Рекс Стаут
Смерть дублера
Фокс вложил листок в конверт, вернул его на прежнее место, закрыл дверцу и вновь покрутил диск сейфа, шепча под нос:
– Хоть бейся об заклад, но, вероятно, он просто начитался Голсуорси… – надел пижамную куртку и лег в постель.
На следующий день, в среду, сюрпризы начались раньше, чем птицы за окнами перестали приветствовать восход. Фокс поднялся в семь часов, что в связи с переходом на летнее время фактически означало шесть. Предпочитая, по его собственному признанию, когда есть выбор, перестраховаться, он решил прихватить Генри Джордана с собой в Нью-Йорк. Чтобы к девяти попасть в офис Ридли Торпа, выехать нужно было в 7:50. Фокс в пижаме прошел по коридору, чтобы разбудить Джордана. Постучав три раза и не получив ответа, Фокс повернул ручку, открыл дверь и заглянул в комнату. Джордана в постели не было, однако следы того, что он в ней провел ночь, имелись. В комнате тоже никого не было. Фокс обошел все три ванные, которые располагались на втором этаже, не считая его собственной, но и они не были заняты. На втором этаже усадьбы имелись еще три; добежав до каждой, он убедился, что все они пустуют. Люди, живущие у воды, обычно просыпаются рано, это можно понять, и все же… Фокс поспешил спуститься в кухню и, неслышно ступая босыми ногами, застукал миссис Тримбл в самом разгаре грандиозного зевка.
– Доброе утро, дорогая. Ты не видела мистера Джордана?
– Доброе утро! Неужели лунатиком заделались? Нет, не видела.
– Я видел его, – сообщил мистер Тримбл, который, сидя за столом, пил черный кофе с донатсами. – Вскоре после того, как встал. Я как раз направлялся в сарай, а он шел по двору к подъездной дорожке.
– Давно?
– Пару часов назад. Я встал в пять.
– Куда он направился?
– Похоже, рассчитывал выйти на шоссе. Я не спросил, а он сам не стал со мной разговаривать.
Секунд десять Фокс стоял без движения, устремив взгляд в пространство, а затем отрывисто бросил:
– Можешь подать фрукты и кофе в мою комнату через три минуты? Это меня взбодрит.
Фокс взбежал по лестнице и после короткой остановки у двери комнаты Дэна вернулся в свою, чтобы одеться. Через минуту появился Дэн, в светло-вишневой пижаме с лимонного цвета отделкой, – он часто моргал, но уже успел проснуться. Рассказывая, Фокс продолжал одеваться:
– Джордан сделал ноги. В пять утра Билл видел, как он уходит. Мне нужно в Нью-Йорк. Возьми старый седан и как можно скорее отправляйся в Порт-Джефферсон. Позвони в Бриджпорт насчет парома и, если так выйдет быстрее, езжай в объезд по мосту Триборо. Катер Джордана пришвартован в Порт-Джефферсоне, и, как мне представляется, туда он и нацелился. Если он там, привези его назад и не отпускай. Убеди его. Придумай что-нибудь. Хорошо?
– Я его притащу. Но новый седан был бы удобнее…
– Нет. Мисс Грант хочет съездить в Уэстпорт, забрать свои вещи у друзей, с которыми проводила уик-энд. Если Джордана не окажется на катере, когда ты туда доберешься, позвони мне в офис Торпа… Спасибо, дорогая. Нет, больше ничего.
Одной рукой Фокс застегивал ремень, другой взял персик с тарелки. Миссис Тримбл поспешила выскочить за дверь.
У Дэна оставались вопросы, и Фокс отвечал на них, прихлебывая кофе, заканчивая одеваться, причесываться и доставая конверт из ячейки для бумаг в сейфе, причем делал все это практически одновременно. Потом он, обжигаясь и морщась, допил кофе, простился с Дэном и выскочил из дому. Тримбл уже вывел кабриолет из гаража, развернул его и теперь протирал ветровое стекло. Не тратя времени, Фокс сел в машину:
– Спасибо, Билл. Частная собственность, посторонним вход воспрещен.
– Да, сэр. Буду посматривать.
– Глаз не своди. Мисс Грант собирается в Уэстпорт. Думаю, дядя составит ей компанию. Пусть берут новый седан, Дэн воспользуется старым. Попроси Крокера взять универсал и свозить Брунгильду к ветеринару. Сам лучше останься тут. Если будут звонить из Питсбурга насчет бриджа, передай, что я не могу вырваться и приехать. Ты собираешься опрыскивать яблони?
