
Перевод с английского Анатолия Ковжуна
Оформление обложки Ильи Кучмы
Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».
© А. Б. Ковжун, перевод, 2014
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020
Издательство Иностранка®
* * *
Глава 1
Все та же привычная канитель. Порой я нахожу ее занятной, порой она меня только утомляет, а то и приносит жуткую боль, особенно когда мое общение с Вулфом чересчур затягивается, грозя нам обоим сплошными неприятностями.
На сей раз все начиналось даже забавно, хотя в дальнейшем веселье сошло на нет. Некто Джаспер Пайн, президент компании «Нейлор-Керр» с офисом на Уильям-стрит, 914, где здание в тридцать этажей выглядит низенькой хибаркой, вознамерился вызвать Ниро Вулфа к себе, чтобы обсудить какое-то важное дело. Я вежливо и терпеливо разъяснил ему, что Вулф слишком ленив, тучен, а главное – гениален, чтобы мчаться куда-то по первому зову. Днем же, перезвонив вновь, мистер Пайн настоял на личной беседе с Вулфом. Разговор этот, разумеется, вышел прискорбно коротким и радости звонившему не принес. Спустя час, когда Вулф удалился наверх, в оранжерею, я решил хоть чем-то себя занять, набрал номер компании «Нейлор-Керр», дождался, пока трубку не взял сам мистер Пайн, и поинтересовался, отчего он сам не хочет посетить нас. Пайн рявкнул в ответ, что слишком занят, и пожелал узнать, кто я вообще такой.
Пришлось объяснить, что меня зовут Арчи Гудвин, в ком воплотились сердце, печенка, легкие и прочие потроха частного детективного агентства Ниро Вулфа, тогда как сам Вулф представляет собой исключительно мозги. Пайн не без сарказма осведомился, как у меня самого с гениальностью, на что я ответил: чего нет, того нет; по сравнению с Вулфом я обычный смертный.
– Могу к вам заскочить, – предложил я затем.
– Нет уж! – без лишней грубости отрезал Пайн. – На сегодня мой график уже расписан. Приходите завтра в десять утра. Вернее, в пятнадцать минут одиннадцатого.
Глава 2
В каменных пирамидах Уолл-стрит, взметнувшихся на девятьсот футов или того выше, обосновались охотники за выгодой всевозможных мастей – от карликов, занявших одну только комнату, до супергигантов, которым и десяти этажей мало. Название «Нейлор-Керр» казалось мне смутно знакомым, но я не представлял себе истинных размеров компании и удивленно повел бровью, вычитав из висящей в холле таблички, что фирма арендует целых три этажа. Офисы руководства располагались на тридцать шестом; туда-то я и направился. Толстые ковры, обшитые деревянными панелями стены и обилие пустого пространства не скрыли от меня, что секретарша, пусть и не слишком безобразная с виду, давно миновала тот роковой возраст, после которого начинаешь пожинать посеянное в молодости.
В десять четырнадцать мы с ней поздоровались, а пятью минутами позже меня уже вели по коридору на встречу с президентом компании. Пайн, ясное дело, занимал офис в углу здания, сплошь в огромных окнах, но вынужден признать, что вопреки всем коврам, панелям и мебели, какую обычно видишь в витринах дорогих магазинов, работа здесь действительно кипела. Такое у меня создалось впечатление.
Возрастом Джаспер Пайн не уступал своей секретарше – где-то под пятьдесят, пожалуй, – вот только годы были ему к лицу. Пиджак сидел на сутулой спине как влитой, явно пошит на заказ. Но если не брать во внимание костюм, Пайн куда больше походил на бригадира или начальника цеха, чем на главу корпорации. Словно доказывая, что он тоже обычный человек, Пайн встретил меня в центре кабинета, пожал руку и, вместо того чтобы отгородиться рабочим столом, направился к паре удобных кресел, выставленных в проеме между окнами.
– По утрам у меня довольно людно, – признался он таким глубоким голосом, что казалось, появись надобность, президент наберет чуть больше воздуха в грудь – и его услышат в Центральном парке.