– Да, сэр, сегодня же. Та вчерашняя гроза…
– Отлично. Вон из-под колес, псины!
Часы на приборной панели показывали 7:22, когда Фокс вывернул на шоссе. Такая спешка выглядела излишней, ведь дорога от дома до Уолл-стрит отняла бы всего час и десять минут, однако Фокс постарался учесть и две остановки на пути – телефонный звонок и краткий визит в квартиру Дороти Дьюк. Хотя ни его жизнь, ни его свобода не были поставлены на карту из-за сфабрикованного для Ридли Торпа алиби, поскольку Торпа не подозревали в убийстве или в каком-либо другом преступлении, Фокс все же предпочитал, чтобы все, что он устраивал, оставалось в силе, не говоря уже о гонораре и об отвращении, которое он питал к необходимости извиняться перед окружными прокурорами – ну, разве что из вежливости. Он постарался затащить Джордана к себе домой, защищая это алиби, а теперь тот бог знает где – отправился путешествовать автостопом. Фокс нуждался в том, чтобы вернуть себе уверенность, повидавшись с тем единственным человеком, способным все разрушить.
Он поставил машину на заправочной станции у поворота на Сомилл-Ривер-парквей, велел служащему наполнить бак и вошел внутрь, чтобы позвонить. Он не знал ни номера, ни имени, только название улицы, так что пришлось потратить несколько лишних минут, разыскивая нужного человека. В итоге он услышал голос и по первому же «алло» узнал его.
– Здравствуйте! Это Айленд-авеню, девятьсот шестнадцать? Нет, это вас беспокоит тот тип, с которым вы вчера утром говорили через окно, когда я пришел повидать Генри Джордана, а его не оказалось дома. Помните? Спасибо вам большое. Да, он действительно теперь знаменитость. Да, я Текумсе Фокс. Я только что звонил мистеру Джордану, но никто не взял трубку. Он так и не вернулся? Нет-нет, мне всего только нужно передать ему кое-что на словах. Не сделаете ли одолжение? Понимаете, его сильно раздражает вся эта шумиха, и он, наверное, просто не подойдет к телефону. Вы не позвоните мне, когда он вернется домой? Кротон-Фоллс, восемь-ноль-ноль-ноль. Верно, очень легко запомнить. Еще раз большое вам спасибо. Конечно, я буду рад познакомиться с вашим мужем. Когда-нибудь – непременно.
Фокс вышел, заплатил за бензин и отправился дальше. В этот утренний час движение было не слишком оживленным, и ему удалось сравнительно быстро покрыть большое расстояние, – через мост Генри Хадсона и по Вестсайдскому шоссе. На Семьдесят девятой улице он свернул на восток, чтобы через парк, застревая в пробках, попасть в соседний район и остановиться на Шестьдесят седьмой улице – в точности там же, где прошлым утром ставил фургон.
Второй сюрприз поджидал Фокса в квартире на двенадцатом этаже роскошного дома на Парк-авеню. В вестибюле с ним поздоровался прежний консьерж, на этот раз без особого изумления. Сделав звонок наверх, он жестом пригласил Фокса войти в лифт. Как и в прошлый раз, Дороти Дьюк сама открыла дверь квартиры, и, хотя теперь она казалась лучше отдохнувшей и менее встревоженной, ее голос просто дрожал от негодования, заставив Фокса невольно вздрогнуть.
– Проходите, – бросила она, устремляясь вглубь квартиры.
– Нет, благодарю вас, мисс Дьюк, сойдет и так…
– Пройдите на минутку! – не останавливаясь, сердито буркнула она.
Фокс последовал за ней, поскольку ничего другого ему не оставалось, и вошел в просторную, уютную комнату с сильным запахом духов, задернутыми шторами и включенной люстрой. Там он увидел сидящего в кресле Генри Джордана.
Застыв на пороге, Фокс втянул в себя воздух.
Мисс Дьюк встала перед своим отцом.
– Вот и спроси его сам, глупостью это было или нет, – потребовала она.
– Доброе утро, – сказал Джордан. – Как вы узнали, что я здесь?