Глядя на Пайна, я не мог взять в толк, о чем пойдет речь: о пропаже карандашей со склада (чем мы побрезговали бы заняться) или о слежке за супругой (что выходило за пределы интересов Ниро Вулфа). Уточнить по телефону он отказался.
– Итак, – пробасил Пайн, – опишу дело вкратце. Недавно я просматривал кое-какие отчеты и заметил, что текучка кадров в главном офисе за тысяча девятьсот сорок шестой год превысила двадцать восемь процентов, и это не считая обслуживающего персонала. Многовато. Я решил выяснить, в чем проблема. Для начала набросал бланк вопросника, который мы затем размножили. Две тысячи копий были направлены главам отделов, с тем чтобы они заполнили по бланку на каждого работника, покинувшего компанию в течение сорок шестого года. Затем все рапорты вернулись ко мне. А вот этот прислал начальник нашего отдела фондов. – Пайн поднял на ладони бумажный листок. – Взгляните-ка. И читайте до конца.
На писчей бумаге стандартного формата была аккуратно отпечатана таблица. Вверху тянулась надпись:
ВЕРНУТЬ В ОФИС ПРЕЗИДЕНТА НЕ ПОЗДНЕЕ 10 МАРТА.
Графы заполнили на пишущей машинке. Сперва шло имя бывшего сотрудника – Уолдо Уилмот Мур (в данном случае). Возраст: 30 лет. Семейное положение: Холост. Домашний адрес: Отель «Черчилль». Зачислен в штат: 8 апреля 1946 г. Обстоятельства найма: Личное обращение. Должность: Контролер корреспонденции. Жалованье: 100 долларов в неделю. Повышение: До 150 долларов в неделю с 30 сентября 1946 г. Дата увольнения: 5 декабря 1946 г.
В других графах содержались сведения о том, как Уолдо Уилмот Мур справлялся с работой, ладил с сослуживцами и непосредственным начальством и прочее в том же роде, а в самом низу, конечно же, задавался главнейший вопрос – причина увольнения (подробно). Далее следовало дюйма три пустого места – более чем достаточно для детального ответа. Однако в данном бланке хватило одного-единственного слова. А именно: «Убит».
Глава 3
Стало быть, все-таки не кража карандашей. Я поднял взгляд на Джаспера Пайна.
– Блестящая мысль! – с восторгом в голосе похвалил я. – Эти рапорты покажут, где слабина и какие меры стоит принять. Хотя, наверное, случай с Муром можно считать исключением. Едва ли многие из ваших двадцати восьми процентов оказались убиты. Кстати говоря, по роду занятий мне приходится следить за убийствами, но такого я не припомню. Это случилось где-то поблизости?
Пайн замотал головой:
– Мур угодил под колеса. В самом центре Нью-Йорка. Водителю удалось скрыться. Кажется, подобные происшествия квалифицируют как несчастный случай, а не убийство. Убийство подразумевает преступный умысел. Сам-то я не юрист, но навел справки, когда в рапорте… когда увидел ту строчку. – Тут он досадливо махнул рукой. – Водителя искали, но не нашли. Мне нужно, чтобы Ниро Вулф выяснил, есть ли основания считать случившееся убийством.
– Из чистого любопытства?
– Нет. Я не счел возможным отправлять подобную бумагу в архив. Голословное утверждение, будто одного из наших сотрудников убили. Если, конечно, оно голословное. Поэтому я обратился за разъяснениями к главе отдела фондов, который составил рапорт. Мне хотелось знать, что конкретно подвигло его на подобное заявление. Он же отказался назвать причину. Согласился с моим определением убийства и несчастного случая, но наотрез отказался внести поправку или составить новый рапорт, где стояла бы другая мотивировка. Настаивал на верности документа в том виде, в каком он есть. Не пожелал ни прояснить свою позицию, ни обсудить детали.
– Господи ты боже! – воскликнул я. – Не иначе, этот тип установил новый рекорд. Какой-то начальник отдела перечит президенту корпорации! Четыре отказа подряд! Да кто он такой? Мистер Нейлор? Или, может, мистер Керр?
– Его зовут Керр Нейлор.
На мгновение мне почудилось, что Пайн просто шутит, разряжая атмосферу, но выражение его лица быстро доказало обратное. Президент «Нейлор-Керр» не спеша прикурил сигарету, явно совершая сей маневр с единственной целью – скрыть смущение. Определенно Пайн пребывал в замешательстве.
От души затянувшись, он громогласно кашлянул и пустился в разъяснения:
– Керр Нейлор приходится сыном одному из учредителей компании. Керром его назвали в честь второго учредителя. У него за плечами… хм… нестандартная карьера. К тому же он брат моей жены. Вообще говоря, он и сейчас контролирует немалую часть акций корпорации, хотя уже не владеет ими – пустил по рукам. Он не желает участвовать в управлении компанией и отказывается войти в совет директоров.
– Ясно. Закоренелый упрямец.
Опять этот раздраженный, нетерпеливый жест. Короткое движение кисти – резкое, но не надменное.
– Как вы уже поняли, – продолжил Пайн, – ситуация сложилась непростая. Когда мистер Нейлор отказался объяснить ту строчку в рапорте или изменить ее, дело можно было спустить на тормозах и попросту уничтожить бумажку. Однако я уже успел упомянуть о ней двум своим заместителям и члену совета, причем все как один посчитали, что вопрос стоит изучить. Опять-таки новость о рапорте с такой формулировкой разнеслась по отделу – надо полагать, не без помощи печатавшей рапорт машинистки, – и поползли нездоровые слухи. Этот самый Мур вызывал пересуды, так скажем, повсюду, где бы ни появлялся, и на́ тебе: почти четыре месяца в могиле, а он опять за старое! Для нас подобные истории крайне нежелательны, их следует прекратить.
– Угу. Сначала вы вроде собирались нанять мистера Вулфа для выяснения того, что кроется за словом «убийство», употребленным в рапорте. А теперь жаждете положить конец сплетням. Лучше уж определитесь.
– Одно приведет к другому, разве нет?
– Вовсе не обязательно. Если мы обнаружим, что Мур действительно убит, и этот вывод станет всеобщим достоянием, слухи наверняка прорвут плотину, не говоря уже о других вероятных последствиях.
Пайн бросил взгляд на наручные часы, раздавил в пепельнице окурок и поднялся на ноги.
– Черт подери, – выдохнул он, уже намного тише, – неужели нужно объяснять, какие сложности возникли из-за подписи Керра Нейлора под треклятым рапортом?! Это досадное недоразумение отрывает меня от насущных дел! Отец Керра, старик Джордж Нейлор, по-прежнему жив-здоров и все еще председательствует в совете директоров, хотя давным-давно передал все свои акции детям. Эта компания старейшая и крупнейшая в своей области, крупнейшая в мире, и мы горды нашими традициями и репутацией. А вместе с тем накопились и… мм… свои нюансы. Директора и управляющие, которые сейчас тянут лямку – я лишь один из них, – хотят внести ясность в этот вопрос, и мне нужно, чтобы Ниро Вулф засучил рукава.
– То есть Вулфа нанимает корпорация? Верно?
– Разумеется!
– И чего она желает? Минутку, я выражусь иначе. Мы должны либо обосновать то словечко в рапорте, либо заставить уважаемого мистера Керра Нейлора слопать свою бумажку. Этого вы хотите?
– Грубо говоря, да.
– А полномочия нам предоставят?
– Рассчитывайте на любое разумное содействие. Все детали будете обсуждать со мной… Опять пустая трата времени! Действовать придется осмотрительно и деликатно. Мне приходила в голову мысль устроить Ниро Вулфа к нам в отдел фондов – под чужим именем, естественно, – и тогда ему удалось бы… Что такое?
– Ничего. Вы уж простите.
Я тоже встал. Стоило мне вообразить, как Вулф каждое утро топает по Уильям-стрит в толпе спешащих на службу белых воротничков (ладно, допустим, я мог бы подвозить его к конторе), пробивает учетный талончик под табельными часами и затем целый день трудится в отделе фондов, и я уже ничего не мог поделать с собственным лицом.