– Доброе утро, – выдохнул Фокс. – Не узнал. Я направлялся в центр и остановился поговорить с мисс Дьюк. Ничего особенного. Могу я спросить, как вы сюда добрались?
Дороти Дьюк объяснила вместо отца:
– Он остановил попутную машину, доехал до Брустера и сел там на поезд. Я приглашала его приехать пообщаться, но он всегда отказывался наотрез. И вот теперь приехал! Как раз когда…
– Я не тебя приехал повидать, – возразил Джордан. – Я приехал, потому что это было совершенно необходимо. Я позволил втянуть себя в обман…
– Тебе же это ничего не стоило, правда?
Фокс укоризненно покачал головой:
– Прошу вас, мисс Дьюк. Это ничего ему не стоит, но он ничего и не заработал. Мистер Торп предлагал ему кучу денег в обмен на помощь, и он не захотел их взять. Вы догадались, полагаю, как нам удалось добиться согласия.
– Естественно, догадалась. Мне все стало ясно сразу после вечернего выпуска новостей по радио.
– Разумеется. Что ж, насколько я понимаю, ваш отец согласился помочь нам только ради того, чтобы защитить вас от нежелательной славы. Разве вы не испытываете благодарность?
– Конечно испытываю. – Раздражение успело выветриться из ее голоса. – Я так ему и сказала, он большой молодец. Но ему не следовало приезжать сюда! Что, если кто-то следил за ним или увидел его внизу и узнал по фотографиям в газетах? Черт, это же очень опасно!
– Тут я с вами согласен. Мистер Джордан, можете объяснить, зачем вы здесь?
– Сейчас объясню, – уверенным тоном ответил невысокий моряк. – Я пришел, поскольку было совершено убийство и меня взяли на испуг, заставив ложью поддержать чужое алиби. Я хотел убедиться, что этот субъект действительно не имеет отношения к убийству, так как был тогда совсем в другом месте. И единственный способ сделать это – явиться сюда и прямо спросить свою дочь.
– Вы что, подозревали, будто Торп сам убил того парня?
– Ничего я не подозревал. Но я выставил бы себя полным дураком, не попытавшись разобраться, верно? В доме, принадлежащем Торпу, был убит человек. Вы с Торпом примчались ко мне с россказнями, будто он не может допустить, чтобы все узнали о существования того коттеджа, и умоляли сфабриковать для него фальшивое алиби. Я дал свое согласие, но прошлой ночью твердо решил во всем разобраться. Мог он быть в том бунгало или не мог, для меня это важно. Зарубите на носу, я не создаю алиби убийцам даже ради… чего бы то ни было.
– Как и я сам, – твердо кивнул Фокс. – Но мне казалось, вы уже были в курсе, что Торп проводил свои уик-энды с… в том коттедже.
– Был, – вставила мисс Дьюк. – Отец все про это знал.
– Ну и что, если знал? – запальчиво выкрикнул Джордан. – Как я могу быть уверен, что в момент убийства Торп был именно там, а не где-то еще? Я ни в чем не уверен. Я даже слыхом не слыхивал про это самое убийство, пока вы, ребятки, не взяли меня на абордаж. У меня есть полное право приехать, увидеть свою дочь и убедиться…
Дороти Дьюк, успевшая устроиться на диване, снова вскочила.
– Ты не поэтому приехал! – срываясь на визг, завопила она. – Ты ни секунды не сомневался, что он был со мной в коттедже! Ты приехал ради удовольствия напомнить, что предупреждал меня, снова и снова: «Твой образ жизни накличет беду!» И похвастать тем, что беда теперь отведена, ведь ты соизволил прийти на помощь! И я не удивлюсь… я ждала этого в любой момент… что ты поставишь условие: если я не соглашусь… что ты… если я не…
Мисс Дьюк рухнула на диван, зарылась лицом в подушки и зарыдала.
Фокс взирал на нее сверху вниз с той беспомощной растерянностью, с которой всякий мужчина от Сингапура до Сиэтла встречает женские слезы. Сзади до него донесся негромкий голос Джордана:
– Вы только послушайте! Без всякой причины, без каких-либо оправданий… Мистер Фокс, у вас эта сцена, должно быть, вызывает неловкость. У меня тоже. Хочу, чтобы вы знали: я не приставал к своей дочери с нотациями насчет ее образа жизни. Пять лет назад, когда я впервые узнал о ее отношениях с мистером Торпом, я не смог их одобрить и так прямо и сказал. Она была слишком взрослой, чтобы склониться перед отцовской волей, и слишком независимой, чтобы прислушаться к моим советам. Само собой, меня эта новость расстроила, но я никогда не читал дочери нотаций по этому поводу. Ничем хорошим это бы не кончилось. Готов признать, что однажды я пригрозил ей, давным-давно. Я хотел знать, кто этот мужик, и встретиться с ним лицом к лицу. Я пригрозил, что предприму свои шаги, если меня лишат даже этой малости. Хотел убедиться, что дочь не записалась в подружки к какому-нибудь гангстеру. И в каком-то смысле смирился, узнав, что это Ридли Торп. Наверняка многие отцы в восемнадцатом веке точно так же успокаивались, обнаружив в дочкиной постели графа или князя. Я также признал, что моя дочь может жить собственной независимой жизнью. Я ни разу не пытался принудить ее жить иначе, и у нее нет права обвинять меня в том, что я якобы явился сюда с угрозами. Мне уже полегчало только оттого, что я могу говорить об этом с кем-то посторонним. Я согласился сделать то, о чем вы и мистер Торп попросили меня вчера, чтобы мои старые кореша не прочли однажды в газете, будто Торп проводил свои выходные, кувыркаясь с любовницей Дороти Дьюк, что ее настоящее имя – Мэй Джордан и что она моя дочь.
Мисс Дьюк села прямо:
– То есть ты не собирался угрожать…
– Не собирался. Разве я хотя бы словом дал тебе понять, что собираюсь?
– Нет, но я подумала…
– Не стоило думать, не твое это.
– Что ж, – шевельнулся Фокс, – я ни в коей мере не виню вас. Вы приехали убедиться, что не покрываете убийцу. Вчера я предпринял тот же шаг. Но ваша дочь кое в чем права: это и впрямь опасно. Если какой-то смышленый репортер бродил вокруг моего дома и, увязавшись за вами сюда, выяснил, что вы встали в пять утра, чтобы навестить свою красавицу-дочь, которая живет одна на Парк-авеню… Будем надеяться, не увязался. Теперь убедились, что мы не заставили вас состряпать алиби для убийцы?
– Да. Дочь никогда мне не лжет.
– Хорошо. В девять часов мне нужно быть в офисе Торпа, и я хочу, чтобы вы поехали туда со мной. У вас возникает слишком много оригинальных идей, чтобы оставить вас с ними наедине. Если бы вы попросили, я сам привез бы вас сюда, чтобы вы могли поговорить с дочерью. Весь день постарайтесь ни на шаг от меня не отходить. Посмотрим, не разовьется ли в нас взаимное доверие.
Джордан возразил, что ему нужно присмотреть за бесхозным катером. Фокс потратил еще несколько минут, отговаривая его от резких движений, и наконец преуспел. Они вышли в прихожую, намереваясь покинуть квартиру. Мисс Дьюк запечатлела на отцовской щеке прощальный поцелуй, а потом взглянула на Фокса и преподнесла ему третий по счету сюрприз.
– Хочу попросить вас передать сообщение старому другу, – сказала она, – только вряд ли это разумно – дать ему понять, что вы заходили ко мне. Он сразу задумается – зачем и почему.
Фокс улыбнулся ей:
– Давайте сюда свое сообщение, я буду осторожен и не вызову лишних подозрений. Кому оно назначается? Мистеру Торпу?
– О нет, – улыбнулась в ответ мисс Дьюк. – Если вам покажется это уместным, передайте Энди Гранту мой сердечный привет и скажите: если ему нужен свидетель в суде, он может на меня рассчитывать.
Фокс понадеялся, что в тусклом освещении прихожей промелькнувшее в его глазах удивление не будет слишком заметным.
– А что, – небрежно переспросил он, – вы с Энди давно дружите?
– С очень давних пор, – кивнула она. – Тысячу лет не виделись. А ведь когда-то я была его иллюзией.
– Не думал, что у Энди имелись иллюзии.
– Теперь я и сама с ними рассталась. Говорю же, это было давным-давно. Так вы передадите мой привет?
– Подумаю над этим. Всего хорошего, будьте умницей.