– Прекрасно, – выдавил из себя я. – Думаю, этого хватит для доклада мистеру Вулфу. Однако мы еще не упомянули деньги. Сразу должен предупредить: послевоенная инфляция никак не отразилась на его расценках, которые и прежде были непомерно высокими.
– Наша компания не скупится на вознаграждение за хорошую работу.
Поздравив с этим Пайна, я схватился за шляпу и плащ.
Глава 4
Между мной и Вулфом вновь пробежал холодок. Подобные моменты случались в среднем раза четыре на неделе – за год набегала, скажем так, пара сотен стычек. В данном случае причин было две. Во-первых, мое естественное желание получить в распоряжение новый автомобиль натолкнулось на упрямую решимость Вулфа обождать с покупкой еще год. Во-вторых, он зачем-то вознамерился приобрести бесшумную пишущую машинку и плевать хотел на мою привязанность к старой.
Так вышло, что холодом веяло и от других обитателей принадлежавшего Вулфу особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, недалеко от набережной Гудзона, который он использовал как резиденцию и офис одновременно. Считая самого Вулфа, нас там обреталось четверо, и все мы теперь источали холод. Вулф вздумал во что бы то ни стало приправить базиликом суп из моллюсков, с чем никак не мог согласиться Фриц Бреннер, наш повар и дворецкий. Некий субъект из Нью-Гэмпшира прислал Вулфу в знак благодарности три бегонии недавно выведенного сорта «Тимблберри», и тот выставил цветы в прохладной секции оранжереи, чем, естественно, вызвал страшное недовольство Теодора Хорстмана, нашего цветовода, который считал сорняком любое растение, кроме орхидей.
Короче говоря, атмосфера в доме неуловимо напоминала арктическую, и я, спускаясь в лифте, задумался о том, что вся эта дребедень с «Нейлор-Керр», или с Керром Нейлором, или с делом Пайн – Керр-Нейлор – очень даже удобный предлог сбежать от холода хотя бы на несколько дней. Почему бы мне самому не устроиться в отдел фондов? Эту перспективу я взвесил тщательнее, прошмыгнув в такси под носом у пары других страждущих.
Соглашаться на любую вакантную должность не показалось мне практичным шагом. Дружеский треп с лифтером помог выяснить, что «Нейлор-Керр» производит и поставляет промышленное оборудование и запчасти к нему, в чем я, понятно, был полный профан, разве что спецовку мог натянуть, и только.
Так или иначе, мне требовалась должность, которая позволит отираться в кабинетах и общаться с разными людьми, иначе расследование грозило затянуться на месяцы, чего я допустить никак не мог. И без того будет непросто подвести Вулфа к мысли выделить мне недельку на попытки уладить дело, ведь мои услуги бывают нужны ему ежечасно и могут потребоваться в любую минуту. Начиная с распечатывания почты и заканчивая выдворением нежелательных клиентов – под дулом пистолета, если потребуется. Всякое бывало.
Идея мне понравилась, но я не люблю блуждать впотьмах, когда речь заходит о чем-то хоть отдаленно смахивающем на убийство. Поэтому я заявил водителю такси, что мне только что было видение, и распорядился поворачивать к убойному отделу на Западной Двадцатой улице. Волей случая Пэрли Стеббинс, любезный моему сердцу сержант полиции, оказался на месте и с готовностью раздобыл необходимые мне сведения, испустив лишь три-четыре стона, не более.
Звонок собрату-сержанту в центральный участок помог установить, что Уолдо Уилмот Мур погиб четвертого декабря ближе к полуночи. На тело Мура, лежавшее на Тридцать девятой улице в ста двадцати футах к востоку от Одиннадцатой авеню, наткнулась супружеская чета. Мужчина оставался с Муром, пока его жена бегала звонить в полицию. Подмога в виде оборудованной рацией патрульной машины прибыла на место в девятнадцать минут второго ночи пятого декабря. Голова пострадавшего была разбита, ноги переломаны, тут уж ничем не поможешь, оставалось только признать бедолагу мертвым.