Нахмурив лоб, Фокс вышел из здания. Вместе с Генри Джорданом они пешком добрались до оставленной Фоксом машины, чтобы сразу направиться в центр. Эта часть поездки оказалась бесплодной, хотя по ее окончании Фокс испытал удивление в четвертый раз за одно утро. Преодолев несколько пробок, с трудом найдя место для парковки и пройдя четыре квартала в обществе Джордана, он вошел в высотное здание на Уолл-стрит и на лифте поднялся на сороковой этаж. Там он поговорил с умной рыжеволосой женщиной, поспорил с умным молодым человеком с затуманенным взглядом, прошагал футов сто по крытому ковром коридору, представился субъекту в очках, который явно имел причины сомневаться даже в том, что Земля круглая. Когда же Фоксу удалось наконец убедить очкастого, что он – это он, а не кто иной, тот не направил Фокса в очередной коридор, а произнес следующее:
– Мистер Торп посчитал уместным провести этот день в своем загородном поместье в Мейпл-Хилл. Мне поручено сообщить, что в половине восьмого сегодня утром он звонил вам домой, чтобы вы направились прямиком туда, но вы уже выехали. Далее, он выразил пожелание, чтобы вы немедленно прибыли в Мейпл-Хилл. Маршрут, каким вы сможете туда добраться…
– Спасибо, – бросил Фокс, отворачиваясь. – Я знаю, где это.
Проделав вместе с Джорданом тот же путь по длинному ковру, но уже в обратную сторону, Фокс сказал умной рыжеволосой женщине, что ему будет звонить некий мистер Пейви, и попросил ее передать звонящему, чтобы тот без промедления мчался в Мейпл-Хилл.
Глава 13
Мейпл-Хилл стоял на возвышенности чуть севернее Тарритауна. Ни дом, ни окружавший его участок ничем особенным не выделялись, разве только роскошью. Мейпл-Хилл не мог похвастать ни сумеречным очарованием старины, ни смелой красотой укротившего природу творца, ни блеском модерниста, устроившего дерзкую игру с ракурсами и формами. Тем не менее это было обширное и богатое имение. В нем имелось все, что положено: извивающиеся подъездные дорожки, окаймленные рододендронами высотой двадцать футов, величественные вязы и гигантские клены, клумбы с ирисами, теннисные корты, бассейны, безупречно подстриженные вечнозеленые растения, волнообразные лужайки и пышные кусты, а также дом на сорок комнат.
У въезда на территорию имения Фоксу пришлось задержаться: массивные кованые ворота стояли открытыми настежь, но путь преграждала натянутая между ними тяжелая цепь. К нему уже неторопливо шагал, неприветливо хмурясь, охранник в форме. Вновь Фоксу пришлось удостоверить свою личность, доказывать, но и этого оказалось мало, несмотря даже на то, что его ждали. Охранник удалился в каменную сторожку, чтобы позвонить на холм и сообщить, что посетитель явился в сопровождении человека по имени Генри Джордан. И только получив разрешение, он снял цепь и оттащил ее в сторону. У самой вершины холма, в зарослях орешника, Фокс заметил еще одного охранника. Этот был в рубашке с коротким рукавом и с пистолетом в поясной кобуре. Фокс не удержался от комментария:
– Поздно спохватились. Запирают конюшню, когда лошадь уже украдена.
– Только выкрали не скакуна, а всего лишь старую клячу, – хмыкнул в ответ Джордан.
Подъездная дорожка вела прямо к дому. Фокс остановился под навесом у входа, повинуясь поднятой руке толстого лысого мужчины в костюме дворецкого, который сообщил прибывшим, что сейчас мистер Торп занят, но вскоре будет готов их принять. Фокс проехал дальше к просторной гравийной площадке сбоку от дома и, маневрируя, сумел пристроить машину в тени раскидистого клена. Здесь уже были припаркованы пять или шесть автомобилей, причем среди них Фокс заметил и «везерилл-спешл», на котором в понедельник разъезжал Джеффри Торп. Выбравшись наружу, он пригласил Джордана отправиться с ним поискать прохладное местечко, но тот лишь головой помотал:
– Предпочту подождать тут.
Фокс проявил настойчивость:
– Вы с Торпом старые приятели, между прочим. Он чувствовал себя на борту вашего катера как дома, то и дело приезжал отдохнуть. Эту вашу дружбу стоило бы предъявить посторонним. Видите ту полицейскую машину?
– Знаете ли, мистер Фокс, в таких хоромах мне как-то не по себе.