Машину-виновницу нашли уже на следующее утро: она стояла на Западной Девяносто пятой улице близ Бродвея. Мотор еще не остыл, а угнали ее вечером четвертого с парковки на Западной Пятьдесят четвертой. Владельца долго мурыжили, прошерстили сверху донизу и слева направо, а потом наоборот, но в итоге отпустили восвояси. Свидетелей происшествия не нашлось, хотя выводы патологоанатома и лабораторных спецов, изучавших следы на покрышках и бампере угнанной машины, позволили восстановить картину происшествия.
Дело завели на неизвестного водителя, скрывшегося после наезда на пешехода, и следствие пока не прекращали. Повесив трубку, Пэрли выскочил за дверь, а когда вернулся через пару минут, сообщил, что обстоятельства смерти Мура по-прежнему выясняет убойный отдел, точка в разбирательстве еще не поставлена.
– Ну еще бы! – ухмыльнулся я. – Могу вообразить: долгие совещания, тщательное изучение мельчайших улик, десять лучших следователей ворочают булыжники в поиске новых зацепок…
Пэрли процедил некое словцо и, удовлетворив таким образом мою мимолетную прихоть, осклабился сам:
– Хочешь – пересаживайся за мой стол и засучи рукава! Да колись уже, кто ваш клиент?
Я лишь головой покачал:
– Кажется, я знаю, откуда у тебя этот трескучий голос. Видно, твоя матушка терла мускатные орехи, пока вынашивала тебя… Да кто угодно, хоть страховая компания.
– Брехня! Ни одна страховая компания не станет платить по счетам Ниро Вулфа. Еще раз спрашиваю: кто пустил тебя по следу?
– Пока умолчу об этом. – Тут я решительно поднялся на ноги. – Кому-то что-то привиделось во сне, и все. Если паче чаяния нащупаем в этом деле прочную ниточку, позволим вам за нее ухватиться. Обязательно передай боссу мою любовь.
Впрочем, мне и самому представился шанс расшаркаться. Когда я уже подходил к дверям, босс выскочил мне навстречу – инспектор Кремер собственной персоной, хмурый и весь в спешке.
При виде меня, однако, он застыл как вкопанный и выпалил:
– Что ты здесь забыл?
– Видите ли, сэр, – умоляюще начал я, – богатый опыт дает мне надежду начать простым патрульным, откройся у вас вакансия. Глядишь, мало-помалу я мог бы…
– Прирожденный клоун, – с чувством произнес Кремер. – Это насчет дела Мередита, да? Неужели Вулф осмелился влезть без спроса…
– Нет, сэр, и мистер Вулф счел бы ваши слова за неуместную грубость. Не далее как вчера он заметил: если мистер Кремер когда-либо…
Он зашагал дальше. Укоризненным взглядом я проводил широкую твердую спину инспектора и поспешил выбраться на улицу.
Глава 5
Удобно сидя за рабочим столом, я повесил трубку и сообщил Ниро Вулфу:
– В банке уверяют, что «Нейлор-Керр» могут разгуляться в пределах двадцати миллионов.
Испустив долгий вздох, сидящий за собственным столом Вулф погрузился в молчание. Я пересказал ему всю историю, ограничившись голыми фактами: уже упомянутый холодок между нами помешал расцветить или приукрасить ее. Естественно, первым порывом Вулфа было отказаться от расследования, поскольку любой намек на необходимость пустить в дело мозги неизменно вызывал в нем раздражение. Однако что-то подсказывало, что на сей раз долго увещевать его не придется. Казалось, деньги сами плывут в руки, а они всегда бывают кстати.
Еще один вздох.