Фокс ответил, что прекрасно его понимает, но всякий актер обязан играть свою роль, раз уж согласился. Джордан, на чьем лице не отразились ни радость, ни дружелюбие, вылез из машины и зашагал рядом с ним.
По тропинке, ведущей от гравийной площадки и убегавшей за угол дома, они вышли к выложенной каменными плитами террасе под навесом, где Фокса поджидал уже пятый за утро сюрприз. У внешнего края террасы, спиной к дому, стоял прямо, словно часовой, Джеффри Торп, а в пяти шагах от него в одном из летних кресел сидела Нэнси Грант, с пылающим лицом и стиснутыми зубами.
Джеффри чуть повернул голову на звук их шагов.
– Привет, – угрюмо бросил он. – Здравствуйте, мистер Джордан.
– Доброе утро, – произнес Фокс и обратился к Нэнси: – Заехали по пути в Уэстпорт, мисс Грант?
– Это совсем не по пути, как вам известно, – ответила Нэнси. – Позвонил секретарь мистера Торпа и сказал, что тот желает видеть дядю Энди. Вот мы сначала и поехали сюда.
– Откуда он узнал, что Энди остановился у меня?
– Я сказал, – бросил Джеффри, который так и стоял спиной к остальным. – Объяснил Вону, что был у вас прошлым вечером, а еще попросил передать отцу, что я люблю мисс Грант и женюсь на ней, если получится. В первый раз за всю жизнь мне придется чего-то добиваться, и я намерен приложить все силы. Даже если мне потребуется двадцать лет…
– Вас не затруднит объяснить этому человеку, – повысила голос Нэнси, – до какой степени он смешон?
– Сами объясняйте. – Фокс сел в одно из кресел и жестом пригласил Джордана занять соседнее. – Вы опять перестали с ним разговаривать? Рано или поздно это всем наскучит.
Джеффри развернулся, чтобы видеть новоприбывших.
– Нет никакого смысла взывать к ее рассудку, – объявил он. – Она упряма как мул. Но это ничего. Я сразу понял, что у нее сложный характер… Я разглядел в ней красавицу в тот самый момент, когда она вспыхнула в опере. Я понимаю, что она делает: старается держать меня подальше, пока не решит, что достаточно поквиталась за прошлое. Я перестал разговаривать с ней как раз перед тем, как вы подошли. И стоял, повернувшись спиной, потому что она заявила: если я заговорю с ней или хотя бы брошу на нее взгляд, она начнет кричать и звать на помощь. Поскольку я шел за ней из музыкальной гостиной до передней террасы, а оттуда – прямо сюда, меня эта угроза напугала. Она может заголосить в любую секунду… В чем дело, Беллоуз?
– Сэр, могу ли я предложить подать сюда напитки? – спросил появившийся из дома дворецкий.
– А, верно. Я витал в облаках. Что предпочитаете, мисс Грант?
Нэнси нарушила этикет, когда, глядя в глаза дворецкому, сообщила, что предпочтет апельсиновый сок. Джордан признался, что не откажется от стакана воды, а Фокс и Джеффри попросили принести хайбол. Когда Джеффри, с опаской косясь на Нэнси, подошел к креслу, стоявшему в паре ярдов от нее, Фокс поинтересовался:
– А что, Грант сейчас в доме с Кестером?
Джеффри согласно кивнул:
– Кажется, Вон повел его в библиотеку повидаться с отцом. А может, и нет… Не знаю… Там их не сосчитать, полный набор. К нам явились пять или шесть директоров, вице-президенты, все прочие шишки в том же роде, и все они где-то внутри, плюс петух, как-его-там, вышагивает взад-вперед по передней террасе, что-то бормоча себе под нос…
– Дервин?
– Нет, тот полковник, грудь колесом. Брисс чего-то там…
– Полковник Бриссенден?
– Точно, он самый. Его заставили ждать не меньше часа, и он уже зол как черт. Прошу прощения. Мисс Грант, я по вашему лицу вижу, что мое сравнение вам противно, и я покорно прошу меня простить. Покорнейше. – Вглядевшись в лицо девушки, он вдруг выпалил: – Точно говорю, когда у вас такое лицо, это просто бесчеловечно – запретить мне на вас смотреть! Как мне удержаться от реакции? Вот что я вам скажу, у моей сестры есть отдельный счет в «Хартлспуне». Когда она соберется прицениться к новым тряпкам, я тоже пойду с ней! Вы будете ходить по подиуму в новых нарядах… Богом клянусь, я буду часами сидеть там, смотреть на вас! И что вы сможете с этим поделать? Послушайте, черт побери, пожалуйста… пожалуйста, не надо! Я буду держать себя в руках! Вам даже еще не принесли апельсиновый сок! Поболтаю лучше с Фоксом… – Джеффри отвернулся от девушки. – Все равно я собирался обратиться к вам с просьбой. Помните тот снимок, который вчера вы унесли с собой? Он ведь вам больше не нужен, не так ли? Я бы предпочел, конечно, чтобы она сама мне его вручила, но это займет немало времени…
Фокс встретил просьбу понятными возражениями, но Джеффри проявил настойчивость. По всему выходило, что без этой фотографии жизнь была ему не мила. Наконец принесли напитки. Глотнув виски, Джеффри довел спор до такой точки, когда стало очевидно, что он попросту пытается разговорить Нэнси. Та потягивала апельсиновый сок с видом надменного безразличия, которое могло показаться самую чуточку неестественным для девушки, недавно услышавшей, как представительный во всех отношениях, симпатичный молодой человек признается, что считает ее изображение самым красивым и самым желанным произведением искусства в целом свете. Надо заметить, Нэнси неплохо справлялась со своей ролью, пока их не прервал голос, произнесший имя Фокса.
В дверях стоял Вон Кестер:
– Не войдете ли, мистер Фокс?
Извинившись перед остальными, Фокс проследовал в дом. Его провели по боковому коридору, через комнату, в которой, кроме прочей обстановки, стоял украшенный искусной резьбой рояль, и по еще одному коридору – в комнату даже более просторную, но обставленную менее формально. Две ее стены были сплошь заставлены полками с книгами; в третьей были французские окна, распахнутые настежь, словно приглашали выйти на тенистую лужайку, уединенность которой обеспечивали близко посаженные кусты; четвертую стену занимал громадный камин, с обеих сторон которого тоже располагались книжные полки. Пол устилали прохладные на вид, летние ковры, кресла с льняными чехлами тоже манили прохладой, а тишину нарушало лишь знакомое щелканье, доносившееся из-под стеклянного купола биржевого телеграфа, который был установлен на одном из концов большого офисного стола. Перебирая телеграфную ленту и хмурясь, стоял гладко выбритый, причесанный и ухоженный Ридли Торп. Фокс пожелал ему доброго утра.
– Доброе, – откликнулся Торп, выпуская из пальцев телеграфную ленту. – Простите, что вам пришлось проделать весь путь в город и обратно. Вы уже успели уехать, когда Кестер набрал ваш домашний номер. Могу я забрать то письмо от неизвестного психа?
Фокс вынул из внутреннего кармана конверт и передал его:
– Сомневаюсь, что это написано психом, мистер Торп. Возможно, стиль и содержание послания указали вам на личность автора?
– Ничего конкретного, – проворчал Торп. – Позже мы к этому вернемся. Я успел… Кстати, я говорил, что заплачу вам, когда работа будет успешно выполнена. Вон, ты подготовил чек?
Кестер достал чек из ящика стола поменьше и протянул своему работодателю вместе с авторучкой. Торп взглянул на него, подписал и вручил Фоксу. Тот тоже взглянул на чек, поблагодарил и сунул его в карман.
– Вы этого не заработали, – объявил Торп. – Надо было посулить вам пять тысяч. Эта сумма куда более разумная, но я был близок к отчаянию и плохо шевелил мозгами. Не то чтобы вы не справились. Вы были на высоте. Идеально выполненная работа. Если бы вы сами доставили меня в Уайт-Плейнс с рассказом, что нашли катер Джордана и на нем – меня, это вызвало бы немало подозрений и разбирательств. То, как вы это организовали, бросив меня там и позволив Люку и Кестеру быть обнаруженными на вашем катере заодно с вами, было отличной находкой. Я восхищен. Теперь я хочу нанять вас, чтобы выяснить, кто убил Арнольда. Нелепых посулов я не делаю, но заплачу столько, сколько это стоит. Если этого типа не найти и не обезвредить, убьют уже меня самого, и я очень сомневаюсь, чтобы полиция…
– Не уверен, что смогу взяться за это дело, – перебил его Фокс. – Как я понял, вы посылали за Эндрю Грантом. Я работаю на него и не могу предпринимать…
– Конфликта интересов не возникнет, если только Грант не убил Арнольда, а я так не думаю.