Тогда я снова заговорил, хотя и по-прежнему сухо:
– Полагаю, можно принять за гипотезу, что Пайн сам задавил Уолдо Уилмота Мура, но не показывает виду. Причин мы пока не знаем, но кому-то они наверняка известны. В любом случае платить нам будет корпорация, а не он лично. Одно то, что Пайн хотел предложить вам поработать под прикрытием в отделе фондов, уже доказывает: проблема не дает ему спать по ночам. Вы могли бы устроиться туда под именем Кларенс Камамбер, например, или Перси Щукс… Если дел окажется невпроворот, сможете брать работу на дом, я с удовольствием помогу. «Нейлор-Керр» могла бы платить вам по весу: скажем, по доллару за фунт еженедельно. Сидя или стоя, вы весите около трехсот сорока фунтов, так что ваш годовой оклад составит…
– Арчи, блокнот.
– Да, сэр. – Я открыл блокнот на чистой странице.
– Письмо мистеру Пайну, президенту и прочая. «Мистер Гудвин известил меня о состоявшейся между вами утренней беседе. Я принимаю предложенное Вашей компанией поручение расследовать обстоятельства гибели ее бывшего сотрудника Уолдо Уилмота Мура. Насколько я могу судить, моя задача состоит в установлении и надлежащем обосновании причин его смерти, последовавшей в результате несчастного случая либо в силу чьих-то предумышленных действий. В эту задачу не входит, как я понимаю, раскрытие личности убийцы или же убийц – если имело место второе, – равно как и поиск изобличающих их фактов. Если же Вы пожелаете получить и эти сведения, прошу уведомить меня отдельно». Новый абзац. «Скорейшему достижению поставленной Вами задачи, как мне кажется, послужит внедрение мистера Гудвина в штат работников компании в качестве специалиста по кадрам. Его присутствие Вы могли бы правдоподобно обосновать как часть стратегии по снижению текучки персонала. Это позволит ему в течение рабочего дня свободно перемещаться по офису компании и беседовать с любыми ее работниками, не вызывая подозрений и не способствуя распространению слухов, пресечь которые Вы намерены. Считаю разумным назначить ему недельное жалованье в размере двухсот долларов». Новый абзац. «Размер моего вознаграждения, разумеется, будет зависеть от времени, которое потребуется для достижения желаемого результата, а также от объема и характера затраченных усилий. Гарантий не предоставляем. Авансовые выплаты необязательны, но, если Вы предпочитаете вести дела подобным образом, мы примем чек на сумму две тысячи долларов. Искренне Ваш». – Тут Вулф, имевший обыкновение выпрямляться в кресле по ходу диктовки, вновь откинулся на спинку. – После ланча можешь отправиться туда и передать письмо.
Если прежде я был холоден, то теперь меня сковали льды.
– К чему ланч? – завопил я. – Зачем мне есть?
– А почему бы и нет? – Веки Вулфа, дрогнув, приподнялись. – В чем дело?
– Ни в чем. Так, ерунда. Я всего лишь предпочитаю завершить начатое, а то дело затянется на недели. И здесь найдутся одна-две мелочи, требующие внимания, не говоря уже о крошечной вероятности неудобств, которые возникнут, если вы позвоните или окликнете меня, чтобы побрюзжать, что бывает в среднем по десять раз в час, а меня не случится рядом. Или, просто предположим… прежде я как-то об этом не задумывался… что, если вы подыскиваете мне замену?
– Арчи… – промурлыкал он. Когда Вулф принимается мурлыкать, держись подальше. – Не помню, кто это сказал, но я согласен с мнением, что незаменимых людей не бывает. Между прочим, мог бы и заметить, что я предложил клиенту назначить тебе то же жалованье, какое ты получаешь у меня. Ты волен переписывать чеки «Нейлор-Керр» на мое имя для помещения в банк и, как обычно, получать жалованье в виде моих собственных чеков или же оставлять чеки «Нейлор-Керр» себе в качестве гонорара. Как сочтешь удобным для ведения счетов.
– От всей души благодарю.
Больше я не пытался перечить. Вулф намеренно трижды использовал в одной фразе множественное число – «чеки» – и добился желаемого эффекта. Я достал бумагу и копирку, заправил закладку в машинку и приступил к печатанию – да так, что не оставалось сомнений, бесшумна моя машинка или нет.
Холодок.