– Зачем вы его пригласили?
– Меня попросила об этом дочь. К тому же он был в бунгало той злосчастной ночью, и я хотел самолично расспросить его.
– Ну хорошо, – уступил Фокс. – Как-нибудь это утрясу. У меня уже возникла одна идея насчет того анонимного письма…
– С этим придется повременить, – грубо прервал его Торп, взглянув на наручные часы. – Боже правый, уже одиннадцать! Я ждал вас только затем, чтобы получить треклятое письмо. Приехал полковник Бриссенден из полиции штата, и он явно захочет взглянуть на него. Я выпровожу его как можно скорее, но потом мне придется принять кое-кого из деловых партнеров, прибывших сюда из Нью-Йорка. Вся эта история вызвала множество проблем и целую прорву дурацких слухов. Вам придется дождаться, пока я не освобожусь. Когда проголодаетесь, найдите мою дочь и попросите организовать вам ланч.
– Отсюда всего полчаса езды до моего дома. Пожалуй, я поеду, и вы сможете позвонить, когда…
– Я бы предпочел, чтобы вы подождали здесь. Может, мне удастся освободиться раньше, чем я рассчитывал. Поплавайте в бассейне или займитесь еще чем-нибудь… Вон, пригласи сюда полковника Бриссендена.
Фокс пустился в обратный путь, следуя уже знакомым маршрутом.
В музыкальной гостиной, когда он проходил через нее, стоя беседовали два человека: один – высокий, полный и с багровым лицом, а второй – угловатый, с впалыми щеками и мощной переносицей, занявшей все пространство между глазницами. Оба выглядели обеспокоенными и удрученными, а при появлении Фокса сразу прекратили разговор. Двигаясь дальше, Фокс выбрался на вымощенную плоским камнем боковую террасу и обнаружил, что единственным, кто здесь еще оставался, был Генри Джордан, так и не покинувший свое кресло. Фокс поднял стакан со столика, на котором его оставил, и опрокинул в себя содержимое, прежде чем полюбопытствовать:
– И что, все ушли, бросив вас тут?
Джордан кивнул:
– Юная леди вскочила и убежала, а молодой Торп бросился за ней.
– В каком направлении?
– Вон по той тропинке.
Фокс бросил взгляд на тропинку, увидел, что на ней никого нет до самого поворота, где та скрывалась за увитой розами шпалерой, и, пожав плечами, сообщил Джордану:
– Простите, но мы тут застряли. Торпу нужно пообщаться с полицейским, а потом у него начнутся деловые переговоры. Отнимут часа два или даже больше. Вы успели позавтракать?
Джордан совсем приуныл:
– Я в порядке. Дочь угостила меня чаем с бисквитом. Здесь я не съем ни крошки, и Торпа тоже видеть не желаю. Есть хоть шанс, что он сам сюда выйдет?
– Нет, не думаю. Сейчас он занят в библиотеке в другом крыле здания, доминирует и господствует. Мне он тоже не особо нравится. Хотите немного пройтись?
Джордан сказал, что ему хорошо и здесь. Фокс оставил его в покое и неспеша выбрался на лужайку. Здесь ему на глаза попались странные наросты на ветке кизила, и он, хмурясь, подошел поближе. Просто безобразие, подумалось ему, со всеми своими миллионами этот парень не может избавить кизил от вредителей! Отправившись дальше, Фокс обнаружил, что идет вдоль замысловатого ряда шпалер, увитых плетистыми розами. Добравшись почти до конца этой изгороди, он замедлил шаг, испытав мимолетное желание повернуться к просвету между шпалерами, но потом продолжил прогулку. Перед ним предстала еще одна просторная лужайка, на которой кое-где росли деревья и кусты. Вдали по ней двигались две фигуры. Нэнси Грант шагала вдоль зарослей можжевельника, а в пятидесяти шагах позади нее, бочком продвигаясь вперед и тут же замирая, словно бы собираясь с силами, плелся Джеффри Торп. Фокс постоял немного, наблюдая за ними, а потом неожиданно рассмеялся и вернулся на центральную дорожку между шпалерами. Там, пройдя ярдов десять, он остановился и громко произнес:
